ьма, дневники, личные
документы, то очень трудно представить живого Пушкина, живого
Лермонтова, живого Чехова. Вообще живого человека представить очень
трудно. И самое интересное: самого себя в качестве живого че-ловека
представить тоже очень трудно. Каждый из вас это наверное уже пытался
сделать и выяснил, что очень трудно. Все время хочется с ним так же
поступить, как мы в большинстве случаев поступаем с миром ‚ вставить его
в рамку, в такую, в которую поместится только то, что лично нам
приемлемо, понятно и соответствует нашему пониманию, нашему
представлению, нашим знаниям о том, как должно быть. Человеку трудно
обойтись без рамки и по отношению к себе, и тем более трудно по
отношению к другому. Это и есть та тема, о которой мы сговорились с вами
под названием: "Психопатология обыденной жизни". Название это, конечно,
условное. Я не имею в виду медицинский аспект. Речь идет о том, что
очень трудно воспринять человека живым.
     Как известно, во многих традициях высшим духовным достижением
считается пережить себя реально, т. е. во всей полноте переживания,
частью человечества. Самым простым считается пережить себя частью
космоса, поэтому сейчас у нас так много (когда стало можно) людей,
которые учатся непосредственно у космоса. Еще больше людей, которые
учатся не у всего космоса, а у звезды Орион, у двенадцатого или двадцать
четвертого уровня реальности. Даже тут вырезаются кусочки, чтоб уж не
совсем безразмерно. Более сложным достижением считается переживание себя
во всей полноте частью пустоты. И самым сложным считается переживание
себя частью человечества!
     Почему? Да потому, что живой человек еще труднее поддается какой-
либо ограничительной концепции, чем мироздание, потому, что человек
содержит в себе такой диапазон, который принять полностью почти
невозможно. Не зря одна из самых парадоксальных притч о буддийском
Мастере выглядит следующим образом. "Буддийский Мастер пришел в деревню,
и утром ему нужно отправиться в другую деревню. Он говорит: "Как прой-
ти?" Ему говорят: "Придется идти кругом. Хотя прямая дорога через лес
короче, по ней уже много лет никто не ходит". - "Почему?" А там, го-
ворят, сидит человек, который поклялся отомстить за убийство брата и
убить тридцать человек. Двадцать девять уже убил, и несколько лет никто
там не ходит. А он тридцатого, последнего, уже несколько лет ждет. Ну,
естественно, что буддийский Мастер отправился короткой дорогой.
Спрыгивает с дерева тот страшный убийца и говорит: "Ты - святой человек,
неужели тебя не предупредили, что я тут сижу и жду тридцатого? Я дал
обет и должен его выполнить. И я вынужден буду убить тебя, святого
человека. Что же ты так глупо поступил?" Ну действительно глупо. Пред-
ставьте любой себя на этом месте. Вас предупредили. И вы что, туда
пойдете? А он, Мастер, пошел. И он говорит: "Я поэтому и пришел, чтобы
ты меня убил и освободился наконец". Тут с этим человеком случилось
потрясение. Он стал учеником этого Мастера. И впоследствии прославился
как один из очень известных буддийских Мастеров.
     Как же так? Убийца, сознательный, убивший двадцать девять человек,
впоследствии стал буддийским Мастером? Как же так: проститутка Мария
Магдалина стала святой? Как же так: многие святые, проведя полжизни в
бурных богемных ситуациях, вдруг стали святыми? Мы так к этому
притерпелись, что не очень задумываемся. Но ведь вот иконы - висят, и
люди на них молятся уже столько времени. А биографии подпорчены.
     Или Пушкин. Наш великий поэт жуткий бабник был. В человечество
входит и Гитлер, и какой-нибудь подзаборный пьяница с одного конца. С
другого конца - Магомет, Учитель Мориа.
     И все это в каждом из здесь присутствующих есть в полном наборе.
Если кто-то из вас убежден, что в нем нет чего-то, что принадлежит
человечеству, то вы в иллюзии. Просто не было ситуации, условий,
руководства, социальной суггестии, чтобы всему в вас, от вас же
сокрытому, проявиться. Все есть, ибо все мы по образу и подобию созданы.
По одному образу и по одному подобию. Весь вопрос в другом: мы сами
распоряжаемся этим богатством или мы имеем только иллюзии, что мы сами
распоряжаемся этим богатством, или мы всю жизнь заняты тем, чтобы до-
казать, что этого во мне нет, и этого во мне нет, и этого, и этого.
Есть. Мы все сделаны из людей, не из чего другого. Даже если у нас
учителя с Ориона. Это не меняет ситуацию, потому что все равно мы-то
сами из людей!
     И когда у нас появляется желание профессионально заняться вопросом:
что такое человек? - выясняется, что для того, чтобы ответить на этот
вопрос более или менее профессионально, нужно иметь столько мужества,
что легче одному с саблей в руке кинуться в гущу противника, чем
позволить себе добраться до серьезного ответа на вопрос: что есть
человек? Вы же читаете книжки разных мудрых людей, ученых и мыслителей,
и видите, если хотите видеть, что почти все они сами ставят границу, до
которой изучают. Сами ставят ту рамку, внутри которой они очень глубоко
все исследуют, т. е. и в познании явно или скрыто действует тот же прин-
цип: чтобы исследовать человека, надо его убить. Надо превратить его в
труп. Не обязательно убить в физическом смысле. Нужно обрезать все лиш-
нее, ненужное с нашей точки зрения, а то, что останется, изучать под
названием "человек".
     Естественно, что в повседневной жизни у нас нет такого мужества, у
нас нет такой любви и такого знания, чтобы воспринимать человека
полностью живым. Поэтому люди создали на протяжении своей истории массу
всевозможных приспособлений, которые позволяют уйти от столкновения с
живым человеком.
     Первое такое приспособление - самое знаменитое и всем известное: Мы
и Они. Они - сразу выпадают. Прикиньте каждый себе, кто у вас входит в
Мы и где находятся все остальные - Они. Объем нашего Мы - это и есть та
рамочка, через которую вы смотрите и на себя, и на другого человека.
Все, что Они, - выпадает. А ведь критериев определения по отношению к
тому, что это Мы или Они, огромное количество. Они - это те, которые не
верят в это, в то, третье, десятое. Они - это те, которые живут не так.
Они - это те, которые действуют не так. Они - это те, которые нечестные,
такие-сякие. Они, они, они... Где мы живем? В небольшой компании Мы, а
кругом - Они. Какая часть человечества? Кругом Они. А нас, которые Мы,
очень немного. Чем нас меньше, тем Я больше. Таких, как я, мало, а
кругом Они, Они.
     В мировой литературе, в мировом искусстве существует такая тема:
когда он или она силою любви вдруг оказываются связанными с кем-то не из
наших. Полюбила врага или, как бедный Андрей в романе "Тарас Бульба",
полячку. Полюбил и своих товарищей предал. Что ж это за любовь? Отсечь
головы обоим. Обоим: и с той стороны, и с этой, если один из них не
перетянул того к нам. Как у мусульман. Если привел человека в
мусульманскую веру, тебе все грехи прощаются. Греши сколько влезет.
Потому, что ты человека из Они перетащил к нам, в Мы, и поэтому ты уже
большой человек, совершил большой поступок. А так все среди наших.
Остальное все происходит среди нас. Вот вы, готовясь стать инстру-
кторами, торговцами психологическим товаром, попадаете в очень странную
ситуацию, в которую человек старается не попадать. Вы не можете сделать
так, чтобы к вам в группу пришли покупатели только из Мы, только наши. В
основном как раз приходят Они.
     Первое желание сделать всех нашими. И когда же тут учить, когда же
выполнять деловые обязательства? Человек пришел, чтобы получить
определенный товар. В данном случае умение управлять своим состоянием.
Но я знаю многих инструкторов, которые напрочь об этом забывают. Потому
что для них главное - это сделать всех нашими. И они радуются не тогда,
когда человек при тестировании показывает двадцать  пять полных оп-
ределений и из восьми передач оператора точно определяет шесть. Это
приятно, но не очень. А тогда, когда кто-то говорит "Я хочу в Школу, я
хочу под Закон". Что же это получается? Все равно, как если бы вы
приходили в магазин, где продают ананасы. Вы пришли ананасы покупать. Но
пока вам там голову морочили, выяснилось, что вы вступили в Компартию. А
ананасы в общем-то гнилые. Но зато вы теперь наш. И каждый универмаг,
вместо того чтобы гордиться, что он продает хороший продукт, гордился бы
тем, что наш универмаг в нашу ячейку завлек наибольшее количество людей.
Вот вам первая патология. Это же натуральный обман. Но кто же из вас
признается, что он обманщик? Никто не собирался никого обманывать, все
честно.
     Попытка при любом контакте с человеком прежде всего выяснить "наш -
не наш", и если не наш, то завлечь к нам, - есть первая фундаментальная
патология нашей обыденной жизни. Поясняю. Вам понравился он или она.
Казалось бы, и вы понравились. Оказывается, этого мало. Еще нужно
выяснить, это наш или не наш. И если не наш, то сделать его нашим. А
если выяснилось, что не наш, к нам не хочет, а хочет меня к ним, -
развод, значит, не любит, не так любит, не совсем любит и вообще
коварный. Мораль сей басни такова: если вы не хотите испытывать таких
разочарований, не ходите на сторону, крутитесь среди наших. Начинайте
сразу с этого, раз вам это так важно: наш - не наш. И, доведенный до аб-
сурда, этот принцип приводит к тому, что отец доносит на сына, сын
доносит на отца, мать отрекается от детей, дети отрекаются от родителей.
Вы знаете, как это было. А как жить с не нашим? Как жить не в Мы? Как
жить просто среди живых людей? Вот над этим и думают духовные мыслители
всех времен. Оказывается, это самое трудное. Это почти невозможно.
Потому что для этого и себя нужно воспринять как живого, в котором все
есть, и быть готовым к странствию по социально-психологическим мирам,
готовым быть своим везде. Но это же беспринципность?
     Так обо мне и говорят.
     Артист. Везде приспособится. Среди воров - вор, среди артистов -
артист, среди духовных искателей - духовный искатель. Так кто же он
тогда на самом деле?
     "Игорь Николаевич, скажите наконец, вы черный или белый?"- спросили
меня на одной из встреч. Я говорю: "Я - никакой". И это очень трудно.
Потому что куда ни придешь, везде начинают с того, что это спрашивают.
Прямо, косвенно, так или иначе. Ты наш или ты Они? Никого не интересует
человек, каков он есть сам по себе. Пока не выяснена принадлежность: ты
из какого Мы? Очень часто общаешься с людьми и выясняешь, что они вообще
не знают, как выглядят их мать, отец, жена, муж, дети. Не знают и
никогда над этим не задумываются. Главное, рядом свои все. Главное, чтоб
незаметно. Пришел домой, чтоб ничего не раздражало, т. е. ничего не
высовывалось. А потом: "Ах, откуда взялось?" Откуда у таких родителей
такие дети? И, наоборот, у таких детей такие родители? И почему невесты
все хорошие, а жены все жуткие? А почему женихи все такие обаятельные, а
мужья все сволочи? Да по той же самой причине.
     Давайте хотя бы поделим, - говорят, - людей на мужчин и женщин и
будем разговаривать о мужском и женском начале, об их преимуществах и
недостатках. И уже хорошо, и уже не все черные. Мы - женщины или Мы -
мужчины. Покажите мне такого мужчину, у которого нет ничего женского. Не
вижу. А женщину, у которой нет ничего мужского? Не вижу.
     Так что встретить живого человека очень трудно. Не потому, что он
прячется. Потому, что мы от него бежим.
     Вот первая фундаментальная причина, которую можно назвать образно
источником "психопатологии обыденной жизни". Отсюда гороскопы,
неизменным успехом пользующиеся. Чем проще, тем лучше. Заметьте,
астрологией как наукой интересуются очень мало людей. Потому, что там
надо вычислять на ЭВМ, а раньше без ЭВМ, представляете, сколько нужно
было составлять один гороскоп? А вот то, что в журналах:
     - Ты кто?
     - Я Весы.
     - А ты кто?
     - Я Стрелец.
     - А как у нас с тобой?
     - А у нас с тобой никак. До свидания.
     - А ты года чего?
     - Я года Тигра.
     - А ты года чего?
     - А я года Обезьяны.
     - А Обезьяна всегда обманывает Тигра. До свидания.
     - Да ты постой, я не собираюсь тебя обманывать.
     - Обманешь. Так в гороскопе написано.
     Отсюда соционика в вариантах Вейсбанда-Онуфриенко и ему подобных.
Описания: и кто кому подходит, и кто кому не подходит, и почему.
     - Ты кто?
     - Я Гюго. А ты кто?
     - Я Штирлиц. Извините.
     И вообще, ты не можешь так говорить, потому что это не соответст-
вует описанию. Гюги так не говорят. Любой материал, который дает
возможность быстро, без труда, со ссылкой на авторитетные источники
избавиться от малейшего шанса столкнуться с живым человеком - был, есть
и будет самым расхожим товаром на психологическом рынке. Нравится нам
это или не нравится - так было, так есть и так будет. И еще очень долго,
если человечество так долго проживет.
     А казалось бы, невинное занятие - гороскопы или соционика. Так
забавно. Как в сумасшедшем доме.
     - Ты кто?
     - Я Водолей.
     - А ты кто?
     - Я Рак.
     А вы говорите, не патология.
     Еще какая патология. Вот по улицам идешь, едешь в автобусах, в
метро и только и слышишь: Водолей, Тигр, Овен. Теперь все чаще слышишь:
Гамлет, Штирлиц, Жуков. Раньше хоть Васи, Пети были. Теперь уже и этого
нет. Скоро уже на груди бирку будут носить, чтоб не приставали чужие.
Сразу чтоб было ясно: вот Водолей, год Обезьяны, Дон Кихот, доминанта
2В, темперамент - сангвиник. Все данные. Чтоб сразу к чужим не
приставать. А свои чтоб сразу узнавали. Так удобно. Представляете, ни
одного живого человека не останется. Сплошные памятники. Сразу ясно, где
Мы, а где Они. И не просто так, а на научной основе: "Это не мой субъек-
тивный язык, это наука установила!"
     Ну, думаю, что я раскрыл этот аспект. Можно было бы, конечно, за-
лезть в постель и посмотреть, как это все работает в совсем интимной
обстановке. Но это я поберегу. Оставлю вам простор для творчества, чтобы
вы сами могли делать свои открытия, обнаружив этот вирус в самых
неожиданных местах. А он действительно везде присутствует. Даже там,
где, казалось бы, ему места нет. А он туда пролез.
     Следующий психопатологический вирус нашей с вами обыденной жизни
состоит (и отчасти я руку свою приложил, чтобы этот вирус
распространялся) в том, что человек многолик. То бишь у него есть маска
(персона), у него есть лица для социальных ролей, у него есть
индивидуальность, у него есть сущность, у него есть искра божья, у него
есть то, се, третье, десятое. Казалось бы, ну что же плохого в том,
чтобы утверждать, что у человека так много всего есть? Какой тут может
быть источник патологии? Наоборот, и вы сами, Игорь Николаевич, в своих
книжках и лекциях нас учили, что вообще каждое общение должно
способствовать пробуждению сущности. Ну, пробудили. Что дальше? Все
остальное отрезать? Нельзя. Согласно тому же учению. Переживать и
говорить человеку: что же ты свою сущность своей личности все время во
власть отдаешь? Грешны в этом? Грешны. Почему? Да потому, что сущность
важнее. А кто сказал, что это так? Я, например, такого не говорил. Не
найдешь в книжке. Что она важнее - не говорил. Но чтоб ей способствовать
- это говорил.
     Что же у нас получается? Получается еще один способ защититься от
живого человека. Это не я, это моя личность. Я с ней борюсь, чего ты ко
мне пристал, но пока еще не доборолся. Но я знаю, что сущность - вот
она. Это не ты, - говорят мне. Это твоя личность. А вот я вижу твою
сущность. Она совсем другая. Это не ты, это тип нервной системы,
скорость реакций, особенность организма. Это не ты, просто альтер-эго,
это не ты - это супер-эго. И поехало, и пошло: это не ты...
     Это вторая большая "патология нашей обыденной жизни". Может, я
ошибаюсь, может, есть среди вас люди, которые никогда не произносили
такого словосочетания: это не ты, это не я. Это не ты - я знаю, что это
не ты. Это часть тебя. Представьте себя подходящим к березе и говорящим
ей: "Эта веточка - не ты. Вот ствол - это ты, а эту веточку давай-ка
обрежем". В голову не придет. А с человеком, особенно если он наш...
Самое интересное, что на Них это не распространяется, у Них ничего этого
нет. Они всегда - Они. А вот наши еще не совсем Они, они - наши.
     Любимое занятие внутри круга Мы - это доказывать другому, что он не
совсем он. И подводить под это аргументированную базу. Например, такая
знаменитая фраза:
     - Ты не мог этого сделать.
     - Но ведь сделал.
     - Нет, ты не мог, это чье-то влияние дурное. Это, наверное, они
прокрались к нам и тебя совратили.
     - Я это сделал? Нет, это помрачение. Ты же знаешь, я этого не могу.
Никогда.
     Значит, сбились мы в Мы, а никого нет. И наши не те, и Они не Они.
Полный бред. У кого-то сущности не хватает, у кого-то индивидуальность
не туда. Что делать? Надо нашего персонального Господа Бога найти. Но
только нашего. И у него все время спрашивать, а он будет вещать. А мы
будем делать вид, что верим. Потому что верить мы не можем. Кто же
верить-то будет? Даже если Мы и Он наш, то у него тоже что-то не так. На
втором уровне все в порядке, а на третьем что-то не так. А на первом,
вообще, в кого он воплотился? Это явно не та форма для него...
     Значит, мы можем зафиксировать следующий вирус таким названием: это
не совсем ты. Ну и, естественно, это не совсем я. Это не я к тебе
пришел, это через меня к тебе Мастер пришел. Сам этим пользовался.
Признаюсь. С большим успехом. А кто же это тогда пришел? Вот это кто
такой вообще? Если это не Мастер, то кто Мастер? Памятник? Бестелесная
облачность? Помните, как у Маяковского: "не мужчина, а облако в штанах".
     Теперь посмотрите, как гибнет еще все-таки встречающаяся любовь или
хотя бы влюбленность. Даже среди своих.
     - Я тебя люблю, но это не совсем ты. Что-то надо с тобой сделать,
потому что я тебя люблю.
     - Кого ты любишь?
     - Тебя. Но ты не совсем ты.
     "Так трусами нас делают раздумья, и так решимости природный цвет
хиреет под налетом мысли бледной", но зато мы в безопасности. Мало того,
что мы одну стену построили из Мы, у нас есть еще вторая стена, второй
пояс укрепления, еще более мощный: все не совсем, даже наши не совсем
наши.
     А вот если ничего не надо делать с человеком, что с ним делать?
Представьте себе ситуацию: перед вами человек. Учить его не надо, учить-
ся у него тоже не надо, не надо исправлять его недостатки, - ведь это
продолжение его достоинств. Берешь недостаток, делаешь достоинство. Что
же с ним делать? А ничего. Просто любить.
     Как это любить и ничего с ним не делать? А древние говорят, что это
и есть любовь. Именно тогда, когда вам с человеком ничего не нужно
делать, сделать. А просто хочется с ним быть, бытийствовать совместно.
Говорят, это и есть любовь, которая крепка как смерть, та, о которой мы
все мечтаем. Но для этого нужно сказать, что он - он, такой, какой есть,
это он со всем, что в нем есть. И даже с тем, что в нем нет, потому что
просто я этого не вижу. Ну, опять я оставляю поле для творчества, для
изыскания конкретных примеров. Казалось бы, что еще можно придумать? Мы
забрались в самую сердцевину. Прямо разоблачили все. Где же тут еще
может быть какая-то патология?
     Значит, ты не ты и я не я. Это вторая. Но есть еще одна фундамен-
тальная причина "патологии обыденной жизни". Она относится уже к области
оценок, к области взаимоотношений со временем и пространством.
     Кто уверен, что вот сейчас, в данный момент, в данном месте все
правильно, хорошо, прекрасно? Кто уверен, что он родился вовремя, там,
где нужно? И что в своем саду яблоки слаще? И что в соседнем государстве
так же, как у нас? Кто вообще доволен сегодня и здесь? Или, как говорят,
здесь и сейчас? Помните, я рассказывал притчу, которую очень любил Лев
Николаевич Толстой? "Пришел к мудрецу человек и говорит: "Скажи мне, вот
у меня три вопроса: какое время самое важное, какой человек самый
важный, какое дело самое важное?"
     Мудрец ответил: "Самое важное время - настоящее, потому ч