- Не бойтесь! - закричала она. - Мы - ваши друзья.
     Старик забился всем телом, словно животное, которое попало в западню.
Он кусался, отбивался толстыми ногами, махал руками, и Ирия с  трудом  его
удерживала.
     А Алиса и Пашка прыгали перед ним, стараясь поймать его взгляд.
     - Меркурий! - повторяли они. - Меркурий! Это мы! Это я, Алиса. Это я,
Пашка Гераскин! Не бойтесь!
     Но Меркурий продолжал вырываться из  железных  пальцев  Ирии.  Потом,
стихнув, сказал плачущим голосом:
     - Больно... мне больно...
     - Только не убегайте, - сказала Ирия. - Мы не сделаем вам больно. - И
она отпустила старика.
     Тот начал растирать руки.
     - Не надо, - повторял он, - я больше не буду.
     - Меркурий, миленький, - испугалась Алиса, - что они с тобой сделали?
     - Да, сделали, - согласился Меркурий, глядя мимо Алисы. - Больно.
     - Кто они? - спросил Пашка. - Скажи, это дикари?
     - Дикари, - согласился Меркурий.
     - Погоди, Паша, -  остановила  Ирия  следующий  вопрос  Гераскина.  -
Меркурий в шоке. Ему нужно успокоиться.
     Ирия обернулась к Меркурию и мягко сказала:
     - Пожалуйста, успокойтесь. Все будет хорошо.
     Она открыла сумку с аптечкой, прикрепленной к поясу, и достала оттуда
прозрачный шарик. Быстро приложила его к руке  Меркурия  и  нажала.  Шарик
сплющился. Его содержимое влилось под кожу Меркурию.
     - Не надо, - сказал Меркурий, отводя руку Ирии.
     Лекарство начало действовать сразу, хотя не совсем так, как надеялась
Ирия.
     Меркурий на самом деле стал куда спокойнее, но все равно  не  узнавал
своих старых знакомых.
     Ирия велела Алисе раскрыть рюкзак, достать еду. Угостили и  Меркурия.
Он вел себя странно. Держал в руке бутерброд,  словно  не  знал,  что  это
такое. Но, видно, был голоден  и,  увидев,  что  Алиса  и  Пашка  уплетают
бутерброд, совсем по-детски улыбнулся и затолкал свой бутерброд в рот.  Он
жевал и улыбался.  Потом  взял  протянутый  Алисой  стакан  сока  и  долго
принюхивался к нему. Выпил сок. Протянул стакан Алисе и сказал:
     - Надо. Каждый день. Правильно?
     - Что делать? - вздохнула Алиса. - Он еще не пришел в себя.
     - Наверно, его пытали, - сказал Пашка. - Посмотрите, какие синяки  на
плечах и глаз подбит.
     - Он сам мог упасть, - возразила Алиса. Ведь Ирия сейчас думает: если
это случилось с Меркурием, то что с Тадеушем?
     - Я ничего не понимаю, - произнесла Ирия. - Я ждала всего что угодно,
только не этого...
     Меркурий хитро улыбнулся и потянулся к термосу.
     Видно, он подумал, что  в  термосе  тоже  сок,  никто  не  успел  его
остановить.  Он  хлебнул  из  термоса  горячий   бульон,   завопил,   стал
отплевываться. Потом вскочил и сердито крикнул:
     - Злые, злые!
     Махнул рукой и побрел прочь.
     Пашка засмеялся.
     - Ты что? - удивилась Алиса.
     - Смешно ведь!
     Алиса хотела пойти следом за Меркурием, но Ирия ее остановила:
     - Пускай он идет, может, ему станет лучше.
     Они смотрели, как Меркурий медленно бредет по лесу. Шагов  через  сто
он остановился. Оглянулся. Увидел, что его не преследуют.
     - Ничего, - сказал он громко. - Это пройдет.
     - По-моему, он приходит в себя, - сказала Алиса.
     А Меркурий снова пошел прочь. Стволы скрывали его  из  виду,  поэтому
Ирия пошла за ним, но не спешила, чтобы не пугать старика.
     Меркурий шел все быстрее. Он еще раз  оглянулся,  помахал  им  рукой,
побежал...
     Тут уж они все побежали следом.
     Меркурий бежал неровно, зигзагами, как слепой, вытянув  вперед  руки,
его фигура все уменьшалась, и странно было видеть, как быстро может бежать
такой толстый и старый человек.
     Вдруг он пропал.
     Когда Алиса  первой  добежала  до  того  места,  где  Меркурий  будто
растворился в воздухе, перед ней раскрылась широченная даль: она стояла на
краю высокого обрыва. Далеко внизу поблескивала река, за ней до  горизонта
тянулась плоская равнина.
     Рядом часто дышал Пашка.
     - Где он?
     Они смотрели вниз, старались отыскать на поверхности голову Меркурия.
Но река была пустой, чистой и ровной, как полоска серого пластика.
     - Почему он так? - подумал вслух Пашка. - Чего он испугался? Он сошел
с ума?
     Алиса дотронулась кончиками пальцев до руки Ирии. Она  понимала,  как
переживает сейчас Ирия, которая представляет себе, что  так  же  где-то  в
лесу блуждает и может погибнуть ее Тадеуш.
     Алиса еле сдерживала слезы. Надо же, прожить столько лет под океаном,
а погибнуть дома, на родной земле!
     Алиса перевела взгляд на противоположный берег. За рекой  были  видны
редкие, раскиданные по лоскутным полям, словно  игрушечные,  домики.  Даже
издали было видно, что они бедные, приземистые, крыты соломой,  без  труб.
За домами снова начинался лес. На горизонте  спичкой  поднималась  высокая
башня или труба. Но это уже  было  так  далеко,  что  даже  в  бинокль  не
разглядишь.
     - Смотри! - сказал Пашка.
     Из-за поворота показался гребной корабль.  Посреди  него  поднималась
высокая мачта с большим белым флагом, на  котором  был  нарисован  красный
медведь.
     Ирия рассматривала корабль в бинокль. Потом протянула бинокль Алисе.
     Корабль приблизился настолько, что можно  было  разглядеть  лица  его
гребцов и пассажиров.
     Обнаженные  по  пояс,  потные,  угрюмые  гребцы  сидели   на   низких
скамейках.  Между  ними  ходил  надсмотрщик  с  длинным  бичом.  Пассажиры
собрались толпой на носу.
     Нарумяненная толстая женщина с копной ярко-рыжих волос  восседала  на
высоком стуле. Одета она была в длинный белый халат, на котором был  нашит
красный  медведь.  Вокруг  женщины  кольцом  расположились  еще  несколько
человек, облаченных в белые халаты с красными медведями. На некоторых были
шапки, изображающие птичьи головы.
     Пашка протянул руку, Алиса передала ему бинокль.
     Пока Алиса разглядывала корабль,  он  уже  приблизился.  Снизу  стали
слышны голоса, крик надсмотрщика, который начал стегать  бичом  по  плечам
гребцов. Рулевой на  корме  навалился  на  тяжелое  рулевое  весло.  Поток
подхватил корабль и понес его под самым обрывом.
     Пашка опустил бинокль.
     - Что характерно, - сказал он, - никакой техники. Обратили внимание?
     - Трудно было не обратить, - сказала Алиса.
     Ирия между тем разглядывала берег. Она  прошла  шагов  сто  вверх  по
реке, туда, где обрыв выдавался уступом, и позвала ребят.
     Там, за поворотом, берег отступал  от  обрыва.  Внизу,  на  усыпанной
камнями и заросшей невысоким кустарником площадке, уместилась покосившаяся
хижина. Рядом с ней была видна вытащенная на берег лодка.
     - Предлагаю спуститься к хижине, - сказала Ирия.
     - Зачем? - спросил Пашка. - Наших надо искать в лесу.
     - Там должны быть люди, - ответила Ирия. - Они что-то могут знать.
     - Ирия права, - согласилась Алиса. - Лес большой.
     Вскоре они отыскали промоину, по которой  скатывался  к  реке  ручей.
Спуск был  крутой,  в  некоторых  местах  такой  крутой,  что  приходилось
прижиматься всем телом к откосу.
     В  трещинах  росли  колючки,  из  норок  выглядывали  пауки,  ящерицы
бесстрашно глазели на людей, не желая уступать дорогу.
     От промоины сквозь кусты вела узкая тропинка.
     Не доходя нескольких шагов до хижины, Ирия остановилась. Они с минуту
прислушивались. Кругом все было тихо. На берегу никого. Тогда Ирия  жестом
велела друзьям подождать, а сама подошла к двери  и  постучала.  Никто  не
ответил. Ирия постучала сильнее.


        6. ДОЧЬ ПЕРЕВОЗЧИКА

     Внезапно дверь резко распахнулась,  и  в  проеме  возник  приземистый
рыжий мужчина, одетый в серую рубаху и  рваные  черные  штаны  В  руке  он
держал топор и готов был пустить его в дело.
     - Ты чего? - спросил он.
     - Уберите топор, - сказала Ирия. - Что за манеры?
     - Манерам не обучен, - ответил оборванец, не опуская топора. - Уходи,
пока цела.
     - Я не желаю вам вреда,  -  сказала  Ирия,  -  но  мне  надо  с  вами
поговорить.
     - Человеческого языка не понимает! - удивился рыжий. - Бе-пе, что ли?
От вас, бе-пе, добра не жди.
     С этими словами он захлопнул дверь.
     Но Ирия не сдавалась.
     - Погодите, - сказала она, понимая, что за дверью  слышно  каждое  ее
слово. - Я пришла издалека. Я никакая не бе-пе. Я не знаю, что  это  такое
"бе-пе". Я потеряла моих друзей. Скажите, пожалуйста,  сюда  не  приходили
люди, одетые как я?
     - Убью! - раздалось из-за двери. - Не уйдешь сейчас, догоню и убью.
     - С ума вы здесь все посходили, что ли? - удивилась Ирия. -  Я  прошу
вас ответить добром.
     - Я тебе сейчас отвечу!
     Дверь с грохотом раскрылась, и рыжий с занесенным над головой топором
выскочил из нее. Если бы Ирия не отшатнулась, он мог бы ее  разрубить.  Но
Ирия ловко перехватила руку оборванца, заломила ее за спину,  он  согнулся
до земли, выронил топор и сразу заныл:
     - Тетенька, не надо, я тебе плохого не  сделал!  Мы  люди  маленькие,
никого не видим, ничего не слышим, возим  людей  на  лодке,  как  прикажет
поклон Таракан, помилуй!
     Из-за хижины выбежала рыжая  девушка,  одетая  в  платье,  сшитое  из
какого-то мешка, и с криком:
     - Не смей трогать моего отца! - кинулась  на  Ирию,  как  раз®яренная
кошка.
     Одна рука у Ирии была занята - она  держала  оборванца,  -  и  она  с
трудом стала отбиваться от девушки.
     Тут Пашка пришел на помощь  Ирии,  а  Алиса,  видя,  в  какой  клубок
сплелись все четверо, схватила с  земли  топор,  закинула  его  в  воду  и
закричала:
     - Прекратите драку! Я вам приказываю!
     Получилось так громко, так повелительно, что все  замерли,  и  клубок
распался.
     На поляне перед хижиной наступила тишина.
     Отец девушки сидел на земле и тер  кисть  правой  руки,  видно,  Ирия
больно сжала ее. Девушка  и  Пашка  стояли  друг  против  друга,  как  два
бодливых козла.
     - Если вы нам скажете, видели ли вы наших друзей или  нет,  мы  сразу
уйдем, - сказала Алиса.
     - Мы ничего не знаем, - сказал упрямо оборванец.  -  Куда  мой  топор
дели? Мне без топора нельзя.
     - Он в воде у берега лежит, - показала Алиса.
     Мужчина сразу поднялся и полез в реку. Нагнувшись, он шарил руками  в
воде и громко ворчал.
     Пока он был занят, девушка тихо сказала:
     - Видела я твоих друзей. В лесу они.
     - Где в лесу? - спросила Ирия.
     - У помников, - сказала девушка.
     - Сколько их было? - спросила Ирия. - Они здоровы? Кто такие помники?
Они не причинят вреда нашим друзьям?
     - Я сразу на все ответить не смогу...
     - Отвечай по порядку. - Пашка показал ей кулак.
     - А ты прикажи своему  мальчишке,  чтобы  он  не  дрался,  -  сказала
девушка. - А то ничего не скажу.
     - Паша! - воскликнула Ирия. - Неужели ты не понимаешь,  что  в  такой
момент...
     - Понимаю, - ответил Пашка и сделал шаг в сторону.
     - Я была в лесу, - сказала рыжая девушка, - и видела там помников.
     - Молчи, Речка! - завопил тут оборванец. - Хватит  того,  что  я  уже
пережил.
     Он, мокрый по пояс, вылез из реки, держа в руке свой топор.
     - Папаша, - девушка подошла к нему и отняла топор, -  не  вмешивайся.
Ты не все понимаешь.
     Она обернулась к Ирии и об®яснила:
     - Мой отец здесь перевозчик. И все его  обижают.  Кто  хочет,  тот  и
обижает. А он огрызается, как дикий кот.
     - Чтобы слова такого я больше не слышал! - не сдавался отец  девушки.
- Чтоб о помниках ни слова. А если какой поклон или вкушец услышит?
     - Зря я к тебе вернулась, - сказала Речка. - Кричишь ты много!
     - А ты, может,  и  не  ко  мне  вернулась!  Может,  ты  на  подглядки
вернулась.
     Ирия улучила паузу в этом не очень понятном для посторонних  споре  и
вмешалась:
     - Вы обещали рассказать о наших друзьях.
     - А что еще рассказывать? Помники с  ними  были.  Значит,  в  Убежище
повели.
     - Простите, - сказала Ирия, - мы здесь новые люди.  Мы  здесь  первый
день. Мы не знаем, кто такие помники,  что  такое  Убежище,  где  все  это
находится. Помогите нам, пожалуйста.
     - Ни в коем случае! - разозлился перевозчик. - Я ее не пущу.
     - Не надо пускать, - сказала Ирия. -  Вы  только  скажите,  куда  нам
идти, мы сами.
     - В лесу самим нельзя, - сказала девушка, - в лесу помереть можно.
     - А ты за нас не беспокойся, -  сказал  Пашка.  -  Справимся.  У  нас
бластеры.
     - В лес нельзя, - сказал перевозчик.  -  В  лесу  смерть  ходит.  Где
Ручеек? Нет Ручейка!
     - Он придет, - сказала девушка.
     - Когда придет? Ты все говоришь, а он не идет.
     - Когда надо будет, тогда и придет.
     - Сейчас надо.
     - Сейчас рано.
     - Порченая ты, помниками порченая! - закричал перевозчик,  глаза  его
побелели, он стал водить руками по траве, словно искал свой топор.
     - Я вас проведу, - сказала  девушка.  -  Я  вас  до  беспамятной  ямы
проведу, до каменной дороги.
     - Никуда ты. Речка, не пойдешь, - повторил перевозчик.
     - Только не сейчас, - сказала девушка. - Когда все проплывут, тогда и
пойдем.
     - Кто проплывет? - спросил Пашка.
     - Я думаю, два остались, - сказала девушка, - но к  о  знает?  Может,
еще кого позвали.
     Алиса кивнула, будто поняла.
     - Должны вот-вот появиться, - продолжала девушка. - Только вам  тогда
по берегу лучше не гулять. Вдруг стрельнут?
     Перевозчик насторожился. У него был отменный слух.
     - Едут, - сказал он.
     Девушка выглянула из-за угла хижины. Пашка хотел бежать на берег,  но
перевозчик остановил его:
     - Куда собрался? Ты же одет по-чужому. Они тебя мигом схватят. А меня
задушат.
     Из-за хижины Алиса увидела, что по реке плывет новый корабль.  Больше
всего он был похож на огромное долбленое красное корыто, посреди  которого
торчала толстая мачта с парусом. На парусе был грубо нарисован павлин.  На
корме стоял шатер из синих и желтых полос ткани.
     - Сам, - сказал печально перевозчик. - Сам поклон Таракан.
     Тут "корыто" начало поворачивать к  берегу.  Матросы  убирали  парус,
рулевые  повисли  на  рулевом  весле,   заставляя   неповоротливое   судно
двигаться, куда надо.
     На корме перед шатром можно было  разглядеть  человека  в  полосатой,
цвета шатра, одежде. Он махал руками, суетился, грозил кулачком матросам.
     - Прятаться надо, - сказала Речка. - Ты чего, отец, молчишь?
     - Идите, - согласился перевозчик. - А я дань заплачу!
     Девушка вывела путешественников из-за хижины, и, пригибаясь, чтобы их
не увидели из "корыта", они побежали к кустам. Там они и затаились.
     И вовремя. Еще через три минуты  "корыто"  приблизилось  к  берегу  и
ткнулось носом в песок. Матросы, голые, если не считать коротких полосатых
юбочек, сбросили с борта мостки, и по ним быстро сбежал  невысокого  роста
горбун, что командовал "корытом". За ним спустились стражники в полосатых,
синих с желтым, таких же, как у господина, костюмах с копьями в руках.
     Вся эта  компания  остановилась  на  берегу,  и  один  из  стражников
закричал:
     - Синий Нос! Синий Нос, предстань пред грозные очи!
     Перевозчик мелкими шажками подбежал  к  горбуну,  упал  на  колени  и
принялся биться головой о песок.
     - О, славный, грозный Таракан! - кричал он. -  О,  великое  хвостатое
крылатое существо, поклон ты наш!
     - Почему его зовут тараканом? - спросила Алиса шепотом у Речки.
     - Потому что это его герб, - ответила девушка. -  Видишь,  на  парусе
нарисован?
     - Но это же павлин, - сказала Алиса.
     - Таракан не такой, - вмешался Пашка.  -  Он  маленький,  черный  или
рыжий, он с усами, он бегает. Он - насекомое!
     - Я-то знаю, - загадочно ответила девушка, - а другие не знают.
     Между тем перевозчик по закону поклона Таракана протянул ему мешочек.
Горбун вытряхнул из него на ладонь несколько монеток.
     - Мало, - сказал он.
     - Знаю, что мало, поклон Таракан, - печально ответил перевозчик. - Да
никто не платит. Времена такие, что никто не платит.
     - Врешь! - закричал Таракан высоким голосом. -  Все  таишь!  Поклоном
норовишь стать! Сапоги тебе целовать будут?
     По знаку горбуна стражники вытащили из-за поясов  плети  и  принялись
стегать рыжего перевозчика, который валялся в ногах у  горбуна  и  клялся,
клялся, клялся, что ни монетки не спрятал, что с  голоду  опух,  дочку  не
может замуж выдать, потому что нечего за ней дать.
     - Чего же мы ждем! -  возмущенно  прошептал  Пашка.  -  Можно,  я  их
проучу?
     - Не смей! - испугалась Речка. - Ты все  погубишь.  Так  надо,  чтобы
бить. Так всегда делают. Иначе рабы слушаться не будут.
     - Ты мне и без того уже столько монет недодал сколько дней в году,  -
сказал горбун. - Как расплачиваться будешь?
     - Вы же меня на место определили, поклон Таракан! -  взмолился  Синий
Нос. - Сколько дают, столько отдаю. Может, помру скоро на этой работе.
     - Что же делать? - Горбун пересыпал с руки на руку монетки. Стражники
перестали лупить перевозчика, уморились. - А ну, показывай дочку. Может, и
в самом деле осчастливлю тебя, за долги возьму, в хорошем доме будет жить,
кушать из серебряной миски.
     - Нету дочки, - ответил Синий Нос.
     - Как так нету?
     - В лесу она. Грибы собирает. Грибов не соберешь,  что  зимой  жевать
будем?
     - Врешь! - сказал горбун. - Врешь, гладиолус вонючий! А  ну,  всыпьте
ему, пока не сознается, где прячет свою дочь.
     Стражники принялись снова хлестать перевозчика.
     - Ну зачем он обо мне сказал? - расстраивалась Речка. - Совсем старый
стал, не понимает.
     - А почему такое странное ругательство? - спросил Пашка.  -  Разве  у
вас гладиолусы вонючие?
     - Не все ли равно, - отмахнулась  девушка.  -  Если  человек  бедный,
подлый, ничтожный, то  и  имя  у  него  некрасивое.  А  если  благородный,
богатый, то мудрецы придумают ему красивое имя.
     - Значит, гладиолус хуже таракана?
     - Значит, хуже, - сказала девушка.
     На реке показался еще один корабль.
     Это было совсем удивительное  сооружение:  большой  плот  из  толстых
бревен, на котором возвышался дощатый помост, устланный шкурами и коврами.
По бокам плота  медленно  вращались,  ударяя  ступицами  о  воду,  большие
колеса, как на старинных колесных пароходах. На помосте  стоял  громоздкий
резной шкаф. Вокруг  шкафа  выстроились  люди  в  лиловых  рясах,  круглых
шляпах, из-под которых свисали черные чадры с прорезями для глаз.
     Стражники прервали экзекуцию и дружно повалились на  колени.  Матросы
на "корыте" тоже пали ниц. Только горбун остался стоять, глядя,  как  плот
поворачивает к берегу.
     - Это еще кто? - спросила Алиса.
     - Это сам повелитель грома и луны, верховный  Клоп  Небесный,  первый
вкушец королевства.
     - Ой, - сказал Пашка, - можно понятнее?
     - Можно, - спокойно ответила девушка. - Первый вкушец - это верховный
жрец нашей земли. Вы знаете, что такое жрец?
     - Конечно, - ответил Пашка, - это первобытный священник.
     - Вот именно. У нас их называют вкушецами. Это приличнее.
     - Почему приличнее?
     - Потому что жрец жрет. А наши не жрут, а вкушают.  Им  кажется,  что
вкушец - более красивое слово.
     - Любопытно, - сказала Алиса. - Странный пароход. Колеса крутятся,  а
трубы нет. Где же у него котел?
     - Какой котел? - не поняла девушка.
     - А колеса крутятся?
     - А ты присмотрись, - сказала Речка.
     Плот уже подошел поближе и  тут  Алиса  поняла,  что  она  ошибалась.
Колеса вращали люди, человек по десять каждое.  Как  белки  в  колесе  они
работали ногами, потные, голые, несчастные.
     - Это рабы? - спросил Пашка.
     - Это грешники, - сказала Речка. - Бедные грешники.
     - А в чем же они согрешили?
     - Кто в чем, - сказала  девушка.  -  Может,  помник  попался,  может,
вкушецу не заплатил, или украл что-нибудь, или высморкался в храме.  Много
бывает разных грехов.
     - Их надо всех освободить! - сказал Пашка.
     - Смотри, какой смелый!