решетчатые   будочки   с   метеорологическими   приборами.  Радиостанция
    направила  в  небо  с  далекими  перистыми  облачками свою острую мачту.
    Поодаль  крутился ветряк на сквозной вышке, расчаленной тросами. Кабель,
    проложенный в земле, шел от ветростанции к зданиям.

    В  одном  из  них,  двухэтажном, были лаборатории и помещения для людей.
    Другое предназначалось под склад топлива, продуктов и различных материалов.

    В  зимнее время работники станции на протяжении нескольких месяцев будут
    отрезаны  от  остального мира. Впрочем, в наши дни такая изолированность
    от  Большой  земли  является  условной.  Связь  будет  поддерживаться по
    радио, а почта и мелкие посылки ежедневно доставляться ракетными снарядами.

    Снова  послышалось жужжание в воздухе - на этот раз особого непривычного
    для  меня  тона.  Мощный  геликоптер поднялся откуда-то снизу из долины,
    повис  над плато, пошел вертикально вниз и сел на траву. Высокий человек
    с  седыми усами вышел из кабины. Увидев меня с аппаратом в руках в толпе
    встречающих, он усмехнулся.

    Вместе с Чибисовым прибыло еще несколько человек.

    Профессор  очень  радушно поздоровался со мной. Первым делом он спросил,
    успел  ли я увидеть прилет станции. С большой похвалой Чибисов отозвался
    о  строителях  литых  зданий  -  "воздушных  замков",  как назвал он их,
    добавив,  что  эти  здания  в  основном  построены  из воздуха и поэтому
    заслуживают такого определения.

    -  В наше время и воздушные замки, - сказал он шутя, - как видите, могут
    иметь вполне реальное существование и даже служить на пользу науке.

    -  Я  хотел,  - сознался он, - устроить вам маленький сюрприз. Поэтому я
    нарочно  не  говорил вам заранее об этой особенности станции. Такие вещи
    надо видеть самому.

    Чибисов  повел  меня внутрь станции. Она была комплексная: ученые разных
    специальностей  должны  были работать здесь над проблемами, связанными с
    природой,  климатом,  растительностью, животным миром горных высот. Одна
    из лабораторий предназначалась для изучения космических лучей.

    Я  не  успевал  снимать  новые  оригинальные приборы, которые показывали
    сотрудники  лабораторий.  Все  оборудование  было  в полной готовности к
    немедленной работе.

    После  осмотра  лабораторий  мы обошли жилые помещения. Персонал станции
    размещался  в  уютных комнатах, обставленных всем необходимым. Столовая,
    клуб,  кабинет  для  "тихой  работы"  с  удобными креслами и настольными
    электрическими  лампами на каждом столике. Мебель была прочная, но очень
    легкая  -  из  пластмассы  и  алюминия.  Это  было  и  понятно: ведь дом
    прилетел по воздуху уже меблированным.

    Для  пробы  затопили печь и начали испытывать центральное отопление. Это
    было  не лишним: после захода солнца здесь, на плато, довольно прохладно
    даже  летом.  Водопровод  (берущий воду из горного ручья, расположенного
    выше)  действовал  безукоризненно.  В  кухне  и  в  ванной  из  кранов с
    надписью "гор.", когда их отвернули, полилась горячая вода.

    В  восемь  часов  вечера  все собрались в самой большой комнате станции.
    Чибисов  поднял  к  губам микрофон и сообщил на Большую землю, что новая
    станция  Академии  наук  с данного момента может быть зачислена в список
    действующих.

    Первая  сводка  метеонаблюдений  еще  раньше  была  передана в Москву, в
    институт погоды.

    Автоматически   действующие   приборы  уже  вели  наблюдения,  записывая
    показания   на   бумажные  ленты.  На  стене  в  читальном  зале  висело
    расписание   работ   сотрудников   с   завтрашнего   утра,  утвержденное
    директором. Станция приступила к работе.

    Мы  с  Юрием  переночевали  на  удобных  кроватях  в комнате, освещенной
    электрическим ночником. Огромный рюкзак Юрия лежал в углу нераспакованный.

    Утром я приступил к съемкам, фиксируя на пленке первый рабочий день станции.

    Возвращаясь  с  ботаниками  после  небольшой  экскурсии в окрестности, я
    увидел  у  крыльца  Юрия, беседующего с девушкой - той самой, которую мы
    увидели  еще  на  нижнем  лугу,  когда  приняли дом за видение. Девушка,
    студентка МГУ, работала здесь на практике.

    -  Посмотрите, Юра, - говорила она восторженно, - как здесь чудесно... А
    вот там, наверху, что это такое? Смотрите! Какая прелесть.

    На  скалах,  возвышающихся  над  плато  Чибисова, стоял неподвижный, как
    памятник,  круторогий баран. Он замер, по-видимому, от удивления, увидев
    столько  нового  там,  где вчера еще был пустой луг, а может быть вообще
    питал  слабость  к  величественным  позам.  Он  был очень красив на фоне
    дикой природы, окружавшей плато.

    -  Подумаешь,  архар,  -  Юрий  махнул рукой. - Вот станция - это, Варя,
    действительно   замечательный,   как   говорится,   объект.  Тут  видишь
    могущество  советского  человека,  перед  которым  бессильны  даже горы!
    Сколько  здесь  интересного... А что - архар! Баран как баран. Я на него
    не стал бы тратить даже пленку.

    Но я решил заснять и архара.

    И Юрий, ворча, полез в рюкзак за последней кассетой.

    "Знание - сила", 1950, ‘ 11.



    В. Сапарин
    ПОСЛЕДНИЙ ИЗВОЗЧИК

                                       I

    Сопки,   могучие   складки   на  теле  планеты,  покрывали  все  видимое
    пространство,   толпились   в   хаотическом   беспорядке,   загораживали
    горизонт.  С левой стороны, прямо по меридиану, шла, не сворачивая ни на
    шаг  в  сторону.  Большая  Полярная  Дорога.  С  воздуха Игорь отчетливо
    видел,  как  она  перескакивала  через  пади,  ныряла  в  тоннель, снова
    появлялась вдали.

    Остроконечная,  как  и  всегда, показалась не сразу, и, увидев ее, Игорь
    инстинктивно  чуть приподнялся в кресле. Чувство нетерпеливого ожидания,
    знакомое   охотникам,   рыболовам,   любителям  природы,  охватило  его.
    Вибролет,  словно  угадав желание седока, взмыл кверху, а затем помчался
    к  Остроконечной  со  всей  скоростью,  на  которую только был способен.
    Прозрачные  крылья неутомимо и ритмично вибрировали. Полет был чудесным,
    и  Игорь  вновь  подумал  о  том,  что  управление  с  помощью биотоков,
    возникающих  в  организме  человека при одной только мысли о движении, -
    замечательная  вещь: достаточно пожелать лететь - и летишь. Великолепное
    ощущение! Жаль только, что это не годится для трансконтинентальных лайнеров.

    Едва  вибролет  очутился над вершиной сопки, как кресло вместе с седоком
    повисло   в  воздухе,  а  затем,  повинуясь  желаниям  Игоря,  принялось
    описывать круги и зигзаги.

    Тех, кого он искал, нигде не было видно.

    Наконец,  на  полянке, у подножия сопки мелькнуло желтое пятно. Вслед за
    красавицей-тигрицей   из  зарослей  тростника  выкатились  два  огромных
    полосатых котенка и принялись возиться на траве.

    Кресло  опустилось  и  замерло метрах в десяти над полосатым семейством.
    Звери,   очевидно,   привыкли   к   подобным  вещам:  во  всяком  случае
    безмятежная  игра  продолжалась.  Теперь  Игорь  мог в свое удовольствие
    наблюдать за тиграми.

    Идея  устройства  заповедника,  которого  не  касалась бы нога человека,
    принадлежала  Игорю  -  как-никак  биология  была его второй профессией.
    Первая же... Он вздохнул.

    Налюбовавшись    вдоволь,    Игорь,    вынув   из   нагрудного   кармана
    блок-универсал  и  направив  объектив на тигров, стал смотреть на экран.
    Когда  кадр  казался  ему подходящим, он нажимал кнопку "съемка". Он вел
    кинолетопись  тигриной  семьи  уже несколько месяцев и полагал, что года
    через полтора документальный фильм будет готов.

    Он  уже  было  сунул  блок-универсал  обратно  в  карман,  как тот подал
    сигнал: "вас вызывают".

    - Слушаю, - сказал Игорь.

    По  самой  последней  моде он вкладывал блок в нагрудный карман так, что
    микрофон  торчал  наружу.  Это  давало  возможность  вести  разговор, не
    вынимая блока.

    - Что ты делаешь и где находишься? - спросил веселый голос.

    О,  кажется,  придется  поработать.  Игорь  вынул  плоский,  из  упругой
    пластмассы,  блок  и  повернул экраном к себе. Рыжие волосы, веснушчатый
    нос, насмешливые глаза...

    Портрет, который он держал в руках, раскрыл рот и сказал:

    -  Наконец-таки ты вынул меня из кармана. Ну-ка, покажись, какой ты. Сто
    лет не видались.

    Игорь повернул глаз объектива к себе.

    Рыжий Лешка скривил губы.

    -  Настоящий  стиляга,  как  говорили в старину. Даже пуговица "орбис" с
    радиостанцией   внутри.   Как   будто   недостаточно   блока-универсала!
    Игрушки...  Серьезные  люди  не  станут баловаться такими пустяками. Ты,
    кажется,  находишься  где-то  в  воздухе.  А  что внизу? Покажи. Ах, это
    Голубые  сопки!  Ну  что  ж, затея интересная. А где знаменитое тигриное
    семейство?  Вижу,  - действительно, красавцы! Итак, ты в родной стихии -
    в воздухе и на природе...

    Алексей  явно  подсмеивался  над  приятелем. Означало ли это, что у него
    приготовлен какой-то сюрприз?

    -  Между  прочим,  -  сказал  он,  - когда ты летишь? Через час? Куда? В
    Австралию?  Так,  заходи...  Я сейчас как раз в Австралии. В Платобурге.
    Ну,  пока,  - как говорили в старину. Что ты смеешься? Сам читал в одной
    книге.  Разве  ты  не  знаешь,  что  история  литературы  -  третья  моя
    специальность? Увлечение еще школьных лет... До скорой встречи!

    Алексей  исчез,  а  на  экране  Игорь увидел самого себя, как в зеркале.
    Длинное,  словно вытянутое лицо, довольно унылый вид, или это только так
    кажется по сравнению с Лешкой? Рядом с ним кто не покажется печальным!

    -  Пора  на  аэродром,  -  сказал Игорь на экране Игорю, разглядывавшему
    свое изображение.

    Ах,  так  вот  почему у него на экране был такой унылый вид. Ведь он уже
    думал о предстоящем рейсе.

    Впрочем,  именно сегодня полет будет интересным хотя бы уж потому, что в
    конце его предстоит встреча с Алексеем.

    Игорь  решительно  сунул блок в карман. Подчиняясь его желанию, вибролет
    помчался к аэродрому.

                                       II

    На  пластмассовом,  в  рифленую шашку, поле стоял, вытянув тело и отнеся
    круто  назад острые крылья, трансконтинентальный лайнер на пятьсот мест.
    По трем трапам поднимались на эскалаторах пассажиры.

    Вибролет  осторожно  опустился  у  четвертого,  служебного  трапа. Игорь
    встал  с кресла, нажал кнопку "спасибо", и кресло со сложенными крыльями
    послушно,  как  собака,  побежало на своих колесиках на стоянку. Хорошая
    модель, последний выпуск!

    Поставив  ногу  на  нижнюю  ступеньку трапа, который тотчас же услужливо
    понес  его  в  кабину  управления,  Игорь невольно усмехнулся. "Царским"
    называли  этот  трап  молодые  пилоты.  Прежде,  когда экипаж состоял из
    нескольких  человек, вероятно, имело смысл ставить отдельную лестницу. А
    теперь? Впрочем, тогда и кабина управления оправдывала свое название.

    Сколько  условностей  в  жизни  и  как  долго  существуют в языке слова,
    потерявшие  первоначальный  смысл.  Кажется, Игорь изберет своей третьей
    специальностью  лингвистику.  В  последнее  время  у него появляется все
    больший интерес к словам. Не поговорить ли на эту тему с Алексеем?

    Лешка?  Человек  с шестью специальностями и готов овладеть еще шестью. У
    другого  это  было  бы  проявлением  легкомыслия,  Алексей же все делает
    талантливо  и удачно. Игорь в этом отношении слабее своего друга. У него
    всего  две профессии и то вторая только потому, что даже большая страсть
    требует   еще   одного,   пусть  хоть  маленького,  совсем  постороннего
    увлечения.  Ведь люди всегда поступали так: человек, допустим, увлекался
    химией,  работал  с  душой,  самозабвенно,  а  дома,  для себя, играл на
    скрипке  или  писал акварели, разводил кактусы, собирал редкие книги или
    увлекался  художественной  фотографией,  "выкраивая", как пишут в старых
    романах,  которые  любит  цитировать Алексей, "время" или "урывая редкие
    свободные  часы". Да, конечно, когда человек спал не три часа в сутки, а
    целых  восемь,  -  смешно  даже подумать об этом теперь, в XXI веке, - и
    отдавал  первой  главной  страсти  еще  восемь  часов,  успевая  сделать
    меньше,   чем   сейчас  выполняют  за  четыре  или  пять,  вероятно  это
    составляло  проблему.  Сейчас  любительские страсти людей перестали быть
    только    их   личным   делом,   они   превратились   во   вторые-третьи
    специальности,  а  у  некоторых,  вроде Алексея, таких любимых дел целых
    шесть,  и  у  него  хватает  времени на все, ничего он не "урывает" и не
    "выкраивает".

    Однако  не  слишком ли много философствования спозаранку? В конце концов
    он  успеет заняться этим, сидя в так называемой кабине управления. Игорь
    открыл дверцу.

    Человек   в   голубом   комбинезоне   возился   в  кабине,  устанавливая
    пластмассовый ящик с закругленными углами.

    -  Привет  пилоту,  -  сказал  он.  -  Вот,  установил  новый прибор. По
    требованию  Контроля  безопасности,  не то Планового бюро. Какой-то спор
    там у них.

    - От меня что требуется?

    -  Не  обращать на него внимания. Я и сам не знаю, что это такое. Он под
    пломбой.  Присоединил  провода  по  схеме и все. Ну, счастливого пути! -
    Монтер шутливо помахал рукой.

    Игорь  занял  свое  место.  Инструкция  требовала,  чтобы пилот во время
    взлета  и  посадки  находился непременно в кабине управления. Зачем? Это
    знал только Контроль безопасности.

    Почти  машинально  наблюдал он за тем, как давали приказ к отправке, как
    машина  отвечала  -  огоньки  перемигивались  на табло, стрелки приборов
    занимали  свои  места  между  ограничительными штрихами. Лишь прибор под
    пломбой, укрытый глухим пластмассовым футляром, оставался безжизненным.

    Заработали  моторы.  Здание аэровокзала слева в окне сдвинулось с места.
    Деревья  на  краю поля слились в ленту. Короткий, очень короткий разбег,
    могучий  рывок  -  и вот внизу быстро проваливающийся бело-розовый город
    среди  сопок,  кусок  трассы - прямой, как меридиан, снова город, но уже
    гораздо  дальше,  еле  угадываемый  в  очертаниях.  Разворот,  и корабль
    несется  вверх,  к  солнцу,  к  звездам,  рассекая  слой легких облаков,
    которые только что снизу казались такими далекими.

    Ровно и мягко гудят моторы.

                                      III

    Пассажиры,  достав  свои  блок-универсалы,  читали  книги, просматривали
    журналы,  смотрели  кинофильмы.  С  тех пор, как Центральная библиотека,
    Главная  журнальная экспедиция и Генеральный фильм организовали передачи
    для  индивидуального  обслуживания  обладателей блок-универсалов, многое
    изменилось  в  этом мире. Всего лет пять назад на полках самолета лежали
    настоящие  книги  и журналы, небольшая библиотечка в сотню-другую томов.
    Сейчас  каждый  носит  в  кармане библиотеку в десятки миллионов томов с
    отделом  уникумов  и  редких  рукописей - любую книгу можно посмотреть в
    блок-универсале,  передав  заказ  и прождав не больше трех минут. Тиражи
    журналов,  недавно  достигавшие  астрономических цифр, в последнее время
    сильно  сократились,  и уже всерьез обсуждают вопрос, нужно ли вообще их
    печатать  и рассылать. В сущности, достаточно нескольких экземпляров для
    автоматической    передачи    изображений    по   просьбам   обладателей
    универсалов.  Только  отдельные  любители  старины  предпочитают держать
    журнал в руках, перелистывая пальцами страницы.

    Про  кино  и  театр  нечего  я  говорить. Премьеру, как правило, смотрит
    несколько  миллионов  человек,  где  бы они в этот момент ни находились.
    Смешно  вспомнить, как раньше люди собирались в специальные залы для так
    называемых  общественных  просмотров.  Сейчас  вы  можете высказать ваше
    мнение   всем,   кто  им  интересуется,  и,  наоборот,  выслушать  любое
    высказывание,  не  сходя  с  кресла  самолета.  И  вы не мешаете соседу:
    достаточно  нажать  кнопку  "немой разговор", и голос певца, изображение
    которого  вы смотрите на экране блок-универсала, будет слышен только вам
    (а давно ли надевали громоздкие наушники!).

    Да,  техника  развивается  невероятно  быстро.  Что  будет через десять,
    двадцать лет?

    ...У  Игоря  было  достаточно  времени,  чтобы размышлять о чем угодно и
    сколько  угодно.  Он  мог  сесть  в  свободное  кресло, достать, как все
    пассажиры,  свой  блок-универсал  и смотреть "Лебединое озеро" или новую
    пьесу  новой  звезды  в  драматургии.  Надо только разузнать, в каком из
    театров  земного  шара  она  сейчас  идет.  Говорят,  что  самые  лучшие
    постановки - это нью-йоркская, кембриджская и тамбовская.

    Стоило   ему  только  захотеть,  и  он  мог  нажать  кнопку  "повтор"  в
    блок-универсале  и  прослушать  записанные на тончайшем волоске утренние
    наблюдения  или  продиктовать  свои  мысли,  потом  машинка-автомат  все
    аккуратно  перепечатает.  Мог  прослушать  любую  лекцию,  даже  ту, что
    читалась неделю назад или год, мог делать еще тысячу вещей.

    Не мог только прикасаться к кнопкам на пульте управления.

    О,  эти кнопки, высмеянные в юмористических журналах, кнопки, окружающие
    человека  от  раннего  детства  до  глубокой старости. "Долой кнопки!" -
    правильное,  прогрессивное  движение, за ним, несомненно, будущее. Игорь
    мог  убедиться сегодня, как хорошо и приятно летать, не думая ни о каких
    кнопках.  Но как хотелось ему сейчас в кресле положить пальцы на клавиши
    управления  и  почувствовать,  что  огромный  корабль подчиняется самому
    легкому  их  нажатию.  Увы, дотрагиваться до кнопок ему разрешается лишь
    во  время  тренировочных полетов, которые для того и устраиваются, чтобы
    пилоты  не  разучились обращаться с самолетом. А ведь он любил управлять
    машинами,  это,  собственно,  и заставило его выбрать профессию водителя
    воздушных  лайнеров.  Но,  если  признаться  честно,  скучной  стала эта
    профессия, не доставляет она ему того удовольствия, как прежде.

                                       IV

    Прохаживаясь,  Игорь остановился у входа в один из салонов. В углу сидел
    высокого  роста  человек  и,  глядя  задумчиво  на  блок-универсал, едва
    заметно  шевелил  губами.  Разговаривал  с  кем-нибудь,  а,  быть может,
    работал.  Ближе  к дверям несколько пассажиров вели беседу. Разговор шел
    преимущественно  на  местные  темы: о памятнике комсомольцам-зачинателям
    освоения  Сибири,  об  отоплении  Камчатки  за  счет тепла Земли. Кто-то
    упомянул, как и следовало ожидать, про Якутский рудник-автомат.

    Это  дало повод одному из собеседников, розовощекому юноше, заявить, что
    использование  природных  руд  уже  устарело.  Давно  пора месторождения
    создавать искусственно.

    -  Вам  мало  изменений  на  поверхности  планеты,  -  улыбнулся пожилой
    пассажир, - вы хотите и глубины Земли переделать?

    - А почему бы нет? - удивился юноша.

    Его собеседник ответил не сразу.

    -  Третьего  дня  я  разговаривал  с  одним... гм, тоже довольно молодым
    человеком  -  пассажир чуть усмехнулся, - и он мне объяснил, что человек
    может  получать  все,  что  ему  угодно,  из  чего  угодно. Например, из
    обыкновенного  булыжника  - железо, золото или колбасу. Для этого просто
    нужно,  - он так и сказал "просто", - расщепить атомы на составные части
    и сложить из этих частей нов