, что она  просто
ловит каждое его слово. Значит, она глядела на  него  широко  раскрытыми
глазами только потому, что старалась увидеть его! Господи, до чего же он
был слеп, иначе бы давным-давно все понял.
   - А почему же ты не надевала очки, дорогая?
   - Они  разбились.  Я  всегда  ношу  их  в  кармане  юбки,  пока  могу
обходиться без них. Когда я упала в церкви, стекла разбились, а запасные
очки остались дома.
   - Нужно было все мне рассказать. Я бы съездил в город и  привез  тебе
запасные очки, милая. Просто не верится, что столько  времени  ты  почти
ничего не видела. - Клинт вздохнул. - Как только я смогу вырваться..,  в
субботу, наверное.., мы привезем  твои  очки.  Ты  можешь  подождать  до
субботы?
   Подбородок у нее  задрожал,  а  чудесные  голубые  глаза  наполнились
слезами;
   - Ты не против?
   - Не против чего?
   - Чтобы я их носила... Даже если я буду  в  них  настоящей  уродиной?
Тебе все равно?
   Его словно ударили кулаком в солнечное сплетение.
   Эту девушку, которую он так любил, кто-то страшно обидел.  И  тут  не
обошлось без мужчины.
   - Речел, при всем своем желании ты не можешь стать уродиной..
   - Могу, - всхлипнула она.
   Клинт наклонился и слизнул языком слезинку с ее щеки:
   - Даже в очках со стеклами толщиной в целый дюйм ты самая  прекрасная
девушка, которую я когда-либо видел, и я убью того негодяя, который тебя
обидел. Кто он?
   - Никто. Нас  мало  что  связывало.  Он  уехал  из  города,  когда  я
рассказала ему о своем плохом зрении.
   Сбежал без меня.
   Слово за словом Клинт вытянул из нее всю историю.
   Кажется, Речел едва не совратил некий беспринципный мерзавец. Ей было
тогда пятнадцать, всего на год больше, чем сейчас Молли.  Этот  человек,
продавец Библии, узнав, что она плохо видит, тут же отказался от  своего
обещания жениться на  ней.  К  счастью  для  Речел.  Ибо  такой  человек
использовал бы ее, а потом все равно бы бросил.
   - Ничего удивительного, что ты накинулась на Мэта.
   Ты мстила не только за Молли, но и за себя тоже. - Клинт погладил  ее
по спине. - Ах, Речел. Столько пролито слез! Больше  не  плачь,  родная.
Думаю, в очках ты будешь неотразима.
   - Правда?
   - Не сомневайся.
   - Я не стану их носить. Только при необходимости.
   Когда, например, готовлю. На самом деле я не такая уж  неумеха,  если
вижу, что делаю.
   Клинт ласково улыбнулся:
   - Можешь носить их по своему желанию. Когда я на  тебя  смотрю,  меня
занимают совсем другие вещи, поэтому я  вообще  могу  не  заметить  твои
очки.
   - Какие другие?
   - Сейчас покажу. - Лучшего начала и не придумаешь. Клинт поцеловал ее
в губы, шепча:
   - О да, Речел.
   Позволь, девочка, показать тебе, чем я буду занят.
   Речел... Ее имя песней звучало в  голове  Клинта.  Сняв  рубашку,  он
расстелил ее на соломе, чтобы жена не поцарапалась.
   Клинт всякое слышал о занятиях любовью, но сейчас  это  казалось  ему
священнодействием. В  его  объятиях  Речел  выглядела  ангелом,  мягким,
теплым, превратившим в реальность все его давние мечты. Никогда  еще  не
видел он такой красоты. Кожа цвета слоновой кости.  Полная,  совершенной
формы грудь с розовыми сосками. Тонкая талия, будто  созданная  для  его
рук. Нежная округлость бедер. Длинные стройные  ноги.  Клинт  исследовал
каждый дюйм этого тела и убеждался, что, будь у него такая  возможность,
ничего бы в ней не изменил. Даже ее глаза...
   Он ласкал ее бережно и нежно, упиваясь каждым мгновением, на  секунду
останавливаясь, чтобы удостовериться, что она не менее  возбуждена,  чем
он сам. И Речел отдалась ему. Это было самое потрясающее соитие из всех,
когда-либо пережитых Клинтом, и, судя по восторженным крикам  жены,  она
испытывала то же самое.
   Удовлетворение... Полное блаженство. Клинт обнял  ее,  мечтая  никуда
отсюда не уходить, а заниматься любовью снова и снова. Но ему предстояло
вынуть солому из ее волос и вернуться с Речел в дом на празднование  дня
рождения. То есть  отказаться  от  единственного  подарка,  которого  он
желал, и с нетерпением дожидаться, пока все лягут спать.
   Зато какой праздник он себе тогда устроит! Клинт вздохнул,  поцеловал
Речел в висок, мысленно обещая, что всю ночь  будет  любить  ее,  и  она
встретит рассвет в его объятиях, изнемогая от восторга.
 
*** 
 
   Она проснулась, когда солнце едва поднялось  над  горизонтом.  Клинта
рядом уже не было.  Она  мечтательно  погладила  простыню,  которая  еще
хранила тепло его тела.
   Знакомый шелест кукурузных листьев под  ее  пальцами  заставил  Речел
улыбнуться. Прошлой ночью Клинт ворчал на эти листья, говорил, что  надо
побыстрее купить перьевой матрас, и смеялся до слез, когда она заметила,
что ради такого матраса должно умереть немало цыплят.
   Потом они снова занялись любовью. Сладкой, чудесной любовью.
   Наконец-то после месяца постоянного напряжения и  тревожных  взглядов
он занялся с ней любовью. И занимался до тех пор, пока  она,  поднимаясь
выше и выше, окончательно не утонула в полнейшем блаженстве.
   Несмотря на свой крайне ограниченный опыт, Речел не сомневалась,  что
ни одна распутница не могла бы полнее отвечать на его ласки. Но  как  же
восхитительно подчиняться человеку, которого любишь!
   Теперь она стала настоящей женщиной.  Отчаянно,  целиком  и  навсегда
влюбленной в своего мужа. Счастливо улыбнувшись,  Речел  закрыла  глаза.
Внутри еще сохранялись мучительно-сладостные ощущения.  Она  чувствовала
себя изменившейся, даже красивой.
   И все из-за того, что  муж  ласкал  самые  интимные  места,  целовал,
прижимался к ней своим мускулистым телом, буквально сводя ее с ума.
   Она  ждала  боли,  а  он  принес  ей  счастье.   Она   готовилась   к
разочарованию, но испытала блаженство. Вместо девичьей  стыдливости  она
проявила страсть.
   Желание снова окатило ее горячей сладостной  волной,  тело  покрылось
мурашками, и Речел непроизвольно  вытянула  ноги.  Ей  опять  захотелось
ощутить прикосновение сильной ладони Клинта.
   Неохотно открыв глаза, она взглянула на  розовато-золотистый  квадрат
окна. День обещал быть ясным и радостным. "Хороший денек для работы",  -
подумала Речел, обрадованная тем, что начинает думать как жена фермера.
   В конце концов успех дела зависит от жены фермера не меньше,  чем  от
наемного работника. Даже больше.
   Она вспомнила горы чистой одежды для восьми человек, не говоря уже  о
еде, которая требуется, чтобы поддерживать силы братьев Рафферти. Клинту
и Джереми нужно закончить сегодня  ограждение,  а  Заку  починить  крышу
курятника.
   После завтрака ей самой предстояло  заняться  глажкой  и  обязательно
взяться за штопку одежды. Кроме того, надо  испечь  хлеб,  и  пока  Коди
помогает Дэниелу вычистить конюшню, попытаться сделать малышу печенье, о
котором он давно мечтает. Отступиться? Да никогда в жизни.
   Речел уверенно отбросила стеганое одеяло. Пусть она не лучшая кухарка
в округе и пол на кухне выглядит  неподметенным.  Зато  Клинт  последнее
время гораздо чаще улыбается и меньше хмурится, Коди буквально  расцвел,
Джош, сидя в ванне, что-то насвистывает, а Мэт уже больше трех недель не
мучается по воскресеньям от похмелья. Что касается Дэниела,  то  мальчик
растет настоящим сердцеедом.
   И все потому, что в доме  появилась  женщина.  "Замужняя  женщина,  -
подумала Речел. - Жена и будущая мать".
   Мать? Господи, а ведь это на самом деле возможно.
   Она благоговейно положила руку себе на живот. Ах как приятно было  бы
носить под сердцем ребенка. Их с Клинтом.
   У нее даже выступили слезы при мысли о  том,  что  она  подарит  мужу
ребенка - маленькую темноволосую девочку с усмешкой Рафферти, которая ее
так восхищала.
   Розовощекую  дочурку,  может,  целый  выводок  маленьких  розовеньких
дочерей. В конце концов он  должен  быть  вознагражден  за  долгие  часы
утомительной работы и возни с младшими  братьями,  за  то,  что  кормил,
одевал и защищал их от всяческих напастей.
   Торопливо одеваясь, Речел невольно представила, каким может  стать  в
недалеком будущем этот дом. Бревенчатые стены оклеены  веселыми  обоями,
слышится заливистый детский смех и восхищенные голоса их дядей.
   В Рождество Клинт изображал бы Санта-Клауса. А на  Пасху,  когда  все
придут домой из церкви, Коди и Дэниел прятали бы крашеные  яйца,  а  она
готовила бы необыкновенно вкусный кофе и воздушное печенье. Они  бы  все
вместе  наблюдали,  как  младшие  ищут  яйца,  чувствуя  себя   большой,
счастливой семьей Рафферти. Поздно вечером они с  Клинтом  лягут  в  эту
самую постель. Их брачную постель.
   Все еще улыбаясь, Речел забрала назад волосы и перевязала их  пестрой
ленточкой, такой же яркой, как и ее настроение сейчас,  и  поспешила  на
кухню. Она нужна своей семье.
 
Глава 10 
 
   - О нет!
   Речел бросилась к плите и, разгоняя на ходу клубы дыма, выхватила  из
духовки противень. Вместо аппетитно  подрумяненных  имбирных  пряничков,
которые она надеялась увидеть, когда замешивала тесто, перед ней  лежали
почерневшие, дурно пахнущие куски.
   Начав день в приподнятом настроении, Речел не могла поверить, что все
так быстро испортилось. И она еще считает себя женой фермера?  Задыхаясь
от разочарования, она выбросила неудавшееся  печенье  из  окна  прямо  в
грязь и тут же увидела Клинта, торопливо идущего к крыльцу.
   - Черт побери, Речел, ты хочешь спалить дом? - насмешливо спросил он.
   - Не вижу ничего смешного, Клинт Рафферти! - крикнула она в ответ.  -
Клянусь, на этот раз я сделала все правильно, а они взяли и  сгорели.  Я
даже заставила Коди трижды прочитать мне рецепт, чтобы не вышло  ошибки.
Думаю, это из-за чертовой плиты. Ненавижу старую развалину!
   - Ну же, дорогая, -  начал  Клинт,  войдя  на  кухню,  но  Речел  уже
подлетела к нему. Глаза широко раскрыты, на шею упали  несколько  мягких
каштановых прядей, выбившихся из-под ленты.
   - Да, виновата плита, - заявила она. - Сам Господь  Бог  не  смог  бы
приготовить что-то съедобное на таком.., чудовище.
   - Действительно, она немного старовата, но когда я  ее  покупал,  Сэм
Баттс клялся мне, что она в хорошем состоянии.
   - Немного старовата, - возмутилась Речел,  сверкнув  глазами.  -  Это
чудо техники устарело, когда Мафусаил был еще ребенком.
   - Ты проверяла температуру? Кинула горсть муки на дно духовки?
   - Конечно! Говорю тебе, все дело в плите.
   - А когда ты проверяла, то хорошо видела, насколько потемнела мука?
   - В общем, да. - Она неопределенно взмахнула рукой.
   Чад уже немного рассеялся, и Клинт,  увидев  лицо  жены,  не  мог  не
умилиться нежному румянцу,  проступившему  на  ее  щеках.  От  глубокого
вздоха очаровательно приподнялась тонкая голубая блузка.
   Он медленно подошел к  Речел,  пытаясь  сохранять  хладнокровие.  Но,
пресвятые боги, она была прекрасна в гневе. "Как и все остальное время",
- подумал Клинт.
   Черт возьми, он до сих пор не верил своей удаче.
   - Если ты права, внесем в список  необходимых  покупок  новую  плиту.
Сразу после новых очков, которые  я  куплю  своей  маленькой  близорукой
женушке. - Когда Речел недовольно сверкнула глазами в ответ,  он  поднял
руку. - Если, конечно, предположить невероятное, что виновата не  плита,
а твое зрение. Когда не видишь,  потемнела  ли  мука,  то  очень  сложно
отрегулировать температуру в духовке. Я не хочу  винить  тебя,  дорогая,
просто допускаю, что плита ни при чем.
   Мягкие губы напряглись, подбородок чуть задрался.
   - Но я была так осторожна!
   У Клинта все перевернулось в груди при виде боли  в  ее  глазах.  Для
него это был лишь противень сгоревшего имбирного печенья, но для  Речел,
судя по всему, он значил намного больше.
   - Не горюй. Как только мы поедем в город  и  привезем  твои  запасные
очки, такого больше не случится.
   - Я обещала Коди имбирное печенье и молоко, когда  он  закончит  свою
работу. Губы у нее задрожали, и она отвернулась. Раньше Клинт не одобрял
такого выражения чувств, считая это не просто лишним, но  и  проявлением
слабости. Однако поведение жены почему-то его не раздражало.  Он  только
благодарил Господа за то, что у него не было сестер, иначе  они  выросли
бы избалованными плаксами.
   - Коди все поймет, - сказал он, поворачивая  Речел  к  себе.  У  него
защемило сердце, когда она заплакала.
   - Нет, не поймет, и его не за что будет винить, - пробормотала она. -
Обещание есть обещание.
   Клинт обнял жену, с радостью вспоминая теплоту ее мягкой кожи  и  то,
как охотно разрешила она войти в нее...
   - Тогда мы сделаем новое, - хрипло пообещал он, и голос показался ему
чужим. - Я помогу тебе.
   Речел грустно покачала головой.
   - У нас больше нет муки, - сказала она, упираясь рукой ему в грудь.
   - Что случилось? - мягко поинтересовался Клинт.
   Ему  нестерпимо  захотелось  ее  поцеловать.  Все   утро   он   искал
какой-нибудь предлог, чтобы вернуться в дом. К ней. И не только за  тем,
чтобы поцеловать. Он хотел удостовериться,  что  не  вообразил  себе  то
счастливое выражение, какое было на ее лице за завтраком.
   Не каждый день у мужчины есть основания гордиться собой,  но  сейчас,
черт побери, он чувствовал себя отлично. Даже от одного сознания, что он
первый  увидел  ее  кремовую  кожу  при  мягком  свете  лампы,  у   него
перехватило горло.
   Он любит ее, хотя не собирается ей признаваться.
   Ночью он и так уже сказал, что, как ему кажется,  влюбляется  в  нее.
Однако "влюбляется" и "влюбился по уши" совсем не одно и то  же.  Прежде
чем настолько отдать себя в ее власть, нужно учесть все последствия.
   - Расскажи, дорогая, что произошло с мукой, - попросил Клинт,  больше
желая услышать ее голос, чем из любопытства.
   - Ты решишь, что я безнадежна.
   Он стер пальцем муку с ее подбородка и почувствовал, как она  дрожит.
Под длинной прямой юбкой  угадывались  изумительные  бедра,  совершенной
формы икры, стройные лодыжки. Сегодня ночью, притушив  лампу  и  заперев
дверь, он будет ласкать языком ее тело, а она будет снова тихо  стонать,
приводя его в восторг.
   - Мне кажется, тобой нельзя не восхищаться.
   - Можно. Я неуклюжая и близорукая, даже  не  могу  прострочить  ровно
шов.
   - Тебе просто следует надеть очки да  поднабраться  опыта,  только  и
всего.
   Речел вдруг показалось, что сердце колотится слишком громко.  Как  ни
трудно было  в  этом  признаться  даже  самой  себе,  но  ей  необходима
поддержка Клинта. Почти так же, как и его любовь.
   Пусть их  брак  оказался  поспешным  и  случайным  (а  может,  именно
поэтому), но она страстно хотела, чтобы совместная жизнь основывалась на
взаимном доверии.
   - Я споткнулась о поезд Коди  и..,  уронила  кувшин  с  мукой,  -  со
вздохом призналась Речел.
   - Он разбился?
   Она кивнула:
   - Мне пришлось целый час выметать  муку  из  щелей.  А  в  это  время
Бесполезный стащил курицу, которую принес Дэниел к ужину.
   - Ты позволила Дэниелу зарезать курицу?
   - О нет. Бедняжка умерла от старости.  Вот  почему  так  ужасно,  что
Бесполезный  украл  ее.  Наверное,  куры  не   слишком   часто   умирают
естественной смертью.
   - Гораздо чаще, чем ты думаешь.  Каждой  весной  мы  покупаем  партии
цыплят, поэтому когда они начинают умирать, то мрут, как  правило,  одна
за другой. Не удивлюсь, если ее  примеру  уже  последовала  какая-нибудь
соседка по курятнику. У нас вполне может быть на ужин курица.
   - Только если Бесполезный не станет воровать мясо!
   - Господь нам поможет. - Клинт сверкнул глазами из-под черных ресниц.
   - В том-то  все  и  дело.  Я  начинаю  думать,  что  даже  Гавриил  с
архангелами не превратит меня в ту жену, которую ты заслуживаешь.
   Его губы сложились в кривоватую мальчишескую ухмылку, а в глазах было
столько страсти, что по телу Речел прокатилась горячая волна.
   - По  мне,  ты  можешь  сжигать  имбирное  печенье  хоть  до  второго
пришествия, дорогая, и я не стану тебя упрекать, -  произнес  он  тоном,
который она так любила, и добавил:
   -  Во  всяком  случае,  пока  ты  прижимаешься  ко  мне  ночью  своей
очаровательной маленькой попкой.
   Рука, лежавшая на ее талии, медленно двинулась вверх и нежно  накрыла
грудь.
   - А что касается этой чертовой муки, то пусть Коди  не  бросает  свои
игрушки посреди дороги.
   Даже сквозь одежду Речел  ощущала  ласкающие  прикосновения,  и  кожа
горела у нее в тех местах, где он ее касался.
   - О-о-о... - только и сумела выдавить она.
   - За украденную курицу я могу, если хочешь, пристрелить Бесполезного,
- предложил Клинт.
   Не в силах  больше  сдерживаться,  она  теснее  прильнула  к  мужу  и
обхватила руками его загорелую шею.
   - Поцелуй меня, - прошептала Речел, притягивая его к себе и раскрывая
губы ему навстречу.
   Рот Клинта был горячим и страстным, дыхание влажным и прерывистым,  а
язык - уверенным и нетерпеливым.
   В ушах у нее зазвенело, тело  помимо  ее  воли  страстно  выгибалось,
приникая и приникая к его телу. Она с  ликованием  слышала  возбужденное
дыхание Клинта.
   Когда сильные пальцы расстегнули блузку и коснулись ее  груди,  Речел
показалось, что она сейчас задохнется. Между поцелуями она хваталась  за
пуговицы его рубашки.
   Вот он уже освободил ее от блузки, и тут она услышала какой-то  звук.
Женский голос, звавший Клинта по имени.
   Тот слегка отодвинулся, инстинктивно прижимая жену к груди  и  затаив
дыхание, пытался собраться с мыслями.
   - Клинтон, это ты?
   - Тетя Эстер? - наконец спросил он за секунду до того, как ее  пышные
формы заняли весь дверной проем.
   Одетая во  все  черное,  с  раскинутыми  словно  крылья  руками,  она
походила на тучного дрозда.
   - Я получила твое письмо  и  приехала  вести  домашнее  хозяйство  да
воспитывать своих любимых внучатых племянников!
 
Глава 11 
 
   Речел грустно поддевала вилкой  кусочки  тушеной  репы,  не  в  силах
проглотить хоть что-нибудь.
   Коди с аппетитом уплетал вторую за сегодняшний ужин куриную ногу. Мэт
с удовольствием дожевывал третий кусок лимонного пирога. Речел вынуждена
была признать, что до приезда тети Эстер братья никогда не  доедали  все
до последнего кусочка, буквально вылизывая тарелки. Клинт теперь садился
за стол, весело поблескивая глазами.
   Он, разумеется, не говорил открыто, что предпочитает еду тети  Эстер,
но даже без очков Речел не могла не заметить его удовлетворения.
   "Сегодня  утром  Клинт  прямо  растаял  от  молочного  печенья  своей
дородной тетушки", - думала она. Корзинки мигом опустели, а ее  печенье,
как правило, ели дня три. Остальные братья в  тот  момент  были  слишком
заняты, чтобы высказать свое  мнение,  ибо  поглощали  клубничный  джем,
привезенный Эстер из Огайо.
   - Есть еще пирог, мальчики, - проворковала тетя Эстер.
   - Я возьму кусочек, - охотно согласился Коул.
   - И я тоже, - закричал Коди. - В жизни не ел ничего подобного.
   Тетушка вся  светилась,  кладя  большие  куски  пирога  в  протянутые
тарелки.
   - Клинт? Здесь остался последний кусок с твоим именем.
   - Нет, тетя Эстер. - Он положил вилку и отодвинулся. - Но как  сказал
Коди, это почти совершенство.
   - Ну спасибо, племянник. Это один  из  самых  приятных  комплиментов,
который джентльмен может сделать леди.
   Мэт наклонился к уху Речел и шепнул:
   - Напомни, чтобы я тоже воспользовался  им,  когда  стану  болтать  с
Дорой Фэй в "Золотом гусе".
   Речел хорошенько пнула его под столом, но Мэт лишь ухмыльнулся.
   - Осторожней, сестричка, - прошептал он, хитро подмигивая. - Эти ноги
каждую субботу ведут меня в бар.
   В другое время заигрывание брата с Речел привело бы Клинта в скверное
настроение,  но  благодаря  кулинарным  изыскам   тетушки   он   слишком
расслабился, чтобы принять это близко к сердцу, и  лишь  предостерегающе
взглянул на Мэта.
   По какой-то непонятной причине Речел вдруг изменилась. Хотя  Клинт  и
не привык анализировать чувства, но все же не мог не заметить,  как  она
притихла. Она была похожа  на  свечу,  которую  нео