Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Аксенов А.. Рассказы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  -
фонари и освещались боль- шие окна, автобусы включили фары, а звонкие голоса культработников кри- чали по всему побережью: - Веселый спортивный танец фокстрот! Кто может поручиться, что море не вспучится, а горы не извергнут ог- ня? Такое ощущение было у меня в этот момент. Тонкие руки Ники легли мне на плечи. Она вздохнула и вымолвила: - Боже мой, как красиво... - Что красиво? - спросил я ровным голосом. - Все, все, - еле слышно вымолвила она. - Все это искусственное, - резко сказал я, и она отдернула пальцы. - Что искусственное? - Пальмы, например, - пробурчал я, - это искусственные пальмы. - Не говори глупостей! - вскричала она. - Зимой, когда уезжают все курортники, их красят особой устойчивой краской. Неужели ты не знала? Наивное дитя! - Дурак! - облегченно засмеялась она. - Блажен, кто верует, - проскрипел я. - Все искусственное. И эти пар- фюмерные запахи тоже. По ночам деревья опрыскивают из пульверизатора специальным химраствором, а изготовляет этот раствор завод в Челябинской области. Копоть там и вонища! Перерабатывают каменный уголь и деготь... - Ну хватит! - сердито сказала она. - Все эти субтропики - липа. - А что же не липа? - спросила она. - Дождь и мокрый снег, глина под ногами, кирзовые сапоги, товарные поезда, пассажирские, пожалуй, тоже. Самолеты - это липа. Мой рабочий стол - не липа и твоя лаборатория тоже. Рентген... - помолчав, добавил я. - Не понимаю, - потерянно прошептала она. - Ну, как же ты не понимаешь? Вот когда строили этот дом и возили в тачках раствор, а кран поднимал панели - это была не липа, а когда здесь танцуют "фруктовый танец "Яблочко" - это липа. - Какую чушь ты мелешь! - воскликнула она. - Люди сюда приезжают от- дыхать. Это естественно... - Правильно. Но не мешало бы им подумать и о другом на такой узкой полоске ровной земли, - сказал я. Но она продолжала свою мысль: - Ведь ты же сам работаешь для того, чтобы люди могли лучше отдыхать. - Я работаю ради самой работы, - сказал я из чистого пижонства. И она тут же вскричала: - Ты пижон и сноб! Каким-то образом я возразил ей, и она что-то снова стала говорить, я ей как-то отвечал, и долго мы спорили о чем-то таком, о чем, собственно, и не стоило нам с ней спорить. - Генка, что с тобой сегодня происходит? - спросила наконец она. - Просто хочется выпить, - ответил я. 4 "Гагрипш" был битком набит, и мы с трудом нашли свободные места за одним столом с двумя молодыми людьми - блондинами в пиджаках с узкими лацканами. Они сетовали друг другу на то, что в Гагре "слабовато с кад- рами, и если и есть, то все уже склеенные (взгляд на Веронику), и как ни крути, а, видно, придется ехать в Сочи, где - один малый говорил - этого добра навалом". Мы сделали заказ. Официантка несколько раз подбегала, а потом все-та- ки принесла что-то. В зал вошел Грохачев. Он шел меж столиков, такой же, как всегда, ироничнорасслабленный, с неясной улыбкой на устах. Увидеть его здесь было неожиданно и приятно. Грохачев такой же затворник, как я, и работаем мы с ним в одной области, часто даже в командировки ездим вместе. - Эй, Грох! - я помахал ему рукой, и он, раздобыв где-то стул, подсел к нам. Оказывается, он оставил жену в Гудаутах и сейчас в гордом одиночестве шпарил в своем "Москвиче" домой. Мы заговорили о своих делах. Под коньяк это шло хорошо, и мы забыли обо всем. Иногда я видел, как Вера танцует то с одним блондинчиком, то с другим. Они повеселели, им, видно, казалось, что дела у них пошли на лад. Потом они ушли в туалет, и после этого похода Вера танцевала уже только с одним блондином, а другой совершал бесплодные атаки в дальний конец зала. Потом мы все впятером вышли на шоссе и стали ловить такси. Блондину ужасно везло. Он поймал "Москвич" и уселся в него с Вероникой и со своим приятелем, таким же, как он блондином. А "Москвич", как известно, берет только троих. Я смотрел в ту сторону, где скрылись стопсигналы такси, и слушал Гроха. Он рассказывал о своей давней тяжбе с одним управлением, которое осуществляло его проект. Минут через пятнадцать он опомнился. - Слушай, у меня же машина в сотне метров отсюда. Зачем ты отпустил Нику с этими подонками? - Что ты, не знаешь Нику? - сказал я. - Она уже давно с ними распра- вилась и ложится спать. Мы нашли его машину, сели в нее и поехали. Грох спросил: - Вы с ней расписались наконец? - Пока нет. - Чего ты тянешь? Поверь, это не так уж страшно. - Сколько километров отсюда до Гудаут? - спросил я. Он посмеялся, и снова мы перешли на профессиональные темы. Странно, несколько лет назад мы могли болтать много часов подряд о чем угодно, а вот теперь, куда ни гни - все равно возвращаешься к работе. Грох довез меня до дома. Я вылез из машины и сразу заметил Нику. Она сидела на скамейке и ждала меня. Я обернулся. Машина еще не отъехала. - Грох, ты во сколько завтра едешь? - Примерно в полдень. - Твоя стоянка возле гостиницы? Может быть, я поеду с тобой. - Ну что ж! - сказал Грох. Он уехал, а я подошел к Нике. Она, смеясь, стала рассказывать о маль- чиках, как они ее "кадрили", как это было смешно. Обнявшись, мы пошли к дому, который белел в темноте в конце кипарисовой аллеи. Я не сказал Ни- ке, что завтра уеду из этого рая, где наша любовь может расцвесть и ок- репнуть, где люди меняют тяжелые шляпы на головные уборы сборщиков чая. А уеду я не потому, что не люблю ее, а может быть потому, что Грох катит домой и будет в своей норе раньше меня на неделю, если я останусь в этом раю. 5 Утром я уложил чемодан и благополучно проскользнул мимо столовой. Ос- тавил у дежурной записку для Ники и вышел на шоссе. Автобусом я доехал до парка и пошел завтракать в чебуречную. Я знал, что там подают крепкий восточный кофе, и решил сразу, с утра, накачаться кофе вместо всех этих кефирчиков и ацидофилинов, чем потчуют в доме отдыха. Чебуречная была под открытым небом, вернее, под кроной огромного де- рева. С удовольствием я глотал обжигающую черную влагу, чувствуя, как проясняется мой заспанный мозг. Чемодан стоял рядом, и никто в мире не знал, где я нахожусь в этот момент. За соседним столиком ел человек в шляпе сборщика чая. Жир стекал у него по подбородку, он наслаждался, по- пивая светлое вино, в котором отражалось солнце. Может быть, он наслаж- дался тем же, что и я. Вдруг он отложил чебурек и позвал: - Чибисов! Василий! Смущенно улыбаясь и переминаясь с ноги на ногу, к нему подошел стри- женный "под бокс" парень в голубой "бобочке", в коричневых широких шта- нах. - Курортный привет, товарищ Уваров! - Садись. Давно приехал? - торопливо спросил Уваров, снял и спрятал за спину свою белую шляпу. - Вчера прилетел. - Ну, как там у нас? Пустили третий цех? - Нет еще. - Почему? - Техника безопасности резину тянет. - Безобразие! Вечно суют палки в колеса. Они заговорили о строительстве. Уваров говорил резко, возмущенно, а Чибисов отвечал обстоятельно и с виноватой улыбочкой. - Дайте еще один стакан, - сердито сказал Уваров официантке. Она принесла стакан, и он налил в него "цинандали". - Пей, Василий! - За поправку, значит, - с ухмылкой сказал Чибисов и поднял стакан двумя пальцами. - Ну как тебе тут? - спросил Уваров. Чибисов залпом выпил "цинандали". - Хорошо, да только непривычно. Уваров встал. - Ну, ладно! Тебе когда на работу выходить? - Сами знаете, Сергей Сергеич. - Вот именно - знаю, смотри, ты не забудь. Ну ладно, пока. Пользуйся правом на отдых. Он ушел. Чибисов сидел за столиком, вертел в пальцах пустой стакан и неуверенным взглядом обводил горящий на солнце морской горизонт. У парня было красное, обожженное ветром лицо, шея такого же цвета и кисти рук, а дальше руки были белые и, словно склероз, на предплечье синела татуиров- ка. Мне хотелось выпить с этим парнем и сделать все для того, чтобы он скорее почувствовал себя здесь в своей тарелке, потому что уж он-то зна- ет, что такое липа, а что - нет, и он знает, что рай - это непривычное место для человека. Я встал, поднял чемодан и пошел по аллее. Надо мной висели огромные листья незнакомых мне деревьев, аллею окаймляли огромные голубые цветы. Навстречу мне шла Ника. Я не удивился. Я удивился бы, если бы ее здесь не оказалось. Эта аллея была специально оборудована для того, чтобы по ней навстречу мне, сверкая зубами, глазами и волосами, шла тоненькая де- вушка Вероника, Вера, Ника. Она взяла меня под руку и пошла со мной. - Что же, наша любовь - это тоже липа? - спросила она, улыбаясь. - Это магнолия, - ответил я. На шоссе нас догнал Грохачев. Он притормозил и спросил меня: - Значит, не едешь? - У меня есть еще десять дней, - ответил я, - в конце концов, я имею право на отдых. Грох улыбнулся нам очень по-доброму. - Ну, пока, - сказал он. - Все равно скоро увидимся. 1961 ЗАВТРАКИ СОРОК ТРЕТЬЕГО ГОДА - Да-да, есть такая теория, вернее, гипотеза. Предполагается, что спутники Марса - Фобос и Деймос - несколько тормозятся атмосферой этой планеты. Следовательно, внутри они полые, понимаете? А полые тела, как известно, могут быть созданы только... как? - Только, только... - залепетала, словно школьница, первая дама. - Только искусственным путем. - Боже мой! - воскликнула более сообразительная дама. - Да, искусственным. Значит, они сделаны какими-то разумными сущест- вами. Я смотрел на человека, который рассказывал столь интересные вещи, и мучительно пытался вспомнить, где я видел его раньше. Он сидел напротив меня в купе, покачивал элегантно вскинутой ногой. Он был в синем, доста- точно модном, но не вызывающе модном костюме, в безупречно белой рубашке и галстуке в тон костюму. Все в нем показывало человека не опустившего- ся, да и не собирающегося опускаться, к тому же и лет ему было не так уж много - максимум тридцать пять. Некоторая припухлость щек делала его ли- цо простым и милым. Все это не давало мне ни малейшей возможности пред- полагать, что я его где-то встречал раньше. И только то, что он иногда как-то странно знакомо кривил губы, и временами мелькающие в его речи далекие и знакомые интонации заставляли приглядываться к нему. - Последние находки в Сахаре и Месопотамии позволяют думать, что в далекие времена на Земле побывали пришельцы из космоса. - Может быть, те самые марсиане? - в один голос ахнули дамы. - Не исключена такая возможность, - улыбаясь сказал он. - Не исключе- на возможность, что мы прямые потомки марсиан, - веско закончил он и, оставив дам в смятенном состоянии, взялся за газеты. У него была толстая пачка газет, много названий. Он просматривал их по очереди и, просмотрев, клал на стол, придавливая локтем. За окном проносились красные сосны и молодой подлесок, мелькали яркие солнечные поляны. Лес был теплый и спокойный. Я представил себе, как я иду по этому лесу, раздвигая кусты и путаясь в папоротниках, и на лицо мне ложится невидимая лесная паутина, и я выхожу на жаркую поляну, а белки со всех сторон смотрят на меня, внушая добрые скудоумные мысли. Все это почему-то самым решительным образом противоречило тому, что связывало меня с этим человеком, укрывшимся за газетой. - Разрешите посмотреть, - попросил я и легонько дернул у него из-под локтя газету. Он вздрогнул и выглянул из-за газеты так, что я сразу его вспомнил. Мы учились с Ним в одном классе во время войны в далеком перенаселен- ном, заросшем желтым грязным льдом волжском городе. Он был третьегодник, я догнал Его в четвертом классе в сорок третьем году. Я был тогда хил, ходил в телогрейке, огромных сапогах и темно-синих штанах, которые мне выделили по ордеру из американских подарков. Штаны были жесткие, из чер- товой кожи, но к тому времени я их уже износил, и на заду у меня красо- вались две круглые, как очки, заплаты из другой материи. Все же я про- должал гордиться своими штанами - тогда не стыдились заплат. Кроме того, я гордился трофейной авторучкой, которую мне прислала из действующей ар- мии сестра. Однако я недолго гордился авторучкой. Он отобрал ее у меня. Он все отбирал у меня - все, что представляло для Него интерес. И не только у меня, но и у всего класса. Я вспомнил и двух Его товарищей - горбатого паренька Люку и худого, бледного, с горящими глазами Казака. Возле кинотеатра "Электро" вечерами они продавали папиросы раненым и ка- ким-то удивительно большим, о Когда мы выходили из кино, мы постоянно наталкивались на них. Они попрыгивали с ноги на ногу и покрикивали: - Эй, летуны, папиросы есть? Мы с Абкой старались обойти их, укрыться в тени, но они все равно нас не замечали. Вечером они не узнавали нас, словно мы не учились с ними в одном классе, словно они не отбирали у нас каждый день наших школьных завтраков. В школе нам каждый день выдавали завтраки - липкие булочки из пекле- ванной муки. Староста нес их наверх в большом блюде, а мы стояли на верхней площадке и смотрели, как к нам плывет из школьных недр, из го- рестных глубин плывет это чудесное блюдо. - Правда, интересное событие? - сказал я Ему и показал то место в га- зете, где было сказано о событии. Он заглянул, улыбнулся и стал рассказывать мне подробности этого со- бытия. Я кивал и смотрел в окно. Мне было трудно смотреть в Его голубые глаза, потому что они каждый день встречали меня за углом школы. - Давай, - говорил Он, и я протягивал Ему свою булочку, на которой оставались вмятины от моих пальцев. - Давай, - говорил он следующему, а рядом с ним работали Люка и Ка- зак. Я приходил домой и ждал младшую сестренку. Потом мы вместе ждали те- тю. Тетя возвращалась с базара и приносила буханку хлеба и картошку. Иногда она ничего не приносила. Тетя дралась за нас с сестренкой с по- корной, вошедшей уже в привычку яростью. Каждое утро, собираясь в школу, я видел, как она проходит под окнами, широкоплечая и низкая, нос картош- кой, а тонкие губы сжаты. Однажды она сказала мне: - Нина приносит завтраки, а ты нет. Рустам приносит и все ребята с того двора, а ты съедаешь сам. Я вышел во двор и сел на поломанную железную койку возле террасы. В сером темнеющем небе над липами кружили грачи. За забором шли военные девушки. "И пока за туманами виден был паренек, на окошке у девушки все горел огонек". Чем питаются грачи? Насекомыми, червяками, воздухом? Им хорошо. А может быть, у них тоже есть ктонибудь такой, кто все отбирает себе? Флюгер над нашим домом резко скрипел. Низко над городом шли пики- ровщики. Что будет со мной? Всю ночь тетя стирала. Вода струилась за ширмой, плескалась, булька- ла. Темнели омуты, гремели водопады, Гитлер в смешных полосатых трусах захлебывался в мыльной пене, тетя давила его своими узловатыми руками. На следующий день произошло событие. Булочки были смазаны тонким сло- ем сала "лярд" и посыпаны яичным порошком. Я вырвал из тетрадки листок, завернул в него булочку и положил ее в сумку. За углом, сотрясаясь от отваги, я схватил Его за пуговицы и ударил. Абка Циперсон сделал то же самое и кое-кто из ребят. Через несколько секунд я уже лежал в снегу, Казак сидел верхом на мне, а Лека совал мне в рот мой же завтрак: - На, смелый, кусни! - Вот вся суть этой истории, - сказал Он. - Я это знаю, потому что мой близкий друг имел к этому некоторое отношение. А в газетах только голая информация, подробности события часто ускользают, это естественно. - Понятно, - сказал я и поблагодарил Его: - Спасибо. Рядом мило щебетали дамы. Они угощали друг друга вишнями и говорили о том, что это не вишни, что вот на юге это вишни, и неожиданно выясни- лось, что обе они родом из Львова, Боже мой, и вроде бы жили на одной улице, и, кажется, учились в одной школе, и совпадений оказалось так много, что дамы в конце концов слились в одно огромное целое. На другой день, когда кончился последний урок, я положил тетрадки в сумку и оглянулся на "камчатку". Казак, Люка и Он сидели вместе на одной парте и улыбались, глядя на меня. По моему лицу они, видимо, поняли, что я снова буду отстаивать свой завтрак. Они встали и вышли. Я нарочно дол- го сидел за партой, ждал, когда все уйдут. Мне не хотелось снова вовле- кать в это бессмысленное дело Абку и других ребят. Когда все ушли, я проверил свою рогатку и высыпал из сумки в карман запас оловянных пулек. Если они снова будут стоять за углом, я выпущу в них три заряда и навер- няка попаду каждому в морду, а потом, как Антоша Рыбкин, четким и легким приемом схвачу одного из них за ногу, может быть Люку или Казака, но лучше Его, и опрокину на спину. Ну, потом будь что будет. Пусть они меня изобьют, я буду делать это каждый день. Я медленно спускался по лестнице, перебирая в кармане оловянные пули. Кто-то прыгнул мне сверху на спину, а впереди передо мной вырос Он. Он схватил меня пятерней за лицо и сжал. Снизу кто-то потянул меня за ноги. Слышался легкий презрительный смех. Работа шла быстрая. Они стащили с меня сапоги и размотали все, что я накручивал на ноги. Потом они разве- сили все это дурно пахнущее тряпье на лестнице и стали спускаться. - Держи сапоги, смелый! - крикнул Он, и мои сапоги, смешно кувырка- ясь, взлетели вверх. Весело смеясь, шайка удалилась. Завтрак мой прихва- тить они забыли. - Разрешите пригласить вас отобедать со мной в вагонресторане, - ска- зал я Ему. Он отложил газету и улыбнулся. - Я только что хотел сделать это по отношению к вам, - сказал Он. - Вы меня опередили. Позвольте мне пригласить вас. - Нет-нет! - охваченный огромным волнением, вскричал я. - Как гово- рится в детстве, чур-чура. Вы меня понимаете? - Да, понимаю, - сказал Он, внимательно глядя мне в глаза... Я заплакал. Я собирал свои тряпочки, предметы тетиной заботы, и пла- кал. Я чувствовал, что теперь уже я разбит окончательно и не скоро смогу разогнуться и что пройдет еще немало лет, прежде чем я смогу забыть этот легкий презрительный смех и пальцы, сжимавшие мое лицо. Раздались звонки и нарастающий топот многих ног, и по лестнице мимо меня с гиканьем ска- тилась лавина старшеклассников. Я вышел на улицу и пересек ее, пролез между железными прутьями и по- шел по старому запущенному парку, по аллее, в конце которой неслась ва- тага старшеклассников. Я медленно брел по их следам, мне хотелось пос- мотреть, как они играют в футбол. Там, возле наполовину растасканной на дрова летней читальни, была вы- топтанная нашей школой площадка. Старшеклассники, разбившись на две ва- таги, проносились по ней то туда, то сюда. Каждое наступление было сок- рушительным, в какую бы сторону оно ни велось, оно было стремительным и диким, с неизбежными потерями и с победным воем. Волны пота то набегали, то уносились прочь, а я сидел у кромки поля, и надо мной проносились большие сильные ноги, валенки, сапоги, и, словно желая вселить в меня уверенность в своих силах, они дрались за свое право владеть мячом все сильнее, все ожесточеннее, они, старшеклассники. Проваливаясь по пояс в глубокий снег, я подавал им мячи, залетавшие в парк. Я так и не знаю, было это поражением или победой. Иногда они, Казак, Люка и Он, останавливали меня и отбирали мой завтрак, и я не сопротив- лялся, а иногда они почему-то не трогали меня, и я нес свою булочку до- мой, и вечером мы пили чай, закусывая вязкими ломтиками пеклеванного теста... Мы шли по вагонным коридорам, и я открывал перед Ним двери и пропус- кал Его вперед, а когда Он шел впереди, Он открывал передо мной двери и пропускал меня вперед. Мне повезло - дверь в ресторан открыл я. Когда-т

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору