ие посты людей, которые не могут их занимать... От влияний,  которые
возглавляются Гришкой Распутиным  (шум,  голоса:  "Верно!  Позор!")...  Ночи
последние я спать не могу, даю вам честное слово... лежу с открытыми глазами
и мне представляется ряд телеграмм, записок, сведений,  которые  пишет  этот
безграмотный мужик то одному,  то  другому  министру...  Были  примеры,  что
неисполнение этих требований влекло к  тому,  что  эти  господа,  сильные  и
властные, слетали... В течение двух с половиной лет войны я... полагал,  что
домашние распри должны быть забыты во время войны... Теперь я  нарушил  этот
запрет, чтобы дать докатиться к подножью трона тем думам русских масс и  той
горечи обиды русского фронта,  в  которые  ее  поставили  царские  министры,
обратившиеся в  марионеток,  нити  от  которых  прочно  забрали  Распутин  и
императрица Александра Федоровна - злой гений России  и  царя...  оставшаяся
немкой на русском престоле... чуждая стране и народу... "
   Дальше идти было некуда!
   Можно представить, с какими чувствами читал  эту  речь  царь.  Теперь  он
понял окончательно: ему оставляли единственный выбор - или Аликс, или трон.
   И он выбрал - ее... И ждал неминуемого.
 
   Когда Распутину прочитали речь  Пуришкевича,  он  отреагировал  так,  как
Аликс и ожидала от него,  -  по-евангельски  простил.  Но  понял,  что  надо
поддержать дух "царей", и послал телеграмму в Ставку: "19.11.16.  Пуришкевич
ругался дерзко, но не больно. Мой покой  остался  не  нарушен".  А  чтобы  и
царский покой не нарушать, предсказал: "Бог укрепит вас. Ваша победа  и  ваш
корабль. Никто не имеет  власти  на  него  сесть".  Так  он  обещал  "царям"
лучезарное завтра за пару месяцев до революции.
   Повторил он то же и "маме": "22 ноября... Верьте и  не  убойтесь  страха,
сдайте все свое (империю. - Э. Р. ) Маленькому в целости. Как отец  получил,
так и его сын получит".
   И в на редкость связной для него записке дворцовому  коменданту  Воейкову
Распутин написал: "Без привычки даже каша не сладка, а не только  Пуришкевич
с его бранными устами...
   Теперь таких ос расплодились миллионы. А надо быть сплоченными  друзьями.
Хоть маленький кружок, да единомышленники...  В  них  злоба,  а  в  нас  дух
правды... Григорий Новый". Но самое страшное (о чем  говорил  и  Пуришкевич)
Распутин здесь подтвердил: "Таких ос расплодились миллионы"...
   Утром 20 ноября речь Пуришкевича  самым  внимательным  образом  прочел  и
Феликс Юсупов.
 
   "ТЫ ДОЛЖНА ТОЖЕ В ТОМ УЧАСТВОВАТЬ"
 
   Пуришкевич проснулся знаменитым. Как он запишет в  дневнике:  "20  ноября
весь день трещал телефон, поздравляли...  Из  звонивших  меня  заинтересовал
один, назвавшийся князь Юсупов... он попросил позволения побывать у меня для
выяснения некоторых вопросов, связанных с ролью Распутина, о чем по телефону
говорить неудобно. Я попросил  заехать  его  в  9  утра".  Перед  визитом  к
Пуришкевичу Феликс отправил письмо в Крым - жене Ирине.
 
   Феликс все это время был в Петрограде -  проходил  военную  подготовку  в
Пажеском  корпусе.  "Половина  молодых"  в  Юсуповском   дворце   на   Мойке
перестраивалась, и  он  жил  во  дворце  тестя,  великого  князя  Александра
Михайловича.
   А в Крыму в то время шли. теплые дожди, великокняжеские дворцы  опустели.
Из всего блестящего общества там спасались  от  промозглой  столичной  осени
лишь мать и жена Феликса.
   Ирина и Феликс постоянно обменивались письмами - бесконечными заверениями
в любви, так похожими на послания Ники и  Аликс.  И  хотя  их  чувства  были
отнюдь не схожи (хотя бы по причине особых склонностей Феликса), но таков уж
был эпистолярный стиль того времени, и они ему следовали...
   Болезни  и  меланхолия,  судя  по  этим  письмам,  не  покидали   хрупкую
красавицу. Но то, что  написал  ей  Феликс  в  день  визита  к  Пуришкевичу,
заставит Ирину забыть о всех своих недугах. В письме, которое доставит Ирине
"верный  человек",  Феликс  вместо  привычных  слов   любви...   сообщал   о
готовящемся убийстве, в котором решил принять самое деятельное участие!
   "Я ужасно занят разработкой плана об уничтожении  Распутина.  Это  теперь
просто необходимо, а то все будет кончено. Для этого я  часто  вижусь  с  М.
Гол. (Муней Головиной. - Э. Р. ) и с ним (Распутиным. - Э. Р.  ).  Они  меня
очень полюбили и во всем со мной откровенны... " И далее - то, что  поразило
Ирину: "Ты должна тоже в том (то есть в убийстве! - Э. Р. ) участвовать. Дм.
Павл. (великий князь Дмитрий Павлович. - Э. Р. ) обо всем знает и  помогает.
Все это произойдет в середине декабря, когда Дм.  приезжает...  Как  я  хочу
тебя видеть поскорее! Но лучше, если бы ты  раньше  не  приезжала,  так  как
комнаты будут  готовы  15  декабря  и  то  не  все...  и  тебе  будет  негде
остановиться... Ни слова никому о том, что я пишу".
   И в заключение он просил Ирину: "Скажи моей матери (о плане. - Э.  Р.  ),
прочитай ей мое письмо... "
   Ибо Феликс знал: мать благословит скорую развязку. Желанную развязку...
 
   ПЛОТСКАЯ СТРАСТЬ?
 
   После гибели Распутина его служанка Катя Печеркина показала,  что  первый
раз Феликс пришел к ним на квартиру "20 ноября,  в  День  введения  во  Храм
Пресвятой Богородицы". И пришел не один - с Марией Головиной.
   Как показала Муня в "Том Деле": "Феликс... жаловался на боли в груди... я
посоветовала ему побывать на квартире у Распутина... Князь ездил со  мною  2
раза - в конце ноября и в начале декабря. И оставался у него менее часа.,. "
   Итак, в тот же день, когда Феликс  позвонил  Пуришкевичу,  он  и  посетил
впервые квартиру Распутина. Этот визит должен был помочь  Феликсу  исполнить
самую важную часть намеченного плана -  заставить  Распутина  полностью  ему
довериться.
 
   Феликс  весьма  кратко  описал  следователю,  ведшему  дело  об  убийстве
Распутина, сам загадочный  процесс  "лечения":  "Распутин  делал  надо  мной
пассы, и мне казалось, что наступило некоторое облегчение".
   Куда подробнее он изложил  это  уже  в  эмиграции:  "После  чаю  Распутин
впустил меня в кабинет - в маленькую комнатку с кожаным диваном, несколькими
креслами и большим письменным столом... "Старец" велел мне  лечь  на  диван,
затем тихонечко провел по моей груди, шее и  голове...  потом  опустился  на
колени, положив руки мне на лоб, пробормотал  молитву.  Его  лицо  было  так
близко к моему, что я видел лишь  глаза.  В  таком  положении  он  оставался
некоторое время, потом резким движением поднялся и начал делать пассы  надо.
мной.  Гипнотическая  власть  Распутина  была  беспредельной.  Я  чувствовал
входящую в меня силу, теплым потоком охватывающую  все  мое  существо,  тело
онемело, я пытался говорить,  но  язык  не  слушался  меня...  Только  глаза
Распутина сверкали передо  мной  -  два  фосфоресцирующих  луча...  Затем  я
почувствовал проснувшуюся во мне волю - не подчиняться гипнозу. Я понял... я
не дал ему полностью подчинить мою волю".
   Но остался дневник человека, который хорошо знал Феликса и  высказал  ряд
интересных соображений по поводу распутинского "лечения".  Это  все  тот  же
великий князь Николай Михайлович. Уже после убийства Распутина он постарался
выпытать из Феликса как можно больше подробностей.
   "Феликс выложил мне всю правду... Гришка сразу полюбил  его...  и  вскоре
совсем доверился ему... доверился вполне. Они виделись чуть ли не ежедневно,
говорили обо всем... причем Распутин  посвящал  его  во  все  свои  замыслы,
нисколько не стесняясь такой откровенностью".
   И великий князь, размышляя о внезапном доверии  Распутина  ко  вчерашнему
своему недоброжелателю,  задает  совершенно  необходимый  вопрос:  "Не  могу
понять психики Распутина... Чем, например,  объяснить  безграничное  доверие
Распутина к молодому Юсупову? Он никому вообще не доверял...  опасаясь  быть
отравленным  или  убитым".  И  удивление   Николая   Михайловича   абсолютно
правомерно. Распутин, как мы помним, действительно боялся покушений.
   Великий князь отвечает на свой вопрос так: "Остается предположить  что-то
совсем невероятное... а именно влюбленность,  плотскую  страсть  к  Феликсу,
которая омрачила этого здоровенного мужчину и развратника и  довела  его  до
могилы... Неужели во время нескончаемых бесед они только говорили?  Убежден,
были какие-то физические изъявления дружбы... в  форме  поцелуев,  взаимного
ощупывания и, возможно, чего-то еще более циничного... Садизм  Распутина  не
подлежит сомнению. Но насколько велики плотские извращения  у  Феликса,  мне
еще мало понятно. Хотя слухи о его похотях циркулировали в обществе  до  его
женитьбы".
   Впрочем, "лечить" на языке "Нашего Друга" означало "изгонять беса блуда".
Не идет ли речь в случае с Феликсом об "изгнании похоти к мужчинам", за  что
и взялся "универсальный врач"  из  сибирского  села?  Взялся  лечить  своим,
"проверенным  способом"...  Возможно,  с   этим   связана   и   таинственная
предыстория их отношений, закончившаяся пощечиной... Но  одно  ясно:  именно
эти встречи свершили невозможное - мужик всецело доверился князю.
 
   ЗАГАДКА РАСПУТИНСКОЙ ОХРАНЫ
 
   Приезжая к Распутину, Феликс поднимался в квартиру по  "черной  лестнице"
(ко  входу  для  прислуги),  минуя  агентов,  охранявших  мужика.  Объяснить
Распутину и Муне обычай приходить с черного  хода  князю  было  просто:  его
семья ненавидит Григория, и он не хочет лишних конфликтов... Так он  приучал
Распутина к своим тайным приходам.
   И Печеркина на следствии отметила: "Маленький" приходил с черного  хода".
Но она запомнила только два появления Феликса, и оба - с  Марией  Головиной.
Однако, судя по всему, он приходил гораздо чаще, просто  Распутин  старался,
чтобы свидетелей этих визитов не было.
   Сам  Феликс  о  числе  своих  посещений  Распутина   скажет   следователю
уклончиво, но во множественном числе: "Во  время  моих  последних  посещений
Распутина... " Но со слов мужика Лили Ден покажет в "Том Деле": "Князь часто
бывал у Распутина". И в письме царицы мужу от 17 декабря читаем:  "Феликс  в
последнее время часто ездил к Нему".
 
   Впоследствии  заговорщики,  желая   показать   трудности,   которые   они
преодолели,  будут  говорить,  что  Распутина  "охраняли   шпики   от   трех
учреждений: от императрицы, от МВД и шпики от банков". На самом  деле  в  то
время при Распутине были только агенты охранки. Более того, в один из  своих
ночных визитов ночью, Феликс мог с изумлением заметить, что  после  полуночи
Распутина вообще никто не охранял.
   Таково было секретное распоряжение  Протопопова.  Как  показал  Белецкий,
жалкий министр "для  особо  важных  разговоров  приезжал  к  Распутину  сам,
вечером после 10". Не желая иметь свидетелей, Протопопов  "после  10  вечера
велел снимать наружную охрану". При  этом  он  лгал  и  в  Царском  Селе,  и
Распутину - уверял, что охрана оставалась и ночью, только  "ставилась  не  у
ворот, а напротив дома, чтобы быть незаметной".
   Так Феликс узнал: после полуночи  можно  увезти  Распутина,  не  опасаясь
охраны. На этом и будет строиться план убийства.
 
   ЦАРСТВЕННАЯ ПРИМАНКА
 
   Итак, 21 ноября Феликс встретился с Пуришкевичем, который в дневнике  так
изложил свое впечатление: "Молодой человек  в  форме...  мне  он  понравился
внешностью, в которой царит непередаваемое изящество и  порода,  и  духовной
выдержкой. Это, очевидно, человек большой воли и выдержки... качества,  мало
присущие русским людям, в особенности из аристократической среды".
   Феликс изложил упоенному своей речью Пуришкевичу парадокс, который тот не
понижал: "Ваша речь не принесет  тех  результатов,  которые  вы  ожидаете...
Значение  Распутина  не  только  не  уменьшится,  но,  наоборот,   окрепнет,
благодаря его безраздельному влиянию на  Александру  Федоровну,  управляющую
фактически всем  государством".  Князь  тоже  был  уверен  в  "безраздельном
влиянии" Распутина. - Что же  делать?  -  спросил  Пуришкевич.  -  Устранить
Распутина, - сказал родственник царя.
   Пуришкевич с готовностью согласился  участвовать  в  убийстве.  И  Феликс
предложил ему познакомиться с двумя другими участниками.
 
   "22 ноября в 8 вечера я был у князя", - вспоминал  Пуришкевич.  Здесь  он
увидел молодого офицера Преображенского полка - поручика Сухотина.  А  потом
"в комнату влетел молодой статный красавец, в котором я узнал великого князя
Дмитрия Павловича".
   Пуришкевича ознакомили с планом убийства. "Выяснилось, что Распутин давно
ищет случая  познакомиться  с  некоей  графиней  Н.,  молодой  петроградской
красавицей, бывающей в доме Юсуповых. Но она была в Крыму...  При  последнем
своем визите к Распутину Юсупов заявил ему, что графиня на днях возвращается
в Петроград, где пробудет несколько  дней  и...  что  он  может  его  с  ней
познакомить у себя дома".
   Итак, некая красавица, жившая тогда в Крыму "графиня Н.  ",  должна  была
стать подсадной уткой, крючком, на который решено  было  поймать  Распутина.
Так с необходимой лжи начинаются воспоминания Пуришкевича.  Ибо  под  маской
"графини Н. " он скрыл... жену Феликса - Ирину.
   Сам Юсупов напишет: "Распутин... давно хотел познакомиться с моей  женой.
Думая, что она в Петрограде и  что  мои  родители  в  Крыму,  он  согласился
отправиться ко мне". Но еще интересней описывает историю с "крючком" подруга
царицы Лили Ден: "В последний  год  жизни  Распутина  князь  часто  бывал  у
него... и по словам Распутина рассказывал ему какие-то удивительные, слишком
интимные вещи про свою жену. Какие именно, Распутин  не  сказал...  Распутин
должен был быть у князя, чтобы исцелить его жену".
   "Исцелить", "интимные вещи" - то есть изгнать блудного беса!  И,  видимо,
опять тем самым - распутинским - способом! Но не мог же монархист Пуришкевич
написать,  что  племянницу  Государя  решили  использовать  как  сексуальную
приманку для распутного мужика.
   Но запомним: монархические  убеждения  не  позволяют  Пуришкевичу  писать
правду. И это необходимо учитывать при реконструкции той петербургской  ночи
- ночи убийства.
   Так что если предположения Николая Михайловича об отношениях Распутина  с
Феликсом оправданны, то в Юсуповском дворце  Распутину  посулили  заманчивое
продолжение "лечения". После того как он "изгонял блуд" из князя, он  должен
был "изгнать беса" из его жены. Мужику в ту ночь  посулили  лоно  племянницы
царя! Это заставило его потерять голову.
   Хитрый мужик обернулся токующим тетеревом. Блуд победил разум.
 
   Но к концу ноября у  заговорщиков  начались  осложнения.  Феликс  получил
письмо Ирины, написанное  в  самом  решительном  тоне:  "25  ноября  1916...
Благодарю тебя за твое сумасшедшее письмо. Я половину не  поняла,  но  вижу,
что ты собираешься сделать что-то дикое. Пожалуйста,  будь  осторожен  и  не
суйся в разные грязные истории... Главная гадость, что ты решил все  сделать
без меня. Не вижу, как я могу теперь участвовать, раз  все  уже  устроено...
Кто такой "М. Гол"?... Только что поняла, что это значит и кто она... В  эту
минуту, пока писала!.. Одним словом, будь осторожен. Вижу по твоему  письму,
что ты в диком энтузиазме и готов  лезть  на  стену...  12  или  13  буду  в
Петрограде, чтоб без меня не смел ничего делать, а то я совсем не  приеду...
Крепко целую. Храни тебя Господь".
   Но главное из письма осталось неясным - согласна ли она участвовать.
   27 ноября Феликс написал ответ: "Какое счастье твое длинное письмо...  Ты
прямо не знаешь, как ты мне не достаешь именно теперь, когда вся моя  голова
разрывается на части от всяких мыслей и планов и т. д.  Так  хочу  тебе  все
рассказать... твое присутствие в  середине  декабря  необходимо.  План,  про
который я тебе пишу, разработан детально, уже три четверти сделано,  остался
финальный аккорд... и для этого ждут твоего приезда... Это (убийство.  -  Э.
Р. ) - единственный способ спасти положение, которое почти безвыходно...  Ты
же будешь служить приманкой (!!! - Э. Р. )... Конечно, ни слова никому... "
   В конце письма (видимо, чтобы окончательно убедить Ирину) Феликс  написал
загадочную фразу: "Маланья тоже участвует".
   Итак, кроме Ирины в убийстве должна была участвовать и некая Маланья...
 
   "РЕПЕТИЦИИ" ЗАКАНЧИВАЮТСЯ
 
   Ирина  должна  была  приехать  в  середине  декабря.  На  это   время   и
планировалось убийство. И Феликс сообщил Распутину о приезде жены.
   Как вспоминал Юсупов: "Он согласился на предложение прийти  познакомиться
с женой... согласился с условием, что я сам приеду за ним и  привезу  его  к
себе. При этом он просил меня подняться по черной лестнице... Я с удивлением
и ужасом отметил, с какой простотой Распутин  согласился  на  все...  и  сам
устранил все затруднения".
   Феликс опять лукавит. Прийти с черного хода предложил конечно же он  сам,
разъяснив мужику щекотливость ситуации. И Распутин согласился.  Он  полагал,
что агенты, охранявшие дом, все равно заметят  их  при  выходе  со  двора  и
отправятся за ними. А если что случится у Феликса, можно будет убежать,  как
он бежал с вечеринки у Беллинг, и агенты его прикроют.
   Мужик не знал, что после 10 часов вечера его не охраняют.
 
   Заканчивались  "репетиции"  -  так  назовет  Феликс  в  письме  к   Ирине
подготовку преступления. Местом убийства  выбрали  дворец  Юсуповых.  Но  он
находился  напротив  полицейского  участка,  что,  как   писал   Пуришкевич,
"исключало стрельбу из револьвера". И потому решили "покончить с  Распутиным
отравлением".
   Вначале думали действовать вчетвером - великий князь, Пуришкевич, поручик
Сухотин и Феликс. Но Пуришкевич справедливо заметил, что необходим  шофер  -
вывезти  труп.  Пятым  участником  убийства  он  предложил  сделать   хорошо
известного ему доктора  Лазаверта,  врача  из  санитарного  поезда,  которым
руководил сам Пуришкевич.
   Убийство наметили на ночь  с  16  на  17  декабря.  "Так  как  у  Дмитрия
Павловича (добавим: весело кутившего Дмитрия Павловича. - Э. Р. ) все вечера
до 16-го были разобраны... остановились на этом дне". Это  очень  устраивало
Пуришкевича - его санитарный поезд  должен  был  отправляться  на  фронт  17
декабря.
 
   24 ноября в салон-вагоне  Пуришкевича  состоялось  совещание  с  участием
Феликса и великого князя. Хозяин познакомил их с доктором Лазавертом.
   Накануне кадетский лидер Василий Маклаков (тот  самый,  который  произнес
речь об ужасе "распутинства"  и  грядущей  революции)  через  князя  Юсупова
передал заговорщикам яд -  цианистый  калий.  Яд  был  в  кристалликах  и  в
растворенном виде, в небольшой склянке - им решено было отравить пирожные  и
вино для Распутина. (Впоследствии Маклаков, стремясь откреститься от участия
в убийстве, сообщит, что дал  заговорщикам  безвредный  порошок.  Но  доктор
Лазаверт сумел  бы  отличить  цианистый  калий  от  простого  порошка!  Нет,
Маклаков стал гуманистом много позже. А  тогда  он  очень  заботился,  чтобы
Распутин был убит, и даже дал Феликсу  в  придачу  резиновую  гантелю  -  на
случай,  если  придется  добивать  мужика.  Но  сам  участвовать  не   стал,
сославшись на отъезд в Москву. Уклонился - все-таки убийство!)
 
   В вагоне заговорщики  обговорили  окончательный  план.  Они  должны  были
собираться в полночь - насыпать яд в пирожные и  вино.  В  половине  первого
Феликс и доктор  Лазаверт,  переодетый  шофером,  отправятся  за  мужиком  и
привезут его в Юсуповский дворец, но не к главному входу, а во  двор,  чтобы
выходящие из автомобиля были не видны сквозь чугунную решетку. Оттуда  через
маленькую дверь мужика введут в дом и по узкой винтовой лестнице проводят  в
подвал, который к 16 декабря должны были  переоборудовать  в  очаровательную
столовую в русском стиле. Здесь, в подвале, Феликс объяснит  Распутину,  что
ему придется немного обождать желанного знакомства с Ириной, ибо  наверху  -
неожиданно нагрянувшие гости, которые скоро  разойдутся.  И  угостит  мужика
отравленными пирожными и отравленным вином...
   В это время на лестнице, ведущей