ном кружка розенкрейцеров, близкого к Виктору  Гюго,
и в 1912 г. он опубликовал свой "Вдохновенный  холм",  который  позже  стали
рассматривать как едва прикрытую аллегорию Беранже Соньера  и  Ренн-ле-Шато,
ибо между романом и действительностью существовали  аналогии,  превосходящие
стадию простых  совпадений.  Однако,  Баррес  не  помещает  действие  своего
произведения ни в  Ренн-ле-Шато,  ни  в  другое  какое-то  место  Лангедока;
"Вдохновенный холм", возвышающийся над деревней, находится в  Лотарингии,  а
эта деревня - бывший центр паломничества ордена Сиона...
   Насколько  легко  мы  нашли  у  Рэдклиффа   и   Нодье   связи   с   нашим
расследованием, настолько случай с Жаном Кокто, жизнь которого явно не имела
ничего общего с тайными обществами, представлялся более сложным.
   Родившийся в зажиточной  и  влиятельной  семье,  очень  одаренный,  Кокто
быстро покидает свой дом,  чтобы  в  очень  молодом  еще  возрасте  войти  в
Парижские артистические и литературные круги, жизнь которых била  ключом.  В
двадцать лет среди его друзей были Пруст, Жид и Баррес, а  также  Жан  Гюго,
правнук поэта, в компании с  которым  он  вступает  на  путь  оккультизма  и
спиритуализма.  Бесспорную  эзотерическую  окраску  имеет  не  только   сама
личность Кокто,
   но и его творчество, и его эстетика в целом, и, начиная с 1912 г., газеты
часто будут намекать на Дебюсси, для которого он в 1926 г. делает  декорации
"Пеллеаса и Мелизанды", явно заботясь о том, чтобы навсегда связать свое имя
с именем музыканта.
   Повороты его жизни, некоторые аспекты которой можно подвергнуть  критике,
тем не менее, не могут уменьшить его блестящий  поэтический  дар;  человека,
являвшегося  близким  другом  самых  великих  умов  того  времени.  Любитель
почестей, славы и дружбы с сильными мира сего, он, впрочем, не слишком далек
от Жака Маритэна или Андре Мальро. Равнодушный к политике, он все же обличит
правительство Виши и провозгласит себя, кажется, сторонником  Сопротивления.
Награжденный орденом Почетного Легиона  в  1949  г.,  в  1958  г.  он  будет
приглашен братом генерала де Голля произнести приветственное слово  Франции,
что он выполнит явно с большим удовольствием.
   Большая  часть  жизни  Кокто  будет  посвящена   посещению   католических
роялистских кругов и некоторых старых парижских  аристократов,  обрисованных
Марселем Прустом. Впрочем, в его католицизме, далеком  от  ортодоксальности,
будет всегда больше от  эстетического  поиска,  чем  собственно  религиозных
убеждений, даже если в конце своей жизни (эхо  Беранже  Соньера?)  он  очень
любил украшать церкви и часовни, хотя в данном случае  набожность  вовсе  не
была его слабой стороной. Впрочем,  он  никогда  не  будет  этого  скрывать,
доказательством  чему  следующее  размышление  без  всяких  намеков:   "Меня
принимают за религиозного художника, потому что я украшаю часовни... Что  за
странная мания навешивать всегда на человека ярлыки!" Короче  говоря,  также
по примеру Соньера, он вводит в свою живопись некоторые любопытные детали, -
любопытные и внушающие определенные мысли, как это  можно  видеть  в  церкви
Богоматери  Французской  в  Лондоне.  Воздвигнутая   в   1865   г.,   сильно
пострадавшая от бомбежек 1940 г., она была реставрирована и заново  украшена
после войны командой художников, приехавших изо всех уголков  Франции,  и  в
1960 г., за три года до смерти, входивший  в  нее  Кокто  написал  в  церкви
Распятие. Правда, совершенно особенное распятие: под сенью черного солнца, с
фигурой в  правом  нижнем  углу,  личность  которой  невозможно  установить,
мрачной и зеленоватой, и римский солдат со щитом в руке; очень стилизованная
птица, напоминающая египетского Гора. Среди плачущих женщин  и  центурионов,
играющих в кости, можно заметить еще  двух  современных  персонажей,  просто
неуместных; один из  них  -  автопортрет  Кокто,  решительно  повернувшегося
спиной к кресту... Но самый странный вид этой фрески, без всякого  сомнения,
состоит в следующем: видна только нижняя  часть  креста  до  колен!  Поэтому
совершенно невозможно различить кто на нем распят. И еще одна  поразительная
деталь:  под  ногами  неизвестной  жертвы,  укрепленная  на  кресте,  цветет
гигантская роза - без всяких колебаний ее можно расценить как напоминание об
эмблеме розенкрейцеров, - мотив для католический церкви,  по  меньшей  мере,
странный!..
   "Секретные досье", которые дают список предполагаемых  великих  магистров
Сиона, датированы 1956 г. Кокто умер в 1963 г., и никакая  новая  информация
не позволяет нам узнать имя его преемника. Но вернемся к поэту, который, как
мы увидим, сам себя подвергает допросу.
   Согласно "документам Общины", орден Сиона и орден Храма,  как  мы  знаем,
имели одного и того же великого магистра вплоть до рубки вяза в 1188  г.,  а
потом, начиная с этого времени, у Сиона был свой собственный "навигатор",  и
первым стал Жан (Иоанн) де Жизор.
   Но эти же самые документы  извещают  нас  о  том,  что  функции  великого
магистра обязательно были связаны с именем Жан (Иоанн) или  Жанна  (Иоанна),
ведь, в самом деле, там есть четыре женщины, удостоенные этого титула, и эта
последовательность  вызывает  в  памяти  понятие   эзотерического   папства,
основанное на личности Иоанна, против и, быть  может,  в  оппозиции  папству
экзотерическому, основывающемуся на личности Петра.
   Но о каком Иоанне идет речь? Об Иоанне Крестителе? Об Иоанне Евангелисте,
"любимом ученике" из четвертого Евангелия? Или же возможен  третий  Иоанн  -
Богослов,  предполагаемый  автор  Апокалипсиса?..  Во  всяком  случае,  речь
определенно идет об одном из них, и  хотелось  бы  знать,  кто  был  Иоанном
Первым, раз Жан де Жизор в 1188 г. принял имя Иоанна II.
   Фигурирующий в списке великих магистров Сиона Жан Кокто,  будучи  Иоанном
XXIII, властвует над судьбами ордена в 1959 г., когда умирает папа Пий  XII.
В Риме был тут же избран  новый  папа;  им  стал  кардинал  Венеции  Анджело
Ронкалли, но потрясение было всеобщим, когда узнали, что новый  папа,  глава
Церкви,  выбрал  имя  Иоанна  XXIII.  Реакция  христиан  вполне   объяснима.
Во-первых, имя "Иоанн" обесчещено с начала XV в., когда его носил  антипапа;
затем, уже имелся один Иоанн XXIII, бывший епископ Але, где в XIX в. Дуанель
был гностическим  епископом.  Почему  же  в  этих  обстоятельствах  кардинал
Ронкалли выбрал это имя?
   В 1976 г. в Италии вышла странная книга, которая тут же  была  переведена
на французский язык. Это "Пророчества папы Иоанна  XXIII",  сборник  мрачных
пророческих поэм в прозе, которые сочинил глава Церкви, умерший  тринадцатью
годами ранее, в 1963 г.,  в  том  же  году,  что  и  Жан  Кокто...  Да,  эти
пророчества  очень  герметические,  не  поддающиеся  никакой  интерпретации,
настолько они бессвязные, до такой степени, что можно задать себе вопрос:  а
действительно ли их написал папа римский? И однако, предисловие  утверждает,
что их автор  был  тайным  членом  ордена  Розы  и  Креста  со  времени  его
назначения папским нунцием в Турции в 1935 г.
   Эту, надо сказать,  трудноприемлемую  гипотезу,  кроме  того,  невозможно
проверить. Тем не менее, с какой стати изобретать подобную вещь и почему  бы
ей не содержать хоть чуточку правды?
   Зная, кроме всего прочего, что в  1188  г.  Сионская  Община  добавила  к
своему  названию  новое  -  "Истинных  Розы  и  Креста",  -  вполне  разумно
предположить, что кардинал Ронкалли в самом деле принадлежал к обществу Розы
и Креста и что  если  речь  шла  о  Сионской  Общине,  став  папой,  он  мог
добровольно и с символической целью выбрать имя  своего  великого  магистра?
Так,  Иоанн  XXIII  возглавлял  одновременно  тайный  орден  и  христианскую
Церковь...
   Это одновременное царствование двух  Иоаннов  XXIII,  над  Сионом  и  над
Римом, не кажется нам простой игрой совпадений; также, по нашему мнению,  не
может быть придуманным список из "документов Общины", обрывающийся на Иоанне
XXIII в ту эпоху, когда один Иоанн XXIII уже занимал трон св. Петра. В самом
деле, не будем забывать, что этот список был отдан в Национальную библиотеку
в 1956 г., за три  года  до  избрания  нового  папы  римского.  Кроме  того,
остается еще один поразительный момент. В XII в. ирландский монах  по  имени
Малахий составил сборник пророчеств, близких  к  пророчествам  Нострадамуса,
которые, кажется, очень высоко почитаются многими католиками, среди  которых
и нынешний папа Иоанн-Павел II! В этих пророчествах  автор  перечислил  пап,
которые займут трон св. Петра в последующих  годах,  давая  каждому  из  них
собственное определение. Рядом с именем Иоанна XXIII вписаны слова:  "Пастор
и Навигатор" - как мы знаем, официальные титулы великого магистра Сиона.
   Каковой бы ни была истина, скрытая  за  этими  любопытными  совпадениями,
которые, быть может, и не являются таковыми, Иоанн XXIII, более, чем  другие
папы  смог  заставить  развиваться  римскую  католическую  Церковь,   жестко
противостоявшую  требованиям  XX  в.,  благодаря  реформам  II  Ватиканского
Собора. Более того, он в то же время пересмотрел позицию Церкви по отношению
к франкмасонству, поставив точку двум  векам  непримиримости  и  признав  за
католиками право быть масонами. Наконец, в июне I960 г.  Иоанн  XXIII  лично
опубликовал  письмо  на  тему  "драгоценной  крови  Христовой",  которую  он
определил совершенно по-новому. Иисус,  уточнялось  в  письме,  страдал  как
человек, и искупление человечества  осуществилось  благодаря  его  крови.  В
контексте этого письма человеческая страсть  Иисуса  и  кровь,  отданная  за
спасение людей, имеют большее значение, чем воскресение или даже  конкретные
подробности распятия.
   Не стоит и  говорить,  что  этот  текст  имел  значительные  последствия,
способные, как говорили в то время, исказить самые основы христианской веры.
Если на самом деле спасение человечества полностью основывается  единственно
на крови, пролитой ради него Христом, то какое же значение  придавать  тогда
его смерти и воскресению?
 
   7. ЗАГОВОР ЧЕРЕЗ ВЕКА
   Теперь, после углубленного  изучения,  мы  знаем,  что  вероятный  список
великих магистров  Сиона  дает  нам  некоторую  уверенность.  Действительно,
многие события, запутанные и трудные для расследования  априори,  составляют
заговор, сотканный решительной и ловкой рукой. Что же касается самих великих
магистров, то мы теперь знаем, что, бесспорно, на разных уровнях у них  есть
точки  соприкосновения:  связь  на  уровне  генеалогий,   представленных   в
"документах Общины", в частности, в том, что  касается  Лотарингского  дома,
принадлежность  к   одному   или   многим   тайным   обществам,   отсутствие
ортодоксальности в религиозных  убеждениях  (теоретически  -  католических),
более или менее  проявленная  склонность  к  эзотерической  мысли,  наконец,
тесный контакт каждого великого магистра  со  своим  предшественником  и  со
своим преемником.
   Но достаточно ли одних этих констатаций? Они ведь  вовсе  не  доказывают,
что Сионская Община, чье существование в  Средние  Века  было  подтверждено,
продолжала жить в течение последующих столетий; они также не доказывают, что
личности, фигурирующие в списке великих  магистров,  действительно  занимали
этот  пост.  Можно  даже  сказать,  что  некоторым  они  не  всегда  кажутся
достоверными в силу предполагаемого возраста в момент  посвящения  в  высшую
степень. Допустим, что  какой-нибудь  Эдуар  де  Бар  был  назначен  великим
магистром в пятилетнем возрасте, или Рене Анжуйский - в восемь  лет  в  силу
принципов наследова
   ния, но это вовсе не случай  Роберта  Флудда  или  Шарля  Нодье,  ставших
великими магистрами в двадцать один год, ни Дебюсси -  великого  магистра  в
двадцать три года, которые, будучи такими юными, не успели ни  пройти  через
степени  франкмасонства,  ни  дать  доказательства   своей   пригодности   в
соответствующих областях. Надо ли  предполагать,  что  речь  идет  только  о
подставных лицах, быть может, не знающих даже о чисто символическом  титуле,
который им пожаловали?
   Эти   умозрительные   рассуждения   при   настоящем   состоянии    нашего
расследования кажутся  нам  преждевременными,  и,  следовательно,  нам  надо
искать  в  другом  месте,  а  не  только   в   этом   списке   окончательные
доказательства существования ордена Сиона и его задачи, выполняемой в  тени.
Итак, перенесем наш перспективный выбор на Лотарингский дом и  на  некоторые
семьи, упомянутые в "документах Общины" - это богатое поле деятельности.
   Так  как  Община  действовала  только  подпольно,  мы  не  должны   ждать
упоминаний о ней под ее собственным именем. Если она продолжала существовать
после Средних Веков, то она, конечно, была вынуждена скрывать свое  истинное
лицо, например, за личностью Ормуса, принятой  в  свое  время.  Кроме  того,
будучи далекой от того, чтобы заниматься лишь  политикой  и  навязывать  эту
деятельность своим членам, ставя их  под  подозрение  или  привлекая  к  ним
внимание, она, вероятно, должна  была  показать  свою  величайшую  гибкость,
гибкость  на  протяжении  девяти  веков,  которая  заставляла  ее  постоянно
обновляться, приспосабливаться к каждой эпохе, склоняясь перед ее  законами,
-  короче,  изменить  свою  видимость,  свою  деятельность  и  свои  цели  в
соответствии с требованиями  эпохи,  В  порядке  идеи,  но  вовсе  не  желая
устанавливать ни малейшей параллели с мафией, хочется все же спросить: а  не
удалось ли этой последней в своей  сфере  сохранить  скрытым  свое  лицо  на
протяжении  веков,  развиваясь  в  соответствии  с  требованиями  конкретной
ситуации?
   В период между 1306 и 1480 гг., как сообщают нам  "документы  Общины",  у
ордена  Сиона  было  девять  командорств;  в  1481  г.,  после  смерти  Рене
Анжуйского цифра увеличилась до двадцати семи. Самые важные располагались  в
Бурже, Жизоре, Жарнаке, Мон-Сен-Мишеле, Монревале, Париже, Ле Пюи, Солеме  и
Стенэ; кроме того, лаконично добавляют "Секретные  досье",  существовал  еще
"ковчег, прозванный БетАния" (дом Анны), расположенный в Ренн-ле-Шато". Если
об этой таинственной цитате мы больше ничего  не  знаем,  то,  возможно,  не
лишне было бы напомнить, что когда Соньер построил свою  роскошную  виллу  в
Ренн-ле-Шато, он назвал ее "вилла Бетания"...
   Командорство в Жизоре, согласно все тем же "документам", в 1306  г.  было
расположено на Венской улице (рю де Вьенн). Отсюда оно сообщалось  подземным
переходом с  местным  кладбищем  и  склепом  св.  Катерины,  под  крепостью.
Считается, что именно в этот склеп или в прилегающую подземную часовню в XVI
в. был положен архив ордена Сиона, помещавшийся в тридцати сундуках.
   Во время фашистской оккупации, в  1944  г.  из  Берлина  прибыла  военная
миссия, чтобы вести в Жизоре раскопки под крепостью.  Но  высадка  союзников
помешала началу работ. Некоторое время спустя местный житель  Роже  Ломуа  в
свою очередь решил там покопаться, и в 1946 г.  он  объявил  мэру  Жизора  о
находке  -  подземной  часовне,  в  которой  стояли  девятнадцать   каменных
саркофагов  и  тридцать  металлических   сундуков.   Кроме   разрешения   на
продолжение работ Ломуа просил, чтобы о его открытии было заявлено публично.
Но волокита - или чья-то злая воля? - оказались таковы, что  он  снова  смог
взяться за раскопки только в  1962  г....  Однако  публике  о  них  не  было
сообщено ничего, а  развернулись  они  под  покровительством  Андре  Мальро,
бывшим тогда министром культуры. Но, если Ломуа  быстро  нашел  свой  ход  в
часовню, то сундуки исчезли... и, несмотря на шумную  кампанию,  развернутую
по этому поводу в прессе, след их так и не был обнаружен. От этого открытия,
странно походившего на сон, остались лишь два намека на подземный склеп  св.
Катерины, фигурирующей в двух манускриптах 1375 и 1696 гг....
   Во  всяком  случае,  благодаря   им,   рассказ   Ломуа   стал   выглядеть
правдоподобным, также  как  и  легенда,  согласно  которой  часовня  служила
хранилищем архивов ордена Сиона. Что касается нас, то мы  беремся  доказать,
что Сионская Община продолжала существовать, по крайней мере, на  протяжении
трех веков после Крестовых походов и уничтожения ордена Храма.
   Действительно, с начала XIV в. до  начала  XVI  в.  некоторые  документы,
касающиеся Орлеана и обители св. Самсона, базы  Сиона,  ссылаются  на  некий
орден. Например, они упоминают о гневе  папы  и  короля  Франции,  вызванном
членами Сионской Общины в Орлеане в начале XVI в.,  которые  "нарушили  свой
устав" и "отказались от совместной жизни". В конце XVI в. всплыли  и  другие
обвинения на их счет: их упрекали в несоблюдении устава, в предпочтении жить
отдельно от всех, а не вместе, в том, что они  предавались  распутству,  что
жили они часто за пределами обители св. Самсона и что они не восстанавливали
ее стен, серьезно пострадавших в  1562  г.  По  тем  же  источникам,  власти
обители потеряли терпение и в 1619 г. выгнали  Сионскую  Общину  и  подарили
здание иезуитам .
   Начиная с этого времени, никакого намека на Общину нигде не находили,  но
крайней мере, под этим названием, и доказательства, которые  мы  только  что
привели, не могут быть окончательными. Кроме того, они практически ничего не
сообщают о деятельности Сиона, его целях  или  влиянии,  довольствуясь  лишь
простым намеком на какое-то монашеское братство, более или менее тайное,  и,
в   конечном   счете,   представляющем   только    относительный    интерес.
Действительно,   что   общего   могло   иметь   это   сборище   дерзких    и
недисциплинированных личностей из обители св. Самсона с членами  знаменитого
братства, управляемого самыми блестящими людьми в истории  Запада?  Согласно
"документам Общины", Сион  был  важной,  мощной,  влиятельной  организацией,
породившей орден Храма и занимавшийся самой высокой политикой; обитатели  же
св. Самсона ничего похожего в памяти не вызывали...
   Может быть, обитель св. Самсона в Орлеане была тогда лишь изолированным и
второстепенным местом действий Сиона? Но  так  как  в  списке  самых  важных
командорств в "Секретных досье" никаких ощутимых следов мы не нашли, мы были
вынуждены искать их в другом месте.
   В течение всего XVI в. и на протяжении целых трех поколений  Лотарингский
дом и его младшая ветвь - дом де Гизов - пытались сбросить династию Валуа  и
завладеть французским  троном.  Много  раз  эти  попытки  проваливались,  но
понадобилось всего тридцать лет, чтобы род Валуа окончательно  угас  сам  по
себе.
   Карл, кардинал Лотарингский, и его брат Франциск,  герцог  де  Гиз,  были
близки к успеху в период между 1550 и 1560  гг.;  оба  они  были  союзниками
Шарля де Монпансье, коннетабля  Бурбонского,  названного  "Секретным  досье"
великим магистром Сиона до 1527 г. Они также были связаны с семьей  герцогов
Мантуанских, и Фердинанд де Гонзаг, великий  магистр  с  1527  по  1575  г.,
оказывал им помощь и поддержку во всех заговорах против французского  трона.
Что касается герцога де Гиза, то он женился  на  Анне  д'Эст,  герцогине  де
Жизор.
   История описывает кардинала Лотарингского и герцога де  Гиза  как  редкой
непримиримости католиков, фанатиков, доходивших до жестокости.  Однако,  эта
репутация,  по  крайней  мере,  в  области  религии  кажется  нам  несколько
преувеличенной, так как, по нашему мнению, эти последние  скорее  вели  себя
как ловкие оппортунисты, улещая одновременно и католиков, и  протестантов  .
Впрочем, не кардинал ли Лотарингский на совете Тридцати  в  1562  г.  сделал
попытку децентрализации папской власти, дав больше самостоятельности местным
епископам и доведя церковную иерархию до состояния, в каком она была в эпоху
Меровингов?
   Как бы то ни было, в 1563 г. Франциска де Гиза, без  пяти  минут  короля,
убивают, и его брат последовал за ним  двенадцать  лет  спустя,  в  1575  г.
Однако борьба с царствующими принцами еще не окончилась, и в 1584  г.  новый
герцог де Г