происходило.  Данное   состояние   Пюисегюр   назвал
“искусственным сомнамбулизмом”, о котором сегодн
   мы знаем, что он является глубокой стадией гипноза. Маркиз установил, что
человека, который не  желает  подвергаться  магнетическому  воздействию,  не
удается подвергнуть действию магнетизма, равно как и склонить  его  к  тому,
что противоречит его убеждениям.
   Последователь маркиза, португальский священник Жозе  Кустодио  де  Фариа,
обратил  внимание  на  то,  что  все  вышеприведенные  феномены  говорят   о
психической  чувствительности  испытуемого,  а  не  о  воздействии  какой-то
магнетической силы.  Фариа  сделал  несколько  открытий  в  области  методов
погружения в транс. Во-первых, термин “животный магнетизм” он определял, как
“концентрация”. Он описывал, каким  образом  с  помощью  концентрации,  т.е.
транса, можно устранить боль (“месмерическое обезболивание”) для  проведения
хирургических операций. Работы священника оказали большое влияние на  многих
магнетизеров. Среди специалистов, ставших последователями Фариа, заслуживает
упоминания врач Александр Бертран  (1795—1831).  Он  опубликовал  книгу  под
названием “Животный магнетизм во  Франции”,  в  которой  сделал  вывод,  что
основной силой магнетизма является внушение. В то время  данное  утверждение
не было замечено, и лишь много лет спустя  прозорливость  Бертрана  была  по
заслугам оценена.
   Развитие естественных наук привело к почти полному  забвению  магнетизма.
Но в начале  века  опять  разгорелся  яростный  спор,  посвященный  проблеме
месмеризма, а также вопросу, действительно ли Месмер под  личиной  животного
магнетизма открыл какой-то новый ВИТАЛЬНЫЙ флюид.
   Статьи и  книги,  содержащие  высказывания  “за”  и  “против”,  заполнили
книжный рынок.
   В 1841 году в Лондоне выступает известный магнетизер из Парижа  Лафонтен.
Его выступления проходили и в Манчестере, в котором жил и практиковал хирург
Джеме Брэд. Брэд заинтересовался техникой магнетизма, и, проводя  у  себя  в
клинике успешные эксперименты, сделал вывод, что данный  феномен  вызывается
не какой-то особой силой или магнетическим флюидом, а действием сил, которые
имеет сам  индивид,  находясь  в  состоянии  транса.  Он  показал,  что  они
представляют собой не что иное, как внешние проявления особого нервного сна,
который возникает у магнетизируемого вследствие утомления взора, длительного
и пристального,  сосредоточенного  на  блестящем  предмете.  Он  назвал  это
состояние “гипноз”, что на греческом языке означает  сон.  И  этим  термином
Брэд стал определять физические состояния  человека,  который  погружался  в
транс от манипуляций гипнотизера. Брэд опубликовал  несколько  работ.  Самой
известной из них является монография “Нейрогипнологии”, вышедшая  в  свет  в
1843 году, в которой все аффекты гипнотических  воздействий  он  приписывает
утомлению нервной  системы.  Во  второй  своей  книге  “Магия,  чернокнижие,
животный магнетизм, гипнотизм и электробиология”, изданной в 1852  году,  он
детально описал  безболезненные  хирургические  состояния.  В  начале  своих
экспериментов по гипнотизму Брэд давал феномену  магнетизма  физиологическое
объяснение, но позже он убедился в том, что ответственность за гипнотические
эффекты  несут  не  физиологические,  а  скорее  психологические   силы.   В
опубликованной
   в 1855 году статье  “Соображения  о  природе  и  лечении  некоторых  форм
параличей” он обобщает свой  личный  опыт  успешного  снятия  функциональных
параличей с помощью гипноза.
   Брэд пришел к совершенно правильному  заключению,  что  мысли  и  чувства
постоянно  влияют  на  тело.  Существует  немало  заболеваний  (к  их  числу
относятся и функциональные параличи), причиной  которых  могут  быть  испуг,
долгие тягостные переживания, внезапное нервное потрясение, горечь разлуки и
т.  п.  Б  лечении  таких  заболеваний,  не   поддающихся   иногда   никаким
лекарственным средствам, большой и очень быстрый целебный  эффект  оказывает
гипнотический сон. Брэд обнаружил, что погруженный в это  состояние  человек
становится повышенно восприимчивым к воздействию слова гипнотизера, и  тогда
это слово оказывается способным лечить!
   Взять хотя бы такой случай. Женщина после сильного испуга ослепла вначале
на один глаз, а вскоре зрение исчезло и во втором. Загипнотизировав ее, Брэд
уверил ее, что болезнь излечима, но выздоровление не так  скоро,  как  этого
хотелось бы, но, к своему удивлению, он обнаружил, что  улучшение  наступило
уже после первого сеанса. Тогда во время каждого последующего сеанса он стал
внушать больной, что скоро настанет день, когда она  полностью  выздоровеет.
Успех превзошел все ожидания. Больная, ослепшая на оба глаза, выздоровела от
одних только слов врача. Вот оно, могучее влияние психики на тело.
   В этот период в  Индии  жил  и  работал  шведский  хирург  Джеймс  Эсдейл
(1808—1859),  который   с   большим   успехом   использовал   обезболивание,
достигавшееся гипнотизированием. Он
   провел более тысячи малых и триста  больших  хирургических  операций  под
гипнозом. Но в 1848 году было изобретено  химическое  обезболивание,  причем
применение хлороформа оказалось более надежным методом, чем гипноз.
   Хотя в конце XIX в. интерес к гипнозу во Франции ослаб, новая  его  волна
появилась в связи с работой врача из города  Нанси  Августа  Амвросия  Аьебо
(1823—1904). Льебо, как и Брэд, считал, что внушение играет основную роль  в
процессе  гипнотизации.  Стараясь  достигнуть  наилучших   результатов,   он
усовершенствовал способ гипнотизации  и  убедился  в  большой  действенности
этого вида лечения. Его авторитет среди больных таким  излечением,  которые,
будь они совершены в обстановке храма, были бы восприняты, как свидетельство
милости Божьей. По мнению Льебо, с помощью гипноза можно добиться  излечения
в случае рака, а также при анемии, малярии, туберкулезе, невротических и др.
болезнях. Льебо устанавливает,  что  внушаемость,  или,  что  то  же  самое,
податливость к внушению, присуща всем людям без исключения. Одним в  большей
степени, другим — в меньшей, но гипноз усиливает, обостряет это свойство.
   Мысли, высказанные гипнотизером при внушении, а также собственные  мысли,
чувства, желания гипнотизируемого  оказывают  на  человека,  находящегося  в
подобном сне (гипнотическом состоянии), особенно глубокое  влияние,  изменяя
его  чувствительность,  деятельность   внутренних   органов,   самочувствие,
поведение.
   Работа Льебо  осталась  бы  незамеченной,  если  бы  не  врач,  профессор
медицинского факультета в  Нанси  Ипполит  Бернгейм  (1840—1919).  Бернгейма
возмутило то, что в 1882 году Льебо заявил, что добился излечения  больного,
страдавшего ишиасом, который до того  в  течение  шести  лет  был  пациентом
профессора Бернгейма, и тот  ничем  ему  помочь  не  смог.  Заявление  Льебо
возмутило до такой степени Бернгейма, что он решил посетить  его  клинику  с
тем, чтобы заявить ему, что  он  шарлатан.  Но,  прибыв  к  Льебо  с  полным
недоверием, Бернгейм не только  согласился  с  правомерностью  этого  метода
лечения, но и увлекся гипнозом.  Профессор  Бернгейм  стал  одним  из  самых
яростных сторонников и пропагандистов этого метода и опубликовал монографию,
в которой провозглашал целесообразность лечения гипнозом. Вместе  с  большой
группой ученых он приступил к широкому исследованию гипноза  и  связанных  с
ним явлений. Бернгейм убедился в  том,  что  при  определенных  условиях,  а
именно, когда оказывают  сильное  воздействие  на  воображение  или  чувства
человека, его восприимчивость к  внушению  и  наяву  оказывается  ничуть  не
меньше, чем в гипнозе.
   Бернгейм   —   первый   ученый,   который   указал    на    существование
психологического феномена — внушение в бодрствующем состоянии через механизм
самовнушения. Этот факт, который  установил  Бернгейм,  показывает,  что  не
всегда  дело  в  гипнотическом  сне.  Когда  распалено  воображение,   когда
подавлены  все  чувства  и  желания,  кроме  единственного,  волнующего  все
существо, —  избавиться  от  недуга,  исцелиться,  стать  снова  здоровым  и
сильным, тогда лишь одно слово человека, на которого возлагается  исполнение
этой надежды, одно лишь прикосновение к нему или к святыне, от которой  ждут
спасения, может силой
   самовнушения привести к эффекту — снять  болезненный  симптом,  облегчить
самочувствие.
   Но все ли болезни и у всех ли больных?
   Особого внимания заслуживает знаменитый невролог своего времени Жан Марти
Шарко  (1825—1893),  деятельность  которого  была  связана  с  прославленной
парижской больницей  Ля  Сальпетрнер.  Шарко,  увлеченный  методом  гипноза,
провел эксперименты  с  больными  с  признаками  истерии,  сформулировав  на
основании полученных результатов совершенно неправильный вывод  о  том,  что
происходило. Шарко читал свои знаменитые лекции, которые слушали  не  только
студенты, но и врачи, съезжавшиеся из многих стран Европы. При входе больной
в лекционный  зал  раздавался  резкий  удар  гонга  или  пронзительный  звук
громадного камертона или внезапно вспыхивал ослепительный  свет.  И  больная
застывала, словно каменное изваяние. Шарко выделил  три  характерные  стадии
гипноза,  из  которых  наибольший  интерес  представляет  самая  глубокая  —
сомнамбулическая.
   Больную, находящуюся в этой стадии, можно одним  только  внушением  того,
что она находится, например, в зоологическом саду, заставить пережить полную
гамму впечатлений от такой прогулки. Шарко решил, что повышенная внушаемость
вообще составляет главную черту больных истерией,  поэтому  явления  гипноза
относятся к патологическому состоянию.
   Другое неверное физиологическое объяснение гипноза было дано  профессором
Вороцлавского университета Р. Хайденхайном. Он полагал, что фиксация глаз на
точке во время гипнотизации парализует на определенное время деятельность
   высших нервных центров и приводит к тому, что данный  индивид  становится
жертвой автоматических действий.
   Как Шарко, так и Хайденхайн в свое  время  оказывали  столь  значительное
влияние  на  представителей  своей  среды,  что  их  выводы   не   подлежали
обсуждению-  С  их  “легкой   руки”   гипноз   долгое   время   относили   к
патологическому явлению.
   Единственный, кто отважился поставить  под  сомнение  выводы  Шарко,  был
Бернгейм и его сотрудники из Нанси. Бернгейм подчеркивал, что гипнотического
состояния можно добиться у любого психически здорового человека  при  помощи
внушения. Гипнотическое состояние — нормальное здоровое явление человеческой
психики. Яростный спор  между  представителями  школ,  базировавшихся  в  Ля
Сальпетрнере и в Нанси, закончился победой Бернгейма.
   Исследование гипноза в России
   Русские ученые весьма трезво подошли  к  учению  о  животном  магнетизме,
всколыхнувшему всю Европу. Они проявили сдержанность к идее месмеризма, но в
то же время с большим интересом стали исследовать  практическую  и  лечебную
деятельность месмеристов.
   Одновременно с исследованиями  Шарко  профессор  физиологии  Харьковского
университета Василий  Яковлевич  Данилевский  (1852—1939)  в  многочисленных
экспериментах изучал гипнотические явления у животных.
   Будучи  молодым  физиологом,  Данилевский  в  1878  году   на   заседании
Харьковского  медицинского  общества  делает   свое   первое   сообщение   о
результатах  наблюдений  под  гипнозом  у   лягушки.   Он   сообщил   членам
медицинского  общества,  что  первым  описал  так  называемое  гипнотическое
состояние у животных в 1646 году профессор и иезуит Афанасий Кирхер,  назвав
это явление “чудесным опытом”.
   Кирхер брал курицу, укладывал ее на бок (на спину) и удерживал ее в  этом
положении, пока она не успокоится. Он  проводил  мелом  черту  перед  клювом
курицы и переставал ее удерживать. Курица в таком неудобном положении лежала
очень долго, сохраняя полную неподвижность, что ее  можно  было  принять  за
дохлую. Кирхер считал, что курица видит проведенную мелом черту и  принимает
ее  за  веревку,   которая   ее   удерживает,   и,   понимая   бесполезность
сопротивления, не пытается встать.
   Автор этих строк свои первые шаги в исследовании гипноза тоже  начинал  с
экспериментов на птицах. Я проводил  опыты  по  “гипнотизации”  кур,  гусей,
уток, лягушек и мелких певчих птичек и могу сказать, что чертить мелом черту
перед  клювом  птицы  не  надо.  Все   животные   становятся   неподвижными,
нечувствительными к щипкам, уколам, а также подолгу сохраняют  приданное  их
лапкам и крылышкам неудобное положение.
   Немецкий физиолог В. Прейер в конце XIX в., изучая эти особенные  реакции
у животных при насильственном обездвиживании, делает заключение, что это  не
гипнотическое состояние, а явление, которое возникает в результате
   инстинктивного страха, испуга, ужаса животного перед внезапным нападением
хищника.
   Данилевский продолжает эксперименты над животными. Он приходит к  выводу,
что гипнотическое состояние у животных и человека  очень  сходно  по  своему
проявлению, и эта мысль прозвучала в его  докладах  на  IV  съезде  общества
русских  врачей  в  1891  году.  Один  доклад  так  и  назывался:  “Единство
гипнотизма у человека и животных”. Он рассказал о гипнотизации речных  раков
и морских крабов, жаб, змей, ящериц  и  черепах.  Данилевский  сожалел,  что
кошек и собак ему загипнотизировать не удалось, но  других  млекопитающих  —
кроликов, морских свинок — он гипнотизировал с успехом.
   Он объяснял гипноз у животных, который возникал в результате  физического
насилия,  как  явление  физическое,  а  остальные  явления,   как   снижение
чувствительности, отсутствие произвольных движений и т. п., по  его  мнению,
относились к параличу воли животного. Объясняя природу гипноза  человека  по
аналогии с животными, он сводит  ее  к  параличу  воли  и  самостоятельности
мышления, а причиной, вызывающей гипноз, считает психическое принуждение.
   Это  физиологическое  представление  о  гипнозе  было  очень  далеко   от
действительности, но оставило свой негативный, глубокий  след,  который  еще
можно встретить в некоторых публикациях.
   На том же IV съезде общества русских врачей в Москве, где выступил В.  Я.
Данилевский с докладом “О терапевтическом применении  гипнотизма”,  выступил
психиатр Ардалион Ардалионович Токарский  (1859—1901).  Это  выступление,  а
также и вся последующая деятельность Токарского
   в области психотерапии была направлена против ошибочных  взглядов  Шарко,
Данилевского и других ученых,  которые  говорили  о  патологической  природе
гипноза, о параличе воли гипнотизируемого и о вредном  влиянии  на  здоровье
самого процесса гипнотизирования.
   Рассказывая  о  той  острой  борьбе,  в  которой   складывалось   научное
представление о гипнозе, и  выступая  против  существующих  среди  ученых  и
врачей предубеждений, А. А. Токарский заявил:
   “Смешно было бы думать, что гипнотизм  вырос  где-то  сбоку,  за  дверьми
храма науки, что это подкидыш, воспитанный невеждами. Можно только  сказать,
что невежды его достаточно понянчили и захватали руками”.  А.  А.  Токарский
исходил из того,  что  гипноз  и  внушение  являются  эффективными  методами
воздействия на функции нервной системы в смысле ее укрепления и  успокоения,
так как “необходимость влияния на  нервную  систему  встречается  на  каждом
шагу, независимо от болезни”, чем и определяются широкие границы  применения
этих методов. В своей работе “К вопросу о вредном влиянии  гипнотизирования”
он указал, что  правильно  проведенная  гипнотизация  в  лечебных  целях  не
причинит больному вреда, а если ее применение в данном случае необходимо, то
может принести большую пользу. Необходимо отметить, что А. А. Токарский  был
первым, кто организовал и начал чтение курса  гипнотерапии  и  психологии  в
Московском университете.  Он  считал,  что  применение  гипноза  в  принципе
доступно каждому человеку, но успех в этом деле может  быть  достигнут  лишь
при хорошем знании  техники  гипнотизации  и  глубоком  знакомстве  с  этими
явлениями.
   За свою короткую жизнь (он умер от туберкулеза в возрасте около  42  лет)
А. А. Токарский разработал многие важные практические приемы и  указания  по
вопросам гипнотерапии, которые имеют ценность и в настоящее время.
   Несколько позднее А. А. Токарского  начал  свою  деятельность  в  области
гипнологии выдающийся  русский  ученый,  психоневролог  Владимир  Михайлович
Бехтерев (1867—1927).
   В. М. Бехтерев, изучая  особенности  гипнотического  состояния  человека,
приходит к выводу, что большую роль при наступлении гипнотического состояния
играют  словесное  внушение,   а   также   ряд   физических   раздражителей,
способствующих погружению человека в гипнотическое состояние. Он подразделял
гипноз на три стадии — малый, средний и  глубокий,  которые  соответствовали
трем общепринятым стадиям Фореля — сонливость, гипотаксия и сомнамбулизм.
   Бехтерев уделял много внимания исследованиям, направленным на  то,  чтобы
разработать способы повышения лечебной эффективности  внушения,  проводимого
больному в гипнозе или наяву. На основе многочисленных опытов, наблюдений  и
исследований  В.  М.  Бехтерев  развил  представление  о   гипнозе   как   о
своеобразном видоизменении обычного естественного сна. Но гипнотический  сон
вызывается  искусственно  теми  усыпляющими  приемами,  которыми  пользуется
гипнотизер. Наиболее удобным и успешнее других действующим приемом  Бехтерев
считал словесное внушение сна, которое может  заключаться  как  во  внушении
гипнотизируемому представлений, связанных у каждого человека  с  засыпанием,
так и путем повелительного требования — “Спать!”.
   Слабые физические  раздражители,  например,  поглаживание,  тихий  шепот,
ритмичное, легкое постукивание, по его мнению, могут способствовать быстроте
усыпления, а иногда и вызывать  гипнотический  сон  без  всякого  словесного
внушения.
   В середине декабря 1897 года профессор В. М. Бехтерев произносил  речь  в
актовом зале военно-медицинской академии. Он говорил об одной из центральных
тем общественной психологии — “Внушение и его роль  в  общественной  жизни”.
Его речь была вскоре выпущена книгой. Темой своей Бехтерев выбрал  внушение,
воздействие слова на психику, ибо он-то знал  за  долгие  годы  работы,  как
сильно оно влияет на человека.
   Внушение — это то духовное влияние, которое оказывают люди друг на друга.
Он   назвал   внушением   “воздействие   одного   лица   на   другое   путем
непосредственного прививания идеи, чувства, эмоции и других  психофизических
состояний без участия личного сознания  внушаемого  лица”.  Влияя  в  первую
очередь на область эмоций, на воображение, внушение чрезмерно их обостряет и
тем самым заглушает рассудочную, критическую оценку действующих  на  психику
впечатлений. Внушение оказывают  словами,  интонацией,  мимикой  и  жестами,
собственными поступками и действиями, своей симпатией и  своим  отвращением,
своей любовью  и  ненавистью.  “Не  замечая  того  сами,  мы  приобретаем  в
известной мере чувства суеверия, предубеждения,  склонности,  мысли  и  даже
особенности характера от окружающих  нас  лиц,  с  которыми  мы  чаще  всего
обращаемся” (В. М. Бехтерев).
   В своей работе В. М. Бехтерев показал механизмы возникновения психических
эпидемий и
   роль внушения, самовнушения и гипноза в их зарождении и  распространении.
Он прослеживает механизмы возникновения массовых увлечений  теми  или  иными
сектантскими вероучениями,  теориями  всевозможных  мистиков,  средневековых
эпидемий, демономании и колдовства, кликушества  и  т.  п.  Давно  уже  было
замечено, что внушаемость людей  особенно  велика,  когда  они  находятся  в
массе.  В  этом  случае  внушение  усиливается  за  счет  взаимного  влияния
охваченных общими чувствами  людей,  друг  на  друга  —  за  счет  взаимного
внушения и подражания.
   Бехтерев  изучал  особенно