емья предлагает своим  членам, по-видимому,
основывается на  нескольких непременных условиях: 1) фантазия о внешнем мире
как чрезвычайно  опасном;  2)  порождение страха  внутри нексуса  из-за этой
внешней  угрозы. "Работой"  нексуса является порождение такого страха. Такая
работа есть насилие.
     Стабильность нексуса является производной  страха, порождаемого  в  его
членах  работой (насилием),  производимой  членами  группы друг  над другом.
"Гомеостаз"  подобной  семьи  представляет  собой   продукт  взаимодействий,
опосредованный статутом насилия и страха.
     Наивысшей  этикой  нексуса   является  взаимная  озабоченность.  Каждый
человек  озабочен  тем,  что  другой  думает, чувствует и  делает.  Он может
рассматривать это как свое право ожидать, что другие будут заботиться о нем,
и считать себя обязанным в свою очередь ощущать озабоченность по отношению к
ним. Я  не желаю ни движения без ощущения своего  права,  что вы должны быть
осчастливлены или  опечалены, горды или  пристыжены тем, что я делаю. Каждое
мое  действие всегда представляет собой заботу  о других членах  группы. И я
считаю вас бессердечными, если  вы  не озабочены  моей  озабоченность  вами,
когда вы что-либо делаете.
     Семья  может действовать как банда  гангстеров,  предлагая  друг  другу
обоюдную защиту от насилия по отношению друг к другу. Это взаимный терроризм
с предложением  защиты  и  безопасности  от насилия,  которым один  стращает
другого и которого человек страшится, если нарушает правила.
     Моя   озабоченность,  моя  озабоченность  вашей   озабоченностью,  ваша
озабоченность  и  ваша  озабоченность   моей  озабоченностью   и  т.  д.-это
бесконечная спираль,  на которой покоится гордость или  стыд за  моего отца,
сестру, брата, мать, сына, дочь.
     Существенной чертой  нексуса является  ожидание,  что  каждое  действие
одной личности будет иметь  отношение  ко всем остальным и повлияет  на них.
Ожидается, что природа такого влияния должна быть взаимной.
     Ожидается,   что   каждая  личность  управляется  и  управляет  другими
благодаря   взаимному  воздействию,  которое  каждый  человек  оказывает  на
другого.  Быть  взволнованным  действиями  или  чувствами  других  считается
"естественным". Не  является "естественным",  если отец не  гордится  сыном,
дочерью, матерью  и т. д. или не стыдится их. Согласно такой этике действие,
произведенное для того, чтобы обрадовать,  сделать счастливым, выказать свою
благодарность  другому,  представляет  собой  высшую  форму действия.  Такая
взаимная  межличностная  причинно-следственная  связь  является предпосылкой
самоактуализации. В  такой  игре  нарушением правил  является  использование
подобной взаимозависимости для того, чтобы причинить другому вред, разве что
на  благо  нексуса,  но  самое  страшное  из  всех  преступлений -отказаться
действовать на основе такой предпосылки.
     В действительности примеры этого таковы.
     Петр что-то дарит  Павлу.  Если Павел не  обрадован или отказывается от
подарка, он неблагодарен  за  то,  что сделано для  него. Или: Петр делается
несчастным, когда Павел совершает нечто. Так что,  если Павел совершает это,
он делает Петра несчастным. Если Петр сделан несчастным, Павел невнимателен,
бессердечен,  себялюбив и  неблагодарен.  Или: если Петр  готов пожертвовать
собой ради  Павла, то Павел должен быть готов пожертвовать собой ради Петра,
а иначе он будет себялюбивым, неблагодарным, бессердечным, безжалостным и т.
п.
     "Жертвоприношение" при  таких обстоятельствах состоит  в том,  что Петр
обедняет  себя, чтобы сделать что-то для Павла.  В  этом заключается тактика
вынужденного долга. Это  также можно  выразить так:  каждая личность  делает
вклад в другого.
     Группа,  будь то Мы, или  Вы, или  Они, не является новым индивидуумом,
организмом  или  гиперорганизмом  на  социальной  сцене:  у  нее  нет  своих
собственных органов, своего собственного сознания. Однако мы можем проливать
свою собственную кровь и кровь других ради этого бескровного присутствия.
     Группа  представляет собой  реальность того  или иного рода. Но  какого
рода реальность? "Мы" есть форма объединения множества, созданного теми, кто
разделяет общее переживание этой вездесущей выдумки.
     Извне группа Их  может  выглядеть совсем по-иному.  Это по-прежнему тип
объединения, наложенного на многообразие, но на этот раз те, кто  специально
изобретают  объединение, сами не являются его членами.  Здесь я, конечно же,
не   ссыпаюсь  на  восприятие  стороннего   наблюдателя  Нас   -объединения,
учрежденного изнутри самого себя. "Они"  появляются в поле зрения как своего
рода социальный  мираж.  "Красные",  "белые",  "черные", "евреи".  Однако на
человеческой сцене  подобные миражи могут самоактуализироваться. Изобретение
Их  создает Нас,  а  Мы  можем  потребовать  изобрести  Их для  того,  чтобы
переизобрести Самих Себя.
     Один   из  наиболее  гипотетических   видов  сплоченности  между   нами
наблюдается тогда, когда  каждый из нас хочет одного и того же, но  не хочет
ничего от другого. Мы объединены, скажем, общим  желанием достать  последний
билет на поезд или заключить лучшую сделку на торгах. Мы могли бы с радостью
перерезать  друг  другу глотки,  но мы, тем  не  менее,  ощущаем  между нами
определенные  узы,  так  сказать,  негативное  единство  в том,  что  каждый
воспринимает  другого  как  лишнего,   и  метаперспектива  каждого  человека
показывает  ему, что  он  лишний для другого.  В  данном случае мы разделяем
желание  присвоить  одну  и  ту  же  общую  вещь   или  вещи  -пищу,  землю,
общественное  положение, реальное или воображаемое,-но ничего  не  разделять
между собой и не  хотеть этого. Двое мужчин любят одну  и ту же женщину, два
человека хотят купить один и тот же дом, два кандидата хотят получить одну и
ту же должность. Такой общий объект  может одновременно как разделять, так и
объединять. Ключевой вопрос состоит в том, может ли  он быть отдан  всем или
нет? Насколько он дефицитен?
     Объект   может   быть   животного,   растительного   или   минерального
происхождения, относящимся к человеческому  или божественному, реальному или
воображаемому,   единственным  или  множественным.  Человеческим   объектом,
объединяющим  людей, является,  например,  поп-певец по  отношению  к  своим
фанам. Все могут обладать им, хотя и магическим  образом.  Когда такая магия
сталкивается с  иным порядком  реальности, обнаруживается, что идол  рискует
быть разорванным на куски беснующимися фанами, стремящимися оторвать от него
хоть кусочек.
     Объект  может быть  множественным.  Две соперничающие фирмы вовлечены в
напряженное рекламное  состязание, причем каждая находится под впечатлением,
что  она  отдает  своих  потребителей   другой.  Исследования  рынка   порой
обнаруживают,  насколько   расколота   фантазиями  сцена  таких   социальных
разнообразий.   Законы   же,   управляющие   восприятием,   изобретением   и
подтверждением таких социальных сущностей, как "потребители", не открыты.
     Обычной связью между Нами может быть  другой. Этот Другой даже может не
быть  локализован  как вполне  определимые Они, на  которых можно указать. В
социальной   сети  сплетен,   слухов,   не   признаваемой  открыто   расовой
дискриминации этот Другой находится везде и нигде. Другой, который управляет
каждым, есть каждый,  находящийся в его  положении  -в положении не  "я",  а
другого.  Однако  каждое  "я" скрывает,  что  оно само является  тем другим,
которым  оно  является  для  этого  Другого.  Этот  Другой  есть переживание
каждого.  Любая личность  ничего не может  поделать  из-за  другого.  Другой
находится везде где-то в другом месте.
     Вероятно,   наиболее   интимный   способ,   которым   Мы   можем   быть
объединены,-нахождение  каждого  из нас  в  одном  и  том  же присутствии  и
обладание им  внутри  самих себя. В  любом внешнем  смысле это нелепица,  но
здесь   мы  исследуем  вид   переживания,  который  не   признает   различий
аналитической логики.
     Мы обнаруживаем, как этот демонический групповой мистицизм неоднократно
вызывался в предвоенных речах на  нюрнбергских  митингах  нацистов.  Рудольф
Гесс заявляет:
     "Мы  -это  Партия, Партия -это Германия,  Гитлер -- это  Партия, Гитлер
-это Германия" и т. д.
     Мы являемся христианами постольку, поскольку  мы - братья во Христе. Мы
-во Христе, и Христос в каждом из нас.
     Нельзя ожидать ни от какой группы, чтобы она держалась достаточно долго
на  чистом  пламени  подобного  объединенного  переживания.  Группы  склонны
исчезать  под  атаками  других  групп   или  из-за  неспособности  выдержать
опустошительное воздействие голода или болезней, внутренних расколов и т. п.
Но простейшая и вечная  угроза любой группе исходит из простого дезертирства
ее членов. Это, так сказать, опасность испарения.
     Под видом  групповой  преданности,  братства  и  любви вводится  этика,
основой которой  является  мое  право  предоставить  другому защиту от моего
насилия,  если он мне предан,  и  ожидать  его защиты от его насилия, если я
предан ему, и моя обязанность устрашать  его угрозой насилия с моей стороны,
если он не останется преданным.
     Пусть  не будет  никаких  иллюзий  насчет братства  людей.  Мой  брат -
настолько  же дорогой  мне,  насколько я  дорог  сам себе, мой близнец,  мой
двойник,  моя  плоть  и  кровь  -  может  быть  как  солинчевателем,  так  и
сомучеником, и в любом случае он,  вероятно, примет смерть из моих рук, если
решится посмотреть на ситуацию по-иному.
     Братство людей вызывается  к жизни  отдельными людьми  в зависимости от
обстоятельств, в которых они находятся. Но  очень редко оно распространяется
на  всех людей. Во  имя нашей  свободы и нашего братства мы готовы  взорвать
другую половину человечества и быть взорванными в свою очередь.
     Это  вопрос  жизни или смерти в наиболее насущном из возможных смыслов,
поскольку именно на основе таких примитивных  социальных фантазий о том, кто
или что  есть  я или ты, он или она. Мы или Они, связывается или разделяется
мир, а  мы  умираем, убиваем,  поглощаем, разрываем и разрываемся  на части,
сходим во ад или возносимся на Небеса - короче,  мы проводим свою жизнь. Что
есть "бытие" "красных"  для тебя и  для  меня?  Какова  природа присутствия,
вызываемого  произнесением этого магического звука? Разве  мы  симпатизируем
"Востоку"?
     Разве мы ощущаем  необходимость пугать, стращать или задабривать "его"?
"Россия" или "Китай" расположены лишь в фантазиях каждого, включая "русских"
и "китайцев" - нигде и везде.
     Специфически   человеческая   черта   человеческих   группировок  может
использоваться для превращения их в некое подобие нечеловеческих систем.
     Мы не предполагаем теперь, что химические  элементы соединяются вместе,
потому  что  любят  друг друга. Атомы не  взрываются  от ненависти. Это люди
действуют,  исходя ж  любви и  ненависти, это они объединяются  для обороны,
нападения или удовольствия, получаемого в обществе друг друга.
     Все те люди, которые стремятся управлять поведением большего количества
других  людей, воздействуют на переживание этих людей. Если  можно заставить
людей  переживать  некую ситуацию  сходным образом, можно  ожидать,  что они
будут и вести себя сходным образом. Если заставить  всех людей хотеть одного
и того же, ненавидеть одно и  то же, ощущать  одну и ту же  угрозу -тогда их
поведение уже взято в плен: вы получили своих потребителей или свое пушечное
мясо.  Вызовите  общее  восприятие негров  как недочеловеков или  белых  как
порочных и упадочных, и поведение может быть согласовано должным образом.
     Хотя  большую  часть  переживаний  и  действий  можно  преобразовать  в
количественно взаимозаменяемые единицы, схема постижения  групповых структур
и их постоянства совершенно отлична от схемы,  которую мы  используем, когда
объясняем относительные постоянные в физических системах. В последнем случае
мы  не  тем  же  самым  образом  прослеживаем постоянную  модель  в обратном
направлении  вплоть  до  взаимной интериоризапии  модели,  чем  бы  ни  были
составляющие ее единицы. Однако  инерция групп людей, проявляющаяся как само
отрицание  практики, фактически представляет собой продукт практики и  ничто
иное. Такая групповая инерция может быть лишь орудием мистификации, если она
воспринимается  как  часть  "естественного  порядка  вещей".  Идеологическое
злоупотребление  подобной  идеей вполне  очевидно.  Оно  столь  явно  служит
интересам  тех,  чей  интерес  заключается  в  том,  чтобы  заставить  людей
поверить,  что  status   quo   есть   "естественный  порядок",  предписанный
божественным  образом  или  "законами  природы".  Непосредственно  же  менее
очевидно,  но  не  менее  затуманивающе приложение эпистемологической схемы,
выведенной из природных систем, к группам людей. Теоретическая позиция здесь
служит лишь все большему отрыву практики от структуры.
     Группа становится машиной - и  забывается, что  она - сделанная  людьми
машина, в  которой машиной являются те самые  люди, которые ее  создают. Она
совершенно не похожа на  машину,  сделанную  людьми, которая  может обладать
своим  собственным существованием. Группа - это сами люди, организующие себя
в модели, страты, предполагающие и предписывающие различную власть, функции,
роли, права, обязанности и т. п.
     Группа не может стать сущностью, отделенной  от  людей,  но  люди могут
образовывать  круги, чтобы  окружить  других  людей.  Модели  во  времени  и
пространстве, их относительное постоянство и жесткость не превращаются когда
угодно   в  природную   систему   или  гиперорганизм,  хотя  фантазия  может
развиваться, и  люди  могут  начать  жить фантазией о том, что относительное
постоянство в пространстве-времени моделей и моделей моделей и есть то, ради
чего они должны жить и умирать.
     Происходит так,  словно  все  мы  предпочитаем умереть ради  сохранения
своих теней.
     Ибо группа не  может быть не  чем  иным,  кроме как разнообразием точек
зрения  и действий ее  членов, и  это  остается  верным  даже  тогда,  когда
-посредством интери-оризапии этого разнообразия как синтезированного  каждым
-это  синтезированное разнообразие  становится  вездесущим  в пространстве и
продолжительным во времени.
     Это так  же  верно, как и  то, что  человек есть общественное животное,
поскольку  явная сложность  и противоречия  социального поля, в котором  ему
приходится  жить,  столь  труднопреодолимы. Они остаются  таковыми даже  при
фантастических упрощениях, которые накладываются на эту сложность,-некоторые
из них мы исследовали выше.
     Наше  общество  множественно  в  нескольких  смыслах.  Любой   человек,
вероятно,  является  участником  большого  количества  групп,  которые могут
обладать  не только различной  системой  членства, но  и совершенно  разными
формами объединения.
     Каждая   группа  требует   более   или   менее  коренного   внутреннего
преобразования от личностей, которые ее составляют. Рассмотрите метаморфозы,
через  которые может пройти один человек за один день, пока он передвигается
из  одного вида социальности  в  другой: семейный человек, пылинка  в толпе,
функционер  в  организации,  друг.  Это не  просто  различные  роли  -каждая
обладает  всей  полнотой   прошлого,  настоящего  и  будущего,  предлагающей
различные  выборы  и ограничения,  различные степени изменений  или инерции,
различные   виды   близости   и  отдаленности,  различные   наборы  прав   и
обязанностей, различные поручительства и обещания.
     Я  не  знаю  ни одной теории  индивидуума,  которая  бы  полностью  это
признавала. Есть искушение начать с понятия некоторой предполагаемой базовой
личности, но сопутствующие  эффекты не сводимы  к одной внутренней  системе.
Усталый   семейный  человек  в  конторе  и   усталый  деловой  человек  дома
свидетельствуют о том факте, что люди переносят из одного контекста в другой
не   просто   один   набор   внутренних   объектов,   но   разнообразные   и
интернализованные   социальные  образы  бытия*  -зачастую  они   чрезвычайно
противоречивы.
     Не  существует  и  таких постоянных  эмоций,  или  чувств,  как любовь,
ненависть, гнев, доверие или  недоверие. Какого бы  обобщенного  определения
каждого из этих чувств ни было  сделано на самых высоких уровнях абстракции,
специфически и конкретно каждая эмоция всегда находится в той или иной связи
с  группой,  в  которой  она встречается. Не  существует  никаких  "базовых"
эмоций, инстинктов или
     *См. главу "Индивидуум и структура семьи" в [33 ].

     личностей вне взаимоотношении,  которые  имеет человек  внутри того или
иного социального контекста*.
     Происходит  гонка  на  время.  Вполне   допускаю,  что  будут  возможны
дальнейшие  преобразования,  если  люди  начнут переживать  самих  себя  как
"Одного из Нас", Если,  даже  на  основе полнейшего  своекорыстия, мы сможем
осознать,  что Мы и Они должны быть переведены  во всеобщность человеческого
рода, что, уничтожая их, мы не должны уничтожить нас всех.
     Пока  продолжается  война,  обе стороны начинают  все  больше и  больше
походить друг  на друга. Змея хватается за  свой  собственный хвост.  Колесо
делает полный оборот. Осознаем ли мы, что Мы и Они  - тени  друг друга? Мы -
это  Они для  Них,  так  же как Они -это Они  для  Нас.  Когда будет поднята
завеса?  Когда  шарада  превратится  в  Карнавал?  Святые могут  по-прежнему
целовать прокаженных. Самое время прокаженному поцеловать святого.

     *Эта  глава,  в  частности,  многом  обязана  "Критике  диалектического
разума" Ж.-П. Сартра. Она подытожена  в книге  "Разум и насилие", написанной
мной в соавторстве с Дэвидом Купером в 1964 году.

     V. ШИЗОФРЕНИЧЕСКОЕ ПЕРЕЖИВАНИЕ
     ДЖОНС (громко смеется, затем выдерживает паузу):
     Я -Магдугал. (На самом деле его зовут не так.)
     СМИТ: Как ты зарабатываешь  на жизнь,  парень?  Работаешь на  ранчо или
что?
     Д: Нет, я моряк гражданского флота. Нужно быть очень жилистым.
     С:  Музыкальный автомат, а? Полагаю, музыкальный  автомат иногда  поет.
Если они  правильно налажены. Гм-м. Думаю, это был он. Мое  полотенце, гм-м.
Мы выйдем в море примерно через... восемь или девять месяцев. Как  только...
будут починены сломавшиеся детали. (Пауза.)
     Д: У меня любовная тоска, тайная любовь.
     С: Тайная любовь, да? (Смеется.)
     Д: Ага.
     С: А у меня никакой тайной любви.
     Д: Я влюбился, но я не ухаживаю... сидит там... выглядит вроде как я...
гуляет везде.
     С: Моя, о единственная, моя единственная любовь - это акула. Убирайся с
ее пути.
     Д: Разве они не знают, что у меня жизнь, чтобы  жить?  (Продолжительная
пауза.)
     С: Ты работаешь на авиабазе? А?
     Д:  Ты  же  знаешь, что я  думаю про работу. В  июне мне -тридцать три,
знаешь?
     С: В июне?
     Д: В июне мне тридцать  три года. Эта штука полетит в окно,  после того
как я уставлю, э-э... оставлю эту больницу. Так что я разложил сигареты, я -
условие жизни в космосе, я сам из космоса, без дураков.
     С (смеется): Я -настоящий космический корабль оттуда.
     Д: Куча  людей  говорят, э-э... так,  как сумасшедшие, но  "Веришь  -не
веришь"  Рипли,  берешь  -отдаешь... одна  в "Экзаменаторе",  это в  разделе
юмора, "Веришь -не веришь" Рипли, Роберт  Рипли, "Веришь - не веришь", но мы
ничему не должны верить,  если мне не хочется. (Пауза.)  Каждая  розочка так
одинока. (Пауза.)
     С: Возможно. (Фраза не слышна из-за шума самолета.)
     Д: Я -моряк гражданского флота.
     С: Возможно. (Вздыхает.) Я приму ванну в океане.
     Д: Ванна воняет. Знаешь почему? Потому что  ты не можешь бросить, когда
тебе хочется. Ты на службе.
     С: Я  смогу бросить,  когда мне захочется бросить.  Я  выберусь,  когда
захочу выбраться.
     Д  (говоря в то  же самое время):  Пойми меня. Я - гражданский,