тупных".  -  Цепочка  змейкой  обвила
запястье.  -  Вы  хотите,  Русанов,  чтобы  я  затеял  поиски  вне   сферы
психиатрии. Но я уже говорил, что ничем не смогу вам помочь.  Этот  случай
выходит за пределы моей компетенции.
   - И моей тоже, - сказал Леонид.
   - Так чего же вы все-таки добиваетесь?
   - Видите ли, Балмер... Я ученый и очень ценю свою принадлежность к миру
ученых. Со мной произошло и продолжает происходить нечто весьма необычное.
И я не могу не, имею права оставлять это в себе. Для себя.
   - Вы хотите отдать себя в руки экспериментаторов?
   - Нет, как раз этого я не хочу. У меня нет для этого времени.
   - Я так и подумал.
   - Отлично. И заодно мне любопытно узнать,  что  вы  думаете  по  поводу
альба-фантомного  прецедента.  Разумеется,  если  вы  согласны  на  полную
откровенность.
   - Ничего не думаю, - сказал Балмер. - У меня  нет  никакого  фундамента
для размышлений. И я с вами  совершенно  откровенен,  Русанов.  Давайте  в
конце концов проясним ситуацию. Прецедент есть прецедент, и никуда от него
не денешься, он существует. Существует де-факто, хотя де-юре вроде  бы  не
имеет на это прав, потому  что  по  логике  вещей  должен  быть  связан  с
альбастезией и аномальным состоянием  вашей  психики.  Как  специалист  по
психоаналитике, я  утверждаю,  что  последнее  отпадает.  А  что  касается
альбастезии... Ну знаете ли!..
   - Да, - Леонид кивнул. - Альбастезия стандартна для всех  пассажиров  и
экипажа этого корабля. Белое на зеленом...
   - Она стандартна для всех дальнорейсовых кораблей космофлота Системы.
   - Однако специалисты по психоаналитике на "Калькутте" и не  подозревают
о существовании альба-фантомного прецедента. Он возник на борту "Ариадны".
   - Что ж, на "Калькутте" вы еще не умели  впадать  в  забытье  во  время
альба-сеанса. На "Ариадне" вы научились. И  вам  стали  сниться  роскошные
сны.
   - Вот видите, Балмер, у вас уже появилась гипотеза. Осталось развить ее
и понять, почему  роскошные  сны  снятся  мне  одному.  Вы  хорошо  знаете
альбастезию?
   - Гм... в пределах своей специальности, разумеется. Но с какой стати вы
устраиваете мне дилетантский допрос?
   - Во  всяком  случае  не  для  того,  чтобы  вас  позабавить.  Я  очень
рассчитывал на вашу снисходительность.
   - О, вы ужасный хитрец! Нет, Русанов, вы просто блестящий  дипломат!  -
Балмер посмеялся. Он умел смеяться с закрытым ртом, и это  выглядело  так,
будто во рту у него что-то  было  и  он  боялся  выронить.  -  Сдаюсь,  не
выдержав натиска. Что вас интересует конкретно?
   - Альбастезия.
   - Жаль, что вас не интересует, ну, скажем, шахматная игра...
   - Игра меня тоже интересует. Но в первую очередь -  альбастезия.  Я  не
против, если изложение будет в популярной форме. Для дилетанта...
   Балмер стал популярно рассказывать об альбастезии. Он явно не  видел  в
этом большого смысла и, поигрывая цепочкой, небрежно выкладывал то, о  чем
его настоятельно попросили. Леонид смотрел ему в переносицу и  думал,  как
трудно расшевелить человека, у которого умный, но закоснелый  в  будничной
работе мозг. Леонид вообразил  себе  его  мозг  и  вместо  серого  мягкого
вещества очень живо увидел крупный желтоватый хрящ... Чтобы избавиться  от
наваждения, стал смотреть на руки рассказчика. Они все время двигались,  и
за ними было приятно  следить.  Блеск  тонкой  цепочки  дополнял  приятное
впечатление.
   - В принципе, альбастезия -  одно  из  рядовых  достижений  космической
медицины. (Цепочка блестящей струйкой вытекла из  ладони  и  закачалась  в
воздухе). Строительство  крупных  научно-исследовательских  баз  в  лунных
системах Юпитера и Сатурна  привело  к  резкому  увеличению  количества  и
дальности космических маршрутов, что  в  свою  очередь  послужило  толчком
буквально  к  революционным  преобразованиям  в  области  производства   и
эксплуатации  космотранспорта.  (Цепочка  описала  в  воздухе   круг).   В
частности,  намного  возросли  скоростные  характеристики   дальнорейсовых
трампов и лайнеров. Однако, если рост скорости крупнотоннажных грузовиков,
танкеров  и  пилотируемых  станций  специального   назначения   с   хорошо
подготовленным экипажем не вызывал  особенных  осложнений,  то  увеличение
скорости пассажирских кораблей сразу поставило перед космической медициной
проблему так называемого "барьера выносливости нетренированного  пассажира
к  перегрузкам  разгона,  маневра  и  торможения".  (Цепочка  стремительно
обвилась вокруг пальца блестящей спиралью). Методом проб и ошибок удалось,
наконец, найти, что болезненные ощущения при перегрузках, как ни  странно,
можно значительно снизить, если  поместить  пассажира  в  переменное  поле
искусственной гравитации. Несколько позже было замечено, что положительный
эффект  усиливается,  если  генерировать   поле   в   режиме   "растянутой
синусоиды". Кому-то в  голову  пришла  удачная  мысль  модулировать  поле.
Кто-то  другой  использовал   для   модуляции   исследовательские   записи
гравитационных полей Вселенной...
   Леонид, разглядывая верткую цепочку, выразил мнение, что все это весьма
интересно  и  поучительно.  Не  помнит  ли  Балмер,  записи  каких  именно
гравитологических станции были использованы?
   Для модуляции поля первоначально  были  использованы  исследовательские
материалы с гравитологической  станции  астероида  Торо.  Небольшой  такой
астероид, член резонансной системы Земля - Луна - Торо... Ах, Русанову это
известно. Тем лучше... Гравитологов, помнится,  немало  позабавил  интерес
космической медицины к их исследовательским материалам.  Однако  для  тех,
кто занимался проблемой "барьера выносливости", записи Торо явились  сущей
находкой.  Проблема  была  решена.  В  принципе,   конечно,   потому   что
альбастезия продолжает совершенствоваться и дальше. Но что характерно:  ни
добровольцы,  на  которых  ставят  эксперименты   по   отработке   методов
альбастезии, ни пассажиры  межпланетных  лайнеров,  вынужденные  участники
массовых альба-сеансов,  не  имеют  об  альба-фантомах  никакого  понятия.
Русанов имеет. Более того  -  активно  себя  проявляет  в  альба-фантомных
событиях. Тот поразительный случай, когда все, кроме  одного,  идут  не  в
ногу!..
   - Послушайте, Балмер, - сказал Леонид. - Я понимаю ваше негодование, но
мы слегка уклонились от темы. Вот вы  говорите,  гравитологические  записи
Торо были использованы "первоначально". Значит ли  эго,  что  в  настоящее
время для альба-сеансов используют какие-то другие записи? А если  да,  то
откуда они?
   -  Откуда  угодно.  -  Балмер  поднялся,  отошел  в  угол  к   цилиндру
пневмораздана. - Не имеет значения. Ведь техника альбастезии от  этого  не
меняется. Какая, собственно, разница - меньше белых пятен на зеленом  фоне
или больше? - Он тронул кнопку возле  прозрачной  муфты  раздана.  Цилиндр
повращался. Муфта подпрыгнула вверх, и внутри цилиндра возник на подставке
стакан, круглый и радужный, как мыльный пузырь с отрезанной  верхушкой.  В
стакане было что-то бесцветное.
   - Да, - сказал Леонид. - Особого значения не имеет...
   - Вот именно. Пить хотите? Я принесу.
   Стакан был холодный, и у  него  гнулись  стенки,  если  нажать  на  них
пальцами. Леониду пить не хотелось, но держать в руках эластичный холодный
стакан было приятно.
   - А вам как нравится, Балмер? Когда пятен больше или когда их меньше?
   - Мне лично все равно. - Балмер снял с подставки  стакан  для  себя.  -
Пожалуй, приятнее, когда меньше.
   - Вы знаете, откуда запись на "Ариадне"?
   - Кажется, от  гравитологов  станции  "Зодиак".  Виноват,  это  было  в
позапрошлом рейсе. - Балмер сделал глоток и подумал. - Тиджан ведь говорил
мне, откуда... Ах, ну конечно! Он выудил ее... Ну,  словом,  у  одного  из
тех, кто занимается проблемами Юпитера.
   - Вот как? - Леонид поставил стакан на подлокотник. -  Я  знаю  многих,
кто занимается проблемами Юпитера. Почти всех.
   - Тогда вы должны знать Маккоубера. Он  руководитель  исследовательской
группы Ю-Центра, которая разработала в Дальнем проект "Эхо  Юпитера".  Или
только разрабатывает, точно не знаю. Я видел Маккоубера  мельком,  но  мне
запомнилась  его  манера  теребить  себя  за  ухо  во  время  беседы.  Вам
интересно?
   - Мне еще никогда не было так интересно, - Леонид залпом осушил стакан.
- Так вы говорите - Маккоубер?..
   - Да. Он разрешил Тиджану  покопаться  в  исследовательских  материалах
этой группы, и тот выбрал какую-то запись для  применения  в  альбастезии.
Она оказалась эффективнее прежней. Не намного, но вы понимаете  -  в  этих
делах важна каждая доля процента.
   - Я понимаю, - сказал Леонид.
   Балмер на него посмотрел и спросил:
   - Вы хорошо знаете Маккоубера?
   - Мы хорошо знаем друг друга, поскольку работаем в одной группе.
   - Ах, вот как! - Теперь у Балмера был озадаченный вид.
   - Пожалуй, мне пора. - Леонид поднялся. - Я и так  отнял  у  вас  массу
времени.
   Балмер молчал. Он пребывал в замешательстве.
   - Будьте здоровы, - сказал Леонид. - До свидания. Кстати, заходил  один
из пилотов и  просил  передать,  что  в  конце  его  вахты  начнется  этап
последнего торможения.


   Водяная планета Ликула, спутник синего солнца, - почти сплошной  океан.
Поверхность океана  была  спокойной  и  гладкой,  как  голубое  стекло,  и
казалась вогнутой, как чаша, по  причине  сильной  атмосферной  рефракции.
Края океанической чаши тонули в лиловой дымке, и там, где дымка переходила
в облачный слой на горизонте, неожиданно празднично и легко поднималась  и
шла изгибом через весь небосвод ослепительно белая двойная дуга, - планета
имела двойное Кольцо, украшение неба и  океана...  Плот  застрял  на  краю
илистого озолоида. Вода вокруг озолоида была мутно-зеленого  цвета,  и  от
нее исходил гнилостный запах.  Языки  мутной  воды,  точно  реки  пролитой
краски, вливались в голубую гладь океана, и там  их  закручивало  течение.
Озолоид  был  очень  большой,  но  плоский,  едва  выступал   над   водной
поверхностью, и только в центре время от  времени  вспучивался  полужидкий
вал сальзового кратера. В кратере что-то долго шипело  и  булькало,  потом
раздавался раскатистый грохот, и в небо взмывал фонтан  коричневой  грязи.
Озолоид кишел разнообразнейшей живностью,  однако  всего  любопытнее  были
баллудии. Колония из девяти баллудий парила над илистой топью  -  огромные
мертвенно-синие пузыри, обросшие седыми бородами корней...
   - Торможение окончено. Альбастезию снимаю. Надеюсь, вам было  удобно  и
вы безболезненно перенесли перегрузки?
   Леонид пришел в себя и с тихой ненавистью слушал голос фоностюарда.
   - Лежите спокойно и ждите звонка. Через несколько -  минут  наш  лайнер
прибудет  на  орбитальный  рейд  Дальнего.  Ждите  звонка.  К  выходу  вас
пригласят.
   Оцепенение сразу прошло. Леонид с удовольствием потянулся.  "Вот  мы  и
дома..." - подумал он, и эта приятная мысль пробудила чувство нарастающего
нетерпения.  В  такие  минуты  всегда  казалось,   будто   звонок   ужасно
запаздывает,  хотелось  вскочить,  сбросить  с   себя   привязные   ремни,
приготовиться к выходу. Леонид крепко зажмурил глаза. Звонок не запаздывал
- нетерпение было огромным.
   "Странная штука - нетерпение, - размышлял Леонид. - Постоянно  живет  в
человеке эта маленькая дикая кошка, и на  нее  обращаешь  внимание  только
тогда, когда она превращается в леопарда..."
   Он уловил в каюте движение, открыл глаза и увидел Балмера.
   - Вот так сюрприз! Вы ко мне с ответным визитом?
   - Как самочувствие, Русанов?
   - Отличное, Балмер. И если вы освободите меня от  ремней,  тонус  моего
настроения, поверьте, сразу удвоится.
   Балмер сунул руку под изголовье  и  что-то  там  сделал.  Ремни  опали,
воздух с шипением вышел из комбинезона. Леонид вскочил.
   - Ну  что  же  вы  стоите,  Балмер?  Присаживайтесь.  Мне  не  терпится
рассказать, какой роскошный сон я только что видел. Вы не против, если  во
время беседы я займусь кое-какими делами?
   Леонид,   рассказывая   про   голубую    Ликулу,    аккуратно    сложил
противоперегрузочное кресло (стюардессам  меньше  работы),  отжал  остатки
воздуха из полостей комбинезона - опавшая ткань стала блестящей и жесткой,
как алюминиевая фольга. Балмер сидел и внимательно слушал. Вид у него  был
угрюмый, но очень заинтригованный.
   - Вот и все, - закончил рассказал Леонид. - Потом меня  разбудил  голос
фоностюарда.
   Балмер встал и прошелся взад-вперед но каюте. Снимая комбинезон, Леонид
наблюдал за Балмером в зеркало.
   - Так, Русанов... Значит, эффект "ощущения себя" на этот  раз  ничтожно
мал?
   - По сравнению с тем, что я испытал на Чантаре? Да, никакого сравнения.
   - Хотите знать, почему?
   - Любопытно.
   - На этот раз я распорядился дать вам  вторую  степень  альбастезии.  -
Балмер ходил по каюте, как маятник.
   - Понимаю... И если это хоть что-нибудь прояснило...
   - Ничего это не прояснило.  -  Балмер  остановился.  -  Может,  следует
потянуть за ниточку, которая ведет к Маккоуберу?
   - Вас поразило совпадение,  что  мы  с  Маккоубером  работаем  в  одной
группе?
   - Да. И над одним проектом. В чем суть проекта, Русанов?
   - Вы регулярно следите за всепланетной информацией, Балмер?
   - А вы?
   Леонид рассмеялся.
   Прозвучал звонок. Было  слышно,  как  на  привязных  ремнях  бесполезно
щелкнули замки. Шурша, раздвинулись гардеробные створки.  Леонид  взглянул
на часы, прикинул поправку для местного времени и, немного  поколебавшись,
выбрал вечерний костюм.
   - Проект довольно сложен, - сказал  он  и  вынул  костюм  из  чехла.  -
Слишком долго объяснять.
   - Долго не надо. Коротко, самую суть.
   Балмер сел в кресло,  откинулся,  вынул  цепочку,  взглянул  на  нее  и
спрятал обратно. Леонид видел все это в зеркале и подумал,  что  объяснять
все же придется.
   - Вы что-нибудь знаете о проекте "Мастодонт"? - спросил он.
   - Очень немного. В основном, только то, что два "Мастодонта" погибли  в
средних слоях атмосферы Юпитера, после чего проект был отвергнут.
   - Ну, не совсем... Остальные шесть "Мастодонтов"  были  просто  подняты
выше. Теперь они  продолжают  давать  чисто  "атмосферную"  информацию,  и
ребята, изучающие атмосферу Юпитера, - на нашем жаргоне  "АЮ-научники",  -
получили невероятно комфортабельные внутриатмосферные  базы.  Не  было  бы
счастья, да несчастье помогло... Но дело  не  в  этом.  Дело  в  том,  что
провалилась  идея  глубокого  зондирования  с  помощью  "Мастодонтов".   И
поскольку  нам  все-таки  очень  хотелось  разведать  поверхность  грозной
планеты, мы, Ю-научники, лет пятнадцать  назад  разработали  новый  проект
"Эхо Юпитера". Основой Проекта была идея Иванова - Маккоубера погрузить на
самое дно газовой оболочки планеты особые светодатчики, способные пронзить
плотную облачность  ударом  луча-рапиры  и  таким  образом  доставить  нам
информацию о самой поверхности. Светодатчикам дали название "Мамонты".
   - Ах, вот  вы  о  чем!  -  оживился  Балмер.  -  Так  это  -  те  самые
"пульверизаторы"...
   -  Да.  Когда  хотят  оскорбить  нас,  сотрудников   Ю-Проекта,   наших
очаровательных  "Мамонтов"  называют  пульверизаторами,  самоварами  и   -
совестно произнести - плеваками.
   Леонид придирчиво  оглядел  себя  в  зеркале.  Костюм  ему  нравился  -
короткий  черный  колет  с  узкими  рукавами,   украшенный   на   манжетах
зеркально-блестящей решеткой, и черные узкие брюки с такой же решеткой  на
поясе. Правда,  смущала  пышность  белой  сорочки,  мерцающей  голубыми  и
розоватыми блестками, - по мнению Леонида, было слишком  много  кружев  на
груди и вокруг шеи. Но приходилось мириться - согласно традиции  все,  кто
возвращается в Дальний, должны быть  одеты  по  последней  моде  Земли.  И
потом, сегодня юбилейное торжество: двадцать лет со дня основания Дальнего
- одного из крупнейших базовых городов внеземелья...
   - Так на чем мы остановились? Ах, да!.. Мы обсуждали вопрос:  можно  ли
называть пульверизатором  устройство,  объем  которого  превосходит  сумму
объемов этой каюты и вашей  прием...  -  Леонид  замер  на  полуслове:  он
случайно взглянул на Балмера в зеркало и сразу осекся.
   - Простите, - сказал Леонид. - Я, кажется, зарвался.
   - Я рад, что у вас отличное настроение, - ответил Балмер. - Я  понимаю:
близость дома, семьи, предвкушение скорой встречи с друзьями... Это всегда
возбуждает...
   - Да, - сказал Леонид. - Дикая кошка нетерпения...
   Балмер кивнул на соседнее кресло.
   - Присядьте, прошу вас. Времени еще достаточно,  и  мы  успеем  немного
поговорить.   Во-первых,   кратко   опишите   мне   устройство...   э-э...
светодатчика "Мамонт".
   Леонид послушно присел.
   -  "Мамонт"  -  шар,  объемом  в  сотню  кубических  метров.  Несколько
оболочек. Верхняя, броневая, отлита  из  модифицированного  металлостекла,
которое по прочности и термоустойчивости превосходит  все  известные  ныне
материалы. Внутри шара - плазменный реактор и большой  запас  специального
металлического сплава. В нижнем сегменте - устройство для  кодовой  записи
информации, поступающей извне. В верхнем - мощная  светопушка...  Я  забыл
сказать, что шар имеет пять небольших  выступов.  Четыре  внизу  -  мы  их
называем "еловые шишки", один наверху - мы называем его "помидор".  Сквозь
"помидор" проходит канал световода - очень тонкий канал, не пролезет  даже
мизинец. Вот, в основном...
   -  Ну,  хорошо.  "Мамонт"   погружается   в   атмосферу,   садится   на
гипотетическую поверхность. И что же дальше?
   - А дальше "Мамонт"  начинает  действовать  автономно.  "Еловые  шишки"
собирают информацию об окружающей среде. Реактор  и  специальное  литейное
устройство вырабатывают  полуметровые  металлические  стержни  толщиной  с
грифель карандаша. Кодирующее устройство записывает полученную  информацию
по всей  длине  стержня,  потом  этот  стержень  закладывается  в  лучемет
светопушки и выстреливается вместе  с  лучам  за  пределы  атмосферы.  Нам
остается выловить стержень и получить у него сведения о том, что  делается
в глубине Юпитера.
   - Должно быть, очень трудоемкое занятие?
   - Вы имеете в виду ловлю стержней? Да, искать и ловить  стерженьки  над
планетой дело нелегкое. И, пожалуй, этот  наш  Ю-Проект  отвергли  бы  как
бессмысленную затею, если бы не идея Маккоубера. Его идею  можно  выразить
одним словом "Количество". Он предложил такое, что поначалу даже нам,  его
коллегам, единомышленникам и товарищам, показалось, что  он  хватил  через
край... Он предложил сбросить в Юпитер три миллиона "Мамонтов".
   - Н-да, многовато... - пробормотал Балмер. - Я  помню,  лет  пятнадцать
назад этот проект вызвал большой резонанс в среде космогенологов.
   - Шестнадцать, - поправил его Леонид. - Я был еще зеленым студентом, но
уже тогда идея Иванова - Маккоубера захватила меня...
   Маккоубер  сумел  организовать  жестокое  сопротивление  оппонентам,  а
затем,  заручившись  поддержкой  влиятельного  круга  ученых,  перешел   в
наступление и быстро добился от Совета Системы  санкции  на  осуществление
Проекта "Эхо Юпитера". "Проект потребует слишком много средств и  усилий",
- вторили оппоненты. "Зато мы будем  знать  о  Юпитере  все!"  -  ликовали
энтузиасты. "Земля и районы освоенного внеземелья не смогут  выделить  вам
для  этого  достаточное  количество  производственных  мощностей".  -  "Мы
создадим нужную нам  производственно-техническую  базу  в  лунной  системе
самого Юпитера!" - "Проект  морально  нерентабелен".  -  "Проект  морально
рентабелен,  потому  что  Юпитер  -   это   фундамент   будущности   всего
внеземелья!" Ну, и так далее...
   - Однако год спустя, если не ошибаюсь, ажиотаж вокруг проекта  угас,  -
напомнил Балмер.
   Леонид вздохнул и сказал:
   -  Энтузиасты  много  шумят,  когда  берутся  за   дело.   Взявшись   -
помалкивают. Кончив дело - или шумят, или помалкивают.  В  зависимости  от
полученного результата.
   - Значит ли это, что