ам  есть  нес-
колько рассуждений, исполненных такого глубокого  достоинства,  и  такой
умиротворяющей мудрости, что они вряд ли уместны в учебнике для тех, кто
хочет научиться быть несчастным. И все-таки  надеюсь,  читатель  простит
мне, если я процитирую отрывок из этой книги, поскольку он имеет  непос-
редственное отношение к теме нашего разговора.
   В 1945 году, будучи военным корреспондентом, Оруэлл посетил  располо-
женный на севере Германии лагерь для военнопленных. Его сопровождал  мо-
лодой австрийский еврей, в чьи функции входил допрос заключенных.  Когда
они вошли в специальное отделение,  где  содержались  высокопоставленные
эсэсовские офицеры, сопровождающий со всей силы пнул своим  тяжелым  ар-
мейским ботинком и без того чудовищно опухшую ступню одного из  военноп-
ленных. Как выяснилось, этот германский офицер занимал генеральский пост
в политическом управлении войск СС.
   оМожно было почти наверняка утверждать, что  в  его  непосредственном
ведении находились концентрационные лагеря и по его личному приказу  пы-
тали и вешали людей. Короче говоря, он олицетворял все то,  против  чего
мы воевали последние пять лет...
   Было бы нелепо осуждать жителя Германии или Австрии за желание свести
свои личные счеты с нацистами. Одному Богу известно, какие веские  осно-
вания могли быть для этого у молодого австрийца,  вполне  возможно,  что
нацисты уничтожили всю его семью, да и что такое в конце  концов  жалкий
пинок, доставшийся одному из заключенных,  по  сравнению  с  чудовищными
преступлениями, совершенными гитлеровским режимом? Все дело в  том,  что
эта сцена - так же как и многие другие, которые мне  приходилось  наблю-
дать тогда в Германии,- со всей очевидностью  показала,  что  сама  идея
мести и наказания - не более чем ребяческие  мечты.  Собственно  говоря,
месть как таковая вообще не существует. Месть - это некая акция, о кото-
рой вы мечтаете именно потому, что слабы и беспомощны: но едва  исчезает
ощущение бессилия, как вместе с ним испаряется сама жажда мести.
   Кто бы из нас не подпрыгнул от радости в 1940 году  при  одной  мысли
увидеть, как будут пинать и унижать эсэсовских офицеров?  Однако,  когда
это действительно стало возможным, вся сцена мести превратилась в жалкое
и отталкивающее зрелищеп.
   Затем, все в том же самом очерке, Оруэлл рассказывает, как он  вместе
с одним бельгийским военным корреспондентом через несколько часов  после
падения Штутгарта вошел в город. Бельгиец - и кто осмелился  бы  его  за
это осуждать? - был настроен еще более антигермански, чем любой  средний
англичанин или американец.
   оНам пришлось входить в город через маленький пешеходный мостик,  ко-
торый немцы, судя по всему,  отчаянно  обороняли.  У  подножия  лестницы
навзничь лежал мертвый немецкий солдат. Лицо его отливало восковой  жел-
тизной.
   Проходя мимо трупа, бельгиец отвернулся. Когда  мост  остался  далеко
позади, он признался мне, что впервые воочию  увидел  мертвеца.  На  мой
взгляд, ему было лет тридцать пять, и он уже четыре года  вел  по  радио
военную пропагандуп.
   Для бельгийца это оприбытиеп в Штутгарт  оказалось  решающим.  Оно  в
корне изменило его отношение к обошамп.
   оКогда мы уходили из города, бельгиец  отдал  немцам,  у  которых  мы
квартировались, остатки захваченного с собой кофе. Неделю назад его при-
вела бы в негодование сама мысль поделиться кофе с обошамип. Но  отноше-
ние моего случайного знакомого, как он сам мне в этом признался,  карди-
нально изменилось после того, как он увидел у моста "се pauvre  mort"29,
внезапно ему открылась вся жестокая бессмыслица  войны.  А  случись  нам
войти в город другой дорогой, и ему так и не довелось бы увидеть ни  од-
ного трупа, в которых превратила миллионы живых людей войнап30. Но  вер-
немся к нашей действительности. Если даже месть не так сладка,  то  нас-
колько же менее приятным должно оказаться достижение целей, которые  ра-
нее, казалось, сулили нам счастье и блаженство?  Так  что  повторяю:  не
старайтесь достичь цели. Кстати, наверное, не случайно Томас Мор  назвал
тот далекий остров счастья Утопией, что означает Нигде?

   Глава 9
   оЕСЛИ БЫ ТЫ ЛЮБИЛ МЕНЯ, ТО ТЫ ЛЮБИЛ БЫ И ЧЕСНОК...п
   "L'enfer - c'est les autres"31 - такова знаменитая строка из  послед-
ней сцены пьесы Жан Поля Сартра оНет выходап. Если у вас, дорогой  чита-
тель, создалось впечатление, что я оставил эту важную тему без  должного
внимания или упоминал о ней лишь мимоходом,  фокусируя  свои  советы  на
том, как стать  несчастным  без  посторонней  помощи,  оставаясь  в  ис-
кусственной изоляции от окружающих, то вы совершенно  правы.  Но  сейчас
настало время поближе познакомить вас с изощренными пытками  преисподней
человеческих взаимоотношений и почерпнуть кое-что из богатейшего профес-
сионального опыта квалифицированных Специалистов по  Порче  Отношений  -
далее для краткости мы будем называть их просто СПО.
   Попробуем подвести под эту тему разумную методическую  основу.  Почти
семьдесят лет назад Бертран Рассел настаивал на необходимости  проводить
строгое разграничение между утверждениями, касающимися определенных  ве-
щей, и утверждениями, относящимися к сфере взаимоотношений. Так, утверж-
дение оЭто яблоко красноеп характеризует свойства  данного  яблока.  Ут-
верждение же оЭто яблоко больше, чем топ относится уже к сфере взаимоот-
ношений между двумя яблоками. Такую характеристику  бессмысленно  давать
тому или иному  яблоку,  взятому  по  отдельности,  ибо  качество  яблок
обольше чемп не присуще ни одному яблоку как  таковому,  но  служит  для
описания их взаимоотношений друг с другом. Это важная  идея  о  различии
между утверждениями, касающимися определенных  вещей,  и  утверждениями,
относящимися к сфере взаимоотношений, была впоследствии  использована  и
получила дальнейшее развитие в трудах антрополога и специалиста по  ком-
муникациям Джорджа Бейтсона. Он отметил, что в любых человеческих комму-
никациях обычно присутствует  два  типа  суждений,  и  назвал  их  соот-
ветственно уровнем предмета и уровнем  взаимоотношений.  Различие  между
ними поможет нам яснее понять, как можно быстро и без лишних усилий  ис-
портить отношения с любым партнером - и чем более тесные узы вас  с  ним
связывают, тем лучше. Давайте представим себе, что  жена  говорит  мужу:
оДорогой, я приготовила суп по новому рецепту. Тебе нравится?п Если  суп
ему действительно нравится, то он может без всяких колебаний  немедленно
довести это до сведения подруги, и все будут довольны. Если суп  ему  не
понравился и он не слишком заботится о том, чтобы уберечь жену от  огор-
чений, то ему достаточно просто сказать онетп и инцидент исчерпан. Одна-
ко настоящие сложности немедленно возникают в том случае, если мужу  но-
вое кулинарное творение жены показалось совершенно  несъедобным  -  что,
как утверждает статистика, в жизни случается чаще всего,- но он не хочет
ее огорчать. Ответ на уровне предмета, то есть о качестве  самого  супа,
должен был бы быть резко отрицательным. На уровне же взаимоотношений му-
жу следовало бы ответить утвердительно, ведь ему не хочется огорчать же-
ну. Что же в таком случае должен ответить муж? Ведь он же не сможет  от-
ветить одновременно утвердительно и отрицательно. Скорее всего,  попыта-
ется выкрутиться из этого безвыходного положения, сказав что-нибудь вро-
де оЗнаешь, пожалуй довольно своеобразноп - в надежде, что жена  поймет,
что он хотел сказать на самом деле"32. Но он не знает,  что  практически
обречен. Пожалуй, лучшее, что он мог бы предпринять в этой трудной ситу-
ации,- это последовать примеру  одного  моего  знакомого.  Наутро  после
свадьбы, накрывая стол к первому  в  их  супружеской  жизни  совместному
завтраку, жена поставила  у  прибора  мужа  большую  коробку  кукурузных
хлопьев, исходя из ошибочного - на  уровне  предмета,-  но  исполненного
благих намерений - на уровне взаимоотношений -  предположения,  что  это
любимое лакомство ее избранника. Он, не желая огорчать молодую  супругу,
решил героически есть ненавистный продукт, пока не кончится вся коробка,
а потом попросить жену никогда больше не покупать кукурузных хлопьев. Но
преданная супруга оказалась чертовски внимательной, и не успела  подойти
к концу первая коробка, как на столе  появилась  вторая.  Теперь,  после
шестнадцати лет супружеской жизни, он, конечно, уже давно оставил надеж-
ды как-нибудь собраться с силами  и  деликатно  объяснить  жене,  что  с
детства ненавидит кукурузные хлопья. Можно представить себе ее реакцию.
   Или давайте рассмотрим такую на первый взгляд безобидную просьбу, как
оДорогой, тебя не затруднит отвезти  меня  завтра  утром  в  аэропорт?п.
Знаю, знаю, что оправильнымп был бы ответ,  учитывающий  различия  между
двумя уровнями коммуникации, скажем, нечто вроде: оНет, меня очень  даже
затруднит тащиться в аэропорт в шесть часов утра, но мне  будет  приятно
оказать тебе эту услугуп.
   Думаю, вы уже догадались, какую важность обретают все эти  коммуника-
ционные проблемы применительно к теме нашего исследования. Ведь  даже  в
том случае, если партнер изловчится выразить свое  отношение  к  просьбе
жены в той форме, в какой это указано выше,- а кто,  интересно,  в  наше
время изъясняется столь изысканным слогом? - все равно настоящий  мастер
своего дела, достойный носить высокое звание СПО,  без  труда  завладеет
ситуацией и превратит ее в конфликтную.
   Например, жена может заявить, что готова принять услугу только в  том
случае, если мужа действительно не затруднит просьба отвезти ее в  аэро-
порт. И как бы тот ни старался с честью выпутаться из этой семантической
ловушки, ему все равно не избежать силков,  сплетенных  из  перепутанных
между собой различных уровней коммуникаций - уровня  предмета  и  уровня
взаимоотношений. В итоге долгих безрезультатных дискуссий  каждый  будет
вне себя от ярости, во всем виня другого. Вот видите, на практике приме-
нить этот метод совсем несложно; главное -  прочувствовать  кардинальное
различие между двумя уровнями коммуникаций  и  научиться  путать  их  не
только случайно, но и намеренно. Все это не вызывает никаких затруднений
даже у новичков благодаря сложности общения на уровне, который мы  назы-
ваем уровнем взаимоотношений. Среди наиболее наглядных из всех известных
мне примеров можно с полным правом назвать привычку путать  и  валить  в
одну кучу такие разные вещи, как олюбовьп и очеснокп,- она настолько по-
казательна, что я даже использовал ее в названии данной главы. Как  темы
для разговора, неодушевленные предметы - в том числе и чеснок,-  кажутся
на первый взгляд довольно безобидными. А можно ли то же самое сказать  о
любви?! Ха-ха, ну что ж, попробуйте... Подобно  тому,  как  скурпулезное
объяснение смысла шутки наповал убивает весь юмор, любая пустая болтовня
о самых, казалось бы, очевидных сторонах  человеческих  отношений  будет
порождать все новые и новые неразрешимые проблемы. Самым подходящим вре-
менем для таких озадушевныхп бесед служит, конечно же, поздний вечер.  К
трем часам утра даже самая простая тема разговора способна  обрести  со-
вершенно непредсказуемый оборот, и долготерпение собеседников  достигает
крайнего предела. Бессонная ночь практически гарантирована.
   Дальнейшее усовершенствование этой методики предполагает умение зада-
вать собеседнику определенные вопросы и выдвигать специфические требова-
ния. Приведу один пример. Предположим, собеседник  обращается  к  вам  с
вопросом: оПочему ты на меня сердишься?п В тот момент, насколько вам из-
вестно, вы вовсе не сердились ни на партнера, ни на кого бы то  ни  было
еще. Однако сам этот вопрос подспудно  предполагает,  что  задавший  его
лучше вас осведомлен о том, что происходит у вас в голове. Иными  слова-
ми, ответ оЯ на тебя вовсе не сержусьп не подходит хотя бы  потому,  что
он явно противоречит действительности. Эта методика известна  также  под
названием оумение читать чужие мыслип, или оясновидениеп. Ее чрезвычайно
высокая эффективность объясняется, во-первых, тем, что  о  таких  вещах,
как человеческие настроения и их видимые глазу проявления, можно успешно
проспорить вплоть до судного дня, и, во-вторых, тем, что большинство лю-
дей буквально лезут на стенку, когда им начинают  приписывать  какие-ни-
будь отрицательные эмоции.
   Другой весьма действенный прием состоит в том, что некий субъект, на-
зовем его А, встретившись с субъектом Б, ошарашивает своего  собеседника
совершенно голословным заявлением, которое  для  пущего  эффекта  должно
быть достаточно агрессивным и в то же время довольно туманным -  скажем,
типа оЗнаешь, я сегодня вспомнила об од-
   ном твоем поступке и утаено расстроилась, но потом решила, зачем  бе-
редить старое?..п Если Б наберется смелости и полюбопытствует,  о  каком
таком, черт побери, поступке идет речь, то А может ловко вывернуться из,
казалось бы, безвыходного положения, парируя удар следующим образом:  оИ
ты еще спрашиваешь?! Другой на твоем месте хотя бы помнил... Что  ж,  по
крайней мере ты еще раз показал свое истинное лицоп.  Этот  прием  имеет
славную историю, ибо его еще с незапамятных времен с огромным и неизмен-
ным успехом использовали в отношении так называемых душевнобольных.  Не-
которое представление об этом дает сцена, где Розенкранц и  Гильденстерн
пытаются по приказу короля выяснить,  окакая  тайна  мучаетп33  Гамлета.
Когда Гамлет замечает: оВ ваших глазах есть род признанья, которое  ваша
сдержанность бессильна затушеватьп34, и стремится выяснить, с  какой  же
целью появились в Эльсиноре его бывшие университетские товарищи, те  об-
ращаются к дешевым, но испытанным ответам вроде оЧто  нам  сказать,  ми-
лорд?п, или оС какой целью, принц?п35, или, наконец, оПринц, ничего  по-
добного не было у нас в мыслях!п36. Но вернемся к фактам и попробуем се-
бе представить, что может произойти, если тот, кого считают так называе-
мым душевнобольным, потребует прямо и без всяких экивоков объяснить ему,
в чем же заключается его безумие. Сам этот вопрос  может  быть  расценен
как еще одно доказательство того, что у подозреваемого явно оне все  до-
мап: оЕсли бы вы были нормальным, вы бы прекрасно понимали, о  чем  идет
речь...п За этим заявлением стоит четкая и продуманная методика, на  ко-
торой построена практика общения с душевнобольными. Сводится она к  сле-
дующему: до тех пор, пока так называемый пациент молчаливо признает  тип
отношений с окружающими, который можно описать формулой оМы  нормальные,
а ты сумасшедшийп, он тем самым соглашается с фактом своего безумия. Од-
нако стоит ему поставить эту формулу под сомнение, как  само  требование
дать ему разъяснения немедленно превращается в неоспоримый  признак  ду-
шевной болезни. После такой неудачной экскурсии из  своего  собственного
мира в среду, где обитают прочие человеческие существа, бедняге не оста-
ется ничего другого, кроме как либо в бессильной ярости  рвать  на  себе
волосы, либо вновь замкнуться в гордом одиночестве. Но в  обоих  случаях
пациент в конечном счете лишь еще раз демонстрирует, насколько  серьезно
он болен и как правы были в своих подозрениях окружающие. Термин одовес-
ти другого до сумасшествияп был введен в  научный  оборот  Гарольдом  Ф.
Серлзом37, однако методика эта была хорошо известна еще  Льюису  Кэррол-
лу38. В своей книге оВ Зазеркальеп он описывает, как Черная и Белая  ко-
ролевы обвиняют Алису в стремлении говорить наперекор, объясняя  это  ее
душевным состоянием: о- О, уверяю вас, я без всякого  умысла...-  начала
было Алиса, но ее нетерпеливо перебила Черная королева. - Вот в том-то и
дело, что без умысла! А следовало бы его иметь! Что же это  за  девочка,
если у нее нет никакого умысла? Даже в шутке должен быть  какой-то  умы-
сел, а ведь дети, согласитесь, все-таки важнее шуток. И  вы  не  сможете
это опровергнуть, даже если попробуете обеими руками.
   -Но я не могу опровергать руками,- возразила Алиса.
   - А кто же говорит, что можете? - изрекла Черная  королева.-  Я  ведь
как раз и сказала, что не сможете, даже если попробуете.
   - Просто она в таком состоянии,- вмешалась Белая  королева,-  что  ей
непременно хочется что-нибудь опровергать - только она никак  не  решит,
что именно!
   - Какой, однако, скверный, несносный характер,- заметила Черная коро-
лева, и несколько минут все неловко молчалип39.  В  заведениях,  которые
считаются достаточно компетентными,  чтобы  исцелять  подобные  душевные
состояния, сфера применения этой методики ограничивается только  изобре-
тательностью тех, кто там служит. Так, например, можно оставить  на  ус-
мотрение пациента решать самому, хочет ли он заниматься тем или иным ви-
дом трудотерапии или нет. Если пациент с благодарностью отклоняет  пред-
ложение, его с самой искренней заботой попросят объяснить причины.  Если
разобраться, ответ пациента не имеет ровно никакого значения,  ибо,  что
бы он ни сказал, окружающие все равно истолкуют  это  как  свидетельство
злокозненного сопротивления больного тем, кто  желает  его  вылечить,  и
следовательно, как явление по природе своей чисто патологическое. В сущ-
ности, единственное, что ему остается, так это принять -  сознательно  и
по доброй воле - участие в том виде трудовой деятельности, которую сочли
для него целесообразной его больничные благодетели. Здесь весьма  важно,
однако, чтобы пациент никоим образом не дал им пронюхать, что он  согла-
шается исключительно потому, что понимает: другого выхода у него практи-
чески нет. Иначе ему все равно припишут внутреннее сопротивление  и  от-
сутствие сознательности. Его  участие  непременно  должно  быть  одобро-
вольнымп (см. главу 10), даже невзирая на тот факт,  что  своим  одобро-
вольнымп участием он как бы косвенно признает, что болен и  нуждается  в
лечении. В рамках более широких социальных  систем,  смоделированных  по
принципу закрытых психиатрических лечебниц, эта  методика  известна  под
малопочетным  и  весьма  реакционным  названием   опромывание   мозговп.
Дальнейшие размышления на эту тему выходят за рамки целей данного скром-
ного пособия, поэтому позвольте мне вернуться к предмету нашего исследо-
вания и подвести итоги того, что сказано выше.
   Один из полезных и весьма  эффективных  приемов  испортить  отношения
заключается в том, что партнеру предоставляется две альтернативные  воз-
можности выбора. Как только выбор сделан, можно тут же упрекнуть за пре-
небрежение другой из предложенных возможностей. В сфере коммуникационных
исследований эта уловка называется иллюзорной альтернативой, и структура
ее весьма проста. Если партнер выбирает альтернативу А, ему говорят, что
он должен был бы остановиться на альтернативе Б; если же он предпочитает
альтернативу Б, сетуют, почему он не выбрал  альтернативу  А.  Наглядный
пример применения этой методики можно найти в инструкциях, которые  дает
оеврейской материп уже упомянутый в предисловии Дэн Гринберг.
   оПодарите своему сыну Марвину два разных галстука. Подождите, пока он
наденет один из них, окиньте сына скорбным взглядом и проговорите  своим
излюбленным, особым голосом:
   - Я так и знала, что второй тебе понравится меньше...п40  Этот  прием
дает прекрасные результаты и если использовать его задом  наперед.  При-
родным даром создавать видимость альтернатив, то есть те самые  иллюзор-
ные альтернативы, которых на самом деле вовсе  не  существует,  обладают
подростки. Находясь на узкой  полоске  ничейной  земли,  отделяющей  мир
детства от царства взрослых, они не испытывая  никаких  сомнений,  самым
естественным образом требуют от родителей предоставления им всех  приви-
легий и свобод, которыми пользуются взрослые.  Однако  стоит  возникнуть
какой-нибудь ситуации, где подростки  оказываются  перед  необходимостью
взять на себя взрослые обязанности и по-взрослому ответить за свои  пос-
тупки, как они тотчас же - словом или делом - дают вам понять,  что  еще
слишком малы, чтобы принят