нья обменялся взглядом с другим - толстым, темноволосым, со сросшимися бровями над круглыми черными глазами. Кампанья, его сигарета и ствол уставились на меня:
     - Какой парень?
     - Я не знаю, как его зовут. Он ранен. Сказал, что работает на Нитти и приказал привезти его сюда.
     - Убирай его отсюда к черту, - посоветовал мне Кампанья.
     - У него пушка, - ответил я. Кампанья и толстяк отступили, но не ушли, все еще вглядываясь.
     - Думаю, он в отключке - сообщил я. - Дайте мне передохнуть и забирайте свое добро!
     Кампанья не спеша сошел по деревянным ступеням. Он явно мне не доверял и, не опуская револьвера, прилип к окну, у которого сидел блондин. Я тоже держал в руке пушку, между нами была машина. Надо мной, следя за происходящим, нависал вооруженный толстяк.
     - Господи, - заглянув в окно, пробормотал Кампанья. - Похоже, мертвец.
     - Может быть, - сказал я. - Его подстрелили.
     - Какого ж ты тащился с ним сюда, тупой ублюдок?
     - У него была волына. Ввалился ко мне в офис, кровь хлещет, сказал, что его подстрелили, и я должен его отвезти. Я сделал, что велели. Вы его знаете, верно?
     - Ну да, знаю. Впрочем... Двигай-ка отсюда.
     - На хрена мне это надо? Это твой жмурик.
     Кампанья уставился на меня. Я постарался принять извиняющийся вид.
     - Давай, принимай груз. Гляди, машина эта его. Можешь толкнуть ее кому-нибудь. А я возьму такси.
     - Ладно уж, дерьмо собачье. Фатсо!
     Фатсо слетел со ступенек колесом.
     Кампанья засунул пушку за пояс.
     - Катись куда-нибудь подальше. Геллер, там и воняй. - Он бросил на меня взгляд, не суливший ничего хорошего.
     Фатсо тоже убрал оружие и спросил у Кампаньи, что делать. Я же выключил мотор и, обойдя машину спереди приложил револьвером Кампанью по затылку так, что он рухнул, как полено. Фатсо разинул рот и вцепился в кобуру у пояса, но взглянув мне в лицо и увидев мою улыбку а я как бы улыбался, решил воздержаться от лишних телодвижений.
     У Кампаньи выступила кровь на затылке и около уха - похоже, он серьезно отключился.
     Наставив на Фатсо пушку с глушителем, я выдернул револьвер из-за пояса Кампаньи, разрядил, высыпав патроны на дорожку, отбросил его подальше, а затем проделал то же самое с револьвером Фатсо.
     Потом театральным шепотом приказал:
     - Свяжи ему сзади руки его галстуком.
     Он сделал, что сказали. Злобно пыхтя, но сделал.
     - Кто там наверху? - спросил я, опять же шепотом.
     - Кого вы имеете в виду? - сказал он вполголоса, оглянувшись на меня, и, так как он старался, линия бровей поднялась на лбу почти до волос.
     Я упер в него ствол:
     - Ты знаешь, о ком я спрашиваю.
     - Только Нитти.
     - Больше никого?
     - Один в комнате над аптекой. Он просто сидит на телефоне.
     - Кто еще?
     - Двое в квартире наверху; они через день меняются. Сейчас спят.
     - И?
     - Люди в доме, в основном, близкие или друзья. Дом-то мистера Ронги. Телохранителей больше нет.
     - А где сейчас Ронга?
     - В Джефферсон-парке, в больнице!
     - А когда он вернется?
     - Утром. Он всю ночь дежурит.
     - А жена Нитти?
     - Миссис Нитти с матерью во Флориде.
     - Не врешь?
     - Правду говорю!
     - Если наврал, я твои кишки по всей дорожке размотаю.
     - Если доживешь до этого.
     - Будем надеяться.
     - Я говорю правду. Геллер.
     Руки Кампаньи были крепко стянуты галстуком, он тяжело дышал, но все еще был отсюда далеко.
     - Что теперь? - спросил толстяк.
     - Поворачивайся, - приказал я.
     Он вздохнул и, тряхнув головой, послушался. Я двинул ему по затылку, и его туша с грохотом приземлилась на баки с мусором. А я просто стоял и ждал, что кто-нибудь сейчас высунется на крыльцо и глянет вниз. Дерьмовое ожидание.
     Но никто не высунулся.

***

     Галстуком Фатсо я связал ему руки за спиной и заглянул в один из мусорных баков. Нашел отличное грязное посудное полотенце, обгоревшее по краю. Я разорвал его надвое, скатал и заткнул им рты находившихся без сознания. Потом связал им шнурки на ботинках, а затем взвалил толстяка на Кампанью. Это должно было разозлить Малыша побольше, чем то, что я его оглушил.
     "Детские игры", - сказал я про себя, подумав о шнурках. Играю в детские игры... Я оглядел машину, за ветровым стеклом виднелся склонившийся на одну сторону блондин, глаза его все еще были приоткрыты.
     Где-то замяукал бродячий кот; потом опять стало тихо. Для конца июня было прохладно, я взмок от пота; что ж, я ведь поработал.
     Я поднялся по ступенькам на первую площадку - в квартире на этом этаже света не было. Я поднялся на следующую. Квартира Ронги.
     Здесь были открытая настежь прочная дверь с замком (из которой вышли Кампанья и Фатсо), а также решетчатая дверь, которая была закрыта, но не заперта. Я заглянул. В белой комнате передо мной передвигалась фигура; комната была кухней, а фигура, как мне показалось, - Нитти.
     Мне с чужим оружием было непривычно (мой пистолет все еще был у меня под мышкой), но я подумал, что раз оно принадлежит блондину, то и стрелять надо из него - неплохая идея в том деле, что я задумал.
     Итак, держа наготове бесшумную пушку убийцы я прошел через решетчатые двери, собираясь пристрелить Фрэнка Нитти, стоявшего в пижамных штанах ко мне спиной и рывшегося в холодильнике. Спина у него была мускулистая, худая и смуглая, отчасти из-за флоридского загара. Ближе к пояснице виднелся уродливый свежий красный шрам - от пули Лэнга. В правой руке у него была бутылка молока, левую он сунул в холодильник что-то там разыскивая.
     Он услышал, что я вошел, но не обернулся.
     - Что за суматоха, Луи? Пара малышек в машине потеряли невинность?
     - Ага, вот-вот кровь прольется, - ответил я. - А вы оказались порядочной дрянью.
     Нитти не двигался. Мускулы на спине напряглись, но позу он не изменил. Потом медленно оглянулся на меня. Не так уж много я увидел на его лице, но смятение заметил.
     - Геллер? - уточнил он.
     - Удивлены?
     - А где Луи и Фатсо?
     - В мусоре.
     - Ас тобой, малыш, все в порядке?
     - Выньте руку из ящика, Фрэнк. Медленно и без фокусов.
     - Ты что думаешь, я держу ствол в ящике со льдом? Да ты рехнулся! Откуда свалился. Геллер?
     - С большой высоты. Выньте руку и медленно повернитесь ко мне.
     Он повернулся. Там, куда попали пули Лэнга, на груди у него был небольшой, но тоже уродливый красный шрам и еще один на шее. Они были похожи на некрасивые родимые пятна. Он все еще держал бутылку молока, другая рука была пуста.
     - Я просто рылся в холодильнике, - объяснил он осторожно, но сузившиеся глаза были как пьяные. - Там оставалось немного ростбифа из ягненка. Не хочешь его со мной доесть, а?
     Кухня была белая, современная и уютная, со столом посередине. На столе валялись карты, отсюда, наверняка, и вышли Кампанья с Фатсо.
     - Кто-нибудь еще есть в квартире, Фрэнк?
     - Нет.
     - Проведите меня.
     Он пожал плечами и медленно провел меня по всему дому. По обе стороны холла располагались спальни, гостиная, кабинет. В конце виднелась большая жилая комната. Комнаты были большие, хорошо меблированные, стены там и сям украшены католическими иконами. Никого, кроме Нитти, в доме не было.
     Вернувшись на кухню, я позволил ему сесть на стол - спиной к двери. Сам сел спиной к раковине, так я мог следить за задней дверью и за коридором. Нитти изучающе меня разглядывал. Как я заметил; он отрастил свои усы в виде перевернутой буквы "V". Хоть он не очень походил на человека, стоящего на пороге смерти, но ясно, был уже не тем, что раньше - до выстрелов Лэнга - и выглядел постаревшим, худым и маленьким.
     - Малыш. Не возражаешь, если я хлебну молока?
     - Валяйте.
     Он сделал два хороших глотка прямо из бутылки, и на какой-то момент усы окрасились в белый цвет, пока он не вытер их тыльной стороной ладони.
     - Язва, - объяснил он. - В такие дни я пью только молоко.
     - У меня сердце кровью обливается.
     - Ты хорошо успокаиваешь язву, сопливый гаденыш. В чем дело, пропади ты пропадом? Подумай, ведь ты совершаешь, черт тебя побери, самоубийство!..
     - Там внизу мертвец.
     - Луи? Если ты убил Луи, я...
     - С Кампаньей все в порядке. Пару часов он не вспомнит свое имя, а так он в порядке. Фатсо тоже.
     - Тогда кто?..
     - Блондинчик. Не знаю его имени. Но встречал частенько.
     Нитти пристально посмотрел на меня, глаза - как щели.
     - Предпоследний раз я его встречал, - продолжал я, - в Бейфрант-парке, когда вы послали его помочь убить Сермэка. До того видел, как он бежал по Рэндолф-стрит - это было, когда Капоне послал его убить Джейка Лингла. А сегодня, сегодня вы послали его убить Натана Геллера. Но работу он не выполнил, верно? Нитти затряс головой.
     - Ты ошибаешься. Ошибаешься.
     - Ну так расскажи мне об этом. Скажи, что не посылал этого негодяя ухватить немного солнышка во Флориде.
     Он ткнул в меня пальцем, как пистолетом:
     - Я не говорю, что не посылал его во Флориду Я говорю, что не посылал его убить тебя.
     Пушка в моей руке прямо плясала. Я услышал свой голос:
     - Он толкнул меня с башни "Скай-Райд", Фрэнк. Шесть сотен футов. И, по всем законам, я уже должен был превратиться в мешок с костями и мясом и лежать на столе в морге, но я выжил. И я здесь, а он сдох. И с тобой, Нитти, будет то же самое. О, Боже! Ну почему Лэнг не убил тебя в тот день? Для какого же неблагодарного засранца я вызывал тогда "скорую".
     Пока я ораторствовал, Нитти сидел тихо, потом мягко, как бы утешая дитя, помахал в воздухе рукой.
     - Геллер, - сказал он. - Я не посылал его. Я даже не знал, что этот негодяй был в городе. На меня он не работает.
     - Заткнись, гад. Нет тебе веры!
     - Подожди. Просто послушай. Да опусти ты эту проклятую штуку, опусти. Послушай меня. Я не сказал, что он никогда на меня не работал. Он с востока. Это тот парень, которого Джонни Торрио рекомендовал Алю помочь справиться с Линглом; я тоже использовал его время от времени - в особо рискованных случаях.
     - Так вот кто я такой - рискованный случай.
     - Понимаю, каково тебе. Знаю, малыш, какие в тебе бушуют чувства. О мести я знаю все. Если бы "Тони Десять Процентов" не горел уже в аду, ты мог бы его спросить, понимает ли Нитти в мщении. Но на тебя контракт я не оплачивал. Клянусь всеми святыми.
     И, как бы доказывая это, зазвонил колокол в церкви Полночь. Хотел бы я знать, в Нотр-Дам или Помпейской Божьей матери.
     Я спросил:
     - Кто же тогда его послал?
     - На это у меня точного ответа нет. Но я могу предположить...
     Я почувствовал нарастающее смятение, которое вылилось в запоздалый вопрос: какого черта я здесь делаю?
     - Суд над Лэнгом будет в сентябре, - продолжал Нитти. - Ты что, забыл? Для тебя эта история в прошлом? Ну, а для некоторых она еще не закончилась.
     - Говоришь, Лэнг послал этого парня? Но у него ни денег нет, ни связей...
     - У него мозгов не хватит, да и кишка тонка. Нет. Не Лэнг. Никто. Никто его не посылал. Ты спел свое на свидетельском месте, Геллер. Стал в Чикаго новостью: сказал правду. Что, как ты считаешь, почувствовал твой друг-блондин, когда услышал, что ты так поступил? Ты ведь можешь опознать и его как истинного убийцу Джейка Лингла и как второго вооруженного человека при стрельбе в Сермэка. Какие же соображения, думаешь, появились у него, когда он обнаружил, что Нейт Геллер вдруг получил возможность говорить правду на свидетельской трибуне? Кто предскажет, что выйдет наружу при этом суде над Лэнгом? Ты ведь знаешь, Лэнг тоже был в Бейфрант-парке.
     Я положил на стол локоть руки, в которой держал ствол, и потер им щеку. Проглотил комок в горле. Рот пересох. Я почувствовал тошноту.
     Это же, похоже, чувствовал и Нитти - он выпил еще молока.
     Вытер рот, улыбнулся и сказал:
     - Положи пушку. Просто положи на стол.
     Это была, вероятно, очень неплохая мысль, но я еще не совсем дозрел. Я спросил:
     - А как же насчет Джимми Бима?
     - Забудь о Джимми Биме. И я оказываю тебе услугу, дав этот совет. Так что убери оружие, забирай совет и уходи. Просто уходи.

***

     Я почувствовал, как на меня накатила какая-то волна, лицо запылало.
     - Какую-то минуту я почти тебе поверил, Фрэнк. Но сейчас правда вылезла наружу, хотел ты этого или нет, Джимми Бим связался с Тедом Ньюбери, точно не знаю как, вероятно, это было связано со спиртным, шедшим через Трай-Ситиз. А потом он втерся в твою организацию, вы его вычислили и что? Убили? Улыбаешься. Ведь я прав, так? Я прав. Тут я стал совать нос в чужие дела а когда засек Дипера Куни - на этом чертовом матче где был и ты, Фрэнк, - ты попытался убить нас обоих, но удалось только Куни, и...
     - Куни погиб потому, что просто был рядом с тобой. И это сделал мертвый теперь блондин...
     Похоже на правду: именно его машина при стрельбе проскользнула мимо нас прошлой ночью.
     Голос Нитти был спокоен, говорил он медленно.
     - Знаю, ты долго искал Джимми Бима, - поежился он. - Я узнал об этом сразу же, как только ты стал проверять ночлежки на Северной Кларк-стрит. От меня ничто не укроется, малыш.
     - Однако он мертвец, верно?
     - Он делал кое-что для Ньюбери - крутился по каким-то поручениям Теда и его парней в Трай-Ситиз. Но кое-что ты упустил: между днем святого Валентина 1929 года (когда они с Багзи Моуреном пропустили ту встречу) и ямой в дюнах в январе этого года Тед был одним из наших. А когда малыш Бим работал на него, Тед работал на меня и Аля. Так что эта твоя сказка, что ты придумал, ни в какие ворота не лезет.
     - Тогда расскажи свою басню, которая пролезет.
     - Нет, иди-ка ты лучше домой. Я перед тобой в долгу за одну вещь. И именно сейчас собираюсь расплатиться с тобой: блондин в своей машине искупается этой ночью в реке, а Луи с Фатсо я скажу, что все случилось из-за недопонимания, и они тебя не убьют. Вот таким манером я верну тебе долг. Оружие оставь - оно ведь принадлежало блондину, верно? Сыщики не используют глушители; по крайней мере, я об этом никогда не слышал.
     Переложив волыну в левую руку, правой я достал свой пистолет, потом неловко разрядил чужую машинку, обойму положил в карман, а бесполезное теперь оружие на стол. Помолчав, я сказал:
     - Я еще не закончил.
     - А может хватит?
     - Нет. Тебе непонятно, почему, да, Фрэнк? Джимми Бим - не просто работа и не просто пропавший человек. Он брат моей возлюбленной. Именно так - моей возлюбленной. Я с ней познакомился несколько месяцев назад когда она пришла нанять меня найти парнишку. Узнав, что он мертв, она будет настаивать, чтобы я нашел убийцу. И я найду его, Фрэнк. Ну, а пока мне ясно одно - убийцу ты не посылал. А потому я вынужден признать, что ты, действительно, крутой мужик.
     Нитти грустно рассмеялся.
     - Собственно, - сказал Нитти, - я все еще перед тобой в долгу. Кое за что, о чем ты даже не догадываешься. Однажды, невольно, ты уже оказал мне услугу.
     Почти то же самое сказал мне и Капоне, там, в Атланте.
     - Я не знал малыша Бима под этой фамилией, - продолжал он. - А, главное, я даже не знал о его связи с Ньюбери. Я знал одного только Дипера Куни (который не все мне рассказал), похвалившего парнишку. Поговорив с малышом, я понял, что он непрост. Он немного умничал, но главное - был сообразительным. Когда я понял, что он учился в колледже, он попросил никому об этом не рассказывать (пусть это будет между нами). Мне это понравилось. Он умел работать с цифрами, и мы сделали из него что-то вроде кассира при телеграфе. В подчинении у Джо Пэламбо... Еще не сообразил, Геллер?.. У тебя есть фото Джимми Бима?
     Внезапно мне стало трудно дышать. Негнущимися пальцами я вынул из бумажника фотографию. Ощущение непоправимого стремительно нарастало.
     Разглядывая фото, Нитти сказал:
     - Никогда не видел его ни таким юным, ни таким пухлым. Здесь он еще ребенок. Волосы у него стали потом подлиннее, покудрявее. И усы появились. Должно быть, старался выглядеть постарше.
     Парнишка в окне!
     - Убил-то его ты. Геллер.
     Я оцепенел.
     - Ты его убил, - продолжал Нитти. - Это и есть та услуга, которую ты нам оказал. Видишь ли, один из моих людей опознал его как парня, который прокручивал кое-что для Ньюбери и мальчиков из Трай-Ситиз. Он знал только, что фамилия малыша не Харт, но никак не мог вспомнить, какая. По большому счету, масса людей и меняет фамилии. Я и сам, знаешь ли, по рождению Нитти но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. Я велел Луи обыскать жилище малыша. И Луи нашел кое-что нехорошее. Нашел тетрадки с записями. Бумага в линейку, как у школьника. Только писанина в этих тетрадках оказалась не школьными заданиями. Этот Харт записывал все, что видел и слышал, а ведь телеграф Пэламбо был тем местом, где я проводил немало времени, и малыш много чего успел. Луи также обнаружил водительские права малыша и узнал, что имя его Джеймс Бим. И записную книжку нашел с адресами, а в ней имя его отца. А отец - доктор в Айдахо или еще где-то, и кое-что вдобавок. Чертов молокосос держал на полке диплом об окончании колледжа и, догадайся, что он изучал?
     - Журналистику.
     - Точно! Малыш собирался отнести свою историю - нашу историю! - в газеты! Нужно было что-то предпринять. Луи обнаружил все это утром, в тот день, когда вы с Лэнгом и Миллером ввалились в телеграфное помещение на Уэкер-Ла-Саль. Парнишка был уже там, и у Луи не было возможности мне об этом шепнуть - ясно же, что лучше мне узнать о малыше до того, как тот узнает о разоблачении. Я делал кое-какие ставки, и Луи, схватив бумажку (это был счет из бакалейного магазина), обо всем этом мне написал, но тут заявились вы.
     У меня голова шла кругом.
     - И эту записку?..
     - Ну да. Ее-то я и жевал. Но Лэнгу оправдания нет. Уже потом я узнал от Луи, что, когда меня подстрелили, малыш занервничал; он понимал - если попадет к копам, его раскроют. А ему, должно быть, очень хотелось исписать еще пару тетрадок, прежде чем появиться на публике. Так или иначе, Луи рассказывал, что малыш захотел бежать. Луи говорит: давай, беги. Тут заходишь ты, Луи кидает малышу пушку, и вот здесь ты нам всем и оказал услугу.
     Я только и мог, что сидеть, безвольно держа в руках пушку, из которой убил брата Мэри Энн, пушку, из которой застрелился отец.

***

     Тут в дверном проеме появился Кампанья, безоружный, но злой, зубы оскалены, половина головы в засохшей и крови. Он двинулся ко мне, презрев глядящий на него ствол, но Нитти вытянул руку и, поманив к себе, что-то прошептал ему на ухо. Вращая глазами, Кампанья вздохнул с явным разочарованием.
     - Что ж, понял. Пойду помогу Фатсо. Он еще не очухался.
     - Мысль хорошая, - одобрил Нитти.
     Я убрал свою пушку.
     - Хочешь выпить. Геллер? У меня есть славное винцо. Сам-то я пить не могу из-за этого проклятого желудка. Добьет он меня. Эй, развеселись! Придумаешь что-нибудь для своей девушки и все дела.
     - Я убил ее брата, - пробормотал я.
     - Это знаю я. Знаешь ты. А больше никто. Его просто похоронили в глиняном карьере, как еще один неопознанный труп. Пусть он там и остается.
     Ноги не держали, но я все-таки поднялся.
     Нитти обнял меня за плечи:
     - Крепко тебе досталось, дружище. Пойди отоспись. И давай с этим кончать.
     - Я собирался тебя убить.
     - Но ведь не убил. Ты помог мне, я - тебе. Теперь мы квиты.
     - Но блондин...
     - А что блондин? Забудь об этом. Все в прошлом. Пусть люди, думая о Чикаго, вспоминают Выставку, а не стрельбу и гангстеров. Кстати, а как тебе моя Выставка?
     - Твоя Выставка?
     Он кивнул, улыбнувшись:
     - Если на ней что-то и крутится, то только благодаря тому, что смазали все мы. И это только... начало. - Только начало? Для чего? Он махнул рукой:
     - Для всего. Для страны. Мы завоевали весь мир, будучи последними, находясь у подножья горы. Мы создали Союз барменов, а это означает, что каждый бармен в стране продает спиртное нашего производства. Они будут обя