т.
   Тело  его   дорогого   мальчика,   такое   крепкое   и   сильное,   почти
расчлененное... Кровавая награда...Луис сидел на своей кровати,  оцепенев  и
сжимая руки... Дождевые капли лениво стекали по стеклу. Его  горе  полностью
вернулось к нему. Грезы рассеялись. Горе пришло  и  заполнило  его  целиком.
Луис закрыл лицо руками и зарыдал, качаясь взад-вперед  на  кровати,  думая,
что может так выйти, что у него больше не будет  второго  шанса,  ничего  не
будет.

Глава 41

   Гаджа похоронили в два часа дня. К тому времени дождь прекратился. Клочья
облаков двигались над головой. Большая  часть  присутствующих  на  похоронах
взяла черные зонтики, которыми снабдил всех желающих,  владелец  похоронного
бюро.
   По просьбе Речел,  владелец  похоронного  бюро,  исполнявший  обязанности
отпевающего, постарался быть краток.  Он  всего  лишь  прочитал  отрывок  из
Евангелия от Матфея, который начинался: "А он,  подозвав  ребенка,  поставил
его посреди них..." Луис стоял с одной стороны могилы и  смотрел  на  своего
тестя, стоящего на противоположной стороне. На мгновение  Голдмен  посмотрел
на Луиса, а потом опустил глаза. Сегодня у него  не  было  никакого  желания
драться. Мешки под глазами Голдмена напоминали почтовые сумки, а вокруг  его
черной шелковой шапочки, прикрывавшей лысину, волосы  были  великолепными  и
белыми,  словно  остатки  паутины,  которую  разорвал  ветер.  Седые   пейсы
закрывали худые щеки, и выглядел он словно выпивший. Луису  показалось,  что
Ирвин не понимает, где он.  Луис  попытался  заглушить  жалость  к  старику,
зародившуюся у него в сердце.
   Гадж лежал в маленьком белом гробу.  Замки  гроба  были  отремонтированы,
сидели на парс хромированных  бегунков.  Края  могилы  могильщики  застелили
жгуче зеленым пластиком, который  резал  глаза  Луису.  Несколько  корзин  с
цветами стояли на краю этой искусственной и неприятной ямы в  земле.  Низкий
холм, покрытый могилами.., фамильные склепы, один римско-образный монумент с
выгравированным  именем  "Фиппс"  -  серебряное   на   желтом.   Луис   стал
рассматривать монумент. Потом он снова перевел взор на владельца похоронного
бюро, который в этот момент произнес:
   - Давайте преклоним головы и отдадим последнюю дань усопшему.
   Молчание длилось несколько минут, но Луис этого  не  заметил.  Неподалеку
стоял автопогрузчик. Он был припаркован там, где кончались могилы.  А  когда
владелец похоронного бюро закончил церемонию Оз - Веикий и Ушшасный -  Ирвин
раздавил сигарету о каблук ботинка  и  убрал  окурок  (на  кладбище  сторожа
штрафовали за окурки, брошенные на землю всегда прибавляя к этому  штраф  за
создание  пожароопасной  обстановки.   И   вообще,   многие   из   клиентов,
похороненных на кладбище, умерли от рака легких).  Гроб  опустили,  навсегда
отрезав сына Луиса от солнечного света.., навсегда или до дня воскрешения?
   Воскрешение.., ах, какое это замечательное слово!
   Ты должен послать на х.., эту мысль. Даже не думай об этом!
   Потом владелец похоронного бюро сказал:
   - Аминь, - Луис взял Речел за руку и  повел  ее  прочь.  Речел  зашипела,
протестуя; она хотела еще мгновение постоять...
   - ..пожалуйста, Луис, - но Луис был уверен, что поступает правильно.  Они
направились к машине. Луис увидел владельца  похоронного  бюро,  собирающего
черные зонтики с выгравированным на ручке адресом своего бюро у расходящихся
с кладбища.  А  потом  владелец  похоронного  бюро  передал  зонтики  своему
помощнику, который поставил их в стойку для зонтов, выглядевшую на  кладбище
совершенно неуместно. Она тоже стояла на кусочке мокрого зеленого  пластика.
Одной рукой Луис держал Речел за правую руку, другой - за левую руку Элли  в
белой перчатке. Элли надела то же платье, что  надевала  на  похороны  Нормы
Крандолл.
   Джад пошел за Луисом и  помог  ему,  посадил  дам  в  машину.  Джад  тоже
выглядел так, словно провел тяжелую ночь.
   - Ты в порядке, Луис?
   Луис кивнул.
   Джад, наклонившись, заглянул в машину.
   - Как ты, Речел? - спросил он.
   Старик осторожно прикоснулся к ее плечу, а потом посмотрел на Элли.
   - А как ты, дорогая?
   - Я в порядке, - ответила Элли  и  продемонстрировала  чудовищную  улыбку
акульих пропорций, демонстрируя старику, что ей просто здорово.
   - Что за фотографию ты держишь?
   На мгновение Луис подумал, что Элли не отдаст фотографию, только  покажет
ее  Джаду,  но  потом  с  болезненной  беззастенчивостью  девочка  протянула
фотографию старику. Он подержал  ее  в  своих  больших  пальцах..,  пальцах,
которые были такими неуклюжими и выглядели как-то неловко, пальцами, которые
годились только для того, чтоб держать ручку передач больших машин, сцеплять
вагоны на железнодорожной линии.., но это были те пальцы,  которые  извлекли
жало пчелы из ранки на шее Гаджа с ловкостью  заправского  фокусника..,  или
хирурга.
   - Ох, какая фотография, - сказал Джад. - На самом деле, очень милое фото.
Это ты посадила малыша на санки? Он тут хорошо выглядит, правда, Элли?
   Заплакав, Элли кивнула.
   Речел начала было говорить, но Луис сжал ее руку.., подожди.
   - Я едва усадила его туда, - ответила Элли, плача. - А он все  смеялся  и
смеялся. Тогда мы прибежали домой, а  мамочка  дала  нам  какао  и  сказала:
"Снимите свои ботинки", - Гадж сорвал их и закричал: "Тинки! Тинки!"  и  так
протяжно, что мне уши заложило. Помнишь, мамочка? Речел кивнула.
   - Конечно. Могу поспорить, что тогда  было  хорошее  времечко,  -  сказал
Джад, снова взяв фотографию в руки. - Он сейчас  мертв,  Элли,  ноты  должна
сохранить воспоминания о нем.
   - Я так и делаю, - сказала девочка, растирая слезы по  лицу.  -  Я  люблю
Гаджа, мистер Крандолл.
   - Я знаю это, дорогая, - он наклонился и поцеловал ее, потом  отодвинулся
и холодно посмотрел на  Луиса  и  Речел.  Речел  встретила  его  взгляд,  но
оказалась в замешательстве, решив, что  на  нее  обиделись,  и  не  понимая,
почему. Но Луис понял все: "Что вы  сделали  для  нее?  -  спрашивали  глаза
Джада. - Ваш сын мертв, а ваша дочь жива. Что вы сделали для нее?"
   Луис отвернулся. Ничего он не мог сделать для нее.  Она  переплывет  свое
горе, как сможет. А его голова была забита мыслями о сыне.

Глава 42

   Вечером облака разошлись и поднялся сильный западный  ветер.  Луис  надел
легкий джемпер, застегнул молнию и снял ключи  от  "Цивика"  с  гвоздика  на
стене.
   - Куда ты идешь, Луис? - спросила Речел без особого интереса. После ужина
она снова начала плакать, плакала тихо и, кажется,  не  могла  остановиться.
Луис посоветовал ей принять валлиум. Приняв таблетку,  Речел  взяла  газету,
сложила ее так, чтоб можно было разгадывать кроссворд. В другой комнате Элли
молча смотрела по телевизору "Маленький домик  в  раю",  положив  фотографию
Гаджа на колени.
   - Думаю, не съездить ли мне за пиццей?
   - Разве ты можешь думать о еде?
   - Сейчас я есть не хочу, - сказал Луис, говоря  чистую  правду,  а  потом
добавил капельку лжи. - Но это, сейчас.
   В тот же день между тремя и шестью  часами,  после  обряда  похорон  были
поминки. Поминки с угощением. Стив Мастертон и его  жена  привезли  огромную
кастрюлю гамбургеров. Чарлтон привезла кулич.
   - Он не зачерствеет, а будет стоять до тех пор, пока вы не захотите есть,
- объяснила она Речел. - Кулич всегда можно подогреть в микроволновой печи.
   Данникерсы, живущие по-соседству, принесли ветчины. Появились и Голдмены,
но они не разговаривали с Луисом и близко  к  нему  не  подходили,  что  его
отнюдь не огорчало... Они привезли холодную кутью и бутерброды с сыром. Джад
тоже принес сыра - большой круг крысиного лакомства. Мисси Дандридж принесла
пирог с липовым медом, а Саррендра Харди -  яблоки.  На  поминках  собрались
люди, исповедующие различные религии.
   Поминки удались и прошли спокойно, но слишком гладко.  Там  было  слишком
мало выпивки, по сравнению с обычными поминками. После нескольких банок пива
(только накануне Луис клялся никогда снова не прикасаться к нему), холодны и
полуденный свет преждевременно потускнел, превратив день  в  вечер,  который
всем  показался  невероятно  скучным.   Луис   вспомнил   несколько   старых
кладбищенских  историй,  которые  дядюшка  Карл  рассказывал  ему  когда-то,
например о том, что на похоронах в  Сицилии  женщины,  которые  не  замужем,
иногда отрезают кусочки от савана мертвеца и спят потом, положив их на голое
тело, веря, что после  этого  им  станет  сопутствовать  удача  в  любви;  в
Ирландии похороны в какой-то  мере  передразнивают  свадьбу,  и  у  мертвого
связывают ноги, ведь еще древние Кельты верили: связывая ноги  мертвецу,  вы
отвращаете его  дух  от  прогулок.  Дядюшка  Карл  рассказывал,  что  обычай
связывать мертвецу ноги перекочевал в Нью-Йорк, потому что на всех кладбищах
Америки заправляют ирландцы. А они верят в разные суеверия. Потом, посмотрев
в лица гостей, Луис решил: наверное такие истории - ложь.
   Речел почти не плакала.  Дора  успокаивала  ее,  и  Речел  словно  к  ней
прилипла, уткнулась ей в плечо. Речел на подходила к Луису, возможно, считая
его, как и себя, виновниками смерти Гаджа. Так или иначе  она  не  оставляла
свою мать. А Доре удавалось успокаивать дочь.  Ирвин  Голдмен  стоял  позади
них; его рука лежала на плече Речел,  и  в  тошнотворном  триумфе  он  через
комнату поглядывал на Луиса.
   Элли играла  серебряным  поездом  тарелочек  с  маленькими  бутербродами,
утыканными зубочистками. Фотография Гаджа лежала рядом.
   Луис принимал соболезнования. Он кивал и благодарил соболезнующих. Только
глаза его смотрели куда-то далеко, его манеры  казались  немного  холодными.
Все считали: он думает о прошлом, о случившемся, о  том,  что  теперь  Гаджа
нет. Никто (даже  Джад)  не  подозревал,  что  Луис  разрабатывал  стратегию
эксгумации... Академический интерес, конечно,  не  то,  чтоб  он  хотел  это
сделать. Единственный способ не сойти с ума - чем-то заняться.
   Не то, чтоб он собирался заняться этим на самом деле...
   ...А вечером, в тот же день, Луис остановился у Оррингтонского  магазина,
взял две упаковки по шесть банок пива в каждой и поехал к "Наполи" за пиццей
с пипперони и грибами.
   - Как ваше имя, мистер?
   "Волшебник Изумрудного Города - Оз - Всякий и Ушшасный", - подумал Луис.
   - Луис Крид.
   - Ладно, Луис, мы сейчас здорово заняты, может, минут через сорок пять...
Подождете? - Ладно, - согласился Луис и отошел. Он  вернулся  к  "Цивику"  и
закрыл машину на ключ. От силы на весь Бангор было двадцать заказов пиццы..,
но Луис выбрал эту нерадивую пиццерию потому, что она ближе  всех  остальных
находилась к кладбищу, где похоронили Гаджа. "Ладно, так  что  же  из  того,
черт возьми? - тяжело подумал он. - Они делают хорошую пиццу. Да и на  улице
сейчас  совсем  не  холодно.  Можно  прогуляться.  А  получив  пиццу,  можно
подбросить ее, а потом поддать кулаком.., вот бы Гадж рассмеялся..."
   Луис поймал себя на этой мысли.

***

   Оставив позади "Наполи", Луис направился к кладбищу. Он только посмотрит.
Будет ли от этого вред? Нет!
   Он припарковал машину у Пиццерии на противоположной стороне улицы  и  ему
пришлось перейти дорогу, чтоб добраться до ворот из кованого железа;  ворот,
которые мерцали в последних отблесках  дня.  Над  ними,  в  полукруге,  были
большие железные буквы: "Плеасантвиев", На  взгляд  Луиса,  не  существовало
ничего более уродливого. Кладбище было расположено удачно  -  находилось  на
склоне нескольких холмов. Но в те последние несколько минут  дневного  света
тени деревьев, растущих на  кладбище,  казались  глубокими  черными  лужами,
такими же темными и неприятными,  как  застоявшаяся  вода.  Отдельно  стояло
несколько  плакучих  ив.  Но  и  тут  не  было  полного  покоя.   Неподалеку
располагались турникеты, где взималась плата за проезд..,  холодный  ветерок
доносил отдаленный рев моторов  грузовиков..,  мерцание  в  небе,  там,  где
находился Международный Бангорский Аэропорт.
   Луис протянул руки к воротам и задумался. Ночью они будут  заперты..,  но
сейчас-то они открыты. Может, еще просто  рано,  а  попозже  их  обязательно
закроют,    чтобы    уберечь    кладбище    от    алкоголиков,     вандалов,
подростков-хулиганов и тех, кто хочет кого-нибудь воскресить...
   (Снова это слово).
   Правая  половина  ворот  открылась  со  сверхъестественным  скрипом,   и,
взглянув через плечо, уверившись, что за ним никто не  следит,  Луис  шагнул
вперед. Закрыв ворота за спиной, он услышал, как они лязгнули. Оказавшись  в
приемной Смерти, он огляделся.
   "Великолепное место, - подумал он. - Никто, я думаю, не  сможет  охватить
его одним взглядом... Почему человек отвел такое прекрасное место под никому
не нужный хлам?"
   Потом  в  голове  у  Луиса  послышался  голос  Джада,  предупреждающий  и
испуганный. Да, да! Испуганный.
   "Что ты собираешься делать? Ты лучше посмотри на  дорогу,  не  хочешь  ли
проехаться?"
   Луис заставил голос Джада замолчать. Но подсознание продолжало издеваться
над ним. Да ведь никто не знал, что он окажется тут,  когда  померк  дневной
свет!
   Луис отправился прямо к могиле Гаджа. На мгновение  он  оказался  в  тени
деревьев. У него  над  головой  таинственно  шелестела  листва.  Его  сердце
стучало очень громко. Могилы и памятники выстроились грубыми рядами.  Где-то
там находился  домик  смотрителя,  и  там  же  была  карта  "Плеасантвиева",
занимавшего акров двадцать, или около того, изящное и  разумно  разбитое  на
квадраты кладбище.  В  каждом  квадрате  находилось  по  несколько  могил  и
продающихся участков.., участков на продажу. Однокомнатные  апартаменты  для
усопших.
   "Не слишком-то похоже на Хладбище Домашних Любимцев", - подумал он, и эта
мысль заставила его остановиться и задуматься на некоторое время, удивляясь.
Нет Хладбище  Домашних  Любимцев  вызвало  у  него  ощущение..  -  душевного
смятения.
   Те грубые, концентрические окружности  имели  один  общий  центр,  словно
круги, расходящиеся по воде. Словно дети, хороня своих домашних  любимцев  и
тем самым создавая кладбище, сделали это совершенно несознательно.
   На мгновение Луис увидел Хладбище Домашних Любимцев. Видение походило  на
своего рода рекламу: "Приходите!" Словно парад уродцев на карнавале.  Они-то
придут и приведут  с  собой  пожирателей  огня,  и  вы  будете  смотреть  их
выступление, потому что все знают: вы не купите кусок мяса, если не увидите,
как его пожарят. Вы не дадите наличные, если не увидите.
   Могилы...те могилы, напоминающие круги друидов!
   Могилы  Хладбища  Домашних  Любимцев   походили   на   наиболее   древние
религиозные символы: уменьшающиеся круги складывались  в  спираль:  спираль,
ведущую наружу из какой-то точки в бесконечности -  упорядоченный  хаос  или
хаотический порядок, все зависит от того, о  чем  вы  думаете!  Этот  символ
египтяне вырезали на камнях над могилами фараонов. Спираль - символ  феникса
намогильных камнях падших королей. Такие картинки можно обнаружить в пещерах
древней  Муцены;  на  камнях  Стоунхэджа,  которые  сложены  были  на   заре
Вселенной; о них упоминали в Библии Ветхого Завета, как о вихрях, с которыми
говорил Иов.
   Спираль - древнейший знак силы  в  нашем  мире,  древнейший  человеческий
символ, обозначающий мост между нашим миром и Бездной.
   Наконец,  Луис  добрался  до  могилы  Гаджа.  Многое  изменилось  тут  за
последние несколько часов. Не было пластика. Рабочие скрутили его и  убрали.
Теперь они перенесли свое оборудование на следующий участок,  где  ожидались
похороны. Могилу Гаджа обозначил  голый,  каменный  четырехугольник  три  на
пять. Надгробие еще не установили. Луис преклонил  колени.  Ветер  взъерошил
ему волосы. Небо уже стало почти черным.
   "Ни один солнечный луч не коснулся меня, не попытался  согреть.  Тут  нет
сторожевых псов. Ворота не заперты. Скоро наступит день Воскрешения. Если он
придет сюда с киркой и лопатой..."
   Встряхнувшись, Луис встал. Только что  ему  в  голову  закралась  шальная
мысль: а может, "Плеасантвиев" так и стоит всю  ночь  без  присмотра,  ведь,
наверняка, он смог бы извлечь своего сына из могилы так, чтоб не заметил  ни
сторож, ни смотритель. Мысленно это  сделать  ничего  не  стоит,  а  вот  на
деле... Могло оказаться, что он совершает преступление. Какое  преступление?
Осквернение могилы? Непохоже. Злое озорство?  Или  вандализм?  Это  ближе  к
теме. Будет составлен протокол или нет, а слухи разойдутся  мгновенно.  Люди
станут говорить: местный университетский доктор выкопал  своего  двухлетнего
сына, недавно погибшего в автокатастрофе. Луис потеряет работу А  даже  если
нет, Речел такие истории надолго охладят, да и Элли наверняка услышит  их  в
школе, и жизнь се превратится в страдание из-за дразнилок.  А  кончатся  все
дразнилки проверкой у психиатра.
   "Но ведь я могу вернуть Гаджа к жизни! Гадж станет снова живым!"
   Он и в самом деле верит в это?
   Дело в том, что да. Он говорил себе это снова и снова время  от  времени,
как перед смертью Гаджа, так и после нее: Черч на самом деле не умирал,  его
только  оглушило.  Черч  сбил  его  с  пути  истинного.  Детская  история  с
подтекстом, как Винни Пух. Хозяин не просто так строит пирамидку камней  над
тем,  кто  должен  ожить.  Выкапывается  преданный  зверь.  Преданный  зверь
возвращается домой. Все великолепно, кроме того, что это  -  неправда.  Черч
был мертв. Земля, где хоронят Микмаки, вернула его к жизни.
   Луис сидел у могилы Гаджа, пытаясь собрать воедино  все  компоненты;  как
рациональные и логические, так и все,  что  могла  дать  ему  Черная  магия.
Теперь Тимми Батермен. Во-первых, верит ли Луис в эту историю? И  во-вторых,
что в ней не так?
   Луис попытался подвергнуть критическому анализу  большую  часть  рассказа
Джада. Неоспоримо, если существует место, похожее на то, где хоронили  своих
мертвых Микмаки (как и было на самом  деле),  если  люди  знают  о  нем  (по
крайней мере, некоторые из жителей Ладлоу), тогда  рано  или  поздно  кто-то
попытается поэкспериментировать с человеком.  Экспериментатор,  как  понимал
Луис, не ограничится несколькими домашними любимцами и ценными животными для
улучшения породы...
   Тогда все правильно..,  но  верил  ли  Луис  в  то,  что  Тимми  Батермен
превратился в какого-то демона?
   Это более сложный вопрос. Тут Луис решил быть осторожнее, потому  что  он
не хотел верить в превращение Тимми и не хотел видеть, к чему может привести
воскрешение. Нет, он определенно не хотел верить, что  Тимми  Батермен  стал
демоном. Били Батермен не мог.., совсем  не  мог..,  получить  в  результате
своего эксперимента подобного результата.
   Еще Луис думал о Ханратте, о быке. Ханратт, как сказал  Джад,  изменился.
Изменился так же, как Тимми Батермен.
   Несколько человек тащило его туда, где хоронили Микмаки. Тимми  Батермена
похоронил его отец.
   Но почему Ханратт сошел с ума?  Разве  это  означало,  что  все  животные
портятся?
   Нет. Ханратт скорее исключение. Посмотрим на других животных: Спота,  пса
Джада; попугая старухи и  самого  Черча.  Они  все  вернулись  изменившиеся.
Изменения существовали, но не такие уж кардинальные, чтобы Джад  не  решился
порекомендовать Луису процесс.., процесс...
   (воскрешения).
   Да, воскрешения. Конечно! Образ  "отца"  растворился,  когда  Джад  начал
оправдываться перед Луисом и стал разглагольствовать о зловещих,  приводящих
в замешательство  вещах  -  то,  что  сам  Джад  не  смог  бы  даже  назвать
философией.
   Как Луис мог  отказаться  от  своего  единственного  шанса,  невероятного
шанса, появившегося еще до того, как он  услышал  историю  Тимми  Батермена?
Одна ласточка лета не делает!
   "Ты отбрасываешь все умозаключения, отдавая  предпочтение  тому,  что  ты
хочешь, - протестовал  его  разум.  -  Признайся,  что  с  Черчем  произошли
неприятные перемены. Даже если ты хочешь не обращать внимания  на  зверей  -
мышей и птиц