скую культуру". Какой термин, а?! А теперь еще нагло врет, что вирус
у  него украден.  Короче, время Ахмат выторговал до елкиного возвращения.  А
чтобы  она действительно  нашла  вирус,  забрал Олежку. Олежка сейчас  очень
доволен -- дача, лошади, компьютерные игры, и так  будет до ее возвращения с
вирусом. А если без вируса, то все понятно.
     В этом месте я перебил Вувоса:
     --  А во время  вашего "упоительного  дня" ты Елке рассказал, что вирус
украли?
     -- А зачем?-- пожал плечами Вувос.
     Значит, Елка  действительно получила  информацию о краже из  России, от
Ахмата.
     В  общем,  утром Елка  обнаружила  Умницу  у  Максика  и  действительно
обошлась с ним  довольно жестоко, требуя поделиться "ахматовской культурой".
Умница навел ее на Вувоса, и тут Елке пригодился полученный ею накануне ключ
от каравана. Шмон, замаскированный под  уборку, ничего  не дал. Когда искать
было уже негде, пришла от соседей Номи. В отчаянии, Елка забрала ее и увезла
к Халилю.
     Халиль принял близкое участие в беде Лели, осудил  Ахмата и одобрил все
ее действия. Он сообразил, что искать Номи будут в первую очередь у  него  и
моментально рассредоточил  всех  близких  родственников по дальним. А Елку с
Номи забрал с собой, в Аль-Азарию, в дом уехавших за границу родственников и
велел дезинформировать Вувоса насчет глухих территорий.
     Вчера поздно  вечером  Елка  дозвонилась до своей мамы,  а  трубку взял
Олежка.  Ему   хватило  сообразительности  скрыть  от  похитителей,  что  он
занимается  пятиборьем  и  уговорить  дядю Ахмата  научить его  кататься  на
лошади.  Лошадь была  что надо -- на  ней пацан,  перепрыгнув дачный  забор,
прискакал по пересеченной местности к бабушке.
     Елка сразу  же поделилась радостью с Халилем и собралась  везти  Номи к
Вувосу, неважно  брал  он вирус,  или  нет.  Она уже взялась за  телефон  --
позвонить Вувосу, но  Халиль убедил ее подождать подтверждения, что Олежка с
бабушкой благополучно добрались до укрытия, а то мало ли что. Елка поднялась
в свою спальню и  вдруг услышала,  как в замке провернулся ключ. На  окне --
железная решетка. Из-за массивной двери  Халиль об®яснил  ей, что ему  очень
жаль, но  судьбе  угодно,  чтобы  эта  дочь  оккупанта  послужила  интересам
арабского  народа Палестины. Леля, как представитель дружественного русского
народа  должна  это  правильно понять.  Про  вирус  и  Номи  стало  известно
соответствующим структурам, и он имеет  право  вернуть  ей  ребенка только в
обмен на вирус. И то, после того, как преданные  делу освобождения Палестины
специалисты проверят его вирулентность на биологической модели.
     В  общем,  как только Леле будет что сообщить, она должна  вернуться  в
этот дом, оставив ворота  открытыми, и  ей  позвонят. А после  того, как она
выломает дверь и  уйдет,  он просит ее ворота закрыть и ключ  забрать.  А  в
полицию он  ей  обращаться не  советует,  потому что  в Израиле отношение  к
киднэпингу суровое, девочки отец больше не  увидит, а Олежка увидит маму лет
через десять-пятнадцать. Но это он так, для общей информации, а вообще-то он
убежден, что Леля сделает правильный выбор между друзьями и врагами, и будет
с ними  в тяжелой борьбе палестинского народа за свободу и  независимость. А
не  с  отморозком, который даже в  святой для евреев день  гоняет пьяный  по
арабским поселениям с российскими монархическими гимнами.
     -- Ты понял?!-- зло спросил Вувос.
     Я кивнул:
     -- Как  не понять. Елка предпочла отморозка и пошла  по Иудейским горам
советоваться к израильскому менту. Где, вместо рояля, сидел в кустах ты...
     -- Не юродствуй!-- строго потребовала Ленка.
     Елка повернула к нам зареванную мордашку:
     --  Боря,  я страшно виновата перед Вовой... Никакие слова...  Ты лучше
нас ориентируешься... я сделаю все, что нужно... ты понял -- все. Все, что я
умею. Я не смогу с этим жить, если...
     --   Хорошо,--  сказал  я.--  Мы  поняли.  Теперь   сценарий   придется
переписать, и для тебя роль найдется.
     Елка благодарно всхлипнула. Электрический свет терял ядовитую желтизну,
растворяясь  в  брезжащем утре. Вопли за окном  все  не прекращались. Лица у
всех были помятые, припухшие, уставшие  и  постаревшие, да еще  и  какого-то
неестественного оттенка. Я выключил свет.
     Я  выключил свет  и помотал головой. За зановесочкой  горел ночник,  на
"экране" разыгрывался  знакомый театр теней.  Я прислушался  и,  когда внизу
вокруг  собаки  возникла  короткая  пауза, уловил характерные  звуки.  Вувос
поймал  мой взгляд, убедился, что Елка по эту сторону зановески и потрясенно
шепнул мне:
     -- Но мы же следили за входом...
     -- Да,-- ответил я, тоже почему-то шепотом.-- А Софья Моисеевна уехала.
     За окном стихало. Я вслушивался. Наконец, различил амхарский и об®яснил
Вувосу:
     -- Он соседку снял, с верхнего этажа. Полиманьяк.
     -- Сексоглот,--  обреченно  согласилась Ленка.--  Хорошо, хоть  Левик в
маминой комнате. Надо бы поспать немножко, а?
     Пока   мы  прикидывали  как  разместимся,   Умница   выпустил  смущенно
улыбавшуюся фаллашку[47] на лестничную площадку.
     -- Даже до остановки провожать не надо,-- довольно сообщил он и поманил
нас с Вувосом за занавесочку:-- Вот,-- кивнул он на столик.-- А где ваши?
     --  Мы  тут  подумали,--  зло сказал  я,-- и  решили  ограничиться  для
надежности твоей. Твою они от кроличьей не отличат.
     Умница самодовольно  хмыкнул.  Я  не  стал  ему  сразу  об®яснять,  что
подделывать вирус уже нет смысла, потому  что  Халиль, перед тем, как отдать
Номи, намерен проверять его всерьез.


        17. Вестерн.

     Уже  третий день шел изнурительный торг. Вувос похудел и  издергался. А
Умница все  время  жрал на  нервной почве и округлился. Елка  большую  часть
времени торчала в  пустом доме  в Аль Азарии, ожидая звонков. Мне удалось по
своим каналам выяснить, что звонили только по телефонам-автоматам, из разных
мест, говорили не больше трех минут. Халиль был очень осторожен  и далеко не
глуп. Мы с Вувосом добывали реквизит. Далеко не всегда легально.
     Ленка давала  Умнице  уроки вождения,  потому что  хоть права  у него и
были, за рулем он в жизни не сидел. Я старался не думать, чему она его может
научить  --  пятьсот  метров  как-нибудь  проедет, а  там,  если  выживет  и
возомнит,  что  умеет  кататься --  его проблема.  В  остальное  время Ленка
смотрела на  нас,  как  на покойников,  мужественно плакала  и  готовила мои
любимые  блюда, которые  большей  частью сжирал  Умница.  Хорошо  еще  Софья
Моисеевна неожиданно укатила в предсвадебное путешествие в Эйлат.
     Халиль не желал расставаться  с  Номи не убедившись, что получил именно
"ахматовскую  культуру", а не  какой-нибудь гепатит.  Проверять он хотел  по
полной  программе, в том числе на  биологической  модели,  что  могло занять
несколько недель. Мы категорически не  соглашались выпускать из рук "вирус",
не  получив в руки  заложницу. Ни  угрозы, ни видеокассета с  просьбой  Номи
забрать ее на нас не действовали, да и не могли подействовать -- вируса-то у
нас не было. Переговоры зашли в тупик, Елке даже удалось поспать.
     Умница  утверждал, что  есть тонкие  экспресс-методы, каждый из которых
недостаточно надежен, но если применить несколько, да так, чтобы мы не знали
какие именно, то  подделка  выявляется с очень высокой  надежностью.  Он был
уверен, что Ахмат вошел в долю с Халилем и уже подал ему эту идею.
     --  Если  это серьезная  террористическая организация,  а  не  дворовая
шпана, -- вещал он  между заглатываниями и откусываниями,-- то добыть нужное
лабораторное оборудование и материалы для них гораздо проще, чем для вас эти
вот бронежилеты!
     Умница  оказался  прав, профессионал все-таки.  Елка  еще спала,  когда
раздался телефонный звонок, и Халиль дружелюбно поприветствовал меня:
     -- Ты просил позвонить, когда буду в окрестностях.
     Правильно я тогда отметил -- запомнил-таки, подлец, телефончик.
     -- А ты уже в окрестностях?
     -- Ну, не  совсем. Ты знаешь, мы  нашли  способ проверить за двенадцать
часов. Это вас устраивает? Ты пока подумай, а я перезвоню.
     После еще нескольких коротких звонков, мы договорились о времени, месте
и способе обмена. Самым трудным было настоять, что Вувос  явится  не один, и
что мы будем с оружием.  Номи мы получали тут  же, в обмен на термос, но без
права  выхода  из  охраняемого  дома  до  окончания  проверки.  То  есть  мы
соглашались стать  хоть  и вооруженными, но заложниками на двенадцать часов.
Но и  мы потребовали, чтобы с нами  в одной  комнате находились несколько их
человек и пообещали, если что не так, стрелять на поражение.
     Вообще-то, все  наши требования были  так, для правдоподобия  торговли.
Нам важно было только, чтобы Номи и стволы были в наших  руках одновременно,
а там... Всем им будет не до Номи, потому что будет кого убивать из тех, кто
сам может убить...
     Времени нам Халиль  дал в обрез -- он требовал, чтобы уже через полчаса
мы  прибыли в  известный дом в Аль Азарии. Явно не хотел, чтобы у  нас  было
время на  подготовку. А нам оно как раз было необходимо, и я  выторговал еще
час якобы для того, чтобы привезти вирус из специального места.
     Каждый   знал,  что   ему  делать.  Ленка  повезла  Умницу  к  дальнему
телефону-автомату. А мы начали неспешно обряжаться.
     Хорошо  еще, что  я  не  взял  трубку,  когда  зазвонил  телефон. Вувос
брезгливо протянул трубку Елке.
     -- Халиль?-- удивилась она.-- Что-то не то?
     Мы с Вувосом синхронно встали по обе стороны от Елки, вслушиваясь.
     -- Все хорошо, Леля. Я только хотел узнать -- ты тоже будешь?
     -- Ну... да. Конечно.
     --  Я  думаю,  ты можешь не приходить.  Все,  что  мы  тебя просили, ты
сделала.  А дальше  уже мужские дела. Между  двумя народами. Ты  мой гость и
друг, я за тебя отвечаю и боюсь.
     -- Почему?
     -- Да нет, ты не  думай. Все  идет как  надо, с нашей стороны все будет
хорошо. Мы играем честно. Но этот твой приятель... Я о нем кое-что разузнал,
он эмоционально  неуравновешен, психопат. Может сорваться. Нажмет на  курок,
будет...
     --  Халиль,--  внятно сказала Елка.-- Я эту кашу  заварила. Я  ее  буду
расхлебывать. До конца.
     -- О-кей. Я тебя понимаю. До встречи, Леля.
     Елка посмотрела на нас и пожала плечами.
     --  Да  что  там,-- сказал я,-- и без этого  было  ясно,  что  подлянку
готовят...
     Когда мы в®ехали  в Аль Азарию, было уже совсем темно. Фонари  на улице
не горели,  да их и  не было,  да и не улица  это  была, а, скорее,  изрытая
строительная  площадка с  недостроенными домами вокруг. Типичное "незаконное
строительство" -- застройка без плана, когда строят  не чтобы жить, а  чтобы
заявить  права  на участок.  Недостроенное  воспринималось как  разрушенное,
словно до нас здесь поработали бомбардировщики.
     "Форд"  с  Умницей и "длинным ухом"  остался на  стоянке  у  греческого
монастыря, неподалеку от могилы Лазаря. Здесь все было давно обжито и тесно.
     --  Смотри,  Фима,--  проникновенно  сказал  Вувос.-- Сделай  все,  как
положено. Четко, без самодеятельности.
     -- Да уж,-- нервно хмыкнула  Елка.-- Второй раз в  одном и том же месте
никого воскрешать не будут.
     На всякий  случай мы еще минут  на пятнадцать  опоздали.  В нашем  доме
света не было.
     -- Кажется, мы пришли первые,--шепнула Елка.
     -- Если не считать мордашек десять-двадцать в саду,-- обронил я.
     Вувос утвердительно кивнул. Он свинтил крышку с термоса, перевернул его
и взялся за  пробку,  демонстрируя  готовность  применить бактериологическое
оружие в  любой момент.  Елка  подсвечивала  все  это  фонариком. Так  мы  и
двинулись к дому через старый сад. Вошли. Елка включила свет. В метре от нас
стоял парень с автоматом. Он молча кивнул, и мы прошли за  ним через коридор
и анфиладу комнат  в просторный  зал. Без окон. Они были  наспех  замурованы
бетоном. Зато  присутствовали четыре  мрачные  личности  с автоматами.  Елка
изумленно смотрела на бетон -- явно  еще вчера  она  его здесь не видела. Мы
встретились глазами, и я кивнул, мол, понятно.
     -- И дверь поменяли,-- шепнула она.
     Дверь была  незаурядная, если  не из банка,  то  из тюрьмы. Открывалась
вовнутрь, не выломать. Ручка торчала только снаружи. Я хотел было остаться у
двери, но нас с мягкой  настойчивостью,  на гортанном  английском, попросили
присесть на стулья у противоположной стены. Не стоило этого делать, но  Елка
уже двинулась, Вувос  с  перевернутым термосом  за ней, что  мне оставалось?
Только буркнуть:
     -- К стенке нас уже поставили.
     Через несколко минут  появился Халиль, прямо как товарищ Сталин -- усы,
френч и девочка в восточной  одежде  на  руках. Номи  была сонная,  ее  явно
вытащили из постели и, чтоб не хныкала, сунули какую-то обгрызанную соску.
     -- Номи!-- проникновенно воскликнул Вувос.
     Девочка  посмотрела  на  него,  вытащила  соску,  улыбнулась,  сказала:
"Шалом", а потом  положила голову  на плечо  Халиля, закрыла глаза  и  снова
зачмокала этим огрызком.
     Халиль тоже улыбнулся:
     -- А не мой  ли это  термос?-- он  хмыкнул.-- У меня  для  вас  прятный
сюрприз.
     Как мы и договаривались, он прошел с Номи на  середину зала. Елка взяла
у Вувоса термос  и подошла к нему.  Поставила термос на  пол, забрала  слабо
цеплявшуюся за  Халиля Номи. И  не выдержала -- вытащила  у  нее соску. Номи
вяло захныкала. Халиль продолжил:
     -- Ну вот и все. Можете не ждать  результатов проверки. Я ведь понимаю,
что жизнью ребенка вы бы  не рисковали. Если у вас был вирус, то он сейчас у
меня.  А если  не  было, то  зачем мне  эта девочка?-- он  театрально развел
руками.
     Где-то в недрах  дома  зазвонил  телефон. Елка  с  растерянными глазами
несла Номи  к нам, подальше от термоса,  безмолвно артикулируя губами:  "Что
делать?"  Я и сам  колебался. Из коридора что-то  прокричали  по-арабски.  Я
различил "Халиль" и "телефон".
     -- Извините,-- сказал Халиль,-- меня к телефону. Если можете, подождите
минутку. Я барашка зарезал, отметим...
     Он вышел из  комнаты под нашими  напряженными  недоуменными  взглядами.
Дверь захлопнулась.  Я понял, что ждал  этого с того момента, когда заметил,
что изнутри нет ручки.
     -- Ручки нет!-- ужасным голосом сказал Вувос.-- Приехали!
     Елка  пометалась  взглядом по нашим лицам, еще раз взглянула на бетон в
окнах и, взвыв:
     -- Снова?!-- бросилась к двери.
     Она билась в  нее и  звала  Халиля. Довольно  неприятное зрелище.  А до
этого здорово держалась. Для непрофессионала даже слишком здорово.  Арабы ей
не  мешали,  сидели по углам,  как манекены. Один, после ухода  Халиля, даже
автомат положил на пол.
     -- Что, Леля?-- с нескрываемым торжеством спросил Халиль. Бронированная
дверь неплохо пропускала звук. --  А что ты  думала?  Я  давал тебе  шанс. Я
просил тебя не приходить. Теперь поздно.
     -- Зачем ты это делаешь?!
     -- Крыс не удалось достать. Мне жаль, что ты  оказалась в одном выводке
с этими  "детьми смерти".  Но что  делать, мне приказано  испытать  вирус на
людях.
     -- Подожди,-- тихо сказала Елка.-- Но тут же и твои люди тоже. Им же не
дадут уйти живыми.
     -- Не слышу.
     Елка повторила эту же фразу так же тихо.
     --  А,  люди,-- раздался характерный  смешок.--  Это  не люди. Это тоже
крысы. Продажные крысы. Они сотрудничали с сионистским  врагом и приговорены
к смерти палестинским судом. Благодаря вам они смоют свой позор кровью, а мы
пощадим их близких. У них и патронов нет.
     -- Что?-- тихо сказала  Елка.-- Я ничего не  слышу. Говори, пожалуйста,
громче.
     -- Неважно,-- прокричал Халиль.-- Мне жаль...
     -- Да говори же громче!-- не унималась Елка.
     -- Жаль, говорю,-- уже совсем громко неслось из-за двери,-- жаль, что у
нас с тобой так получилось! Прости меня, Леля!
     -- И ты меня прости,-- пробормотала Елка.
     -- Что?.. Это за что же я  должен тебя простить, Леля?  -- обеспокоенно
выдохнул Халиль.
     Елка резко развернулась от двери,  прижалась  спиной  к  стене и вынула
руку с пультом из кармана. Вувос упал на Номи.
     Термос рванул как надо! Главное, дверь покорежило -- образовалась узкая
щель. Мы,  мешая друг-другу, пытались  что-то  сделать, но дверь  заклинило.
Арабы молились, мы матерились, Номи орала. Спасибо  товарищу  Калашникову за
универсальное  изделие   --  орудуя  коллаборационистскими  автоматами,  как
ломами, мы  вовремя  вскрыли этот  крысиный сейф.  Как раз,  чтобы встретить
дружным залпом подбегавшую команду в противогазах.
     Елка  визжала, но палила по-македонски,  из  двух  пистолетов  сразу  и
довольно  прицельно. А выйди  мы раньше, блевала бы, небось, сейчас  у трупа
Халиля.  Термос поработал  с  ним не так аккуратно, как профессор с Козюлей.
Вувос  с  плачущей  Номи  в рюкзаке  и сотрясающимся "Галилем"  в лапах  был
неправдоподобен, как герой  третьесортного  мелодраматического боевика.  А я
чувствовал, что меня  вот-вот убьют,  потому  что хоть все и  получалось, но
как-то  по-дурацки. Если  мы и были до  сих пор целы,  то  только  благодаря
мешавшим нормальной стрельбе противогазам.
     Ситуация соскочила на голый экспромт. Вести всех в прорыв должен был я.
Но невменямая  Елка вырвалась вперед, а Вувос, как будто за спиной у него не
было  рюкзака  с  Номи,  рванулся  следом. Мне  пришлось  прикрывать  их  от
появившихся из бокового коридорчика "духов".
     Пока я с  ними закончил, оказался отрезан -- пару раз дергался вперед и
получал сильные удары пулей в бронежилет. И  больно, и пелефон -- вдребезги.
Тем временем в Номи проснулся  инстинкт  самосохранения, и она стала рваться
из рюкзака, как  кот из мешка. Как-то развязав тесемки,  она  плюхнулась  на
ковер и,  прежде  чем  Вувос отвлекся  от  стрельбы,  уже  была на вражеской
половине,  где  шмыгнула  под  стол  и  забилась в угол.  Елка,  с  дурацким
киновоплем:  "Прикройте  меня!" бросилась за  ней и  даже успела пристрелить
ближайшего к  Номи  "духа", но  споткнулась  о его вытянувшуюся в  последней
судороге ногу.  И скатилась прямо к еще не протянутым ногам  его  соратника,
который, прежде чем я навел  на него автомат, успел рвануть ее  за солнечную
шевелюру  и прикрылся  Елкой.  Этот уже  был  без  противогаза  -- то  ли не
хватило, то ли догадался, что вирусы не взрываются.
     Мы стрелять перестали. В нас тоже. Дух стоял с ножом у елкиного горла и
кричал:
     -- Бросай оружие!
     Пока я колебался, Вувос покорно сказал:
     --  Беседэр!-- и,  как  городошную  биту,  швырнул  к ногам  Духа  свой
"Галиль".  Елка взвыла -- ей попало по  голени. Дух  дернулся. Следом  Вувос
швырнул  в  ту же сторону  десантный  нож,  как  прежде в дверь каравана.  И
пригвоздил ухо Елки к сердцу террориста! Вот романтическая курва!
     Полутруп ослабил  хватку,  Елка рванулась и  с  диким воплем  залегла с
"Галилем", прикрывая Номи. С ухом ей  пришлось расстаться.  Елка поскуливала
от боли, а Номи от ужаса, глядя, как левая половина тетиного лица эаливается
кровью. Я  палил  из автомата,  как  маньяк.  Вувос вторил мне из трофейного
"Узи".  Мы   очистили  помещение  и  продвинулись   до   двери   в  насквозь
простреливаемый коридор. Из боковых дверей  поводили рылами  стволы.  Ловить
было нечего. Я сунулся  было в окно и чуть не получил пулю в лоб. Террористы
опомнились  от  неожиданного взрыва, сняли  противогазы и  грамотно  выбрали
позиции. Прорваться  было невозможно, но продержаться  какое-то время мы еще
могли.
     Я в последние дни уже столько  раз мысленно умирал, что после всех этих
репетиций особого трепета перед премьерой не испытывал. Что меня еще ждало в
жизни? Составлять протоколы на иврите, да выплачивать машканту[48]. Надоело.
     Вувос успокаивал Номи, следил за дверью, менял обойму.
     -- Жаль, миньяна нет,-- сказал я ему.-- Надо бы  поблагодарить Господа,
что умрем не как крысы, а точно по пл