рос в дальнейшем звучит следующим образом:
мог ли орден Сиона, держась в тени, действовать за  спинами  св.  Бернара  и
тамплиеров?  Действовали  ли  знаменитый  цистерцианский  монах  и   солдаты
христовы согласно с некоей высшей политикой?
   В "документах Общины" не  содержится  никаких  указаний  на  деятельность
ордена Сиона в период между 1118 г. - официальной датой  образования  ордена
тамплиеров - и 1152 г., и, по всей вероятности, в этот отрезок времени орден
оставался в Святой Земле,  в  аббатстве  близ  Иерусалима.  Но,  по  слухам,
французский король Людовик VII, возвращаясь из  второго  крестового  похода,
привез с собой девяносто пять членов ордена. Никто не знает, ни  в  чем  они
должны были ему помогать, ни почему он желал им покровительствовать; но если
мы допускаем, что орден Сиона действовал в  тени  тамплиеров,  тяжкие  долги
военного и финансового характера, сделанные Людовиком VII  богатым  рыцарям,
могут все объяснить.
   Итак,  орден  Сиона,  основанный  Годфруа  Бульонским   за   полвека   до
описываемых событий, ступил или вновь ступил на  землю  Франции  в  1152  г.
Действительно, уточняет текст  "документов",  шестьдесят  два  члена  ордена
обосновываются в "большой общине" св.  Самсона  в  Орлеане,  которую  король
подарил им; семеро других влились в ряды тамплиеров; и двадцать шесть  (либо
две группы по тринадцать человек) прибыли в "маленькую общину на горе Сион",
расположенную в Сен-Жан-ле-Блане в окрестностях Орлеана.
   Зная эти подробности, мы  выходим  из  границ  неуверенности  и  обретаем
твердую почву под ногами, ибо грамоты, которыми Людовик  VII  устроил  орден
Сиона в Орлеане, все еще существуют; они были много  раз  воспроизведены,  а
оригиналы можно посмотреть в муниципальных архивах города. В этих же архивах
находится  булла  папы  Александра  III,  датирующаяся  1178   г.,   которая
официально подтверждает  владения  ордена:  дома  и  обширные  территории  в
Пикардии и во Франции (включая обитель св. Самсона в Орлеане), в  Ломбардии,
на Сицилии, в Испании и в Калабрии, многочисленные земли в Палестине,  среди
которых - Сен-Леонар-д'Акр.  До  второй  мировой  войны  в  архивах  Орлеана
находились по крайней мере двадцать грамот, упоминавших именно орден  Сиона.
К сожалению, во время воздушных налетов 1940  г.  все  они,  за  исключением
трех, погибли.
   Если верить "документам Общины", то 1188 г. был наиважнейшим для Сиона  и
рыцарей Храма. Год  назад  Иерусалим  снова  был  взят  сарацинами,  главным
образом из-за некомпетенции Жерара  де  Ридфора,  великого  магистра  ордена
тамплиеров. Что касается "Секретных досье", то их приговор  более  суров:  в
них не говорится ни о жестокости, ни о некомпетентности Жерара,  зато  прямо
говорилось о его "предательстве". Если мы не знаем, в  чем  именно  состояло
его  предательство,  то  мы  должны  констатировать,  что   оно,   по   всей
вероятности, вынудило "посвященных" ордена Сиона "всем скопом" добраться  до
Франции и, возможно,  до  Орлеана.  Утверждение  правдоподобно,  ибо,  когда
Иерусалим вновь оказался в руках неверных, аббатство  на  горе  Сион  должна
была постигнуть та же участь. Поэтому нет ничего удивительного в том, что  в
подобных обстоятельствах обитатели его, лишившись  своего  оплота  в  Святой
Земле, стали искать убежища во Франции, где в их владении уже имелась земля.
   События 1187 г. - "предательство" Жерара де Ридфора и сдача Иерусалима, -
кажется, ускорили разрыв между орденом Сиона и тамплиерами.  Точные  причины
этого  неизвестны,  но,  согласно  "Секретным  досье",  следующий  год   был
свидетелем решительного поворота в жизни обоих орденов. И когда  в  1188  г.
произошел окончательный разрыв, орден Сиона перестал  интересоваться  своими
знаменитыми протеже,  как  отец  отвергает  своего  ребенка...  Этот  разрыв
произошел во время ритуальной  церемонии,  на  которую  намекают  "Секретные
досье" и другие "документы Общины", повествуя о "рубке вяза", имевшей  место
в Жизоре.
   Если все пункты в этом тексте являются запутанными, то История и предания
признают, что в 1188 г. в Жизоре произошло очень странное  событие,  которое
спровоцировало рубку вяза. Факты  таковы:  перед  крепостью  находился  луг,
именуемый  "священным   полем",   которое,   по   сообщениям   средневековых
летописцев, с незапамятных времен пользовалось особым почитанием, и  которое
в XII в. часто служило местом встреч французских  и  английских  королей.  В
центре его рос старинный вяз, который  в  1188  г.  во  время  беседы  между
Генрихом II Английским и Филиппом II Французским стал по непонятным причинам
предметом серьезной, если не сказать кровавой ссоры.
   Согласно одному из рассказов, вязу, отбрасывающему единственную  тень  на
священное поле, было более восьмисот лет, и ствол его был таким толстым, что
девять  человек,  раскинув  руки,  едва  могли  обхватить  его.   Под   этой
приветливой тенью и расположились Генрих II и  его  спутники;  они  обогнали
французского монарха, приехавшего позже  под  жаркими  лучами  безжалостного
солнца.  На  третий  день  переговоров  под  действием   жары   темпераменты
накалились, вооруженные мужчины обменялись оскорбительными репликами,  и  из
рядов галльских наемников Генриха II выпустили злополучную стрелу.  Французы
тотчас ринулись вперед, и, так как их было  гораздо  больше,  чем  англичан,
последние были вынуждены искать убежища за стенами цитадели. Говорят, что  в
ярости Филипп II срубил дерево и поспешно  возвратился  в  Париж,  будучи  в
очень плохом настроении; там он заявил, что явился  в  Жизор  вовсе  не  для
того, чтобы играть в дровосека.
   Разумеется,  мы  не  преминули  попытаться  прочесть  между  строк  этого
простого до наивности средневекового анекдота. За  его  внешним  очарованием
раскрывается очевидная истина, которую поверхностный взгляд вполне мог бы не
заметить. Можно попробовать  усмотреть  в  нем  связь  и  с  нашим  сюжетом.
Однако...
   В другом рассказе Филипп, кажется, действительно  высказал  Генриху  свое
намерение срубить дерево, и Генрих приказал "укрепить" ствол вяза  стальными
клинками.  На  следующий  день  появилась  фаланга   из   шести   эскадронов
вооруженных французов, во главе каждого из  которых  стояли  важные  сеньоры
королевства; у солдат в руках были пращи, топоры и дубинки.  В  завязавшемся
бою старший сын и наследник английского трона Ричард  Львиное  Сердце  ценой
большого кровопролития попытался защитить дерево. К вечеру французы остались
победителями на поле боя, и вяз был срублен.
   В этом втором рассказе,  как  мы  видим,  заключено  нечто  большее,  чем
яростная ссора королей, а именно: введение в бой воинов  с  обеих  сторон  с
большим количеством участников и, возможно, и жертв. К несчастью, ни в одной
биографии Ричарда Львиное  Сердце  не  содержится  ни  малейшего  намека  на
подобное событие.
   Зато  История   и   предания   подтверждают   оба   "документа   Общины":
действительно, в 1188 г. в Жизоре имел место любопытный  спор,  окончившийся
рубкой вяза. Следовательно, если ничто не подтверждает возможную связь этого
события с орденом Сиона или  с  орденом  Храма,  ибо  существующие  рассказы
одновременно слишком туманны  и  слишком  противоречивы,  чтобы  считать  их
неопровержимыми,  то  не  менее  вероятно  и  то,  что  при  этом  инциденте
присутствовали тамплиеры  -  много  раз  отмечалось  их  сопутствие  Ричарду
Львиное Сердце, тем более, что в то время Жизор уже тридцать лет находился в
их власти.
   Коротко говоря, это приключение с вязом скрывает  от  нас  совсем  не  ту
реальность, которую передали  потомкам  официальные  рассказы.  В  самой  их
двусмысленности не кажется ли  выпущенным  главный  элемент;  не  выдана  ли
широкой публике простая аллегория, скрывающая за собой истину?
   Начиная с 1188  г.,  утверждают  "документы  Общины",  рыцари  Храма  уже
самостоятельны, независимы от ордена  Сиона  и  от  военных  или  каких-либо
других обязанностей по отношению к нему. Впредь они свободны  служить  своим
целям и вершить свою судьбу вплоть до рокового дня - 13 октября 1307 г.
   В том же самом 1188 г. в ордене Сиона происходит полная  перестройка.  До
сих пор одни и те же великие магистры, например, Гуго де Пейн или Бертран де
Бланшфор, одновременно руководили обоими  институтами.  Начиная  с  1188  г.
орден Сиона выбирает своего  собственного  руководителя,  не  зависимого  от
ордена Храма. Первым среди них станет Жан (Иоанн) де Жизор.
   Орден Сиона также изменяет свое название и принимает то, под  которым  он
известен нам и по сей день - Сионская Община. К нему  добавляется  и  второе
название, априори удивительное - "Ормус", которое  будет  использоваться  до
1306 г., то есть до даты, через  год  после  которой  будет  совершен  арест
французских  тамплиеров.  Это  слово  представлено  знаком  -  неким   видом
анаграммы, в котором  сочетаются  несколько  слов-ключей  и  символов,  как,
например, "ours" (медведь) - "ursus" по-латински, намек на  Дагоберта  II  и
меровингскую династию (это мы увидим позже), "orme" (вяз), "or"  (золото)  и
прописную букву "М", уже встречавшуюся ранее, которая как бы окружает другие
буквы - астрологический символ Девы,  и  означающую  "Богоматерь"  на  языке
средневековой иконографии.
   Так как нам неизвестны никакие ссылки на средневековый институт, носивший
имя  "Ормус",  проверить  эти  утверждения  невозможно.  Но  термин  "Ормус"
появляется в двух других совершенно разных контекстах. С одной стороны,  это
зороастрийская мысль и гностические тексты, где это слово является синонимом
понятия Света, на которые ссылались франкмасоны в конце XVIII в. В масонской
традиции "Ормус" был египетским  мистиком,  гностическим  последователем  из
Александрии, где, как считается, он жил  в  первые  годы  христианской  эры.
Обращенный в 46 г. в христианство вместе  с  шестью  своими  товарищами  св.
Марком,  учеником  Иисуса,  он  стал  родоначальником   новой   секты,   где
смешивались принципы зарождающегося христианства и более древних верований.
   Неизвестно, существовал ли  Ормус  Египетский  на  самом  деле;  но  если
представить  себе  это  горнило   мистической   деятельности,   каким   была
Александрия в I в.  н.  э.,  то  такому  персонажу  там  вполне  нашлось  бы
достойное  место.  Всякого  рода  иудаистские  и   герметические   доктрины,
последователи Митры и Зороастры, пифагорейцы и неоплатоники  сталкивались  в
нескончаемой суматохе идей и мнений, где постоянно рождались и  возрождались
различные  школы  и  доктрины.  В  изобилии  имелись  учителя  самых  разных
верований, один из которых - а почему бы и нет? - мог принять  имя  "Ормус",
выражающее светлое начало.
   По той же масонской традиции, в 46 г. после рождества Христова Ормус  дал
своему "новому  ордену  посвященных"  специфический  символ  -  красный  или
розовый крест. Мы знаем, что красный крест оказался на гербе рыцарей  Храма,
но "Секретные досье" выражаются на этот счет: нужно, внушают они,  видеть  в
Ормусе происхождение ордена Розы и Креста, или  розенкрейцеров;  впрочем,  в
1188 г. Сионская Община прибавила к  "Ормусу"  еще  одно  название  и  стала
называться "орденом Истинных Розы и Креста".
   Эта новая гипотеза, близкая к одному из утверждений, кажется нам  слишком
подозрительной. Конечно, мы знаем "калифорнийских  розенкрейцеров",  которые
вывели свое происхождение из поздней античности  и  имеющие  своими  членами
величайшие имена планеты. Но к ордену "Розы и  Креста",  датирующемуся  1188
г., мы относимся весьма скептически!
   В самом деле, до начала XVII в. или, в самом крайнем случае, до последних
лет XVI в. не существует никаких следов  розенкрейцеров  (по  крайней  мере,
рыцарей с этим именем), как  убедительно  показала  это  английский  историк
Френсис Яте. Первые мифы, связанные с этим легендарным  орденом,  появляются
около 1605 г.,  потом  мы  обнаруживаем  их  десять  лет  спустя,  во  время
публикации взволновавших умы брошюр, появившихся в 1614, 1615 и 1616  гг.  В
них объявляется о существовании  тайного  братства,  ассоциации  посвященных
мистиков, основанной неким Христианом Розенкрейцем, родившимся в 1378  г.  и
умершим в 1484 г. в преклонном возрасте ста шести лет.
   Но сегодня кое-кто считает, что Христиан Розенкрейц  и  его  таинственное
братство в действительности были лишь мистификацией, мотивы которой  до  сих
пор  неизвестны,  и  которые,  несомненно,  имели  в  свое  время  серьезные
политические  последствия.  Впрочем,  теперь  мы   знаем   автора   брошюры,
появившейся  в  1616  г.,  знаменитого   "Химического   венчания   Христиана
Розенкрейца". Речь идет об Иоганне Валентине  Андреа,  немецком  писателе  и
теологе из Вюртемберга,  который  признался,  что  сочинил  этот  текст  как
"комедию" -  в  том  смысле,  в  котором  какой-нибудь  Данте  или  Бальзак,
вероятно, его бы поняли. Но в таком случае, почему  бы  ему  не  сочинить  и
другие  "розенкрейцеровские"  брошюры,  являющиеся  источником  всего,   что
сегодня известно об основании этой организации?
   Зато, если "документы Общины" заслуживают доверия, мы должны пересмотреть
проблему происхождения ордена Розы и Креста и увидеть в  нем  нечто  другое,
нежели ловко поставленный в XVII в. фарс. Пойдет ли речь о тайном  обществе,
о подпольном братстве в начале, быть может, не совсем мистическом, но  очень
политизированном? Существовало ли оно за  четыреста  двадцать  пять  лет  до
того, как  стало  известным  широкой  публике,  и  за  два  века  до  своего
легендарного основателя?
   Еще раз повторяем: у нас  нет  никаких  формальных  доказательств.  Хотя,
конечно, роза является с незапамятных времен одним  из  великих  мистических
символов человечества, бывший особо в моде  во  времена  Средневековья,  что
доказывает "Роман о Розе" Гийома де Лорри и Жана де  Менга  и  "Рай"  Данте.
Красный крест также является традиционным мотивом,  который  мы  находим  не
только на гербе тамплиеров, но и кресте Святого Георгия, такой, каким принял
его орден Подвязки, созданный спустя каких-нибудь тридцать лет  после  краха
тамплиеров. Но  будь  они  красные  или  розовые  и  многочисленные  в  мире
символики, одних этих  крестов  недостаточно,  чтобы  открыть  существование
института с этим именем, еще менее - тайного общества.
   Не будем забывать, как справедливо  отметила  Фрэнсис  Ятс,  что  большое
количество  тайных  обществ,  действовавших  до  XVII  в.,   были   общества
розенкрейцеров, если не  по  названию,  то  по  политической  и  философской
ориентации. Так, в плане индивидуальном, Леонардо да Винчи, безусловно,  был
розенкрейцером по своему темпераменту и по образу мыслей.
   В заключение вспомним, что  когда  в  1629  г.  братство  Розы  и  Креста
находилось во Франции в своем апогее,  кюре  Жизора,  Робер  Деньо,  написал
историю города и своей семьи, в которой он прямо заявил, что  орден  Розы  и
Креста был основан Жаном де Жизором в 1188 г., чем  подтвердил  высказывания
"документов Общины". Отстоящая от описываемых событий на четыреста пятьдесят
лет вперед, рукопись представляет,  по  нашему  мнению,  доказательство  тем
более убедительное, что она исходит от человека, жившего в самом Жизоре.
   Но, повторим еще раз, что тексты "документов Общины"  наталкивают  только
на предположения и не могут дать  никакой  абсолютной  уверенности.  Тем  не
менее, не будем пренебрегать ими и удовольствуемся на первое время тем,  что
будем держать при себе свое суждение на этот счет.
   Параллельно  с  этой  бесспорно  важной  информацией  "документы  Общины"
предоставляют  нам   и   другую,   довольно   разнородную   и   явно   такую
незначительную, что она ускользает от анализа. Не следует ли поэтому  видеть
в ней гарантию точности, ведь такие ничтожные детали вряд ли были  выдуманы,
тем более, что большинство из них можно проверить?
   Так, Жирар, аббат "малой общины" в Орлеане, между 1239 и 1244 гг. уступил
рыцарям Храма клочок земли в Акре. Причины этой сделки, естественно,  никому
не известны, но она была надлежащим образом установлена: существует грамота,
датируемая 1239 г. и за подписью Жирара. Но это еще не все. Имеется  другое,
похожее  показание,  касающееся  некоего  аббата  Адама,  который  самолично
руководил "малой общиной" в 1281 г. и дал землю близ  Орваля  цистерцианцам,
которые, как мы  уже  видели,  занимали  в  то  время  аббатство  и  которые
поселились там на полтора века раньше, при св. Бернаре. На этот раз  никакой
письменный документ не помогает установить подлинность акта, который, тем не
менее, вполне вероятен, ибо в большом количестве имеются  другие  документы,
касающиеся  похожих  операций.  В  данном  случае  они  представляют  особый
интерес, так как в них упоминается Орваль, встречавшийся уже в  ходе  нашего
расследования. Добавим, что эта территория должна была иметь  исключительную
важность, уточняют "документы Общины", раз за этот дар Адам навлек  на  себя
яростный гнев со стороны своих братьев из ордена Сиона; чуть было  не  дошло
до отказа от своих прерогатив... Свидетель акта сложения с себя сана,  после
которого опальный аббат уехал в Акр, Тома де Сенвиль, великий магистр ордена
Святого  Лазаря,  подтверждает  подлинность  этого  события.  Потом  городок
попадает в руки сарацин, а несчастный аббат уезжает на Сицилию, где  в  1291
г. умирает.
   Надо сказать, что грамота о сложении сана аббатом Адамом  исчезла.  Но  в
1281 г. Тома де Сенвиль был великим магистром  ордена  Св.  Лазаря,  который
находился недалеко от Орлеана, где происходило сложение сана. К тому  же  из
надежного источника известно, что аббат действительно отправился после этого
в Акр, как свидетельствуют две прокламации и  два  письма,  подписанные  его
рукой, первое из которых помечено августом 1281 г., а второе-мартом 1289 г.
   Одному моменту "документы Общины" уделяют особое внимание. Это  отделение
друг от друга орденов Сиона и  Храма,  происшедшее  в  1188  г.,  когда  был
срублен вяз. Но, видимо, связь между ними все  же  продолжала  существовать,
ибо "в 1307 г. Гийом де Жизор получил от ордена Храма золотую  голову  Caput
LVIII".
   Факт очень интересный, потому что хоть мы уже не в первый  раз  встречаем
эту  таинственную  голову,  нам  еще  не  представлялось   удобного   случая
установить  ее  прямую  связь  ни  с  Сионом,  ни  со   знаменитой   семьей,
царствовавшей  в  Жизоре.  "Документы"   ли   очень   стараются   установить
взаимоотношения там, где их не было? Мы так не  думаем,  потому  что  отчеты
Инквизиции говорят о противоположном; там, где мы были более всего  сдержаны
в  оценке  фактов,  в  действительности   доказательства   казались   самыми
солидными. Вот текст одного из отчетов:
   "11 мая следующего года Комиссия вызвала  Гийома  Пидуа,  управляющего  и
хранителя богатств ордена  Храма  и  на  этом  основании  держащего  у  себя
реликвии и раки, захваченные во время ареста тамплиеров в Париже. Его вместе
с Гийомом де Жизором и Рейнье Бурдоном попросили представить членам Комиссии
все деревянные и металлические фигурки, которые они могли собрать  во  время
конфискации. Он принес большую голову... с женским ликом...".
   Мы  знаем  продолжение,  так  как  речь  идет  о  той  самой  голове   из
позолоченного серебра, уже встречавшейся нам в тайных церемониях  тамплиеров
и имеющую пометку "Cap LVIII". Но не  только  она  вносит  неясность  в  эту
историю; Гийом де Жизор, на которого были возложены те же обязанности, что и
на Гийома Пидуа, являющийся сам человеком Филиппа Красивого, тоже вовлечен в
это. Иными словами, так же, как и король Франции, он был врагом тамплиеров и
участвовал в их уничтожении. И однако, согласно "документам  Общины",  Гийом
де Жизор был в то же самое время великим магистром Сионской Общины.  Мог  ли
он, будучи им, одобрить репрессивные акции Филиппа против тамплиеров и  даже
участвовать в них?