туда учиться уже не хотелось.  Старшие быстро поняли,  что
свалившаяся  на их головы нежданно-негаданно популярность может дать бо-
гатые дивиденды.  Какое уж тут творчество - успеть бы  побольше  урвать,
пока не подросли в семье самые младшие.  В них-то все и дело: вырастут -
будет обычный ансамбль. А так - с изюминкой, дети вызывают умиление слу-
шателей.
   Институт Гнесиных, едва отучившись семестр, пришлось бросить.
   Окончательно вскружила голову Япония. "Симеоны" вернулись с гастролей
в полной уверенности:  только за рубежом по-настоящему смогут оценить их
талант. Тогда-то, видимо, и возникла мысль "мотануть" в капстрану.
   Не следует судить Овечкиных за желание покинуть Родину.  Каждый волен
жить там,  где ему захочется. И сама история привлекает как раз не наме-
рением уехать из Советского Союза,  не такое уж это редкое стремление, а
необычайной жестокостью молодых людей и их  матери,  лично  руководившей
всей операцией.
   Потом журналисты будут "раскручивать" психологический феномен "Симео-
нов" и придут к поразительному выводу: когда обсуждался план захвата са-
молета,  никто  в семье и словом не обмолвился о заложниках,  их жизнях.
Словно эти люди и не существовали для Овечкиных.
   Игорь Овечкин,  оставшийся в живых, рассказывал на суде, что в случае
провала братья договорились взорвать "бомбу". Его спросили:
   - Но в самолете-то почти сотня человек. В чем их-то вина? Игорь отве-
чал:
   - Я не помню, чтобы мы говорили о них.
   Но сам он боялся смерти.  Когда стало ясно,  что угон  не  состоялся,
Игорь спрятался возле пилотской кабины.  Самому застрелиться? Ни за что!
Знал цену жизни.
   Вопрос о пассажирах задали и сестре Игоря - Ольге Овечкиной, тоже ос-
тавшейся в живых.
   - Оля, а как же пассажиры?
   - Не думали как-то мы о них...
   15.22. Удаление  самолета  от  Ленинградского аэродрома Пулково - 180
километров.
   15.30. Начальник смены главного центра УВД передает на борт:  бортин-
женера можно выпустить в салон для переговоров. Соблюдать меры предосто-
рожности.
   Бортинженер Иннокентий Ступаков вышел во второй,  задний, салон. Едва
вошел,  крик:  "Стоять!  Дальше ни ша1у1" Как можно спокойнее предложил:
"Подойдите кто-нибудь один,  поговорим..." Сошлись на  середине  салона,
сели в кресла по разные стороны прохода. Террорист нервничал:
   - Требуем лететь в Лондон!
   - Горючего не хватит. У нас топлива едва до Ленинграда. Надо садиться
на дозаправку.
   - Тогда садитесь за границей...
   - Хорошо,  - сказал Ступаков,  - я доложу командиру. Чтобы не подвер-
гать риску пассажиров, экипаж первоначально принял решение лететь за ру-
беж.  "Земля" дала добро. Но чем ближе лайнер подходил к Ленинграду, тем
яснее становилось: до ближайшего финского или шведского аэродрома не до-
тянуть.
   В Кургане самолет был дозаправлен, но ровно настолько, чтобы долететь
до  Ленинграда,  на  крайний случай - до запасного аэродрома в Таллинне.
Если же следовать в Финляндию,  то у неизвестного аэродрома пришлось  бы
маневрировать,  изучать подходы,  тут и могло бы кончиться топливо.  Как
быть? Садиться в Ленинграде или Таллинне? А если террористы узнают город
с высоты? Обещание взорвать "бомбу" более чем реально.
   "Земля" приказывает уходить на запасной аэродром, который находится в
стороне от Ленинграда. Самолет делает разворот почти на 180 градусов.
   А в салоне раздаются истеричные крики террористов:  "Что  такое?  Что
происходит? Почему самолет поворачивает? Всех взорвем!"
   К бандитам бросается бортпроводница Тамара Жаркая,  пытается их успо-
коить,  объясняет: самолет делает маневр перед посадкой в финском городе
Котка.  По  громкой связи звучит сообщение:  лайнер идет на дозаправку в
Финляндию,  просим пассажиров оставаться на  своих  местах,  пристегнуть
ремни, сохранять спокойствие.
   15.55. ТУ-154  у цели.  Впереди аэродром Вещево.  Высота 1500 метров.
Командир корабля Валентин Куприянов запрашивает "Землю":  какие рекомен-
дации? Рекомендация одна - продолжать переговоры.
   ...Самолет резко  идет  на снижение.  Низкая облачность.  Преступники
беспокоятся, требуют сделать круг над землей. Ноу пилота свой план: надо
скорее посадить лайнер. 16.05. Самолет произвел посадку.
   Потом в десятках публикаций,  в разных вариациях прозвучит одна мысль
- теперь все зависело  от  профессионалов  другого  ведомства.  Операция
вступила в самый ответственный,  завершающий этап. Но именно посадка оз-
наменовала и первый просчет: пилоты, пассажиры и, конечно же, террористы
увидели,  как от края летного поля к лайнеру бегут солдаты. Знакомые ши-
нели,  фуражки, автоматы Калашникова. Бандиты понимают: их провели. Гре-
мят первые выстрелы, пока предупредительные, в салонную переборку.
   Преступники требуют,  чтобы экипаж вышел из кабины и выстроился лицом
к стене.
   Командир корабля передает через бортпроводницу Ирину Васильеву о под-
ходе автомобиля-заправщика. Вновь в салоне крики: "Взлет! Взлет! Не нуж-
на дозаправка,  взорвем!" Василий и Дмитрий Овечкины ломятся в дверь пи-
лотской кабины,  бьют ногами,  прикладами обрезов,  стремянкой.  Грозят:
"Если экипаж не будет подчиняться, начнем убивать пассажиров".
   Тамара Жаркая просит их успокоиться,  уговаривает: "Не надо стрелять!
Взорвется  самолет,  погибнут люди.  Сейчас подойдет заправщик и полетим
дальше".  Двое бандитов хватают ее за руки и усаживают с собой.  А через
несколько минут Дмитрий Овечкин, красавец-трубач в ансамбле "Семь Симео-
нов", убивает Тамару.
   Подошел первый заправщик.  С борта самолета видно, как находящийся на
заправщике офицер спешно срывает с шапки кокарду.  Люди,  стоящие у края
летного поля, делают жесты, тоже понятные всем - они направляют действия
штурмующих.  Обстановка накаляется.  Василий рвется в кабину: "Открывай!
Иначе кого-нибудь застрелю..." Олег бегает с оружием по салону и истери-
чески орет: "Не смотрите на меня - перестреляю!"
   Командир передает  в салон:  при дозаправке без бортинженера не обой-
тись.
   17.04. С борта самолета сообщили:  разрешение на  выход  бортинженера
получено.
   Иннокентию Ступакову  ловко  удалось выскользнуть из кабины,  да так,
что никто из преступников не успел проникнуть к пилотам.  Вот он уже  на
крыле, открыл горловину, опустил в нее шланг. Бандиты внимательно следи-
ли за каждым его движением.
   17.12. Первый дозаправщик заправил самолет. С борта требуют второй.
   17.18. Напряжение на земле растет.  Спасатели на вертолетах перебази-
ровались ближе к самолету. Рейсовые самолеты огибают опасный район.
   17.20. Угонщики, угрожая оружием, требуют немедленного вылета в Хель-
синки.
   17.50. К Ту-154 подошел второй заправщик.
   18.10. Заправка окончена.
   Теперь перед Ступаковым стояла задача - вновь проскользнуть в кабину,
не  дав прорваться туда бандитам.  Но как это сделать?  Овечкины "пасут"
каждый его шаг.
   Поднявшись на борт,  Иннокентий передает бандиту  стремянку,  просит:
"Подержи, надо люк закрыть." Пока тот возится со стремянкой, удается со-
вершить обратный маневр.
   В это время - вызов по СПУ.  Кто-то из  террористов,  взяв  трубку  у
бортпроводницы, спрашивает: "Почему не взлетаешь, командир?" " Надо раз-
вернуться,  жду тягач".  "Жди, но только пять минут, понял? Не взлетишь,
взорвем самолет!"
   18.35. Два человека из группы захвата поднялись в кабину.  Начинается
подготовка к обезвреживанию бандитов.
   18.50. Продолжаются угрозы взорвать самолет. Бортпроводники проявляют
выдержку.
   В 19.10 самолет тронулся с места и группа рванула дверь пилотской ка-
бины.
   В те дни газета "Известия" дальнейшие события живописала так:  "Сразу
началась  бешеная  стрельба.  Через несколько секунд дверь захлопнулась.
Два бойца,  разрядившие пистолеты в преступников,  упали на пол  кабины,
обливаясь кровью. Их раны, к счастью, оказались не опасны для жизни".
   В том,  что "два бойца разрядили пистолеты",  сомнения нет,  но вот в
кого?  Преступники не получили и царапины.  Куда же летели пули,  в кого
палили два бойца?  Вот что рассказывает участница тех событий,  бортпро-
водница Валентина Николаева:
   "Они приоткрыли дверь и начали беспорядочную стрельбу по  салону,  не
видя и не думая,  что кроме преступников здесь находятся бортпроводницы,
пассажиры.  Пули летели не в преступников,  а в мою сторону.  Я присела,
закрыв голову руками,  пули летели над головой, через панель, в пассажи-
ров первого салона".
   Старший следователь военной прокуратуры Ленинградского военного окру-
га  майор юстиции Андрей Ковалев,  который вел следствие,  так оценивает
действие группы захвата:
   "От экипажа группе захвата было известно,  чем вооружены преступники,
но это не помогло.
   "Когда в нас понесся град выстрелов, - рассказывали они, - мы подума-
ли,  что стреляют из автомата..." В ответ сами стали палить из  пистоле-
тов. Прикрывшись щитами, стреляли вслепую в конец салона, где находились
Овечкины.  Ранили пассажира майора Я. Таюрского. Он сидел в трех-четырех
метрах от кабины самолета,  из которой вела огонь группа захвата. Вместе
с ним пострадали еще три человека.  И только чудом можно  объяснить  тот
факт,  что  в такой перестрелке не поубивали пассажиров,  находившихся в
салоне самолета...  Замечу, так действовали не солдаты срочной службы, а
профессионалы, которые за свой труд получают деньги".
   Не прав старший следователь только в одном: хотя бойцы группы захвата
получают деньги и числятся в профессионалах, они далеки от этого высоко-
го звания.
   Такие же  "профессионалы"  действовали  и в хвостовой части самолета.
Ничего лучшего они не придумали, как, открыв люк, разрезать ножом коврик
под ногами прямо у бандитов.
   Однако было  бы  неверно  во  всем случившемся обвинять только группу
захвата. От первого своего шага в аэропорту Иркутска до последней минуты
в горящем самолете, террористы Овечкины встречались с вопиющим непрофес-
сионализмом. Исключение составляет, пожалуй, только экипаж самолета - не
теряющие самообладания пилоты,  мужественные бортпроводники. Остальные -
крепко повязаны неумением работать, низкой служебной квалификацией.
   Первыми, кто сказал бандитам "счастливого полета", была смена иркутс-
кого  аэропорта под руководством капитана милиции К.  Джикая.  На выходе
номер три в тот день контролировали посадку и вели досмотр ручной  клади
сержант В. Макеев, младший сержант В. Журнист, в также диспетчеры отдела
перевозок Г.  Сергеева и И.  Богомолова. Кроме ручной клади и инструмен-
тов,  других вещей у Овечкиных не было. Ничего подозрительного в поведе-
нии пассажиров милиционеры не обнаружили.  Да особенно придирчиво  и  не
присматривались,  ведь это ж "сами Овечкины", музыканты, гордость облас-
ти.
   Один из старших братьев даже попытался поставить контрабас в  рентге-
нотелевизионный интерскоп. Галина Сергеева попросила положить инструмент
на стол, дернула молнию на чехле, махнула рукой: проходи! Вот и вся про-
верка.
   О действиях  группы захвата и тех,  кто "встречал" на земле убегающих
из горящего самолета пассажиров,  мы рассказали.  Надо добавить, что и в
верхнем эшелоне руководства операцией профессионализма было не больше.
   Начальник управления  КГБ  по  городу  и области генерал-лейтенант В.
Прилуков руководил операцией непосредственно из...  Ленинграда.  Как? На
этот вопрос он отвечал сам: "Держал связь с Москвой".
   Однако эта драма,  потрясшая в свое время страну, хоть и не такая да-
лекая, но уже история. Она забывается и, возможно, ее не стоило бы воро-
шить,  если  бы  жизнь  не  рождала  новых  "Симеонов",  на пути которых
по-прежнему оказываются "профессионалы", работа которых оплачивается че-
ловеческой кровью и жизнями.
   ...23 февраля   1992   года.  Опять  Ленинград,  вернее,  теперь  уже
Санкт-Петербург.  Может, тут простое совпадение, но операция по освобож-
дению заложников в знаменитой тюрьме "Кресты" закончилась провалом. Убит
заложник, сотрудник следственного изолятора.
   Тем не менее, один из участников штурма, офицер ОМОНа, с уверенностью
заявил:  "Специалистами  и руководством ГУВД исполнение операции оценено
довольно высоко".
   Трудно сказать,  что стоит за  "высокой  оценкой"  руководством  ГУВД
собственных омоновцев,  но специалисты во всем мире считают:  операция с
применением спецподразделений не имеет смысла, если в ходе нее уничтожа-
ются  как  террористы,  так и заложники.  В таком случае достаточно роты
солдат,  которая, окружив захваченный бандитами объект, искромсает огнем
автоматов и правых и виноватых.
   Иной оценки нет и быть не может...
   И все-таки, что же случилось в питерских "Крестах" или, как их офици-
ально именуют,  в следственном изоляторе N 1  ГУВД  СанктПетербурга  тем
февральским днем?
   Во время прогулки семеро подследственных,  вооруженных заточками (за-
остренными металлическими штырями) и  двумя  гранатами,  набросились  на
контролеров В.  Аввакумову и А. Яремского. Затащив пленников в служебное
помещение и запершись изнутри, преступники выдвинули ультиматум: в обмен
на жизнь заложников они потребовали два автомата, четыре пистолета с бо-
екомплектом,  гранаты, автомобиль. Было также поставлено условие - обес-
печить беспрепятственный выезд из тюрьмы и предоставить самолет.
   Знакомство с  личными  делами бандитской семерки не предвещало легкой
борьбы. Статьи уголовного кодекса, по которым предъявлены обвинения каж-
дому из бандитов (разбой,  убийство,  насилие) - тянули, как минимум, на
10 лет лишения свободы каждому.  Да и большинство из них за решеткой  не
были новичками.
   Ситуация складывалась угрожающая.
   В "Кресты" выехала группа захвата ОМОН. Три с половиной часа вели пе-
реговоры с преступниками заместитель начальника ГУВД В.  Фролов и испол-
няющий обязанности прокурора города В. Большаков.
   Преступники категорически   отвергали   все   предлагаемые  варианты,
по-прежнему угрожая расправой над  заложниками.  Не  отрезвили  бандитов
слезы матерей, мольба жен и родственников, которых доставили в изолятор.
   Из тюрьмы привезли "авторитетного" рецидивиста,  который тоже совето-
вал им сдаться. Не послушали. Вели себя нагло, агрессивно.
   Переговоры, начатые в 10.45,  завершились в 14.00. Преступники твердо
стояли на своем,  демонстрируя гранаты - "лимонки" (как впоследствии вы-
яснилось, муляжи, слепленные из хлебного мякиша и раскрашенные).
   Было принято решение:  в 14.15 начать операцию по освобождению залож-
ников. Но как это сделать? Штурмовать камеру, в которой заперлись терро-
ристы? Да, хотя это один из самых сложных вариантов. В тюрьме, построен-
ной еще до революции,  все было сделано добротно:  крепкие решетки, мас-
сивные двери с надежными замками. При подготовке штурма пробовали, заце-
пив тросом, вырвать оконную решетку. Толстый трос лопнул, а решетка даже
не сдвинулась с места.  Вот уж проклятый царский режим, и тут нам подга-
дил!
   Другой путь для штурмовой группы - маленькое окошко на лестнице,  че-
рез которое велись переговоры с преступниками.  Оно бы и хорошо,  да  не
пролезть могучим парням в окошечко.
   Задача казалась практически невыполнимой. Сами омоновцы признавались:
шанс на то,  что при штурме заложники уцелеют,  - один из ста.  И все же
выбрали именно этот,  по существу, тупиковый, безысходный вариант. Поче-
му?
   Не простой вопрос.  Безусловно, были еще кое-какие варианты. Ведь си-
туация с захватом заложников в следственном изоляторе не нова. Достаточ-
но вспомнить сухумский изолятор. Там преступники вооружились не заточка-
ми и муляжами гранат, а боевым оружием - пистолетами, десятками пистоле-
тов,  по несколько штук на каждого негодяя.  Тогда "Альфу",  как до того
питерский ОМОН,  тоже подталкивали идти на штурм камер,  но не вышло. Ее
начальник однозначно взял ответственность на себя, и все взвесив, насто-
ял на так называемом варианте "Рафик". Бандитов выманили во двор и когда
они сели в микроавтобус, прозвучала команда группе захвата. Террористы в
несколько  секунд  оказались арестованными,  заложники - освобожденными.
Хотя местное руководство, милицейские генералы боялись варианта "Рафик":
как бы чего не вышло. Вдруг действительно, усевшись в микроавтобус, бан-
диты вырвутся на свободу,  в город.  Что делать с ними тогда? А так спо-
койнее,  хоть и грозятся,  орут,  но в камерах, в тюрьме. Долго пришлось
профессионалам из группы "А" убеждать  высокое  начальство.  Убедили.  И
операция закончилась успешно.
   Ничего подобного не произошло в Санкт-Петербурге. Две штурмовые груп-
пы выдвинулись на лестницу, к окошку, через которое шли переговоры. При-
готовили трос с крюком,  чтобы в нужный момент выдернуть решетку.  У за-
пертой двери стояла еще одна группа,  которая после начала штурма должна
была выбить ее с помощью подручных средств.
   Потом, в паноптикуме "Кресты" Александра Невзорова,  все увидят,  как
боец подразделения отчаянно колотил в дверь  кувалдой.  Помогали  ему  и
другие,  но,  как оказалось,  безуспешно.  Дверь открыли только изнутри,
после окончания операции.
   О начале штурма преступников известил сам командир группы захвата. Он
решил с ними поговорить.  Предупредил: "Ваши требования невыполнимы. При
штурме ложитесь на пол,  тогда останетесь живы".  И тем  самым  подписал
смертный приговор заложникам.
   Естественно, после такого выступления ни о какой внезапности не могло
идти и речи.
   Потом омоновец объяснил, что пошел на своего рода маневр, онде отвле-
кал внимание бандитов от выдвигающейся группы захвата, пытался "стянуть"
террористов в одно место и,  наконец,  хотел в последний раз  образумить
преступников.  Не получилось ни того,  ни другого, ни третьего. Бандиты,
как и следовало ожидать,  приготовились и ждали штурмующих.  Конечно,  с
заточками  и муляжами они не могли противостоять вооруженным омоновцам и
с началом штурма один был застрелен снайпером,  другой из  автомата  при
попытке сопротивления,  остальные остались в живых. Но свое гнусное дело
они успели сделать: убили заложника.
   Интересно, что решетку из окна удалось вырвать лишь с третьей  попыт-
ки,  на что ушло 10 минут. Вся операция длилась 15 минут. В такой ситуа-
ции четверть часа - целая вечность.
   Сыграла свою роковую роль и слабая техническая оснащенность, нехватка
спецсредств.  Подумать  только,  у милиции Питера не нашлось гранат све-
то-шумового действия,  которые дают яркую вспышку и ослепляют  на  время
преступников.  Что  же касается взрывного устройства направленного дейс-
твия "Ключ", а оно "открывает" любые двери, то тут нужны специально под-
готовленные люди,  умеющие его применять. "А у нас их пока нет", - посе-
товал заместитель командира ОМОНа капитан Павел Пашаев.
   Если отсутствуют спецсредства,  нет профессионалов, умеющих их приме-
нять,  может, лучше приглашать их со стороны, из "Альфы", например, ведь
в ее практике не было провалов: заложники оставались в живых, террористы
либо  убиты,  либо арестованы.  Когда дело идет о жизни людей - не время
для межведомственных распрей.  Но руководство ГУВД Санкт-Петербурга вся-
кий раз отвергало эту мысль с порога:  мол,  наши ничуть не хуже. Оказа-
лось, как ни прискорбно признать, значительно хуже.
   Поговаривают, что с милицейским начальством города на Неве злую шутку
сыграли удачи "Альфы". Еще бы, обезврежены террористы в Сарапуле, Тбили-
си,  Уфе.  Операции прошли успешно,  бойцы спецподразделения действовали
умело,  высокопрофессионально.  Соответственно были и награждены.  Вот и
решили местные руководители,  что не боги  горшки  обжигают.  Оказалось,
чтобы бороться с террористами надо быть Богом в своем деле.
   Штурм на аэродроме Вещево по существу, захлебнулся в огне и крови. Но
прошло время, многое забылось, стерлось в памяти, уволились в запас ста-
рые начальники, появились новые. А у "Альфы" опять победы - спасли детей
в Минводах,  обезвредили террористов в Баку,  Саратове. И самое главное,
"без шума и пыли" взяли следственный изолятор в Сухуми, захв