ые атомы.

    -  Увлекательнейшая  вещь!  - немедленно откликнулся юноша. - Вы знаете,
    это называется: "все из всего".

    -  Их  много,  этих  увлекательнейших  вещей, - снова усмехнулся пожилой
    пассажир. - Но вот вопрос: какую же из них осуществлять?

    - Ту, что целесообразнее, - вмешался вдруг пассажир, сидевший в углу.

    -  А  что считать целесообразным? - тотчас же накинулся на него юноша. -
    Каков критерий?

    -  Ну,  например,  затраты  человеческого  труда.  Это,  конечно, прежде
    всего.  Потом  -  затраты  энергии.  И не вообще, разумеется, а с учетом
    общего  ее  баланса  в  данное  время.  Затем  -  сложность  и дальность
    транспортировки. Да мало ли что еще...

    -  О,  -  несколько  разочарованно протянул юноша, - вы, я вижу, из тех,
    кто считает все на свете.

    -  Сотрудник Планового бюро, - поклонился с лукавой улыбкой пассажир. И,
    помедлив, добавил:

    -  Вы ведь знаете, мы не скупимся на любые эксперименты - сколько угодно
    смелые  и самого большого масштаба. Но... - он оглядел собеседников, как
    бы желая убедиться, интересует ли их эта тема, и продолжал:

    -   Когда   речь   идет  о  нормальной  эксплуатации,  тут  слово  берет
    математика.  Возьмите,  к  примеру,  плотину  через Берингов пролив с ее
    насосами,  перекачивающими  воды  Тихого океана в Арктику. С современной
    точки  зрения  это  сооружение  не  так  уж  совершенно.  В  самом деле,
    вдумайтесь  хорошенько:  чтобы  поддерживать  теплый  климат  в Северном
    полушарии,  нужно  добыть  урановую  руду, извлечь из нее расщепляющиеся
    материалы,  доставить  их к плотине и загрузить реакторы. Конечно, почти
    все  это  делается  автоматически,  но почти, а не все. В этом отношении
    якутский   рудник-автомат   стоит  на  более  высокой  ступени.  Однажды
    запущенный,   он   будет  работать  51  год  без  всякого  вмешательства
    человека. А вот наш самолет, - неожиданно закончил он, - во многом устарел.

    Девушка  с  русыми косами, в легком платье, внимательно слушая разговор,
    оглядела внутренность салона.

    -  Я имею в виду не удобства для пассажиров и не летные качества, - чуть
    улыбнулся  сотрудник  Планового  бюро.  -  Но  обращали  вы когда-нибудь
    внимание на пилота?

    Игорь невольно вздрогнул. Он даже отодвинулся в глубь коридора.

    -  Пилота?  -  переспросила  девушка.  В  голосе  ее  прозвучало  легкое
    удивление. - Но ведь он сидит где-то там в своей кабине. Он невидимка.

    -  Не  только  невидимка,  но  и  ничегонеделайка. И знаете, это одна из
    интереснейших  проблем нашего времени. Пока в воздухе происходят случаи,
    подобные  тем,  которые  когда-то  где-то  уже  бывали,  можете спокойно
    положиться  на машину. Но если произойдет что-то непредвиденное, случай,
    для  которого в "памяти" у машины нет аналогий, она бессильна. Вот из-за
    этого  и  летит  квалифицированный  водитель.  Сотни пилотов болтаются в
    воздухе,   несут   простое   дежурство,  вместо  того  чтобы  заниматься
    творческой  деятельностью,  как  это  подобает  людям.  При  этом каждый
    случай  вмешательства  в  работу машины рассматривается как чрезвычайное
    происшествие.  Во  всех  машинах  делаются  необходимые изменения, чтобы
    подобный  случай  уже  никогда  не  мог повториться. Таким образом после
    каждого  случая в воздухе вероятность происшествий вообще уменьшается. И
    у пилотов все меньше работы.

    - Ну, он делает, конечно, что-нибудь, - возразила девушка, - этот пилот.

    -  Да,  читает,  диктует, может быть сочиняет поэму. Разумеется. Но ведь
    это не решение вопроса.

    - А часто ему приходится работать?

    -  Я понял только одно, - сказал полушутя, полувсерьез пожилой пассажир"
    -  пилоты  будут  вечно  кататься  на  самолетах.  Потому что, если даже
    останется  вероятность  одного  несчастного случая на всех авиалиниях за
    десять  лет,  Контроль безопасности все равно заставит на всех самолетах
    летать пилотов. Я сталкивался с этой организацией. Я ее знаю.

    -  Они беспокоятся о пассажирах, - ответил сотрудник Планового бюро. - И
    в принципе они правы. Задача однако...

    В  этот момент Игорь ощутил три легких толчка в грудь: машина управления
    вызывала его. В первый раз за последние два года.

                                       V

    Вызов  не  был  аварийным.  Когда  он  вошел  кабину,  зеленая  лампочка
    сигнализировала:  "Все  в  порядке".  Игорь  сел  в кресло и внимательно
    оглядел  табло.  Немым  языком  сигналов  машина  сообщала  о  том,  что
    случилось,  и  о  принятых  мерах.  "Система  охлаждения" - прочел он на
    табло.  "Не  подавалась  охлаждающая жидкость" - докладывал откинувшийся
    бленкер.  "Насос в порядке" - бодро рапортовал его сосед. "Неисправность
    в   трубопроводе"   -  делала  вывод  машина.  И  докладывала:  "Продута
    система", "Подача возобновилась".

    Ну, с таким пустяком справится и ребенок.

    Игорь  глубоко  задумался,  сидя  в  кресле.  Три  легких толчка в грудь
    вернули  его  к  действительности. Лампочка горела оранжевым светом: "Не
    подается  охлаждающая  жидкость"  -  прочел  он.  Значит, засорение было
    устранено  только  временно! Быстро, быстрее, чем это сделал бы человек,
    машина   обследовала   каждый   участок   подающей   системы  и  сделала
    неожиданное  заключение:  "Все  в  порядке".  Однако сигнал "Не подается
    охлаждающая  жидкость"  продолжал  ярко  гореть.  Подали  весть  моторы:
    "Перегрев стенок камеры сгорания" - вспыхнул сигнал на табло.

    Игорь   почувствовал,   как   руки  его  потянулись  к  клавишам  пульта
    управления.  Но  он  не  имел  на  это права - лампочка горела оранжегым
    светом.  Машина  соображала  быстрее, чем это сделал бы Игорь, что можно
    предпринять  в таком случае. Замигали лампочки контроля приборов. Машина
    решила  проверить,  исправны ли сигнализирующие приборы. Молодец машина!
    Правильное  решение!  К тому времени, когда он это сообразил, машина уже
    проверила  всю  систему  сигнализации.  Все  оказалось в порядке, только
    какая-то неясность возникла с указателем работоспособности насоса.

    "Черт  с  ним,  с  прибором, включить запасный насос! - в азарте подумал
    Игорь.  -  Ведь  моторы  греются..."  -  Он  даже  приподнялся в кресле.
    "Включен запасный насос" - прочел он с облегчением.

    На  этот  раз  машина пришла к решению, может быть, на одну лишь десятую
    секунды  позже  Игоря.  Конечно,  она методично и хладнокровно перебрала
    сначала  все  варианты,  затем,  сравнив  друг  с другом, отбросила все,
    кроме  единственно  правильного.  У  Игоря  же  это  было первой мыслью,
    пришедшей  в  голову,  почти  импульсивным  порывом.  Тем не менее Игорь
    почувствовал  глубокое  удовлетворение: в сущности он одержал победу над
    машиной.  Вот что значит живой человеческий опыт, пусть даже и не вполне
    осознанный,  опыт,  заключенный  в  клетках мозга и в мускулах его руки,
    которая  сама  потянулась  к  кнопке "второй насос". И пилоты кое на что
    годятся, черт возьми!

    Лампочка  успокоенно  светила  зеленым  светом, а он все сидел в кресле.
    Моторы  давно просигнализировали, что температура нормальная. Табло явно
    намекало, что пилот здесь, в кабине, совершенно лишний.

    Но  Игорь  не  спешил  уходить.  Он  пережил  редчайшее  ощущение: он не
    прикоснулся  ни к одной кнопке, но все же как бы управлял машиной. Игра?
    Пусть  игра!  Но  ведь  это  игра в работу, в работу пилота, которая ему
    противопоказана в силу его должности.

    И  тут  лампочка  зажглась  оранжевым  светом  в  третий  раз. Такого не
    случалось  за всю историю существования трансконтинентальных линий. Само
    по себе это уже было сверхпроисшествием.

    Однако  настоящее изумление охватило пилота, когда он взглянул на табло.
    "Второй  насос неисправен" - профессорски спокойно констатировал прибор.
    Как, второй насос вышел из строя? Плохо дело, третьего-то ведь нет.

    Вспыхнул  экран  манипулятора. Машина взялась за починку. Игорь видел на
    экране,  как механические руки быстро и споро ощупывали насос, замкнутый
    в   тесном  пространстве,  куда  не  доберется  рука  человека.  Что  за
    чертовщина! Все было на месте.

    "Снять  крышку!"  -  чуть  не  крикнул Игорь, но механические пальцы уже
    отвинчивали  ее.  Они проникли внутрь и выполнили все, что мог придумать
    Игорь, и, тем не менее, неисправность не была устранена.

    "Нижний  патрубок!"  - промелькнуло в голове у Игоря. Он опоздал. Пальцы
    завинтили  крышку  с быстротой, не позволяющей следить за их движениями,
    и  накинулись  на  нижний  патрубок.  Не ограничиваясь нижним патрубком,
    железные   пальцы  разобрали,  прочистили  и  собрали  все,  что  только
    подворачивалось  под  руку.  Машина  делала  тысячу  страховочных, может
    быть,  совсем  бесполезных действий, а время уходило... Электронный мозг
    терялся.

    Игорь  почувствовал,  что  и у него начинают путаться мысли. Что делать?
    Вдруг  его  осенило: засорился соединительный шланг. Тот короткий шланг,
    что  соединяет  оба  насоса:  основной  и  запасный.  Он подумал об этом
    только   потому,   что   однажды,   играя   с  товарищем  в  "Логическую
    сообразительность"  и  пользуясь для этого подвернувшейся схемой моторов
    самолета,  сам  придумал  это повреждение и заставил партнера искать его
    по  косвенным  признакам. Ну да, этим партнером был Алексей! Тогда Игорь
    выиграл  одно  очко.  Лешка,  быстрый  на  соображение  Лешка,  не  смог
    догадаться!  Ведь  тогда,  как это произошло и сейчас, он сначала продул
    всю   систему   охлаждения,  а  затем  уже  включил  запасный  насос.  И
    соединительный   шланг,   короткий,   всего   в  несколько  сантиметров,
    отросток, оказался непродутым.

    Машина,   ясно,   не  знала  об  этом  случае!  Она  делала  все,  кроме
    единственного,   простого   и  необходимого  сейчас  действия.  Наконец,
    перепробовав  все,  на  что  она была способна, машина сдалась. Лампочка
    вспыхнула красным тревожным светом.

    Пора!  Игорь  наклонился  вперед... Моторы уже были близки к истерике! И
    тут он услышал приказ, прозвучавший в его ушах, как удар грома.

    - Ничего не делать!

    Он почти растерянно огляделся вокруг.

    - Не вмешивайтесь, - подтвердил голос.

    Вслед  затем  он  услышал  легкое,  совсем  легкое  постукивание  внутри
    пластмассового корпуса прибора, что был подвешен к кабине перед отлетом.

    Кнопки   на   пульте   управления   сами   стали   вдавливаться,   точно
    человек-невидимка  коснулся  их  руками.  Вновь  вспыхнул  экран. Кто-то
    медленно, по-человечески, искал повреждение.

    Но  ведь  этот  кто-то  не  знает про соединительный шланг! Это известно
    только Алексею. Игорь поднялся с кресла, но его снова остановил приказ:

    - Ни с места!

    Невидимка  знал  про  соединительный  шланг. Он включил продув, и, как и
    рассчитывал Игорь, система охлаждения тотчас же заработала.

    Самое  время!  Игорь  вытер  вспотевший  лоб.  Еще  несколько секунд - и
    моторы вышли бы из строя.

    Да, переживаний сегодня хватало!..

    Он  посидел  еще  немного,  чтобы  успокоиться.  Все работало нормально.
    Тогда  он  вышел  из кабины. Пассажиры занимались своими делами, даже не
    подозревая  о  том, что только что разыгралось в кабине самолета. Прошло
    всего семь минут!

    -  Вот  такой  эксперимент  мы  сейчас  и  ставим,  -  говорил сотрудник
    Планового  бюро,  поблескивая  своими  живыми  глазами  и  поглядывая на
    собеседников.  -  С  полного  согласия  Контроля  безопасности, конечно.
    Однако, кажется, мы садимся.

    Лайнер  сбавлял  высоту.  Игорь  снова  прошел  в  кабину  и сидел там в
    царственном  бездействии,  пока  колеса не остановились у начертанной на
    поле линии и все двери автоматически не раскрылись.

    Он сошел на землю последним.

                                       VI

    Вибролет  попался  старой  конструкции, и Игорь мог наслаждаться сколько
    угодно,  нажимая  кнопки  управления.  Но  -  странное  дело!  -  это не
    доставляло   ему   сейчас   удовольствия.   Более   того:   он   находил
    обременительным  держать  пальцы  на  клавишах.  Сегодня  утром он летал
    лучше.   Руки  были  свободны,  мысль  тоже,  крылья  подчинялись  почти
    бессознательным  желаниям.  Это  походило  на  полет  во сне. Полет? Да,
    тогда,  утром,  было  ощущение полета. Сейчас же он просто перемещался в
    пространстве.  Обыкновенная  транспортная  операция,  которой приходится
    заниматься  почти  всем  людям  Земли  примерно так же, как раньше, если
    верить старым фильмам, ездили на велосипедах на работу.

    Алексей  сидел  в  небольшой  комнате  перед пультом управления - точной
    копией  того,  перед  которым  пережил волнующие минуты час назад Игорь.
    Рядом стояло еще одно кресло и еще один пульт.

    -  Вот  так я и летаю, - сказал Лешка, обводя рукой свое хозяйство. - Не
    отрываясь от Земли.

    Он посмотрел на Игоря и засмеялся.

    -   Зато   я  работаю,  -  добавил  он.  -  Веду  сразу  сто  самолетов.
    Следовательно,  случаев  для  вмешательства  в работу машин у меня в сто
    раз  больше,  чем  у  тебя.  Сегодня  выпросил  еще  десять рейсов - еле
    уговорил.  Запасный  пульт  поставили.  Это,  если два случая произойдут
    сразу. По теории вероятности...

    -  Ах,  эта теория, - махнул рукой Игорь. - Сегодня я с ней познакомился
    на практике.

    -  И  вот твой лайнер оказался среди этих новых десяти. Представляю, как
    ты  был разочарован, когда выяснилось, что тебе не надо помогать машине!
    Такие  же ощущения, вероятно, испытывал последний извозчик или последний
    шофер. Твоя песенка спета, Игорек!

    - Я просто люблю летать.

    -  Кто же теперь не летает! И чем ощущения пилота отличаются от ощущений
    пассажиров?  Хочешь настоящих ощущений - иди ко мне в напарники. Правда,
    летать  уже  не  придется.  Для  моей  профессии это совершенно излишняя
    роскошь.  Зато  интересная  работа.  Имей  в  виду,  что  всех пилотов с
    будущего  года  все  равно  с  самолетов  снимут.  Даже  испытания будут
    производиться автоматически - программным устройством.

    Рыжее  лицо Лешки смеялось, веснушки расползлись, нос сиял. Он не считал
    нужным  выводить веснушки или менять форму ушей - растопыренных, похожих
    на  приставленные к голове ладони, - Лешка считал, что вполне можно жить
    и таким, каким создала природа.

    -  У  тебя,  брат, ведь есть и другие профессии! Ты можешь выбирать. Ну,
    будешь  летающим  биологом  в  конце  концов.  Ведь  твой  заповедник  и
    предназначен  для  осмотра  с  воздуха.  Уверяю  тебя,  все  это  не так
    трагично, как тебе кажется.

    ...В  самом  деле! Что изменилось в мире? Ощущения, которые испытываешь,
    когда  управляешь  машиной?  Этих  ощущений  даже подбавится, если Игорь
    пойдет  в  наземные  дежурные.  Полет?  Чудеснее полета на вибролете без
    пульта управления еще свет не видел.

    Романтика?  Да,  романтика нужна! Но она есть в любом деле. И в том, что
    делает Лешка, очень много романтики, хотя он ее и не признает.

    Игорь  вышел  на  улицу  и  подозвал  к  себе вибролет. Подбежал старый,
    наивный,  романтичный  вибролет  с  кнопками,  натыканными  на крохотном
    пульте.  Игорю  захотелось  почесать у него за ушами, как он делал это с
    осликом  Васькой,  когда  был  мальчиком. Ослик Васька и лужа, в которой
    водились головастики, сыграли немалую роль в его увлечении биологией.

    Милое детство! Милая кнопка, смешная и трогательная!

    Игорь сел в кресло и положил пальцы на клавиши.

    - Лети! - приказал он. Кресло стояло неподвижно.

    - Лети, - повторил он.

    Кресло не шелохнулось.

    Тогда  он  нажал  на  кнопку, мягкую и расшатанную, она легко осела - за
    спиной раскрылись крылья, и вибролет полетел.

    "Знание - сила", 1958, ‘ 12.



    В. САПАРИН
    СПОР


    ГЛЯДЯ  на  его  лицо,  худое  и  темное,  точно  вылепленное  из глины и
    обожженное в печи, я невольно с досадой думал: "сам ты кирпич"...

    Бондаренко  держал  в руке красный прямоугольный камень и щелкал по нему
    ногтем, словно продавец горшков на ярмарке:

    - Звенит-то как, - восхищался он - Музыка! Ты послушай...

    Я  знал  Бондаренко,  как  человека  увлекающегося, даже страстного, что
    мало   вязалось   с  его  сухой  внешностью.  Обычно  сдержанный,  редко
    повышающий  голос,  на  первый  взгляд  -  даже  бесцветный,  он  словно
    прокаливался  все  время  изнутри  каким-то  жаром  и  иногда неожиданно
    вспыхивал, - становился упрямым, резким и нетерпимым.

    Так было и сейчас.

    "Дался ему этот кирпич!" - недовольно подумал я.

    Впрочем  не  в  самом  камне, что держал в руках Бондаренко, заключалась
    суть  спора.  Сам  по  себе  кирпич  был  великолепен.  Лучшей продукции
    кирпичных  заводов  мне  действительно не приходилось видеть, Бондаренко
    был прав, восхищаясь ею.

    Однако   восторг   Бондаренко   напоминал   мне  энтузиазм  приверженцев
    парусного  флота.  Когда смотришь, как шхуна под всеми парусами входит в
    бухту,  -  это  действительно  красиво, спору нет! Не современно ли? Мне
    казалось, что кирпич отживал свое, и будущее принадлежало не ему.

    -  Что  такое  кирпич?  -  рассуждал  между тем Бондаренко - Это - целый
    образ,  сколько  в  нем  поэзии!  "И  мой кирпич положен в эту стройку",
    -говорим  мы.  И  в  то  же  время  это  отличный строительный материал.
    Сколько   домов   построено  из  красного  добротного  кирпича,  сколько
    рекордов  установлено  на  его укладке. Кирпич, если хочешь знать, - это
    романтика труда!

    -  Конечно,  -  соглашался  я. - Но этот романтический кирпич до сих пор
    кладут руками. Простыми руками. Как тысячу лет назад.

    - Вовсе не так, - возражал Бондаренко - Ты неправ.

    Он  стал  рассказывать мне то, что я отлично знал и без него. Что кирпич
    не  втаскивают  на  верхний  этаж  на  спине,  как было раньше, а подают
    краном.  Что  каменщики  работают бригадами, с разделением труда, как на
    заводе.  Что  "шагающие"  домкраты  автоматически  поднимают  каменщиков
    вместе с подмостями так, чтобы им удобно было работать.

    - Но кладут-то кирпич в стену вручную?

    - А ты как хотел?

    - Да уж какой-нибудь машиной!

    - Какой же это?

    - По крайней мере краном.

    - Краном?!

    -  Конечно,  не  такой  кирпич  как этот, - я пренебрежительно кивнул на
    звонкий  прокаленный  камень,  который  Бондаренко осторожно поставил на
    стол  -  Кирпич  вот в эту стену, - я указал на наружную стену комнаты с
    большим  окном  с  поднятой  шторой - Вот из таких кирпичей кран соберет
    тебе дом очень быстро.

    -  Ах,  ты  имеешь в виду крупнопанельное строительство? Но что же здесь
    нового?

    -  Новое  в  том,  как  строить,  -  заговорил оживленно я. Мы затронули
    вопрос,  который меня очень волновал. Сборка домов из огромных "кубиков"
    -  готовых  деталей весом по несколько тонн - обещала, по моему твердому
    убеждению, большие перспективы.

    -  Конечно,  способ этот у нас широко распространен, - продолжал я. - Но
    здесь  еще  далеко  не  сказано  последнего  слова. Я убежден, что, если
    хорошо    организовать   сборку,   шесть   человек   смогут   складывать
    десятиэтажный дом в два месяца. Попробуй, угонись со своими кирпичами.

    -  Конечно,  за  крупноблочным  строите