Сергей Георгиевич Кара-Мурза.
   Опять вопросы вождям


Содеpжание

Введение

Интеллигенция после перестройки: пора оглядеться
Вырвать электроды из нашего мозга

Глава 1. Перестройка как промывание мозгов

Что нам в них не нравится
Наша глумливая демократия
Вспоминая мифы перестройки: рыночная экономика
Возвращаясь к аксиомам перестройки
Деградация логического мышления: издержка перестройки или культурная
диверсия?

Глава 2. Что мы позволили сломать

Что мы проиграли?
Россия как традиционное общество
Путь к гражданскому обществу
От чего же мы отказались?
Почему же нас так плохо коpмили в СССР?"

Глава 3. Историческая ошибка народа

Грустные мысли в год крысы
Их должно резать или стричь
Когда человек глупее муравья
Cлепая воля (первые заметки после выборов)
Ответ обиженному гунну
Народ всегда прав?

Глава 4. Последний рубеж - земля

Зpеет очеpедной обман
Земля как мать народов
Пpокоpмит ли нас пpоданная земля?
Кто обустpоит нашу землю?
Пpодавать pодную землю невыгодно

Глава 5. Облик честного демократа

Будущее проясняется
Безответственность либерального мышления
Куда качнется интеллигенция?
В контракте проступает кровь
Страх и жестокость демократа
Беда меньшинства
Отщепление от народа
Духовные братья крестных отцов
Миф криминальной революции

Глава 6. Попытка диалога с союзниками

В кого выстрелит прошлое?
Зачем плевать в колодец?
Белый дым
Россия, которую мы не можем терять
Привет соседям слева

Глава 7. Истмат и поражение советского проекта

Не упустить шанс
Заговор масонов или "эффект бабочки"?
Час сомнений (Опять о бабочке и законах развития)
От философии угнетенных - к философии борцов
В прошлое - с новым взглядом: книга Б.П.Курашвили о сталинизме
Смотреть вперед
Не надо размахивать парадигмой
Ненаписанная книга
Катастрофы, хаос, развитие

Глава 8. Размышляя о советском строе

Снова простой вопрос вождям
70 лет искривлений
Компартия разрешена? Приступим к критике коммунизма!
Обездоленные в СССР

Глава 9. Преодолевая хаос в мышлении

Простые вопросы вождям
Ловушки языка
Ловушки смыслов
На себя оборотиться
Эпоха политического спектакля
Нужен ли нам венгерский вариант?
Где мы теряем избирателей?
Есть ли мост через пропасть?
Опять вопросы вождям

Глава 10. В чем суть столкновения в России?

Грустные мысли в год крысы
Рана сердца, а не разума
Не подорваться на собственной мине
Деклассирование
К теории нового социализма
Колыбельная для усталой России
Чертова дюжина банкиров просит серьезных уступок

Глава 11. Спор с союзниками - не ради истины, а ради здравого смысла

Духоносная пена
Короткий ответ на длинное письмо
Немного о правилах спора
Ответ таинственному незнакомцу

Глава 12. Некоторые черты советской цивилизации

За ширмой либерализма
Коммунизм и религия: трудный вопрос к выборам
Долой единую общеобразовательную трудовую школу?
Долг учителя
Пещеpные люди ХХ века
Не осознавая утрат
Вернемся к мифам антисоветизма: технологический риск
Село, которое сегодня уничтожают
Очереди и свобода

           Вы можете посетить сайт Сергея Георгиевича Кара-Мурзы:
                    http://windoms.sitek.net/~karamurz.




ВВЕДЕНИЕ

Интеллигенция после перестройки: пора оглядеться

Революция  в  России,  о  которой  говорил  Горбачев,  и  в  которую с таким
энтузиазмом  ринулась  наша интеллигенция, достигла поворотного пункта. Этот
пункт  -  "не  от  мира сего". Он в душе каждого революционера или попутчика
революции.  Сегодня  ни один из них, как бы ни был он защищен идеологическим
угаром,  цинизмом  или  гибкостью  ума, не может уже не признать перед самим
собой:  смысл  проекта,  в  котором  он  принял  участие, ясен; этот проект,
какими  бы  идеалами он ни оправдывался, означает пресечение всей предыдущей
траектории  России,  ее  размалывание  в  пыль  для  построения здания новой
цивилизации; большинство народа этого проекта не понимает и не принимает.

Все   это   -  очевидность,  нет  смысла  перед  собой  ее  отрицать,  эпоха
партсобраний  и оправданий кончилась. Кончился и период нейтралитета, он уже
невозможен.   Каждый,   кто   делом,   словом  или  движением  души  помогал
разрушительному  делу  революции, уже не может не понимать, что несет личную
ответственность.  И  этот  разговор  -  не более чем напоминание, как сигнал
пилоту  при  взлете:  ты  достиг  точки  необратимого решения. Это последний
момент,  когда  ты  можешь  затормозить - или набирай скорость и взлетай. Мы
видим,  как  резко тормозят виднейшие революционеры. Вот С.Говорухин, давший
разрушителям  лозунг  "Так жить нельзя!". Вот Ю.Власов, сдавший вначале свой
огромный  авторитет  в  аренду  циничным  политикам.  Вот  и  видный идеолог
перестройки    Д.Гранин,    вдруг    проявивший   заботу   об   образе   Зои
Космодемьянской.  Лев Аннинский оправдывается: "Что делать интеллигенции? Не
она  разожгла  костер  -  она лишь "сформулировала", дала поджигателям язык,
нашла   слова".  Это  -  вечная  логика  "интеллектуальных  авторов"  любого
преступления: мол, не мы поджигали, мы только дали поджигателям спички.

Надеюсь,  любой  человек  с  тренированным умом признает (хотя бы про себя),
что   отрицание   курса  перестройки  после  1988  года  никак  не  означает
ностальгии  по  брежневскому  режиму или желания восстановить сталинизм. Что
Ю.Власов  или  С.Говорухин вовсе не скучают по Суслову. Перестройка потому и
была  воспринята  с  энтузиазмом,  что  она  обещала  устранить обветшавшую,
надоевшую  и  мешающую жить надстройку. И потерпеть, и поработать ради этого
все  были  готовы.  Огромные  усилия  по  осмыслению  нашей  жизни и подрыву
окостеневших   структур  открыли  путь  к  обновлению,  и  перспективы  были
исключительно  благоприятны.  Перестройка  стала  частью русской истории. Но
уже  с  первым  криком  "иного  не  дано!"  зародилась  тревога.  Этот  крик
предвещал  новый  тоталитаризм  революционного  толка. Вершить судьбы страны
снова взялась левая интеллигенция.

По  традиции  многие связывают левизну с ориентацией на интересы трудящегося
большинства,  на  социальную  справедливость  и  равенство. Это не так, хотя
долгое  время  левизна  была  в  услужении именно этим принципам. Но гораздо
глубже   -   философская,   а  не  социальная  основа,  мироощущение,  а  не
политический  интерес.  Левые  -  это  те,  кто считает себя вправе вести (а
вернее,  гнать)  людей  к  сформулированному  этими  левыми  счастью.  Кумир
либеральной  демократии  Милан  Кундера  сказал: "Диктатура пролетариата или
демократия?  Отрицание потребительского общества или требование расширенного
производства?  Гильотина  или  отмена смертной казни? Все это вовсе не имеет
значения.  То,  что  левого  делает левым, есть не та или иная теория, а его
способность   претворить   какую  угодно  теорию  в  составную  часть  кича,
называемого Великим Походом".

И  уже  тогда  "консервативная"  часть  общества,  то есть те, кто заботился
прежде  всего  о  жизни  и  ее  воспроизводстве, задумались о том, что такое
революция  в  конце  ХХ  века,  какова будет ее цена. И тогда же наметился и
стал  нарастать  разрыв этой консервативной массы и интеллигенции. Теперь он
столь  явен,  что  никто из мыслящих людей не может избежать самоанализа, не
может  не  вспомнить вехи этих лет. И здесь я предлагаю лишь канву для такой
рефлексии.

В  конце  ХХ  в.  в  мире  реализованы  два  крупных  проекта по переходу от
авторитарного,   бюрократического  и  патерналистского  режима  к  открытому
обществу  и  либеральной экономике - в Испании после смерти Франко и в СССР.
Над  проектами, как сейчас известно, работали лучшие мозговые центры мировой
демократии.  Но  сколь  различны  оба  эксперимента!  Испанцам  -  бережный,
нетравмирующий  переход  без  разрыва  с  прошлым,  без  сведения  счетов  и
разрушения  каких  бы  то  ни  было  структур.  Результат - быстрый выход из
кризиса   и   процветание.   России   -   революционная  ломка  всех  систем
жизнеобеспечения,  раскол  общества по всем его трещинам, маховик конфликтов
и  братоубийство.  Итог  -  национальная  катастрофа.  Опять европейские умы
задумали,   а   их   "пятая  колонна"  реализовала  в  России  революционный
эксперимент.

Вспомним,  как  было  дело:  архитекторы перестройки предложили как средство
обновления  России  революцию,  и  интеллигенция  это  предложение  приняла.
Никаких  оправданий  типа "мы не знали", принять невозможно. Горбачев сказал
совершенно  определенно:  "Перестройка  -  многозначное,  чрезвычайно  емкое
слово.  Но  если  из  многих его возможных синонимов выбрать ключевой, ближе
всего  выражающий  саму  его  суть,  то можно сказать так: перестройка - это
революция...  Думается,  у  нас  были  все  основания  заявить  на январском
Пленуме  1987  года:  по  глубинной  сути,  по  большевистской  дерзости, по
гуманистической  социальной  направленности  нынешний  курс  является прямым
продолжением  великих свершений, начатых ленинской партией в Октябрьские дни
1917 года... Мы не имеем права снова застрять. Поэтому - только вперед!".

Конечно,  даже  те,  кто сегодня отрезвлен, смущены. Верность "революционной
присяге"  -  неотъемлемое  свойство  честного  человека. С вопросом о смысле
этой  "присяги"  я и хочу обратиться к интеллигентам, в среде которых прошла
моя  жизнь.  К  тем, кто мне дорог и с кем развела меня эта новая российская
революция. Развела пока еще не по окопам - но и этот рубеж все ближе.

Любая  присяга сохраняет смысл до тех пор, пока законен, легитимен тот вождь
и   тот  порядок,  на  верность  которому  ты  присягал.  А  эта  законность
сохраняется  лишь  покуда  этот вождь и этот порядок выполняют свою исходную
клятву,   которую  они  дали  некоему  высшему  в  твоих  глазах  авторитету
(авторитету  идеи,  религии, Родины). В трудные моменты истории каждый время
от  времени  проверяет:  кому  он  служит и молится, не изменил ли его вождь
высшему  авторитету - и не рухнул ли сам этот высший авторитет? Эта проверка
болезненна  и  для  многих  разрушительна.  Но  избегать ее нельзя - слишком
велик  уже  риск  превратиться  в  ландскнехта, воюющего против собственного
народа, а то и в его палача - ведь в самом деле к штыку приравнялось перо.

Имею  ли  я,  всю  жизнь  проработавший  в  Академии  наук,  моральное право
обращаться  с  такими словами? Ведь и я был счастлив в 1985 году, и я вложил
свои  силы  и  знания в слом старой системы, и мои абзацы в речах Горбачева.
Что  из  того, что сам род моих занятий (системный анализ) заставил меня уже
в  1988  г.  увидеть  во  всем проекте приоритет разрушительных ценностей? А
Юрий  Власов  увидел  лишь через три года - вина разнится немного. Сегодня я
перечитал  все,  что  профессионально  писал  с  середины  70-х  годов.  Все
правильно  -  взятое  само  по  себе.  Но став элементом того целого, что мы
запомним  как  перестройка, это правильное приобретает характер соучастия. И
жертвой  преступления  (пусть  совершенного  по  недомыслию  или халатности)
является  мирное  население  нашей страны, да и сама страна. А раз так, не о
моральном  праве  надо  думать  и не об алиби, а сначала - об обязанности. О
том,  что  еще  можно сделать для спасения страны или хотя бы ее возрождения
после уже неминуемой катастрофы.

Сейчас   идеологи  из  интеллигенции  начали  готовить  козлов  отпущения  в
собственной  среде,  отделять "чистых", которые по определению не могут быть
ни   в   чем  виноваты,  от  "образованщины",  которая  всегда,  дескать,  и
заваривает  кашу.  Они  ревизуют  горький  самоанализ  русской интеллигенции
начала  века  ("Вехи"  и  "Из  глубины").  Они  заранее  сдают будущему суду
совести   основную   массу  "рядовых",  которые  составляли  "чистую"  часть
революционных   митингов.   Вот  С.Аверинцев  производит  селекцию:  "Нельзя
сказать,  что  среди  этой  новой  получившейся  среды,  новосозданной среды
научных  работников и работников умственного труда совсем не оказалось людей
с задатками интеллигентов. Мы знаем, что оказались. Но... единицы".

Не  к  этим  "единицам" я обращаюсь, они уверили себя в непогрешимости, да и
роль  этих  людей  почти  сыграна,  их  ждут честно заслуженные кафедры - от
Гарварда  до  захудалого  колледжа  в  штате Айова. Я обращаюсь к тем, с кем
работал  и  жил  бок  о бок, занимая у них до получки и давая взаймы. К тому
седому  кандидату наук, который читает в метро "Комсомольскую правду" и поет
песни  Булата  Окуджавы.  Который  совершил  гражданский  подвиг, строя, как
муравей,  мощную  науку  с  такими  скромными  средствами,  что американские
науковеды  до  сих  пор  не  могут  поверить  и  растерянно сверяют цифры. А
сегодня  он  искренне  ринулся  в новую утопию, даже не попытавшись свести в
ней  концы  с концами. Это и есть наш интеллигент, генетически связанный и с
Родионом  Раскольниковым,  и  с  Менделеевым.  Это  и  есть  замечательное и
одновременно  больное  порождение  нашей  земли,  как  бы  ни  глумился  над
интеллигенцией  журнал  "Столица".  И  без  всякой радости я говорю именно о
болезни - болезни, которой почти никто из нас не избежал.

Давайте  пройдем,  шаг  за шагом, по основным постулатам нынешней революции,
которой  присягнула  российская  интеллигенция. По утверждениям, будто новая
революция  предназначена  была  лишь  разрушить "империю зла", но не Россию.
Будто  она несет нам здоровую, эффективную экономику, обновленную духовность
и  нравственность.  Будто  она  поднимает  на  новый, высокий уровень науку,
культуру,   весь  интеллектуальный  климат  общества.  Будто  перестройка  и
реформы  Гайдара  -  великая,  оздоровляющая  Реформация,  в горниле которой
отсталая  Россия  будет  подготовлена  к  посвящению  в  сонм цивилизованных
стран.

Рассмотрим здесь один постулат.

Цель   революции   -   дать   свободу   советскому   человеку  и  установить
демократический строй.

Идеологи   перестройки,   выкинув   знамя  свободы  и  демократии,  избежали
обсуждения  этих  категорий.  А  ведь  смысл  их  сложен,  определяется всем
культурным  контекстом.  Разве  все равно, идет ли речь о свободе Разина или
Джефферсона  (который  умер  крупным рабовладельцем), о свободе Достоевского
или  фон  Хайека?  Трактовка свободы в перестройке выглядит поистине жалкой.
Опрос   общественного   мнения   в   1989   г.   показал  потрясающий  отрыв
интеллигенции  от  основной  массы  советского народа. Главным событием 1988
года  большинство  респондентов  из  интеллигенции  назвало  акт  свободы  -
"снятие  лимитов  на  подписку"!  Для  других  групп  это  -  вывод войск из
Афганистана,  полет  корабля  "Буран",  землетрясение  в  Армении, события в
Нагорном  Карабахе  или 1000-летие крещения Руси. А тут - "снятие лимитов на
подписку"!

Бороться  за  какую  свободу присягали наши м.н.с. и инженеры? За свободу от
чего?  Ведь  абсолютной  свободы  не  существует,  в  любом обществе человек
ограничен  определенными  структурами  и  нормами  -  просто  они  в  разных
культурах  различны.  Но  эти  вопросы не вставали - интеллигенция буквально
мечтала  о  "свободе  червяка",  не ограниченного никаким скелетом (в статье
"Патология  цивилизации  и  свобода  культуры" Конрад Лоренц писал: "Функция
всех  структур - сохранять форму и служить опорой - требует, по определению,
в  известной  мере  пожертвовать  свободой. Червяк может согнуть свое тело в
любом  месте,  где  пожелает,  а мы, люди, можем совершать движения только в
суставах. Но мы можем выпрямиться, встав на ноги - а червяк не может").

В  условиях  удивительной  философской  всеядности интеллигенции с борцов за
свободу  очень быстро была сброшена тесная маска антисталинизма. Противником
была  объявлена  несвобода, якобы изначально присущая России - "тысячелетней
рабе".  Что  же  мы  видим  сегодня,  когда  старый  порядок  сломан?  Какую
демократию  принесли  архитекторы  перестройки  и  их последователи? Как они
выполнили  свою  клятву?  Не  будем  вспоминать  избиения  демонстрантов или
экстремистские  заявления  Г.Попова  о  том,  что  он готов выпустить против
"голодных  бунтов" артиллерию и авиацию. Рассмотрим спокойные, "философские"
рассуждения  Г.Бурбулиса.  Он  дает  такое  толкование свободы, которое надо
отчеканить  на фасаде "Белого дома". Страна, говорит, больна, а мы поставили
диагноз и начали смертельно опасное лечение вопреки воле больного.

Итак,  мы  опять  в  антиутопии,  теперь  "демократической".  Свобода  - это
рабство!  Да  был  ли  на свете тоталитарный режим, который действовал бы не
"во  благо  народа", просто не понимающего своего счастья? Когда над страной
проделывают  смертельно  опасные (а по сути, смертельные) операции не только
не  спросив  согласия,  но  сознательно  против  ее  воли  - это свобода или
тоталитаризм?  По  Бурбулису  - свобода, ради которой не жаль и погибнуть. А
для   тех,   кого   режут   на   "операционном   столе"  -  антинациональный
тоталитаризм.

Довольно  откровенно  было  определено  и отношение к демократии - в связи с
соглашением  в  Беловежской  пуще  о  ликвидации  СССР.  Что  мы  слышим  от
демократа  Бурбулиса?  Что СССР был империей, которую следовало разрушить, и
он  очень  рад,  что  это  удалось  благодаря  умным "проработкам". А как же
референдум,  волеизъявление  76  процентов граждан (да и последующие опросы,
подтверждающие  тот  выбор)?  Как  можно  совместить  понятие "демократия" с
радостью  по  поводу  того,  что  удалось  граждан  перехитрить  и  их  волю
игнорировать?  Совместить  можно  лишь  в том случае, если и здесь перейти к
новоязу: "Демократия - это способность меньшинства подавить большинство!".

Опять  хочу  подчеркнуть, что в политической практике ничего нового Бурбулис
уже   открыть   не  может  -  здесь  все  ясно.  Важен  факт  хладнокровного
сбрасывания  маски.  Ведь  можно  было  и  вопрос  о распаде СССР трактовать
мягко:  мол,  референдум  был  в марте, а после августа ход событий приобрел
бурный  и  необратимый  характер и мы, демократы, как ни старались выполнить
наказ  народа,  сделать  этого  не  смогли  и  т.д. Нет, сказано откровенно:
большинство  хотело  сохранения  СССР,  а  мы  -  нет.  И  мы его разрушили.
Политика   режима   по   отношению   к   воле,   предпочтениям,  пусть  даже
предрассудкам большинства носит демонстративный характер.

И  все  это  уже  после  расстрела  детей  в  Ходжаллы  -  они своей смертью
оплачивают  радость  по  поводу  крушения  империи. После бойни в Бендерах и
Курган-Тюбе.  После  того,  как  остались  без  хлопка  русские  ткачи и без
цветных  металлов  -  машиностроение  России. Погружением в катастрофическую
разруху  обернулся  для нас геростратов комплекс Бурбулиса и олицетворяемого
им  режима.  Ведь  мог  бы  сделать  по  этому  поводу  скорбное лицо - нет,
откровенная радость. Притворяться уже нет надобности.

Как   видим,   даже   хилая   овечья   шкура   демократической   фразеологии
сбрасывается.   Вот   интеллектуал   перестройки   Н.Шмелев   предупреждает:
"Революция  сверху  отнюдь  не легче революции снизу. Успех ее, как и всякой
революции,  зависит  прежде  всего от стойкости, решительности революционных
сил,   их  способности  сломать  сопротивление  отживших  свое  общественных
настроений  и  структур".  Понимает ли интеллигенция, взявшая на себя в этой
революции   роль  штурмовиков,  что  носитель  "отживших  свое  общественных
настроений"  - подавляющее большинство народа, а "структурой", сопротивление
которой  надо  сломить, являются старшие поколения, построившие и защитившие
страну?

Речь  о  демократии  может  идти,  лишь  если  граждане понимают смысл всего
происходящего.  Но  ведь язык, на котором вполне сознательно говорят власти,
не   понимает  подавляющее  большинство  не  только  населения  -  депутатов
парламента!  Вслушайтесь  в доклады Гайдара и посмотрите на лица депутатов в
зале  -  они  отключаются  на