е лапы, нажимая на рычаг, и
при этом они  не  обращали внимания  на пищу'  и воду,  несмотря на  голод и
жажду, а также игнорировали сексуальное  поведение партнера противоположного
пола.  Прямое возбуждение  мозгового  центра удовольствия может  быть  очень
мощным подкреплением!

     Имитация  реальности  вне зависимости от того, реалистична она или нет,
также  может  вызывать эмоции,  которые  оказывают воздействие  на  мозговые
центры  удовольствия. И мы становимся обусловленными, искажая нашу  имитацию
реальности таким образом, чтобы она вызывала у нас  приятные ощущения. Кроме
того, как было обнаружено исследованиями  в  области  психопатологии, внешне
неприятные чувства  нередко имеют  скрытую  вторичную выгоду,  позволяя  нам
испытывать   по  поводу  них   положительные   ощущения.  Поэтому   имитация
реальности, которая кажется  приносящей нам страдания,  может иметь  скрытую
компенсацию - мы подробнее рассмотрим этот случай позднее.

     Обусловливание первого  либо второго типа может возникать очень быстро,
иногда  с первого же раза. Это оказывается в особенности  справедливым в том
случае, если  безусловная реакция  вызывает сильные  эмоции. В  то время как
первоначальное  обусловливание может  быть связано  с  весьма  специфическим
стимулом, условная реакция может носить обобщенный характер, так ее начинают
вызывать ситуации, все  меньше и меньше похожие  на первоначальную. У  людей
обусловливание часто не  проявляется  открыто, поскольку условная реакция на
определенные  стимулы  вырабатывается на  уровне  мышления  и чувств.  Такая
реакция может  не  проявляться  в  наблюдаемом поведении,  однако она  имеет
важное  значение,  поскольку автоматически  управляет нашими  умственными  и
эмоциональными процессами и удерживает нас от пробуждения.

     Формирующаяся при обусловливании связь между ранее нейтральным стимулом
и  условной  реакцией  на   него  возникает  в  результате   преднамеренного
соединения условного раздражителя и безусловной реакции. Предположим, что мы
разрушаем эту  связь,  продолжая  предъявлять  условный раздражитель, однако
более не сопровождаем его безусловным раздражителем.

     Этот процесс называется угасанием. Вначале  условный раздражитель будет
продолжать вызывать условную реакцию. Затем он будет вызывать такую  реакцию
лишь  от  случая  к случаю и в конце  концов не будет вызывать  вообще.  Так
условная реакция угасает.

ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ОБУСЛОВЛИВАНИЕ

     Но какое же отношение  обусловливание имеет к человеческим существам? К
вашей жизни?

     Я   однажды  попытался  объяснить  большую  важность  обусловливания  в
человеческом  развитии  моим  слушателям  в  одной  из  программ   "Тренинга
повышения  осознавания". Судя  по  выражению их лиц, они не думали,  что это
может  иметь какое-либо непосредственное отношение к их  собственным жизням.
Обусловливание  для них  было какой-то весьма абстрактной вещью, связанной с
психологическими  экспериментами над крысами в "ящиках Скиннера", а вовсе не
частью  их  повседневной жизни. Для того чтобы  показать, как дело обстоит в
действительности,   я    провел    следующую    демонстрацию   классического
обусловливания у людей.
     Сначала я  объяснил слушателям, что  я собираюсь делать, в том числе  и
то, что это может отчасти неприятным, хотя и поучительным. Затем я спросил у
них, кто хочет  участвовать в эксперименте.  Участвовать захотели все. После
этого я разделил слушателей на пары. Один человек в  паре взял  на себя роль
того, кто проводит обусловливание, а другой - роль того, кого обусловливают.
Я объяснил, что периодически  буду производить  необычный звук, хлопая двумя
металлическими   линейками,   и  этот  звук  должен  будет  стать   условным
раздражителем.  Услышав  этот звук,  "обусловливающие",  стоящие  за  спиной
"обусловливаемых",  должны  были  выжидать  примерно  одну секунду,  а затем
несильно ударять своего  партнера  по щеке  и говорить "Плохой  парень!" или
"Плохая девчонка!" в зависимости  от  того, кому что было нужно. Удар должен
быть достаточно сильным, чтобы причинить боль, но явно не настолько сильным,
чтобы  вызвать  какие-либо физические травмы.  Удар по щеке и обвинение были
безусловными раздражителями. Боль от удара  и  обусловленные прошлым  опытом
неприятные  ощущения,  связанные   с  этим  обвинением,  представляли  собой
безусловную реакцию.
     Затем я начинал ударять  линейками  одна об другую, произвольно изменяя
интервал между звуками, так что никакого явного ритма нельзя было уловить. Я
хотел, чтобы обусловливание  производилось необычным звуком, а не временными
интервалами.
     После  примерно дюжины таких опытов  стало понятно,  что  у большинства
испытуемых  возникло  обусловливание.  Я видел,  как  они  дергались, ожидая
предстоящего удара.

     Затем  я  ввел   в  эксперимент  изменение  для   того,  чтобы  сделать
обусловливание  более  основательным  и  чтобы  все  это  больше  напоминало
испытуемым  повседневную жизнь. Психологические исследования  показали,  что
если  условный  раздражитель всегда  соединять  с безусловным,  то  научение
происходит быстро, но  так же  быстро происходит и угасание. Для  того чтобы
сделать обусловливание  более  прочным  и  замедлить  его угасание,  следует
создать  для  организма  нерегулярный  режим  подкрепления.  Вы  продолжаете
предъявлять  условный  раздражитель,   но   соединяете  с  ним   безусловный
раздражитель  лишь  время от  времени  и непредсказуемым  образом.  То  есть
условный раздражитель  иногда  сопровождается  безусловным раздражителем,  а
иногда дет. Это значительно увеличивает прочность обусловливания.

     Я проинструктировал  "обусловливающих",  чтобы в дальнейшем,  когда они
услышат  звук  удара  металлических  линеек,   они  не  всякий  раз  шлепали
"обусловливаемых" по щеке  и говорили "плохой парень" или "плохая девчонка",
а делали это  лишь время  от времени и совершенно  непредсказуемым  образом.
После этого мы провели еще дюжину попыток.

     Теперь испытуемые непроизвольно дергались всякий  раз, когда раздавался
звук  удара  линейками.  Действительно,  те, кто видел с близкого расстояния
меня и  линейки у меня  в руках, дергались даже тогда, когда моя рука делала
самое незначительное движение. Обусловливание было полным.

     Чувства, которые испытывает тот, кто подвергается обусловливанию

     Затем   я   положил  линейки   и   спросил  у  тех,   кто   подвергался
обусловливанию,  что  они  чувствовали.  Мои  слушатели провели вместе много
времени  и уже выработали доверие друг к другу и способность делиться своими
чувствами, так что они давали  более прямые и честные ответы, чем это обычно
бывает   в    формальных   экспериментальных   ситуациях.   Если   отбросить
поверхностный  интеллектуальный  интерес,  то  эти   ответы  были  полностью
негативными.  "Тревога",  "Испуг", "Я не мог оторвать глаз от этих проклятых
линеек!", "Я была готова заплакать".

     Когда мы обсудили все эти реакции более  детально,  стало ясно, что сам
по себе  удар по щеке вызывал потрясение, но когда после этого еще  и ругали
("Плохой парень!",  "Плохая девчонка!"), то в сочетании с ударом по щеке это
было гораздо хуже. Возвращались воспоминания обо всех  детских наказаниях, и
смысл   бранных   слов   становился   реальным:   некоторые  из   испытуемых
действительно  начинали  чувствовать  себя  подобно  плохим   детям.  У  них
возникали сильные  и  не  соответствующие реальности чувства по отношению  к
тем, fro их "обусловливал".  "Я ей не нравлюсь!", "Я должна  ему  нравиться,
Несмотря  на  то что  ему приходится наказывать меня  за то, что  я плохая!"
Употребляя   психоаналитическую   терминологию,   можно   сказать   что    у
"обусловливаемых" развивались чувства переноса  по  отношению к тем, кто  их
"обусловливал", они нереалистически проецировали  на них те чувства, которые
в детстве испытывали по отношению к своим родителям.

     Совершенно  независимо  от формирования специфического  обусловливания,
реакции  испуга  на  звук  ударяющихся  металлических  линеек,  сам  процесс
обусловливания оказывал влияние на контакт обусловливаемых с реальностью. Их
имитации  реальности, особенно  их имитированные восприятия своих партнеров,
становились искаженными. Наши родители, учителя и близкие  часто играют роль
тех,  кто  обусловливает нас  в процессе  нашего  развития, а  наши  близкие
продолжают делать это и сегодня.

     Обсуждение   также  выявило   непроизвольную  природу   обусловливания.
Испытуемые  один за другим высказывали одну и ту же мысль, которая сводилась
к тому, что хотя  умом они  понимали, что совершенно  нелогично  дергаться и
приходить в  волнение  от  звука  ударяющихся  линеек, особенно когда  режим
подкрепления стал  нерегулярным, но они  ничего  не могли с собой  поделать.
Обусловливание,  конечно,   не  является  всемогущим,  но  оно  часто  может
преодолеть  силу  нашей  воли. Если мы не можем допустить для себя, что наша
воля недостаточно  сильна для того, чтобы преодолеть что-либо,  то возникает
соблазн сказать себе, что в действительности нам все равно, преодолеем ли мы
это или нет; легче всего просто плыть по течению.

     Чувства, которые испытывает тот, кто осуществляет обусловливание

     Мы  также  исследовали  чувства  тех, что  осуществлял  обусловливание.
Возникали  две  основные  реакции, часто  смешанные  друг  с  другом. Первая
реакция - страдание  и стресс от  того, что нужно было делать. "Я чувствовал
себя  ужасно  каждый раз, когда ударял  его".  "Это напоминало мне, как меня
наказывала в детстве мать". "Мне приходилось заставлять себя это делать, все
это казалось таким  жестоким". Но поскольку у них было разрешение со стороны
авторитета (ведущий сказал  им делать это,  так  как это является частью  их
"роста"), то все участники выполняли это задание.

     Вторая  основная реакция  тех, кто  производил  обусловливание, вопреки
ожиданиям большинства  из них, состояла в  том, что они обнаруживали, что им
нравится  это занятие.  "Я чувствовал важность и  правильность того,  что  я
делал", "Какая-то  часть меня наслаждалась  чувством той  власти,  которая у
меня была".

     Оба  типа  реакции обычно  находили  какое-то  рациональное  внутреннее
объяснение у тех, кто был в роли проводивших  обусловливание. Чаще всего они
говорили себе,  что делают  это потому, что  таковы инструкции авторитетного
лидера. Это, разумеется, было правдой, но  люди  признавали,  что  эта мысль
имела определенную эмоциональную окраску и ощущение фальши, и это вызывало у
них подозрение,  что тут  что-то не так. Другие  объяснения  были еще  менее
реалистичными,  как,  например,  мысль  о  том,  что  тот, кто  подвергается
обусловливанию, вероятно, в чем-то плох и потому заслуживает наказания.

     Как и  те, кто  подвергался  обусловливанию, те, кто его проводил также
обнаружили  у  себя  тенденцию к  частичной  утрате контакта с  реальностью.
Независимо от того,  каким именно специфическим образом  они оправдывали для
себя свои действия, они проявляли склонность погружаться в фантазии,  вместо
того  чтобы  уделять внимание действительной  реакции своих  партнеров.  Они
также  обнаруживали,  что  вспоминают, как  когда-то  в детстве подвергались
наказаниям,  и чувствуют себя  такими же детьми. Имитация  реальности у тех,
кто проводил обусловливание, становилась искаженной.

     Если  считать, что моей целью было  показать, что обусловливание играет
важную роль в жизни моих слушателей,  то  демонстрация имела  большой успех.
Все   слушатели   почувствовали,   что   теперь   им   понятно,  что   такое
обусловливание,  и  они  признали,  что  это  имеет отношение  не  только  к
человеческой  жизни в  целом,  но  и  к их  собственной  жизни в  частности.
Проведенные позже обсуждения  показали, что у  слушателей появилась  гораздо
большая  чувствительность  к тем  возможным  способам, с помощью которых они
могли подвергаться обусловливанию в своем собственном развитии.

     Я  сам,  так же как  и мои  слушатели,  воспринял  эту демонстрацию как
эпизод, вызывающий дискомфорт.  Однако с точки  зрения своей  поучительности
этот  неприятный  эксперимент стоил  того, чтобы его пережить.  Если  вы  не
знаете, что вы чем-то обусловлены, то у вас  мало  шансов  вообще что-либо с
этим сделать, поэтому легкие неприятности - не столь уж большая плата за то,
чтобы  сделать  для  себя  открытие  такой  ценности.  Я  часто  рассказывал
слушателям  об  этой  Демонстрации   во  время  своих  семинаров,  но  редко
действительно прибегал к ней.

     Демонстрация  того,  как происходит обусловливание,  была завершена, но
было бы неправильно на этом остановиться. Мы затем провели специальный сеанс
угасания условной реакции: я повторял  удары металлическими линейками, но за
ними не следовало ни удара по щеке, ни неприятных слов. Так мы делали до тех
пор,  пока  реакция  страха  не  исчезла   у  всех   тех,  кто   подвергался
обусловливанию.  Затем,  хотя  это и  не  входило  в  стандартную  процедуру
обусловливания, я сломал обе линейки и бросил их  на  пол,  и  все участники
могли топтать их ногами. После этого те, кто проводил  обусловливание, и те,
кто ему подвергался, обняли друг  друга,  и от  обусловленности  не осталось
ничего, кроме извлеченного урока.

     В  случае  нашего крана-сортировщика  аналогом обусловливания  является
простое  программирование его компьютера.  Мы программируем  компьютер таким
образом, что когда происходит  событие А, то должен последовать ответ Б, вне
зависимости от того, существует ли в действительности какая-то связь между А
и Б. Мы вольны делать все что угодно, и мы  всегда можем делать это с первой
попытки. Для выработки условной реакции у человека может потребоваться много
попыток,  но  иногда  это может случаться  с первой попытки,  особенно  если
ситуация  вызывает  сильные  эмоции.  Обусловливание  человеческих   существ
подобно  программированию компьютера.  По  мере того  как все большая  часть
наших  переживаний и  действий  приобретает  черты обусловленных реакций, мы
сами становимся все более и более автоматичными.

     Насколько  большую роль играет  обусловливание  в вашей жизни?  В какой
мере  то,  что  кажется  естественной  реакцией,  является  не частью  вашей
действительной сущности, а результатом навязываемой вам окружающими людьми и
условиями вашей жизни взаимосвязи тех или иных событий?

     Гипноз
     Транс  -  1. Состояние  частично приостановленной жизнедеятельности или
неспособности   функционировать;  ошеломление,  оцепенение.   2.   Состояние
глубокого  отвлечения  ума  или  духа,  например  в религиозном  созерцании;
экстаз. 3. Подобное сну состояние, как при глубоком гипнозе.

     -Новый академический словарь Вебстера (1973)

     Слово "транс" обычно имеет для нас отрицательный оттенок. Если кто-либо
ведет себя бестолково, мы склонны говорить, что он находится в трансе. Транс
не обязательно является просто пассивным отупением, но может включать в себя
целенаправленное стремление к каким-то неправильным вещам.
     Когда  мы чувствуем,  что кто-то находится в  трансе, мы  призываем его
пробудиться и в полной мере использовать свои естественные способности.

     Как  научный  термин  слово  "транс"  теперь  уже  мало распространено,
отчасти по причине своего отрицательного оттенка, а частично оттого, что его
значение так  и не определено достаточно точно. Всякий научный термин должен
ясно описывать, что собой представляет явление,  к которому он относится, не
допуская  путаницы  между тем,  что  оно  такое, и тем, что мы по поводу его
чувствуем. Нас здесь интересуют именно отрицательные ассоциации.

     Несмотря на положительные результаты использования гипноза в медицине и
психотерапии  и в качестве средства  для  ускорения  обучения и несмотря  на
десятилетия  усилий ответственных  профессионалов в  попытках  выработать  у
общественности  более  положительное   мнение  о  гипнозе,  у   подавляющего
большинства людей гипноз по-прежнему ассоциируется с трансом. Сам гипноз при
этом приобретает отрицательное значение:  считается, что загипнотизированный
человек  пребывает  в  безжизненном,  полусонном   состоянии,  под   властью
гипнотизера, который управляет и  манипулирует им, пользуясь  превосходством
своих ума и воли.

     Но,  быть  может,  существует  какая-то  более   глубокая  причина  для
сохранения отрицательного образа гипноза как транса?
     Гурджиев,  помимо всего прочего, был еще и  умелым гипнотизером. Он был
знаком с теми восточными формами гипноза и способами его применения, которые
до сих пор почти неизвестны на Западе. Гурджиев знал, что гипноз - это вовсе
не какой-то экзотический и необычный феномен, и что гипноз в различных своих
формах играет значительную роль в повседневной жизни почти всех людей.
     Когда  гипноз  проводится формальным  образом,  то есть  когда  имеются
гипнотизируемый  "испытуемый"  и   "гипнотизер"  и  используется  формальная
процедура   индукции  гипнотического   состояния,   проверки  его   глубины,
использования этого  состояния  и, затем, его прекращения,  то  мы  признаем
огромную  силу  гипноза.  Но  когда  гипнозоподобные  процедуры и  состояния
переплетаются с  различными  видами  деятельности,  встречающимися  в  нашей
жизни, они далеко не столь очевидны, хотя могут быть такими же эффективными.
Мы  рассмотрим гипноз подробно, поскольку он может  привлечь наше внимание к
менее очевидным вещам, которые являются частью нашей повседневной жизни.

     Гипноз пленял меня с самого юного возраста и  был основной темой первых
десяти лет  моей  научной карьеры. Мои магистерская и докторская диссертации
были   посвящены  исследованию  новых   применений  гипноза  для   активного
управления  процессом  и  содержанием   ночных   сновидений.  После   защиты
докторской  диссертации я два года  интенсивно  изучал гипноз в Стэнфордском
университете   и   после  этого  еще  несколько  лет   занимался   подобными
исследованиями. Я  считаюсь специалистом по гипнозу,  и все же  после многих
лет   его  изучения  я  по-прежнему  нахожу  его  совершенно  невероятным  и
поразительным.

ОКРУЖАЮЩАЯ ОБСТАНОВКА И ПОДГОТОВКА

     Давайте  рассмотрим   современную   процедуру   гипноза,   состоящую  в
использовании Стэнфордской шкалы гипнабельности, формы  "С". Это стандартная
процедура психологического тестирования, широко используемая исследователями
для определения того, насколько испытуемый подвержен гипнозу.

     В  процедуре  применения этой  шкалы нет ничего  явно театрального  или
таинственного.  Гипнотизер  не  носит  мантии  и  не  делает  "гипнотических
пассов", нет здесь и всякого вздора вроде слов "Смотрите  мне в глаза!". Она
стандартизована настолько, что после первоначального знакомства с испытуемым
экспериментатор  просто  дословно читает  ее по печатной инструкции. Реакции
испытуемого  также  оцениваются  стандартным  образом:  "Двигается  ли  рука
испытуемого менее чем на столько-то сантиметров за столько-то секунд?"

     При этом  обстановка  играет  незначительную роль.  Обычно испытуемый -
часто это  студент колледжа,  который  хочет  подзаработать,  -  приходит  в
психологическую лабораторию,  которая  в основном представляет собой  просто
тихую  комнату с  удобными стульями. Как  правило,  испытуемый раньше не был
знаком  с  гипнотизером  и  не  знает  о нем  ничего  кроме  того,  что  он,
предположительно, компетентен в  практике  гипноза.  После нескольких  минут
непринужденной  беседы  и  заполнения анкет,  что является типичным ритуалом
знакомства,  гипнотизер предлагает испытуемому сесть  поудобнее. Он заверяет
испытуемого,  что  в том,  что  будет происходить, нет ничего  опасного  или
угрожающего, что  в этом  нет  ничего неудобного  или затруднительного и что
подвергаться гипнозу - это, в общем, в