ударение.
   - Вот и все... - чуть слышно сказала она, повторив мою интонацию.
   Я  протянул  ей  сверток.  Белые  пальцы  Ружены  безразлично   ощупали
целлофан.
   - Что здесь? - спросила она.
   - Ласты. Его... Это традиция.
   Она помолчала.
   - Игорь, - сказала вдруг. - Вы опытный врач. Вы хирург. Это было  очень
больно, но сразу и... видимо, навсегда.
   Она все поняла: мой приезд, мое намерение объяснить все до конца, и  ей
и себе, мой умышленный беспощадный рассказ  и  даже  заранее  рассчитанное
ударение... Что  ж,  быть  может,  так  лучше.  У  нас  у  обоих  возникла
необходимость переступить чудовищную грань по эту  сторону  непоправимого.
Но я сделал это чуточку раньше, она же делает  это  сейчас.  И  я  пытаюсь
помочь. Я знал: такие тяжелые раны умеет лечить только время. А я - лишь в
роли его ассистента...
   - Смотри, Томашек! -  раздалось  где-то  рядом.  -  Они  еще  стоят!  Я
говорила, что это счастливое место!
   Зазвенел, удаляясь, девичий смех.
   Смеются...  И  правильно  делают.  Для  них  мы  с  Руженой  -   просто
влюбленные. Они и не знают, что между нами лежит океан человеческих судеб.
   Я взглянул на Ружену. Она смотрела в вечернюю  мглу  над  заливом.  Там
плыли огни уходящего в море пассажирского лайнера. Я  с  грустью  подумал,
что вот сейчас должен оставить ее и уйти.
   - Игорь, - сказала она. - Расскажите мне о себе...

   Авт.сб. "Акванавты"