опящий: "Аллах акбар!" Почти как Седой, я нырнул под цепь и двинул
верзилу в солнечное сплетение. Потом,  как  на  тренировке,  подпрыгнул  и
ударил ногой. За бахвальство это  меня  чуть  не  наказали  еще  несколько
смутьянов,  решившие  не  дожидаться,  когда  я  кончу  выпендриваться.  К
счастью, на помощь пришел Седой с ломом. Я побежал,  мы  побежали...  Отец
был где-то рядом, он кричал: "Сергей! Ты жив?!" Я орал: "Да!" Чья-то палка
чуть не сломала мне ключицу, офицер свистел  в  какую-то  дурацкую  дудку,
наверху загрохотали  вертолеты...  Точка  в  этом  приключении  получилась
увесистая и ослепительно-черная. Она вспыхнула у  меня  в  голове,  и  все
остальное происходило без моего участия.
     Как и полагается, вначале  был  белый  потолок,  потом  в  кадр  влез
сидящий рядом отец.
     - Ага, - сказал он. -  Проснулся,  авантюрист  чертов!  -  И  тут  же
зашептал прямо в ухо: - Идиот слабоумный, зачем на  публику  работал?  Нас
ведь теперь черта с два выпустят. И Седого не дадут. Мы теперь - секретное
оружие.
     - К черту! - Я сел. Голова раскалывалась. - Надоело! Пошли отсюда.
     - Куда пойти? - шепотом шипел отец. - Куда?  Сильвия  через  два  дня
должна зайти. Нас теперь на молекулы разберут за это время!
     Сильвия?.. Я вспомнил даму в вечернем платье,  напоминающем  пеньюар.
Или в пеньюаре, напоминающем роскошное платье. Сильвия... Ой,  как-то  мне
не до нее сейчас. Как мне не нравится в этом проклятом варианте! В  голову
лезла дурацкая фраза какого-то кулака из телесериала о коллективизации: "Я
не против колхоза, но не в нашей деревне". Мне хотелось  придумать  что-то
похожее своей афористичностью. Например: "Я не  против  ислама,  но  не  в
нашем варианте". Ох, как болит голова.
     - Не нужна мне твоя Сильвия, - сказал я.  -  Обойдемся.  Даром  я  ее
пересилил, что ли, в самый первый раз? Зови Седого!
     Седой нашелся секунд за двадцать. За ним примчалась толпа офицеров.
     - Не мешайте! - скомандовал я. - Там... в Твери...
     - Тут, - поправил отец.
     - Еще лучше. Выведите меня на улицу.
     Отец с Седым подхватили меня под руки и  зашли  со  мной  в  лифт.  Я
прислонился к стенке и стал вспоминать свой  ленинградский  лифт.  Старый,
скрипучий, которым никто никогда не пользовался. Эй! Отец всех домов!  Эй!
Лифт всех лифтов! Я хочу в Ленинград. Голова закружилась, лифт все мчался,
словно к центру Земли. Молча я  молился  Дому,  Лестнице,  Лифту,  Богу  и
Черту. Движение замедлилось, потом прекратилось. Заскрипели двери. За ними
виднелась решетка, украшенная собачьими головками...



                                10. ОХОТА

     Мою комнату  в  Доме  занял  Седой,  которому  не  оставалось  ничего
другого, как выполнять ранее намеченное задание. Я успел увидеть его (мой)
стол, на котором громоздились учебники русского языка, истории и географии
СССР. Меня же в кратчайший срок отец заставил перебазироваться в Феодосию,
на смену матери. Он считал, что я наследил и  перед  Кардиналом,  и  перед
нашей доморощенной мафией. И самое лучшее сейчас - залечь на дно. То  бишь
- на южный берег Крыма.
     Удивительная вещь, но на курорте я  чувствовал  себя  как  в  ссылке.
Толпы отдыхающих страшно раздражали. Солнечная погода  и  теплое  море  не
радовали. Денег я захватил с собой сверх всякой меры, но где их потратить,
если все ломится от очередей? Фрукты?... В Доме я и получше ел.
     Только одной радостью жизни я еще мог  наслаждаться.  Женщины!  Благо
здесь на курорте их было  невероятного  много,  а  моя  свежеприобретенная
мускулатура действовала неотразимо. Стоило мне  появиться  на  пляже,  как
атака начиналась на всех фронтах. У  меня  просили  прикурить  и  почитать
газету. Звали поиграть  в  карты  и  волейбол.  Даже  в  случае  отказа  у
навязчивых собеседниц были домашние заготовки: "Как я не  догадалась,  что
вы не курите?! Вы же спортсмен, наверное. А каким спортом вы занимаетесь?"
Или:  "Ах,  как  здесь  тяжело  с  газетами!  Дома  я   так   привыкла   к
"Литературке", а здесь даже "Известий" не достать". Поначалу это выглядело
забавно, и лучшая из  претенденток  вечером  удостаивалась  приглашения  в
гости. Но несколько дней спустя мои временные подруги,  сами  демонстрируя
удивительную простоту нравов, почему-то не  одобрили  эту  простоту  ни  у
меня, ни друг  у  друга.  Начались  взаимные  претензии.  Я  вынужден  был
перебраться сначала на другой конец пляжа, потом на другой пляж. Виноватым
я себя не считал, так как никому не навязывался, а развлечься и  отвлечься
хотелось. Но через две недели любительницы курортных  знакомств  пришли  к
выводу, что самой успешной может оказаться атака по месту  жительства.  И,
не сговариваясь, стали толпами наведываться ко мне в комнату.
     Щедро заплатив хозяйке за  непредусмотренные  моральные  издержки,  я
счел за благо ретироваться. Дефицит общения с женским полом был  с  лихвой
компенсирован, я загорел и соскучился по комфорту Дома.
     Процедура  возвращения  заняла  минуту.  За  две  недели  ничего   не
изменилось. Мать рассеянно листала какой-то журнал. Отец с Седым сидели  в
моей комнате и совещались, уставившись в монитор персонального компьютера.
Вид  у  обоих  был  измученный.  Они  поприветствовали  меня  бурчанием  и
вернулись к экрану. Тоже мне: "Следствие ведут Знатоки".
     Я быстренько представил себе дверь в стене и вообразил  за  ней  свою
прежнюю комнату. Зашел, повалился на кровать. Вот я и дома. В Доме. Что-то
не радует меня это.
     Без толку повалявшись на кровати, я  захотел  помотаться  по  городу.
Просто так. Соскучился. Даже решил не пользоваться услугами Дома, а  ехать
автобусом, благо остановка совсем недалеко.
     Вылез я на Невском у  Казанского  собора.  Меня  тянуло  в  толпу,  в
людскую гущу. Феодосия  своей  курортной  бестолковостью  служила  как  бы
продолжением полуреального мира из другого варианта истории. А  Невский...
Родные  знакомые   дома,   примелькавшиеся   толпы,   очереди.   И   такой
привычный-привычный говор улицы, ласкающий слух знакомыми словами.
     Я подошел к самому собору. Его колонны издалека не казались такими уж
толстыми, но вблизи их размеры внушали уважение. Я  нуждался  в  них,  как
корабль нуждается в якоре. Эта мощь и эта изъеденная  поверхность  служили
вернейшим подтверждением абсолютной реальности нашего мира. Они  не  могли
бесплотным  миражом  раствориться  в  воздухе  по   прихоти   исторических
личностей. Они были так же солидны и основательны, как планета Земля.  Это
меня очень радовало и успокаивало.
     Несколько раз, словно из  суеверия,  я  потрогал  грязноватый  камень
собора. Потом подошел к фонтану, постоял и  послушал  уличных  музыкантов.
Пошатавшись бесцельно пяток минут, я заметил,  что  кто-то  еще  слоняется
перед собором почти так же бесцельно, как я,  но  всегда  -  невдалеке  от
меня. Это был парень в белой футболке и джинсах. Случайный взгляд напомнил
мне, что он садился в тот же автобус, что и я. Интересно, интересно...
     Для контроля я прошел вдоль канала мимо Дома Книги. Потом  постоял  у
перил, якобы любуясь своим отражением в воде.  Мой  преследователь  в  это
время любовался своим отражением в витрине Дома Книги.
     Так-так-так. Если верить отцу, то это или от Кардинала, или от мафии.
Что я знаю о  способах  избавления  от  хвоста?  Сесть  в  автобус,  чуток
проехать,  а   потом   выскочить   через   закрывающиеся   двери?   Бездна
воображения...
     Неожиданно я засмеялся. Тоже проблема! Уйти от "хвоста"  можно  через
любой подъезд. Дом выручит. Но игра  "в  кошки-мышки"  мне  не  нравилась.
Хотелось определиться.
     Я  зашел  в  телефонную  будку,   позвонил   отцу   и   рассказал   о
преследовании. Отец, не задумываясь, посоветовал смыться с помощью Дома. Я
предложил, чтобы наоборот, он с Седым через Дом перебрались сюда и помогли
взять "языка". Телефонная трубка долго молчала, отец задумался.
     - Надо выбрать улицу поспокойнее, - наконец  сказал  он.  -  Ты  ведь
гуляешь? Гуляй. Мойка нам подойдет. Иди к ней и сверни  направо,  там  еще
дом голубовато-салатный стоит. Спокойно иди,  не  спеши.  А  мы  подскочим
через минуту-другую. В белой футболке, говоришь?
     Прогулочным шагом я дошел  до  Мойки  и  прилежно  повернул  направо.
Метрах в сорока от Невского рядом со мной притормозил белый "Жигуль".
     - Слушай, дорогой, - высунулся  из  машины  мужчина  южного  вида,  -
объясни, где здесь кавказский ресторан?
     Я остановился и обернулся. Мой преследователь  был  почти  рядом,  он
целеустремленно шел куда-то мимо меня.
     - Вам надо... - начал я, но кончить не успел. Задняя дверца "Жигулей"
распахнулась, мой преследователь прыгнул на меня, заломил руку и  принялся
заталкивать  в  машину.  Изнутри  меня  тоже  ждали  и  принялись  усердно
втаскивать. При моем нынешнем росте  и  телосложении  и  вел  себя  просто
постыдно,  не  сумев  оказать  почти  никакого   сопротивления.   Выручали
габариты, мешая мне протиснуться сквозь маленькую дверцу. Несколько секунд
спустя, словно сокол на зайца, на моего  преследователя  обрушился  Седой,
нанеся удар двумя руками почти одновременно.  Я  к  этому  времени  был  в
машине почти целиком. Напор сзади исчез,  и  уже  Седой  схватил  меня  за
ремень джинсов, рванул, чуть не перерезав пополам. Я начал вылезать.
     Водитель оказался хитрее. Он резко дал задний  ход.  Я  вывалился,  а
Седой даже упал  на  мостовую.  Слегка  отъехав  назад,  шофер  переключил
передачу и бросил "Жигуль" на встающего Седого. Дальнейшее запомнилось мне
своей неправдоподобной кинематографичностью. За долю  секунды  Седой  стал
так, как стоят в боевиках шерифы и ковбои: ноги расставлены, правая рука с
пистолетом смотрит вперед. Три выстрела слились в  один,  а  Седой  ловким
кульбитом увернулся от мчащейся вперед машины с мертвым водителем.
     Отец уже стоял на корточках рядом  с  лежащим  парнем  в  футболке  и
грустно качал головой.
     - Мертв. Точно мертв.
     Со стороны Невского на эту бойню недоуменно смотрели люди.  Некоторые
пошли к нам. С другой стороны неуправляемая легковушка врезалась в высокий
каменный бордюр и рикошетом поехала поперек дороги.
     - Пошли отсюда, - скомандовал отец. - Нашли где  развлекаться.  Самый
центр города!
     Мы нырнули в ближайший подъезд и  через  минуту  уже  были  дома.  На
удивление, все мы трое, разгоряченные схваткой, не нашли  ничего  лучшего,
как втроем молча ходить по одной комнате  из  угла  в  угол.  Занятие  это
надоело нам лишь после нескольких столкновений.
     - Отдай пистолет, - неожиданно скомандовал отец Седому. - Я  понимаю,
для тебя здесь все не свои, никого не жалко... Но нельзя же так палить.
     - Лучше убивать, чем быть убитым, - изрек Седой, но пистолет отдал. Я
подумал,  что  впервые  слышу  его  говорящим  в  полный  голос,  да   еще
афоризмами. Кстати, без всякого иновариантного акцента.
     Отец молча крутил пистолет на пальце, и я решил нарушить молчание.
     - Кто это был?
     - Хороший вопрос, - отец положил пистолет, -  но  его  надо  задавать
тебе. Ты ведь здесь Дон Кихота с Джейсом Бондом в  одном  лице  совместить
пытался. То проституток от сутенера спасти решил, то Кардинала выследить.
     - Меньше надо по тюрьмам шастать, - огрызнулся я. - Сам  же  говорил,
что мне, как дураку и новичку, должно повезти.
     - Я тебя недооценивал, - мягко сказал отец,  явно  имея  в  виду  мою
глупость. - Так явно подставиться!.. Ведь люди Кардинала не  убили  твоего
агента. Во всяком случае - сразу. Оглушили, усыпили... Мало ли способов? А
потом допросили и теперь знают, что некто Сергей Кононов из 28-й  квартиры
копает под Кардинала.
     - А про тебя не знают?
     - Пока не должны. Если за нами во время драки не наблюдал  человек  с
фотоаппаратом.
     - Так это были мусульмане от Кардинала?
     - Пятьдесят процентов, что да. И лучше, если это они.
     - Почему?
     - Если это мафия, то можно гарантировать, что  кто-то  за  всем  этим
наблюдал. Я не верю, что  они  так  просто  от  тебя  отстанут.  Хочешь  в
Феодосию? А может, тебя  во  Флориду  проводить?  Долларов  дам...  Будешь
богатого иностранца играть.
     - Я и есть богатый иностранец.
     - Скучно мне, - неожиданно вмешался Седой. - Где тут у вас тир? Схожу
потренируюсь.
     Пока отец обустраивал тир, я подумал над его  предложением.  Конечно,
заманчиво. Судя по кино, там во Флориде очень красиво. Дом  сделает  любой
паспорт, любую валюту... Я выгнал из головы дезертирские мысли. Нельзя  же
всю жизнь по  Флоридам  и  Багамам  прятаться!  Побегаю,  побегаю,  а  там
глядишь, и весь мир - сплошная исламская республика. Нет,  надо  выяснить,
против чего мы воюем, и довести войну до конца.
     Отец вернулся, и я набросился на него с вопросами.
     - Кардиналу нужны миссионеры, - сказал отец, усаживаясь  в  кресло  и
настраиваясь на долгий разговор. - Но пропагандировать  ислам  -  дело  не
простое. Представь, что к нам приехали ребята из Средней Азии в  чалмах  и
тюбетейках. Кого они обратят в свою веру? Никого. То же  самое  в  Европе,
Америке. Откуда  взять  нужных  миссионеров  ислама,  за  которыми  пойдут
народы? Только в других вариантах истории, где ислам  победил  в  той  или
другой стране.
     - Много таких вариантов?
     - Хватает. Самая, удачная операция Кардинала -  создание  организации
черных мусульман в Штатах.  Нужных  людей  Кардинал  набрал  в  мире,  где
Арабский Халифат покорил пол-Африки, открыл Америку задолго до  Колумба  и
ввез туда миллионы черных рабов. А те  восстали  в  очень  удачное  время.
Халифат как раз распадался. Так возникло в  Америке  черное  мусульманское
государство.
     - Экзотический вариант, - вежливо сказал я.
     - То ли еще бывает, - отец махнул рукой. - Для Кардинала эта операция
- проба сил.  Он  ее  особенно  и  не  продолжает.  Что  толку,  если  все
американские негры станут мусульманами? Может, это даже хуже, белых станет
трудней обращать. А сейчас у Кардинала два основных плана. Во-первых,  для
Советского Союза набрать людей в ОИРе.
     - Где-где?
     - А Объединенной Исламской  Республике.  Во-вторых,  для  действий  в
Италии, Испании, Франции, ФРГ набрать людей в  том  варианте,  где  войска
Халифата дошли аж до Эльбы, а реконкисты не было.
     - Чего не было?
     - Ну, никто не выгнал арабов назад, как в нашем мире  их  выгнали  из
Испании. Так вот, со вторым случаем я решил не  связываться,  так  как  не
очень хорошо знаю Европу. А вот в Союзе я решил дать бой.
     - Будто ты Советский Союз знаешь, - мне хотелось рассмеяться. - И ты,
и я - ничего мы не знаем, кроме родного Дома. Кроме того, я не  верю,  что
эти миссионеры кого-то обратят. В каком веке мы  живем?  Что  за  чушь?  В
снежного человека люди поверят, в НЛО поверят. А в Аллаха... Черта с два!
     - Ты согласен, что мистика всякая  сейчас  очень  популярна?  -  Отец
решил не трогать мои обвинения в незнании родной страны.
     - Согласен.
     - Насколько я знаю, ислам у них подается как мистическое  вероучение.
Для начала. Создаются группы. Самые  разные.  Начать  ведь  можно  с  чего
угодно. Например, обучение у-шу. Это сейчас очень модно.
     - При чем здесь у-шу? Китайская гимнастика...
     - При том. Все миссионеры - хорошо обученные офицеры спецвойск. В  их
мире очень популярно тхэквондо. Как у нас каратэ. А азы у  всех  восточных
единоборств приблизительно одинаковые. Ну, допустим, не у-шу они учат.  Да
кто это знает? От у-шу они быстро перейдут к философии, к  гипнозу...  Или
другой случай, когда создают  кружок  при  обществе  трезвости.  Ислам  же
запрещает алкоголь!  Опять  восточная  философия,  мистика,  гипноз,  круг
вовлеченных расширяется. Программу можно менять. Для студентов и инженеров
она одна, а для пэтэушников - другая. Агитаторы должны  прекрасно  владеть
русским языком, иметь  соответствующую  внешность,  знать  историю  нашего
мира.
     - Не впечатляет.
     - Зря. Три группы уже действуют. В Москве, в Казани и еще  где-то.  В
Оренбурге,  что  ли.  Десятка  три  миссионеров  живут   в   нашем   мире.
Переподготовку проходят.
     - И ты хочешь, чтобы Седой их всех нашел и уничтожил?
     - С нашей помощью, с помощью Дома.
     - Ты думаешь. Кардинал без помощи Дома обходится? Нет, неправильно ты
действуешь. Тебе надо было начинать с Запада. Навербовал  бы  каких-нибудь
наемников, заплатил бы как следует. Не все  же  им  на  диктаторов  разных
работать.
     - На меня  и  так  работает  четыре  детективных  агентства.  Знаешь,
сколько это стоит? Зато досье у меня на Кардинала такое...
     - А толку? Нет, папа, не верю я в исламскую опасность. Двадцатый  век
- дураков нет. Скорее культ вуду станет мировой религией. Все-таки  что-то
оригинальное.
     - Тоже мне, Станиславский! "Не верю!" Не верь. Не верь! Не надо. Мне,
отцу своему, помогать  будешь?  Времени  же  у  тебя,  бездельника,  уйма.
Поможешь?
     - Помогу.
     - Ну и умница, уважил папочку. Можешь мне поверить, в корыстных целях
я тебя использовать не буду. Есть у меня идея-фикс: остановить  Кардинала.
И я это сделаю. А ты - мое стратегическое оружие.
     - Так уж и стратегическое.
     - Конечно! С тебя же пылинки сдувать надо. Я сразу после  возвращения
ничего не говорил, чтобы ты, по  горячим  следам,  не  зазнался.  Я  тебя,
дурака, стал вспоминать  малышом,  совсем  пупсиком,  так  мне  захотелось
сказать что-то совсем детское. "Радость ты моя", -  что  ли.  Без  всякого
труда ты делаешь то, что делают ребята с четвертого  этажа.  Жаль,  ты  не
знаешь других вариантов... Ничего, натаскаешься.
     Я аж обалдел от такого странного прилива нежности. Ей-богу, у  папаши
не все дома. А этот "пупсик" вообще в  краску  меня  вогнал.  Только  отец
родной в двухметровом мужике может пупсика разглядеть. А вот  насчет  моей
способности к межвариантному переходу... В кого это я такой удался? Может,
все так могут, просто зациклились на своих этажах?
     Отец забраковал мою гипотезу. Умников  всегда  хватало,  все  в  свое
время пытались, и отец пытался по молодости на другие варианты  выскочить.
Глухо!
     Мы расстались. Папа пошел в тир, я к себе  в  комнату.  Смешно,  люди
считают богатых  бездельников,  плейбоев,  самыми  счастливыми  людьми  на
свете. Я себе таковым не ощущал. Мне была крайне необходима хоть  какая-то
работа, какая-то деятельность. От досуга я просто  устал.  Никакой  отдых,
никакое видео, никакая книга не  могли  вытеснить  из  моей  головы  массу
идиотских, надоевших мне вопросов.
     Говорят, что преступника всегда тянет на место преступления. Не знаю,
можно ли меня винить в том, что совсем недавно произошло на Мойке, но  мне
захотелось посмотреть на последствия со стороны. Например,  из  окна  дома
напротив. А добираться я туда буду только  через  Дом.  И  вообще,  больше
никогда не выйду через свой подъезд. Пусть следят хоть в тысячу глаз.
     Тихо и незаметно, чтобы отец не запретил, я выбрался в коридор. И так
увлекся, стараясь бесшумно закрыть  дверь  квартиры,  что  опять  прозевал
опасность. Уже  через  долю  секунды  после  моего  выхода  на  лестничную
площадку в мою  голову  уткнулось  дуло  пистолета.  На  этот  раз  угроза
исходила от милиционера. Два других милиционера надевали мне наручники.
     - Вы арестованы, гражданин Кононов,  -  сказал  милицейский  капитан,
убирая оружие в кобуру.
     Надежда, что  мои  конвоиры  пожелают  зайти  в  квартиру,  оказалась
ложной. Все вчетвером мы двинулись вниз по лестнице.
     Итак, по закону подлости, судьба выбрала наименее желательный вариант
развития событий: похоже, я оказался втянут в конфликт с государством.



                           11. НЕЗНАНИЕ - СИЛА

     Кажется,  обилие  неожиданностей  научило  меня  быстро  думать.  Уже
спустившись вниз на пару ступенек, я почти начисто отверг мысль об аресте.
Во-первых, если судить по кино, арестовывают, да