питания: надо же было чем-нибудь угостить нежданных  гостей.  По-видимому,
мать была где-то  недалеко:  Вайлит  только-только  успела  приготовиться,
когда дверь хлопнула и в комнату вошли четыре пожилые женщины.
   Вайлит расцеловалась с матерью, приветствовала ее подруг  и  пригласила
их к столу. Они неторопливо расселись вокруг  стола,  попробовали  того  и
другого, похвалили местный Дом питания, но все это как бы по  обязанности,
чтобы не обидеть хозяйку. Чувствовалось, что пришли они не в гости.
   Это внутреннее напряжение передалось и Вайлит. И вдруг она поняла,  что
именно  этого  она  ожидала  все  эти  дни,  что  это  и  есть  та   самая
неприятность... Но она еще старалась как-то оттянуть этот тяжелый момент -
начало разговора...
   Мать первой отодвинула чашку.
   - Вот что, дочка, мы пришли к тебе не просто и гости...
   Вайлит молча кивнула.
   - Пришла пора тебе подумать о выполнении своего долга...
   - Но, мама...
   - К сожалению, пора всяких "но" уже прошла.  Мы,  матери,  пришли  тебе
сказать, что не можем допустить, чтобы  ты  оставалась  пустоцветом.  Пора
подумать о детях...
   Одна из женщин достала листок бумаги:
   - Вот что выдала Система. Через месяц ты  достигнешь  эмоционального  и
физиологического максимума. Следующий такой период в твоей жизни  наступит
только через три-четыре года...
   - Я и сама все это знаю...
   - Вот и хорошо, что знаешь. Значит понимаешь, что ты должна сделать...
   - Понимать-то я понимаю...
   - А если понимаешь, то почему ничего не предпринимаешь? Через месяц  ты
уже должна быть на острове...
   - Я принесла  список  личных  кодов,  -  вмешалась  в  разговор  другая
женщина. - Хочешь, сейчас покажу тебе всех? Их не так много - всего восемь
человек...
   - Ну что я могу сделать? - воскликнула Вайлит. - Если ни  один  из  них
мне не нравится? Знаю я их всех, и коды у меня записаны, и разглядывала  я
их не один раз!.. Неужели нельзя без этого? Я стараюсь хорошо  работать...
И в поле, и как врач... Согласна на любую другую работу...
   - Девочка, да разве же назначение женщины - только работа? Ты  же  сама
знаешь, что тебя всегда есть кем заменить. Если бы все женщины  рассуждали
так, мы давно уже вымерли бы... Каждая из нас должна родить хотя бы троих,
чтобы количество людей на планете не  уменьшалось.  В  этом  наше  главное
назначение...
   - Мама, но я не хочу ни за одного из этих восьми... Ни одного из них  я
не могу представить моим мужем...
   - Ну что ж... Это тоже бывает... Сразу же после острова ты с ним можешь
расстаться... Если захочешь, конечно.
   - Ой, Как же мне не везет! И  почему  это?  Почему  у  других  все  так
хорошо? Вот у Эстеллы, например?
   -  К  сожалению,  далеко  не  всем  так  везет,  как  твоей  подруге...
Большинство из нас прошли через это, девочка... Мы все тебя понимаем. Но и
ты должна нас понять...
   - Я понимаю... Ладно, не уговаривайте меня больше! Я исполню свой долг.
   Мать что-то пыталась еще ей сказать, но Вайлит  уже  ничего  не  хотела
слушать.  Она  молча  встала  из-за  стола  и  ушла  в  спальню.   Женщины
переглянулись и покинули ее дом.
   В спальне Вайлит бросилась на кровать. Слезы и злость душили ее.  Потом
она несколько успокоилась и стала вызывать  на  экран  портреты  восьмерых
кандидатов.
   - Пусть будет так, - сказала она про себя, - но сегодня я ничего решать
не буду! Подумаю... Месяц у меня еще есть!




ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ДЖОШУА

                                      В общественных формациях, стоящих на
                                   низких ступенях развития, независимо от
                                   того,  возникла  ли  она   естественным
                                   путем или создана искусственно,  всегда
                                   использовались предрассудки и  суеверия
                                   -   для   подчинения   эксплуатируемого
                                   большинства не только физически,  но  и
                                   морально.
                                                             Т.Маттикайнен


1

   Умиротворенные только что поглощенным обедом, отяжелевшие  от  выпитого
вина и съеденной пищи, мужчины обеих ветвей рода  удобно  расположились  в
креслах, положив ноги на ближайшие столы, столики или стулья. Если  бы  не
клубы пряного сигарного дыма, извергаемые то одним, то другим из  лежащих,
можно было бы подумать, что кабинет превратился в сонное царство.
   Даже с первого, самого беглого взгляда,  было  видно,  что  в  кабинете
собрались родственники. За исключением молодого Теодора, известного  своей
излишней полнотой, все они, начиная с самого мистера Джошуа и кончая самым
молодым  -  Ричардом,  отличались  высоким  ростом  и  поджарой   фигурой.
Удлиненные лица, крупные носы и широко  расставленные  глаза  подчеркивали
семейное сходство.
   - Ваш повар, дядюшка, превзошел сегодня самого себя,  -  нарушил  общее
молчание молодой  Теодор,  выпуская  клуб  дыма,  -  бифштекс  по-чикагски
прожарен изумительно, как раз так, как надо.
   - Тебе бы только поесть, - отозвался его отец, -  ты  у  нас  известный
чревоугодник.  Что  касается  меня,  то  мне  гораздо  больше   понравился
цыпленок. Наш Джо никак не научится его вовремя снимать с  решетки.  Вечно
он у него или чуть-чуть недожарен, или чуть-чуть пережарен.
   - Зато никто на всей Реке не умеет так бесподобно готовить  голландский
соус с каперсами, как ваш Джо, - отозвался хозяин дома.
   - А  какой  прекрасный  салат  из  спаржевой  фасоли  вы  нам  сегодня,
преподнесли, - включился в разговор  кто-то  еще,  -  положительно  только
из-за этого салата стоило ехать к вам!
   - Да, дядюшка, - вмешался  мистер  Джошуа-младший,  -  сегодня  вы  нас
угостили на славу.
   - Еще бы, - отозвался польщенный хозяин дома, мистер Роберт Пендергаст,
- после прошлого вашего приезда, когда  обед  так  не  удался,  бездельник
получил пятьдесят плетей! Так что теперь-то уж он постарался!
   - Вообще, такая мера всегда приносит нужные результаты. Лично я считаю,
что время от времени, примерно раз в году,  следует  прописывать  плети  в
виде профилактики...
   - Ну, не говорите, - возразил  мистер  Джошуа-младший,  -  это  уже  не
по-христиански. Нет, я не спорю, наказания необходимы...  Но  негр  должен
знать, за что его наказывают. Нельзя же так, как Герберт Этвуд.
   - А что сделал молодой Этвуд? - спросил Ричард.
   - Как? Вы не знаете? Говорят, он откусил пол-уха своему конюху,  потому
что лошадь была плохо вычищена!
   - А тетя Оттилия, - вставил свою реплику Теодор, - спросила, а  мыл  ли
конюх уши перед этим, или нет?!
   Старшие заулыбались,  молодые  дружно  засмеялись  -  пристрастие  тети
Оттилии к чистоте было хорошо всем известно. Все время  молчавший  мистер.
Джошуа Пендергаст-старший решил, что настало  время  и  ему  сказать  свое
слово:
   - Вот это уже никуда  не  годится,  мальчики...  Это  просто...  Просто
недостойно джентльмена. Ну, я еще понимаю: в порыве гнева  собственноручно
отхлестать кнутом, ударить негра по лицу... Но ухо?!!  Вы  меня  извините!
Джентльмен должен быть  выдержанным.  Что  толку  кричать,  ругаться?  Эти
толстокожие все равно ничего не понимают. Вы  должны  спокойно,  абсолютно
ровным голосом сказать: "Сегодня вечером получишь  двадцать  пять  плетей.
Или десять..." Как вы расцените тяжесть проступка. Главное же - не забыть,
что вы назначили наказание. Господь Бог,  вручая  нам  этих  детей  своих,
повелел, чтобы мы заботились об их душах, а по  сему  каждый  грех  должен
быть наказан...
   - Дядюшка, вы ведь не на воскресной проповеди! - воскликнул Теодор.
   - Кстати, о проповедях, - обратился к мистеру Пендергасту глава младшей
ветви рода, - разве уж так необходимо мне лично читать  каждую  воскресную
проповедь? Может быть можно это поручать и младшим?
   - Не только можно, но и должно. Помнишь, как  об  этом  говорит  закон:
"Надлежит главе дома или кому-либо из домочадцев его каждый  седьмой  день
недели проповедовать малым сим Слово Господне. А  также  не  утруждать  их
работой, кроме самой необходимой, и не назначать в этот день наказаний".
   - Вот, вот... А какую работу считать самой необходимой? Вон, Эллингтоны
заставляют и хлопок убирать в воскресенье...
   - Ну не каждое же. Конечно, время от времени отдых давать им надо. А то
они начинают совсем плохо работать, даже плети не всегда помогают. Вообще,
надо беречь негров, уже сейчас  прирост  слишком  мал.  Раньше  негритянка
рожала пять-шесть ребятишек. А теперь  в  среднем  получается  два-три.  А
почему?  Многие  из  нас  стали   забывать   законы.   Аллисоны   отменили
трехмесячное освобождение негритянки от работ, у них почти  нет  детей.  А
без негров все наши плантации ничего не стоят. Вот  твой  прадед,  Роберт,
когда выделялся из рода, сколько получил негров?
   - Что-то около ста пятидесяти. Еще мой дед обижался на  вас,  что  мало
выделили...
   - Зато мы помогали вам очень долго и пшеницей, и скотом.
   - Конечно, помогали... Так ведь не  за  здорово  живешь?  Теперь-то  вы
получаете с меня табаком! Я бы за этот табак теперь сколько всего  получил
бы...
   - Только не негров. "Негр есть неотъемлемая часть плантации и не  может
быть обменен ни на какой другой продукт, а только на  негра".  Так  гласит
закон. Но мы отвлеклись. А сколько у тебя сейчас негров?
   - Около пятисот.
   - Вот видишь, а прапрадед наш, Джошуа  Седьмой,  когда  выделял  твоего
прадеда, тоже имел всего пятьсот тридцать негров! А было это почти сто лет
назад, а точнее - ровно сто один год!
   - Да мне, собственно, больше и не надо. У  меня  ведь  только  табак  и
скот. А все остальное я получаю в обмен на табак:  и  пшеницу,  и  рис,  и
хлопок... Вся Река курит мои сигары!
   - Сигары действительно превосходные!
   - Дядюшка, - включился в разговор Джошуа-младший, - а почему нет с нами
Питера?
   - Питер сейчас навещает нас редко. Он все  на  дальней  усадьбе  скотом
занимается. С утра до ночи на коне. Я давно уже туда не мешаюсь.  Наезжает
сюда раза четыре в год: пригоняет скот, сыры  привозит...  Да  вы  сегодня
пробовали его сыр...
   - Так это его сыр? Изумительный! - восхитился Теодор. - Так и  тает  во
рту!
   - Наверное, уже пора его выделять, - сказал Роберт, - дальняя усадьба -
вполне самостоятельное хозяйство.
   - Чтобы его выделить, тебе потребуется согласие Совета Старейшин...
   - Я думаю, что в этом не будет затруднений.
   - Как сказать! Питер - холостяк, а закон  запрещает  холостяку  владеть
плантацией.
   - Да ведь он может еще жениться, ему ведь только тридцать?  Вот  только
девушек у нас маловато... Раньше было больше... Но  я  думаю,  за  хозяина
отдельной усадьбы любая семья отдаст девушку...
   - Да, - протянул Джошуа-старший, - с девушками в наших семьях  плохо...
Все больше мальчишки рождаются... Слушай, брат, давай  нагрянем  к  твоему
Питеру в гости, всей компанией. Завтра же!
   - Завтра не получится - до него почти пятьдесят миль. Сегодня  отправим
негров. Они  приготовят  ночлег  на  полпути.  А  завтра  тронемся  и  мы.
Договорились?
   - Конечно! - воскликнул  Теодор.  -  Питер  давно  хвастался,  что  его
повариха бесподобно, - и он поцеловал кончики пальцев, - готовит  цыпленка
по-пиратски!



2

   В этот же самый день, возможно даже, что и в это же время,  в  двухстах
милях вниз по Реке происходил другой обед. Мэри Куам, господская  повариха
в усадьбе старых Пендергастов, угощала  своего  сына  Джо,  приехавшего  с
дальних пастбищ. Здесь не подавался  салат  из  спаржевой  фасоли  и,  тем
более,  цыпленок,  жареный  на  решетке.  Такие  вкусные   вещи   даже   в
Истпендергастхилле, как называл свою резиденцию мистер  Джошуа  Пендергаст
Одиннадцатый, или в "Гнезде старого Пендергаста", как называли его по всей
Реке, готовились только по торжественным дням.
   Выросший  вдалеке  от  всевидящего   ока   хозяина   и   надсмотрщиков,
двадцатилетний Джо Куам (с шести  лет  его  отдали  в  подпаски)  выглядел
гораздо  лучше,  чем  его  сверстники,  выросшие  на  плантации.  Мэри   и
радовалась, глядя, на своего Джо, и горевала одновременно.
   Тысячи сомнений и тревог одолевали ее: а вдруг старый хозяин решит, что
такому здоровому негру надо работать на плантации, а не пасти скот? А  там
приходится гораздо тяжелее. Почти  каждый  вечер  за  конюшней  наказывают
кого-нибудь.
   В этот же приезд сына она беспокоилась особенно: старый хозяин уехал со
всей семьей, на хозяйстве остался молодой Сильвестр, который,  опьянев  от
внезапно доставшейся ему власти, уже третий день  свирепствовал,  раздавая
наказания направо и налево.
   - Ой, сынок, сынок, - говорила Мэри, подкладывая кусок получше, - ты бы
пореже приезжал сюда. Неровен час; попадешься на глаза старому хозяину,  а
он и переведет тебя на плантации!
   - Старого хозяина я не боюсь, - отвечал Джо, уписывая за обе щеки, - он
дело знает. И знает, что у меня не пропал еще ни один ягненок, а тем более
теленок. Он не станет меня менять на кого-то другого. А остальные  пастухи
уже старики, так что большая часть работы сваливается на меня.
   - Да, - сказала Мэри, - они уже были  стариками,  когда  тебя  взяли  в
подпаски. Я все боялась, что тебя съест эта зверюга, что  живет  в  болоте
около вас. Джо, а ты хоть раз ее видел? Говорят, страшная?
   Джо чуть заметно усмехнулся:
   - Видел раз. Страшная!
   - Ты хоть не подходи близко к болоту!
   - Хорошо, мама.
   - И пореже приезжай. Пусть ездят старики, их никто не тронет.
   - Мам, дорога дальняя, а они уже старые. Им  тяжело.  Да  и  что  здесь
страшного: приехал с утра, пока хозяин на плантации, и уехал побыстрее?! -
и с этими словами он вышел из дому.
   Джо немного покривил душой перед матерью. Причина его частых наездов на
усадьбу была совеем не в том, что старикам стало тяжело  ездить.  Еще  год
назад он и сам старался поменьше рисковать. Эту причину звали Мэри Токану,
и она приходилась правнучкой одному из старых пастухов.
   Пока мать на кухне господского дома кормила Джо,  во  дворе  послышался
конский топот и шум голосов. Это вернулся из ежедневного объезда плантации
молодой мистер Сильвестр. Подбежавшая челядь увела коня, мистер  Сильвестр
поднялся наверх, и почти тотчас же прибежала маленькая Джейн с приказанием
подавать.
   Этим временем и воспользовался Джо  Куам,  чтобы  увидеть  даму  своего
сердца.  Скрываясь  за  высоким  цоколем  от  окон  дома,  он   прошел   в
противоположное крыло, где размещалась кружевная мастерская.  Старая  мисс
Оттилия слыла  прекрасной  рукодельницей,  и  кружева,  которые  плели  ее
девушки, славились по всей Реке. Не один плантатор отдавал за эти  кружева
элитного барана или  племенного  быка,  чтобы  его  жена  или  дочь  могли
украсить свои наряды. И никому из этих дам и в голову  не  приходило,  что
вместе с кружевами они надевают на себя  слезы  черных  девушек,  боль  их
исколотых пальцев и поротых спин, ибо старая мисс так же, как и  ее  брат,
не признавала собственноручной расправы.
   Когда Джо заглянул в приоткрытую дверь, в помещении стоял невообразимый
шум. Около тридцати или сорока девушек в возрасте  от  шести  до  двадцати
лет, быстро расправившись со своим скудным обедом,  громко  болтали.  Даже
старая  мулатка,  приставленная  наблюдать  за  ними,  пользовалась  этими
минутами отсутствия хозяйки, чтобы немного передохнуть.
   Среди девушек Джо увидал свою сестренку, он помахал ей рукой, а  она  -
так как это было уже не в первый раз - тут же толкнула Мэри Токану,  чтобы
та вышла. Мэри очень обрадовалась Джону и тотчас выбежала в коридор, потом
сама застеснялась своей  радости,  остановилась,  потупив  взор,  и  стала
теребить кончиками пальцев свой передник.
   - Здравствуй, Мэри! - проговорил Джо, голос которого внезапно охрип.
   - Здравствуй, Джо! - еле слышно ответила Мэри и вдруг вся вспыхнула.  -
Джо, я же приготовила тебе подарок!  Старая  мисс  рассказывала,  как  она
вышивала платочек для своего жениха, и я... Я  тоже...  Вышила  для  тебя!
Хочешь?
   - Конечно, хочу, - ответил  Джо,  страшно  обрадованный  тем,  что  она
считает его своим женихом.
   - Слушай, Мэри, - сказал он, когда она  вернулась  и,  очень  смущаясь,
вручила ему маленький лоскуточек белого материала,  аккуратненько  обшитый
по краям, - может быть мне поговорить со старым хозяином, чтобы  он  выдал
тебя за меня замуж?
   - Молчи, Джо, - она своей ладошкой зажала ему рот, -  ведь  тогда  меня
отправят на плантацию: старая мисс не терпит  замужних!  Подожди  немного,
ладно? - Она бы и еще его уговаривала,  но  в  это  время  шум  в  комнате
внезапно стих, что указывало на то, что короткий отдых кончился. - Ну  иди
же, а то Джейн будет меня ругать... А если она пожалуется...
   - Погоди, минутку, - сказал Джо, - я  сейчас  уеду  и  буду  стоять  за
садом. Знаешь, там, где старая слива? Приходи ко мне!
   - Приду, - прошептала Мэри и упорхнула в комнату.
   Джо, в свою очередь, кинулся к  кухне.  Быстро  запряг  своих  лошадей,
чтобы, не приведи Господи, мистер Сильвестр не застал его после  обеда  на
усадьбе, и выехал со двора.



3

   В мастерской все было как обычно. Девушки,  склонившись  над  пяльцами,
продолжали свою работу. Старая  Джейн  молча  наблюдала  за  ними.  Вскоре
вернулась и сама старая мисс и уселась на возвышении, строго поглядывая на
своих подопечных. Она тоже принялась за работу. Однако очень скоро  голова
ее склонилась над пяльцами, и нос стал  издавать  негромкое  похрапывание.
Девушки давно уже привыкли к этому, но ничем не выдавали себя и только еще
усерднее продолжали работу. Коклюшки быстро ходили в их ловких руках.
   И только Мэри Токану еле-еле шевелила ими. Работа никак не шла  на  ум.
Тысячи мыслей мелькали в этой склоненной над пяльцами курчавой головке. То
ей представлялось, что Старый Хозяин, который, как она думала, ценит  Джо,
вдруг действительно пойдет им навстречу и разрешит ей жить  вместе  с  Джо
при стаде.
   - Вот было бы хорошо! - думала она.  -  Я  бы  готовила  им  всем  еду,
подумаешь, накормить Джо и трех стариков! Вон Мэри Куам  готовит  на  весь
Большой Дом - и на господ, и на слуг!
   То вдруг ей начинало казаться, что Старый Хозяин ни за что не  разрешит
ей жить там, а заставит работать на плантации и, хуже того,  переведет  на
плантацию и самого Джо.
   - А он же не привык, чтобы над ним был  надсмотрщик...  Все  время  ему
будут доставаться плети! - и ее охватила такая жалость к Джо, что она чуть
не расплакалась. - Нет, нет, этого не может быть. Хозяин очень его  любит,
- уговаривала она сама себя.
   Была и еще причина для беспокойства. Издавна, как только негр просил  у
хозяина в жены негритянку, ее тут же забирали в Большой  Дом,  и  там  она
жила некоторое время. Очень часто после этого первый ее  ребенок  рождался
со светлой кожей, и его тут же отправляли на обмен  на  другую  плантацию.
Мэри очень не хотелось попадать в Большой Дом, но выхода из положения  она
не находила.
   Неожиданно она обнаружила, что уже некоторое время  ничего  не  делает.
Мэри взяла себя в руки  и  заставила  работать  -  ведь  если  бы  она  не
выполнила свой сегодняшний урок, ее бы заперли на ночь в мастерской и дали
одну лучину. "А Джо будет ждать меня!" - и коклюшки быстро-быстро заходили
в ее проворных пальцах. Уже скоро старая мисс проснется и начнет ходить по
рядам, проверяя работу. А  там,  смотришь,  и  конец  дня,  всех  отправят
ужинать и спать.
   Однако сегодня все сложилось совсем не так, как обычно. Внезапно  дверь
открылась, и в комнату неслышными шагами вошел мистер Сильвестр.  Девушки,
особенно те, которые были постарше,  еще  ниже  склонились  над  пяльцами.
Старая Джейн  тихонько  толкнула  хозяйку.  Мисс  Оттилия  открыла  глаза,
взглянула на комнату и увидела Сильвестра, кравшегося тихими шагами  между
рядами девушек.
   - Не крадись, Сильвестр, не крадись, - вор