хотя и не в полной мере. Я говорил со многими людьми, испытавшими психоделический опыт, но лишь некоторые из них упомянули о подобных снах. Далее я представляю несколько снов (моих и других людей), чтобы продемонстрировать этот феномен, прежде чем попытаться дать ему какое-то формальное определение. Все эти сны рассказали люди, многие годы изучающие свои сновидения и являющиеся хорошими наблюдателями процессов сна, а также пережившие психоделический опыт.

90

Первый сон такого сорта приснился мне спустя несколько часов после приема ЛСД-25 (доза - 175 мг) - то есть химическая активность препарата, возможно, еще сохранялась, хотя я чувствовал себя почти в полной норме, чтобы отправиться спать. Через несколько часов после погружения в сон я ощутил себя в состоянии, которое нельзя было назвать ни сном, ни бодрствованием. В этом состоянии я держался за целостную идею своей бодрствующей личности и с этой невнятно сочлененной концепцией, присутствующей как неизменный фон, исследовал утверждения личного характера: сдерживай гнев, ищи интерес на стороне и т.д. Каждую идею следовало проверить и после признания "запрограммировать" в мою бодрствующую личность, которая должна была появиться следующим утром. В противном случае идея отбрасывалась и не включалась в программирование. Какой именно была операция по программированию, мне было совершенно ясно во время сна-"кайфа", но по пробуждении воспроизвести это оказалось невозможным. Как и многие психоделические переживания, воспоминания нельзя пережить заново в обычном сознании.

91

Одному моему знакомому психологу приснился следующий сон-"кайф":

Мне снилось, что я нахожусь за городом и беседую со своим другом Билом. Во сне он только что приехал из Сан-Франциско и говорил мне, что привез новый психоделик. Он достал небольшие белые пилюли, и мы оба проглотили их... Потом я ощутил действие пилюли. Я смотрел на зеленую траву и покрытые зеленью холмы пригорода, и вдруг зеленый постепенно стал сменяться бледно-лиловым, затем фиолетовым, а потом пурпурным цветом. Вскоре я весь был окутан пурпуром. Это было очень приятное ощущение. Я будто нежился в одеялах из пурпурного бархата. Подобный опыт я переживал впервые, и он принес мне небывалое наслаждение. Между внутренним и внешним не было различий: я воспринимал пурпур и внутри себя, и снаружи. Проснувшись, я очень ясно помнил это переживание, т. к. оно было совсем материальным, совершенно уникальным и очень приятным. Этот сон отличался от моих обычных сновидений, если сравнивать их с точки зрения использования умственных процессов: для большинства моих снов была характерна высокая концептуальная активность, но в этом сновидении я был полностью вовлечен в чувственную деятельность. Например, я видел пурпур, но мысли "Я вижу пурпур" не было. Я вербализовал свой опыт, лишь проснувшись.

Основное изменение в этом сновидении - невероятная интенсификация чувственного и отключение от обычной интеллектуальной активности, - до такого состояния, что сновидец перестает ощущать раскол между собой и тем, что воспринимается.

Еще один пример сильного сдвига чувственных качеств сна-"кайфа" демонстрирует сон молодой женщины:

92

Я сидела на огромной квадратной подушке ярко-синего цвета или лежала на ней. Она была достаточно большой, чтобы я умещалась на ней целиком. Подушка медленно вращалась, и ее углы и края вспыхивали и переливались всевозможными яркими цветами. Это было в большей мере чувством, нежели чем-то визуальным, чувством сильного объединения и слияния с ним. Я проснулась счастливой от испытанного во сне чувства умиротворения.

Заметьте, женщина подчеркнула, что пережитое не было одним только чувственным качеством, и это свидетельствует в пользу сна-"кайфа" в отличие от обыкновенного сна. Когда ее попросили прокомментировать другие отличия этого сновидения от ее обычных снов, она написала:

Обычные сны, как правило, концентрируются на каком-то взаимодействии с другими персонажами, и это то, что свойственно повседневной жизни, но не сну-"кайфу". Основное отличие здесь в состоянии ума, которое во сне-"кайфе" такое же, как при употреблении марихуаны или ЛСД, - время и восприятие искажаются, что, однако, является лишь признаком изменения, само же изменение - это появление иной, особой точки зрения...

Итак, я попытаюсь дать формальное определение сна-"кайфа": это опыт сна, когда вы обнаруживаете себя в другом мире - в мире сновидений, и когда вы знаете, что, в то время как спите, находитесь в измененном состоянии сознания, сходном (но не обязательно идентичном) с кайфом, индуцированным психоделическими наркотиками. Важно подчеркнуть, что это не содержание сна, а то, что снится, - именно это и отличает сон-"кайф" от обыкновенного сна: например, может присниться прием ЛСД без изменения умственных процессов, которое в снах-"кайфе" имеет место,

93

совсем как в случае люсидного сна, когда снится, что проснулся, тогда как это не так. Это сырое определение, которое можно усовершенствовать с появлением большей информации о сне-"кайфе". Вполне можно допустить существование нескольких отдельных подвидов сна-"кайфа", так как, по-видимому, существуют некоторые отличия в состояниях кайфа, вызываемых химически, в зависимости от свойств конкретных химических веществ (так же как установок и обстановки). Вот еще один пример сна-"кайфа", рассказанного девушкой. Здесь очевиден прогресс от осознания, характерного обычному сну, до перцептивных изменений, которые происходят по достижении кайфа и некоторые характеристики которых особым образом связаны с состоянием кайфа.

а) Кто-то распространил в городе крупную партию ЛСД. Копы были расстроены тем, что не могли арестовать всех и не знали, с кого требовать. Кто-то сказал мне, что если принимать ЛСД с рыбой, как это делают индейцы, то плохо не станет, если же в чистом виде - станет. Я приняла немного без рыбы, но знала, что мне не станет плохо. Я шла по улице и вдруг заметила, что на мне нет одежды. Все вокруг были одеты, но мое обнаженное тело, казалось, их не беспокоило. Я вошла в помещение, где сидело много молодых людей, а еще незнакомый мне мужчина, который являлся учителем и наставником этих людей. б) Как только я вошла, вся комната, казалось, стала излучать жизнь и свет. Мужчина сидел на краю кушетки, покрытой мексиканским пледом. Расцветки пледа переливались и находились в хаотичном движении. Я подошла к кушетке и легла на нее, положив голову на колени мужчине. Он стал гладить мои волосы, а я смотрела на свет, который переливался всеми цветами радуги и казался очень плотным, в) Лежа и обозревая это, я чувствовала присутствие всех людей в комнате, которое проникало в мое тело в виде особенных четко выраженных, заметных вибраций. Я чувствовала эти вибрации каждой клеточкой тела и дошла до состояния экстаза.

94

Затем девушка проснулась и в течение нескольких минут пребывала в весьма экстатичном состоянии, после чего вновь заснула.

Первая часть сна представляется состоянием осознания обычного сна: сновидица спутала свое знание об ЛСД с информацией о мескалине (нередко вызывающем тошноту), которое дополнила фантазией о сочетании его с рыбой, чтобы избежать тошноты. Она спокойно отнеслась к собственной публичной наготе. Подобное принятие несоответствий весьма типично для обычного сновидения. Во второй части сновидения она узнает действие ЛСД, поскольку ощущения обостряются, и к тому времени, как сон достигает третьей части, она переживает такой тип контакта с другими персонажами сна, который обычно описывают при реальном опыте с ЛСД.

Обратите внимание также на экстатические ощущения девушки, продолжавшиеся в течение нескольких минут после пробуждения: эта удивительная возможность, которую некоторые виды высших состояний сознания могут переносить из сна в бодрствование, проиллюстрированы следующим сном мужчины:

95

Мне снилось, что я поднялся вверх с какой-то газообразной субстанцией - с чем-то вроде газообразной формы ЛСД. Пространство растянулось в ширину и высоту, мое тело (тело во сне) наполнилось удивительным ощущением тепла, совершенно очевидным, но неописуемым способом мой разум оказался под "кайфом". Это длилось с минуту, после чего я проснулся от плача моего ребенка - жена отправилась посмотреть, что случилось. В те минуты со мной произошла самая потрясающая вещь: я оставался под "кайфом", даже проснувшись! Это было свойством сна, но качества растянутости и тепла времени и пространства сохранились и для моего восприятия комнаты (тускло освещенной). Состояние не уходило в течение нескольких минут, удивив меня тем, что я продолжаю испытывать кайф, вспоминая сон. Затем, когда жена вернулась в постель, я снова погрузился в сон. Кажется, сон-"кайф" продлился не больше одной-двух минут - не могу точно вспомнить, т. к. снова быстро заснул... Это было действительно состояние кайфа, хотя не совсем такое, как от ЛСД. Однако, в чем разница, я объяснить не могу. Это состояние кайфа действительно отличалось от состояния обычного сна, и само состояние кайфа не изменилось при переходе от сна к бодрствованию.

Таким образом, мы можем говорить не только об изменениях умственных процессов во время сна, но и о том, что подобное изменение может перейти и на последующее состояние бодрствования.

В дополнение должен сказать, что приведенные выше примеры - лишь малая толика моей весьма обширной коллекции сновидений. Как часто возникает сон-"кайф"? Воспроизводит ли он все качества состояния кайфа, вызванного наркотиками? Есть ли в сновидениях феномены, не возникающие в состояниях кайфа, вызванных химическим путем? Сон-"кайф" выделяется как отдельная единица из ряда обычных сновидений. На многие вопросы, касающиеся этого типа

96

сна, ответить невозможно, а) пока не собрано достаточного количества материала для анализа спонтанного сна-"кайфа" или б) пока ради исследовательских целей мы не научимся вызывать подобные сновидения по собственной воле. Основная цель этой статьи была в том, чтобы привлечь внимание общественности к существованию сна-"кайфа" с надеждой, что это подстегнет исследования этого удивительного состояния сознания.












5
О МЕДИТАЦИИ
Эдвард У. Маупин

Исторически сложилось так, что наша западная культура захвачена деятельностью. Наше воспитание акцентировано на делании и контроле, индивидуализированное и самоосознанное "я" развивается весьма осторожно.

В культуре появилась противоположная тенденция - поворот к внутреннему и духовному. Молитва, пост, некоторые виды психотерапии, а теперь и психоделические наркотики используются для раскрытия иного аспекта мира. В противоположность деятельности, деланию по отношению к "внешнему" миру этот "внутренний" мир обычно требует от человека пассивного, восприимчивого отношения. Медитация - классический способ формирования подобного отношения. Суть практики - оставаться молчаливым и внимающим.

Медитация использовалась в западных христианских сектах. Католицизм, по-видимому, выделяет психологию - карту того, что происходит с медитацией. Сознательное использование внимания открывает спонтанное течение опыта, по отношению к которому человек становится восприимчивым наблюдателем. В высшей точке ощущение отдельного "я" теряется и приходит чувство единения с объектом медитации. Это состояние называется созерцанием. У меня сложилось впечатление, что медитативные упражнения, например, в като-

98

лицизме, были ориентированы на специфическое содержание. В одном наставлении, например, читателя подводят к воображению того, что испытывали Христос, Мария или другие святые в решающие моменты их жизни. Я не знаю, насколько эффективна подобная "дискурсивная" медитация. Практики, описываемые в этой статье, не ориентированы на какое-то особое специфическое содержание, они направлены в большей мере на формирование у человека открытости и понимания собственного опыта. Другие традиции медитации в рамках католицизма, например молчаливая молитва, вероятно, ближе к рассматриваемому типу бессодержательной медитации. То же самое касается собраний квакеров, где особый акцент делался на ожидании и послушании.

Вообще многие из традиций молитв и медитации в рамках христианства заключались в чем-то вроде беседы с Богом или некоторого отчуждения от естественного существования, о чем у человека сложились многочисленные предвзятые представления. Современный западный интерес к медитации связан с восточными формами практики, где существует радикальное обязательство - проживать то, что проживается, даже Бога. Восточное отрицание вербальных и концептуальных суррогатов опыта, по-видимому, апеллирует к нашему растущему инвестированию в живой опыт.

Самый сильный протест в отношении медитации сводился именно к тому, что она склоняет людей к замкнутости и безмятежности, что отдаляет их от реально происходящего в их жизни. Конечно, в этом есть некоторый выход. Подобное хорошо известно из истории индийского мистицизма. (Хотя некоторые исследователи полагают, что это было реакцией на мусульманское и британское вторжения в Индию). Ранний мистицизм

99

Хинди не так широко распространен в мире. В Японии воспитанные в дзен-традиции самураи всегда участвовали в практических делах.

Кришнамурти весьма скептически относится к медитации. Он критикует "специальную" практику медитации со скрещенными ногами на полу, поскольку считает, что медитативная установка должна быть направлена на жизнь человека в целом, а не инвестироваться в единственную и неповторимую, герметизированную практику. Фритц Перлз (Perls, Hefferline & Goodman, 1951), несмотря на то, что его гештальт-терапия сама очень напоминает медитацию тем, что дает установку наблюдать течение опыта сточки зрения здесь-и-сейчас, тоже беспощаден к ней в своем антагонизме. Он критикует кататоническую замкнутость и насильственное вмешательство в спонтанное течение жизни человека.

Это серьезные возражения. И первейшая проблема здесь, по-видимому, заключается в том, что люди, занимающиеся такой практикой и нацеленные на личный рост, отделяют эту практику от остальной части своей жизни. Реальный рост должен происходить в обычной жизни. Подобное имеет место в психотерапии, где в психоаналитических кабинетах происходит опыт несколько иного порядка, оторванный и более важный, чем остальная "мирская" часть жизни. В христианстве сильна историческая тенденция отделять Бога от видимого мира. Христианин считает, что его подлинный рост в меньшей степени зависит от актуальной жизни, а в большей от специальных, отдельных процедур. В рамках этой модели монах-отшельник, посвящающий все свое время молитве, - это человек, который борется с реальным. Бонхоуфер (Bonhoeffer, 1953) и Тейлардде Шардин (de Chardin, 1960) заинтересовались этим разделением. Оба утверждают, что актуальная жизнь явля-

100

ется ареной роста, или, как они выражаются, осознанием Бога. Подобный раскол существует и в культуре ЛСД, где инсайты, вызванные наркотиками, зачастую глубоко меняют убеждения человека о реальности. Но опыт с наркотиками находится за кулисами социального признания и настолько идентифицируется с наркотиками, что задача осознания той же реальности в обычной жизни игнорируется. Все это очень важные оговорки.

Существует другой раскол, родственный этому, и даже более коварный - разделение "внутреннего" и "внешнего". Как культура мы настолько склонны преувеличивать это разделение, что альтернатива просто не обсуждается. Мы уделяем большое внимание тому, что "объективно", наблюдаемо другими людьми, в противовес тому, что "субъективно", является субъектом наших "искажений". То, что мироощущение наблюдателя тотально формируется им самим, его сиюминутным состоянием и произвольными фильтрами воспитания, игнорируется. С медитацией легко переоценить внутреннее ценой внешнего, именно поэтому они остаются разделенными. Тем не менее ее можно использовать для пробуждения субъективной жизни в контакте с внешним миром. Тогда вместо того, чтобы оставаться в виде скрытого чулана, внутреннее превращается в огромную вселенную со многими измерениями, соединенную с внешним миром, обогащая, дополняя его смыслом.

В этой статье представлено несколько видов медитаций, направленных на внешние объекты или на других людей. По-видимому, это самый прямой путь к наведению медитативной установки.

101

Принимая во внимание возможный риск, я посчитал необходимым привлечение специальных действий, направленных на расширение сознания. В этой статье я подробно представлю несколько техник медитации, чтобы читатель мог испытать их на себе. Существующая литература и мои личные наблюдения позволяют предположить, что медитация способна принести огромную пользу. Это сильное средство, позволяющее научиться быть спокойным и внимательным. Специальное сочетание бездействия и бдительного внимания позволяет осознавать даже слабые стимулы. Выдержанность, возрастание способности справляться с проблемными ситуациями, улучшение сна - вот нередко упоминаемые последствия практики медитации. По-видимому, благодаря ей улучшается телесное функционирование (Sato, 1958), а паттерн извлечения пользы из психосоматики родствен хорошо изученному эффекту процедур релаксации, например аутогенной тренировки (Schultz & Luthe, 1959). В результате часто появляется более уверенное чувство себя ("себя", включающее и "тело", и "ум") и с этим более прямое осознание переживаемого. По словам одного японского психиатра, если в дополнение к терапевтическим сеансам его пациенты медитируют, у них появляется больше сил на конструктивную работу над своими проблемами (Коndo, 1958).











Общие принципы

Медитация в первую очередь есть глубокая пассивность, сочетающаяся с осознанием. Нет нужды объяснять практическую медитацию мистикой, в основе большинства подходов лежат родственные психологические допущения. Эго, или сознательное "я", обычно переживается лишь как часть реального "я". Сознание, устремления, активные попытки самосохранения и

102

самозащиты в большей степени основываются на неполном и ошибочном представлении о собственной уязвимости, потребностях и глубокой природе реальности. В медитации я отказываюсь от этой беспокойной деятельности и принимаю пассивное отношение. То, к нему я пассивен, постигается различными путями, но мне нужно только признать, что глубинные ресурсы становятся доступными, если я приостанавливаю свою деятельность. Вместо того чтобы путаться в мыслях и действиях, я могу обратиться к себе и направить свое внимание против неограниченного, спонтанного, непредсказуемого течения моего опыта, к состоянию ума, продуцирующему всю деловитость и мыслительный процесс. Здесь необходимо разделить практическую медитацию с особым опытом мистического единения, или сатори. В литературе по медитации на это волнующее состояние сделан, вероятно, слишком сильный акцент. Медитация может дать результат сама по себе без подобных состояний, вряд ли возможных без длительной практики под руководством опытного учителя.

Используемое положение тела - важный компонент медитации. Оно должно быть таким, чтобы можно было расслабиться, но не заснуть. В Азии используется поза лотоса со скрещенными ногами. Чтобы принять ее, сядьте на пол и скрестите ноги так, чтобы правая нога лежала на левом бедре и левая нога - на правом бедре. Это довольно сложно. Вы можете попробовать позу полегче, положив только одну ногу на бедро, а вторую так, чтобы она оказалась под противоположным бедром близко к ягодицам (поза полулотоса), или просто сесть в позу портного. Во всех трех позициях крестец должен находиться чуть выше пола - на подушке, чтобы колени и ягодицы сформировали устойчивый треугольник. Теперь удостоверьтесь, можете ли вы рас-

103

слабить в этой позе спину и сохранять ее прямой, не прилагая к этому усилий. Руки расслабленно покоятся на коленях; голова находится в вертикальном положении; глаза должны оставаться открытыми, расфокусированный взгляд направлен на точку перед собой. (Это очень близко к процедуре дзен. Практикующие йогу обычно пренебрегают подушками и позволяют себе закрыть глаза. Такое положение ведет скорее к трансу, нежели к б