Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
сть. Что ты серый... Смирись с этим. Толь. Ведь таких, как ты, очень
много. Обыкновенных, нормальных. Не гениев... Господи, какое страшное
несовпадение желаний и возможностей... Так смирись, Анатоль. Серый цвет
тоже бывает к лицу".
- Я серьезно, - повторил Илья. - Великолепный портрет. Искренний,
откровенный.
- Спасибо, - равнодушно улыбнулся Анатоль. - Вы не просто гость. Вы еще
и щедрый гость. С вами даже ветер в наших краях появился. Слышите, сосны
расшумелись.
Наутро Илья поспешно засобирался. Он чувствовал себя двойственно и
поэтому муторно. С одной стороны, хотелось еще побыть у Анатоля - милый
ведь парнишка, только душу себе истерзал, а с другой - Илью тяготила
собственная неискренность. Пусть необходимая, оправданная, но все же
неискренность. Неестественное состояние ума и сердца.
Обжигаясь, проглотил за завтраком несколько печеных картошек, заедая их
розовыми кубиками мороженого сала, выпил две чашки кофе. Поблагодарил
Анатоля за угощение и новенькие лыжи, которые уже стояли у порога.
- Заходите ко мне, - начал было Илья и тут же засмеялся, махнул рукой:
- Впрочем, меня трудно застать дома. Браслет связи - надежнее. Мой индекс
запоминается так...
Он скользил между сосен, иногда оглядывался и еще несколько раз видел
неподвижную фигурку человека в коричневом старом свитере, прислонившегося
к распахнутой двери своего одинокого жилища. Анатоль ничего не сказал на
прощанье, даже рукой не помахал. Просто стоял и смотрел вослед. У Ильи
перехватило дыхание, сердце сжала непонятная боль. Будто он не выполнил
свой долг. Будто бросил больного. Одного. Среди мертвых снегов
заповедника.
- Пошел вон! - замахнулся он лыжной палкой на гравилет, который вырулил
к нему из-за деревьев.
Илья прибавил ходу. Он использовал каждый спуск, резко и сильно
отталкиваясь палками, набирал все большую скорость. Уже ветер свистел в
ушах, жгло в груди, а послушная серая тень гравилета все опережала его,
как бы приглашая в кабину, пока Илья не сдался и не остановился.
Он выпрыгнул из гравилета, и тот, мигнув красными блюдцами бортовых
огней, беззвучно взмыл вверх. Илья прищурился: после величия "зимних"
Карпат, после адовых глубин человеческого одиночества дремотная тишина
аллей, синь бассейна и сияние солнца в стеклах верхних ярусов здания Школы
показались нереальными и даже оскорбительными.
"Сердись на себя, неудачник, - подумал Илья, ускоряя шаг. - Когда ты
был врачом, пусть обычным, но все-таки толковым хирургом, ты ни разу не
терялся за операционным столом. А тут первый попавшийся эмоциональный
всплеск чужой психики посчитал за причину депрессии. Все гораздо сложнее,
мой мальчик. У Анатоля острый комплекс неполноценности. Несколько неудач
плюс повышенная требовательность к себе, мнительность, а отсюда неверие в
свои силы. Букетик, одним словом".
Он толково и четко рассказал обо всем Ивану Антоновичу, которого нашел
в глухом уголке лесопарка. Здесь росло несколько кустов медейского
кактуса, и наставник ежедневно засыпал молодые побеги песком и гравием -
создавал привычные для растения жизненные трудности. По мере того, как
рассказ Ильи близился к концу, старик все больше хмурился. Его
морщинистое, бледноватое для южанина лицо налилось внутренним холодом и
как бы застыло. Он отбросил лопату, тщательно вытер руки.
- Я ждал, что ты вернешься не раньше, чем через две-три недели, -
наконец сказал он и добавил, глядя Илье в глаза: - В лучшем случае.
- Иван Антонович, - Илья не мог понять, что рассердило наставника. -
Ведь я выяснил причины духовной аномалии Анатоля. Пусть в общих чертах...
Главное, мы теперь знаем "болевые центры" депрессии.
- И что дальше?
Вопрос был сложный, но Илья ответил уверенно и быстро:
- В принципе дозволено все: угроза для жизни... Однако мне не хотелось
бы прибегать к радикальным методам лечения. Это может оскорбить, унизить
Анатоля. Он сейчас особенно раним.
- Наконец-то ты подумал о методе, - Иван Антонович укоризненно покачал
головой. - А когда брал с собой контур поливита, когда вскрывал чужую душу
- тайком, без позволения, бесцеремонно, почему тогда не подумал о методе?
О _наших_ методах! Разве ты не знаешь, что зондирование сознания может
разрешить только совет Морали? И только в исключительных случаях.
- Вы же сами говорили, что это особый случай, - угрюмо заметил Илья. -
От Анатоля можно всего ждать. Он совсем запутался.
Старик поднял лопату.
- Не понимаю, - устало сказал он. - Не могу понять, как в тебе
уживаются такие полярные качества. С одной стороны - блестящий ум, чуткое
сердце, не сердце, а волшебный камертон, настроенный на все боли мира. С
другой - нетерпение в мыслях и действиях, безрассудность и даже
авантюризм. Вспомни, как ты доказывал "научность" телекинеза. А идея
вещания снов?! Да что говорить... Мог бы хоть Школу закончить без
фокусов...
Илья подумал, что улететь лучше сегодня. Вечером или даже ночью. Но
только не к ребятам. Им и без того нелегко - экзамены дело серьезное. Да и
кто, собственно, виноват, что стрекоза потеряла одно крыло? Глупое,
норовистое крыло... Дружба наша, конечно, проживет долго, но не будет, не
будет отныне общей цели, а это означает разобщение душ. Это значит -
прощай, Стрекоза! Прощай... Что же делать? Может, поехать к сестре? Нет,
она не поймет. Не поймет потери, не заметит крушения. Светлана - натура
сильная, для нее Служба Солнца так и осталась студенческой игрой. Вы,
говорит, вроде опекунов: неврастеников обхаживаете да детям сопли
утираете... Нет, лучше я в путешествие отправлюсь. К своим секвойям.
Расстыкую модуль и - вперед. Над городами и весями...
- Я все понял, Иван Антонович, - сказал Илья и не узнал свой голос. -
Значит, не суждено мне быть Садовником. Хорошо хоть, что инструменты
сохранил. У меня и тут закавыка - люблю работать своим инструментом.
- Вот-вот. Тебе до сих пор мешают замашки хирурга. Поливит - еще
полбеды, вы все им чересчур увлеклись. Славик, правда, светлая голова,
учуял подвох в этой машинке, но мы сейчас не об этом... Беда в том, что ты
и не искал других путей. Не пытался искать. Раз чужая душа - потемки, то
ты решил и не утруждать себя особо. А теперь, я так понимаю, и вовсе
умываешь руки?
- Иван Антонович, - взмолился Илья. - Ну, провалил я свой экзамен -
факт. Так что ж теперь - всю жизнь терзаться, что ли?
- Да, да, терзаться! - рассердился старик. - Ты думаешь, я отчислю тебя
из Школы? Нет уж! Даю тебе, Ефремов, год. Иди и совершай подвиги, - старик
хмыкнул. - Тоже мне Геракл.
Слова эти - неожиданные и радостные - озадачили Илью: наставник мало
чтил современный способ общения, где владыкой была строгая логика и
предельная ясность мысли. Речь его чаще всего напоминала овеществленный в
словах поток сознания со всей его непоследовательностью и метафоричностью,
запутанными улочками ассоциаций и кажущимися логическими тупиками. Тем не
менее за изобразительными атрибутами, которыми охотно пользовался Иван
Антонович, всегда чувствовалась прозрачная струя мысли. "Все ли я
правильно понял?" - подумал Илья.
- Мне что - сознательно искать эти самые... подвиги? - поинтересовался
он.
Впервые за время тягостного разговора на лице старика мелькнула улыбка,
и оно как бы немножко подтаяло."
- Нет, конечно, - проворчал он. - Я пошутил. Что тебе делать весь
год?.. Просто жить.
Над лесопарком разлилась знакомая мелодия.
- Сигнал ужина? - удивился наставник. - Заговорились мы. Недаром еще
древние приметили, что неприятные разговоры длятся гораздо дольше
приятных. Так что? Поужинаем позже вдвоем или не будем терять
удовольствие?
- Общий стол. Конечно же, общий, - поспешно сказал Илья. Его потянуло к
людям. Там уютный зал столовой, там неполированное светлое дерево и
непридуманные улыбки.
- Тогда побежали.
Они бежали сначала по сумеречным тропинкам, потом по широким аллеям,
посыпанным зернистым, будто крупная соль, песком, и вовсе не думали о том,
что уже тысячи лет назад, на заре своей цивилизации, человек сделал
удивительное открытие: вместе сеять хлеб легче, а есть - слаще.
ПРОТЕСТ ПАРАНДОВСКОГО
Где-то рядом цокала белка. Но то ли слишком густой была листва, то ли
рыжей попрыгунье не сиделось на одном месте - Антуан так и не разглядел
ее. Покрутил, покрутил головой и пошел дальше.
Он специально приземлился не на крышу института Контактов, а километрах
в двух от его здания, чтобы прогуляться по лесу. Здесь пахло смолой и
нектаром, и этот букет казался немного странным: он предполагал сосну и
гречиху, а по обе стороны тропинки росли одни дубы да зеленел орешник.
Белка зацокала громче. В кустах орешника вдруг что-то затрещало, и на
поляну, открывшуюся по ходу впереди, выпрыгнул полосатый зверь.
Антуан замер. Шагах в двадцати от него щурил желтые глаза тигр.
"Как же так? - мысли вмиг смешались. - Рядом с институтом... Закричать,
может, кто услышит?! Нет, не успеют... Палка, камень? Ничего! Ничегошеньки
рядом нет... Значит, бой. Если не уйдет, не свернет, если прыгнет - бой!"
Антуан весь напрягся.
Послушное приказу мозга, тело человека приготовилось к смертельной
схватке. Каждый мускул его мгновенно вспомнил сложную науку тренировок, а
рассудок, успевший погасить вспышку страха, назидательно заметил: "Теперь
ты понял, почему вас, Садовников, учили буквально всему? В том числе и
искусству боя? Совершеннейшему и страшному искусству, в которое, кроме
вас, посвящены только исследователи дальнего космоса".
Зверь зарычал. Как-то глухо, даже по-домашнему, будто в огромной кошке
при виде человека шевельнулось нечто, заставлявшее ее младших
родственников тосковать по ласке и искать убежища у веселого костра.
Только теперь Антуан заметил, что тигр держит в пасти добрую половину
антилопы - рога мертвого животного цеплялись за траву. "Очень хорошо, -
мелькнула четкая мысль. - Во-первых, хищник сыт; во-вторых, чтобы бросить
добычу, надо потратить четверть секунды. Прекрасный подарок судьбы - такая
огромная фора..."
Тигр мотнул головой, фыркнул и не спеша побежал к человеку. Шагах в
десяти от Антуана он бросил добычу, присел. Разинулась окровавленная
пасть.
Антуан тоже присел, готовясь к встречному прыжку.
Но зверь вдруг зевнул и отвернулся, как бы утратив всякий интерес и к
своей добыче, и к неожиданному сопернику. А за спиной у Антуана
засмеялись. Звонко, в два голоса.
- Сюда, Рик, сюда, - позвал зверя высокий блондин. Рядом с ним стоял
коренастый загорелый парень в голубой форме института Контактов.
- Вы сами виноваты, - укоризненно заметил он, весело глядя на Антуана.
- Это экспериментальная биозона, и я ума не приложу, как и зачем вы
проникли через ограждение?
- С неба, - ответил Антуан, все еще опасливо косясь на тигра. -
Рейсовый гравилет высадил. Прогуляться по лесу захотелось.
- Зона - не место для прогулок, - назидательно сказал загорелый. - Хотя
вы и помогли науке. Саша, - обратился он к напарнику, - зарегистрируй
подношение Рика как внеплановый эксперимент. Серия - активная помощь
человеку, условия - максимально приближенные к реальным...
- Собственно, я здесь не посторонний, - Антуан протянул загорелому
карточку экзаменационного задания.
- Наконец-то мы сразимся. Ну, держись, Парандовский, - с напускной
угрозой промолвил тот и представился: - Валерий Платов, специалист по Гее.
- Вы считаете, что Парандовский не прав? - поинтересовался Антуан. - Но
у него несокрушимая логика. Я в пути познакомился с протестом...
Впечатляет: "в процессе биологической эволюции выживают те, кто достоин
жизни... человек не имеет права вмешиваться... изменять объективные законы
природы..."
- Это машинная логика, - тихо отозвался Саша. - Он абстрагирует чужую
жизнь, не узнав и не поняв ее. Несчастную и задыхающуюся.
- Полно вам, - сказал Валерий, и Рик мотнул головой, как бы соглашаясь
с ним. - Такие вопросы одним наскоком не решают.
На дорожку прыгнула белка. Хвост распушен, в передних лапках орех.
Белка зацокала требовательно, даже сердито. Отпрыгнула в сторону, опять
вернулась на тропинку.
- В кладовую свою приглашает, - пояснил Платов. - А Рик мясо вам
предлагал, - обратился он к Антуану. - Вот какие у нас звери...
- Пойдемте, - сказал Саша. - Вам надо повидаться с Яниным, а он куда-то
собирался.
О Янине ходило много легенд.
Ветераны Службы Солнца считали, что в лице руководителя объединенного
института Контактов пропадает идеальный Садовник, а Янин, когда ему
говорили об этом, смеялся и отвечал: "Нет-нет, мне легче с фторовой
медузой договориться, чем с соплеменником... Да и вам выгодно - свой
человек в институте".
Хозяйство Янина все разрасталось, так как люди его занимались в
основном предварительными исследованиями новооткрытых миров, а в них -
мирах-то - не было недостатка. Несколько десятков планет, на которых
обнаружили жизнь, обхаживали легионы специалистов из института Янина, а
Гея с ее гуманоидами вообще была на положении баловня. Янин лично отбирал
для нее наблюдателей, летал туда дважды в год, хотя свирепые аборигены еще
в первой экспедиции умудрились раздробить своему опекуну кисть руки. Янин
и тут нашел место для шутки. "Не-е, - говорил он, - они ребята славные.
Просто я поспешил подсунуть им принцип действия пращи"...
Кроме всего прочего, академик Янин упорно и мощно воплощал в жизнь свое
понимание любого контакта с внеземными мирами как проявления активной
доброты. "Экологический кризис Земли, - любил повторять он своим
последователям, - учит нас если не любви к каждому камню, то по крайней
мере уважению к его суверенности и праву сохранять в неприкосновенности
свою кристаллическую структуру". Над его изречениями порой посмеивались.
Янин не обижался, тут же заводил разговор, например, о примитивных формах
сознания и нарочито-доверительно сообщал: "А вы знаете, что путь к сердцу
аборигена лежит через его желудок?" Антуану чрезвычайно нравился и стиль
его научных работ - минимум академичности, минимум истории вопроса, одни
предпосылки и выводы. Янина упрекали: где, мол, ваши доказательства? А он
без тени улыбки пожимал плечами: "Зачем доказывать очевидное? Я не пишу
спорных вещей. Это все, увы, аксиомы..."
- Не повезло, - вздохнул Платов, выходя из кабинета академика, -
упустили мы шефа. Наверно, прямо из кабинета отправился на крышу. Сейчас
проверим.
- Тоже поднимемся?
- Не-е, - протянул Валерий, явно копируя Янина. - Шеф любит
стратосферный режим. Если стекла дрогнут, значит, улетел.
Дрогнули не только стекла, но и пол: тяжелая машина проткнула небо алым
сполохом и тут же исчезла.
- Надеюсь, не на Гею? - поинтересовался Антуан.
Платов юмора не понял:
- Не собирался. Вы не волнуйтесь - к утреннему обходу владений шеф
будет на месте.
Они вместе поужинали. Потом минут сорок играли в бадминтон, пока
Валерий, который взял слишком быстрый темп, не сдался на милость
победителя.
- Еда, спорт - это хорошо, даже здорово, - сказал Антуан. - А чем еще у
вас развлекают гостей?
- Яниным, конечно, - улыбнулся Платов.
- Жизнеописание?
- И подвиги, - добавил Валерий и тут же под большим секретом сообщил
то, что наверняка знал уже весь институт: - Я пишу о нем книгу...
Антуан тоже кое-что знал о Янине. Реплики будущего Садовника еще больше
подогрели просветительский пыл специалиста по Гее. Платов оседлал какой-то
громоздкий гимнастический снаряд и, не скрывая торжества, спросил:
- А когда Янин впервые применил свой принцип активной доброты и что из
этого получилось, вы, конечно же, не знаете?
- Грешен, не знаю, - согласился Антуан.
Он на миг отвлекся от разговора, чтобы посмотреть на мягкие краски
вечера, стайку девушек, бегущих к бассейну, белый мяч над волейбольной
сеткой, а главное - чтоб полюбоваться зданием института: от круглой
"головы" конференц-зала ввысь наклонно уходили два корпуса из
поляризованного стекла, напоминающие простертые руки. Они уверенно и
бережно поддерживали небо. Высокое, бездонное, с редкими серебристыми
перьями туч, с первыми звездами.
- ...Я уже говорил, это было сорок семь лет назад, - рассказывал
Валерий, - и Янин тогда был кем-то вроде меня - молодой ученый только что
созданного института Контактов... Их сначала приняли за блуждающие
астероиды. Точнее - это были "пришлые" тела, путь которых лежал по вектору
от созвездия Близнецов. Сам факт - тела именно извне, так как у них
траектория, а не орбита - очень заинтересовал астрономов. Обоих гостей из
космоса тщательно исследовали, взяли необходимые пробы. Это были каменные
ядра поперечником около двух километров, оплавленные, а потом изъеденные в
долгих странствиях межзвездной пылью. Доктор Кейт, руководивший
исследовательской экспедицией, выдвинул довольно убедительную гипотезу:
необычные гости есть не что иное, как... вулканические бомбы.
Предположение вызывало невольное уважение к далекой родине "камушков".
Какой яростной и молодой должна быть планета, чтобы ее вулканы рождали
бомбы таких размеров, и какая мощь должна кипеть в ее огненной груди -
попробуйте даже при нашем уровне техники запустить такую громадину... Но
не это главное. Чудо случилось семнадцатого августа. В этот день
космические гости изменили курс: один отправился к Венере, другой
прямехонько к Меркурию. Представляете?
- Загадочно, - согласился Антуан, изучая вдохновенное лицо Платова. -
Но, насколько я знаю, аборигены с Геи - пока самая ценная находка. В
смысле разума.
- При чем здесь разум, - Валерий досадливо повел плечом. - Я вам
рассказываю, как был найден Великий Критерий. И вообще, если хотите, Янин
- это будущее вашей службы. Вы культивируете добро в людях, а Янин - во
всей доступной нам вселенной. Улавливаете масштаб?!
- Это он раскрыл тайну "вулканических бомб"?
К стыду своему, Антуан действительно не знал этой занимательной
истории. Впрочем, чему тут удивляться? Знания множатся, а память
человеческая...
- Он работал тогда в филиале института, на Венере, - пояснил Платов. -
Янин отпросился посмотреть странного гостя. Один. На маленьком
космоботе... Этот эпизод рассказан в моей книге от первого лица. Если
хотите, могу воспроизвести почти дословно.
- Валера! Случай послал вам редкого слушателя.
- Начинаю:
"...Я провозился восемь часов. Все напрасно. Напрасно искать разум там,
где его просто-напросто нет. Не имеет "гость" и каких-либо движителей.
По-видимому правы физики пространства. Они предполагают, что
маневрирование гостей с Близнецов вызвано гравитационным полем Солнца и
особенностями строения вещества астероидов. Я же думал, что это какая-то
форма жизни камня, так как нет и не может быть строгого разделения между
живым и неживым веществом и одно незаметно переходит в другое.
Я покинул поверхность астероида, но не улетел. Хочу еще немного
понаблюдать за пришельцем из далеких миров, подумать о его судьбе. Я думаю
так: "А если это все-таки форма жизни? Предположим такое на минутку. Тогда
ей нужна среда обитания. Среда обитания подразумевает сочетание условий,
необходимых для жизни. Главное из них - энергия, ее источник