лят тебя  по  моему
приказу. Застрелят, потому что они хотят жить, а только я один могу им
дать прощение.
     - Но они? могут убить и тебя! - крикнул Алексей.
     - Не могут!  - спокойно покачал головой Юренев.  - Если они убьют
меня,  их тут же расстреляют. Никто им не поверит, что меня можно было
убить при  попытке  к  бегству  или  при  неподчинении  приказу...  Не
могут!..  Ты же умрешь,  как подлый предатель,  и могила твоя зарастет
чертополохом. - И он поднял руку, привлекая внимание полицаев. - А ну,
дайте  по  нему  очередь,  -  и  вдруг,  обернувшись,  дико заорал:  -
Стреляйте, приказываю!.. Или самих расстреляю!..
     Полицаи вскинули  автоматы.  Еще  мгновение  -  и Алексей упал бы
мертвым.  Но в этот момент на краю котлована появился какой-то человек
и закричал:
     - Стойте!.. Подождите стрелять!
     Все невольно  подняли  головы.  Держа  в руках высоко над головой
обрезок  железной  балки,  стоял  Кравцов.  Он  был  страшен  в  своей
юношеской ярости.
     - Я все слышал!  - проговорил он.  - На этот раз я был здесь! Ты,
собака,  -  нагнулся  он  к Юреневу,  - не можешь умереть от пули,  но
вполне можешь - от несчастного случая!..
     Юренев в страхе прижался к стенке котлована.
     - Что ты делаешь?.. - закричал он.
     Но в  этот  самый момент брошенный с силой кусок железа размозжил
ему голову. И тело его рухнуло на камни.
     Кравцов тут же спрыгнул вниз и подбежал к Алексею.
     - Я всем скажу правду!  - горячо  проговорил  он.  -  Тебе  опять
поверят.
     Полицаи, опустив автоматы,  постояли  над  телом  Юренева.  Потом
Петька сказал:
     - Какой неосторожный! Я же говорил ему - не лезь под балку, может
упасть!..
     Василий глубоко вздохнул:
     - Вот как бывает! Берется человек не за свое дело. Лезет, куда не
надо! А потом его хорони!..
     Курт Мейер,   который   в  этот  вечер  собирался  встретиться  с
Юреневым,  узнав  о  его  внезапной  гибели,  был  взбешен.  Но  самое
тщательное  расследование подтвердило - Юренев пал жертвой собственной
неосмотрительности.
     Однако Курт Мейер был не из тех,  кого легко убедить в том,  чему
он верить не хочет. И он принял свои меры...


Глава двадцать девятая
                       ТЕПЕРЬ - ДЕЙСТВОВАТЬ!..

     Коля с  волнением ждал следующего утра.  Он уже знал,  что Михаил
погиб,  и слышал,  как Вернер сначала сам допрашивал полицаев, а потом
докладывал об этом Курту Мейеру по телефону.  Правда,  Коля не понимал
по-немецки,  но Вернер много раз упоминал фамилию Юренева,  и не нужно
было  обладать особенной проницательностью,  чтобы разобраться,  в чем
дело.
     Полицаи в  один  голос твердили,  что Юренев - жертва несчастного
случая, - не могут же они уследить за каждым, кто по своей собственной
неосмотрительности  подставит  голову  под  железную  балку.  Но  Коля
понимал,  что отец как-то сумел избавиться от предателя, а сам остался
вне подозрений.
     Только бы теперь еще чего-нибудь не случилось до их встречи.  Они
окончательно  обо  всем  условятся,  а  там  Коля  и Витя отправятся в
обратный путь.
     Как выбраться  из лагеря,  ребята уже придумали.  Они заберутся в
машину,  которая каждый день отправляется в соседнее село  за  хлебом.
Витя уже несколько раз ездил туда,  и повар охотно его отпускал. Он не
любил трястись по осенним размытым дорогам, - того и гляди, застрянешь
где-нибудь в грязи, а потом тащись пешком за помощью.
     Обычно, кроме шофера,  в машине ехали два  солдата  или  полицаи,
которые  получали  в  пекарне  хлеб,  укладывали его в кузов,  а затем
залезали на него прямо в сапогах.  Теплый хлеб  грел  их,  а  то,  что
буханки  расплющивались,  ломались  и  пачкались,  не имело значения -
заключенные все сожрут.
     Несколько дней  назад  случилось  так,  что ефрейтор долго не мог
разыскать второго дежурного полицая и,  так как шофер  уже  скандалил,
приказал отправляться Вите.  Тот успешно справился с этим делом. С тех
пор поездки за хлебом стали Витиной  обязанностью.  И  ребята  решили:
если  на  машине ездит Витя,  то почему на ней не поехать и Коле?  Они
отправятся в село вместе,  получат хлеб,  а на обратном пути выпрыгнут
на  дорогу.  Пока машина доедет до лагеря,  пока их спохватятся,  пока
решат, посылать за ними погоню или нет, они уже будут далеко.
     Ночь прошла  в  тревожном  ожидании  утра,  а  утро - в еще более
тревожном ожидании часа встречи с отцом.  "Придет ли он?  -  с  тоской
думал Коля. - А вдруг что-нибудь случится, вдруг его арестуют!"
     Вернер куда-то уехал еще до рассвета,  и поэтому  Рихард  всласть
выспался,  а  когда  проснулся,  заставил Колю чистить зубным порошком
мельхиоровые ложки,  вилки и ножи. Вернер любил, чтобы у него на столе
все блестело.
     Справиться с двумя приборами не так-то трудно,  но у Рихарда  тут
же  нашлась  еще  работа  -  ему взбрело в голову чинить испортившийся
радиоприемник,  и,  хотя Коля в этом ничего не понимал,  все же Рихард
заставил  его  сидеть  тут  же  за  столом и смотреть,  как он орудует
отверткой.  Больше всего Рихард не любил одиночества,  а  кроме  того,
присутствие мальчика напоминало ему о далеком доме.
     А время шло.  Часы на стене показывали без  четверти  двенадцать.
Скоро прозвучит обеденный гонг!  Что делать?  Как улизнуть от Рихарда?
Хоть бы дело какое-нибудь,  а то сиди и смотри,  как он  ковыряется  в
каких-то деталях и проволочках...
     На подоконнике лежала губная гармонь,  на которой  изредка  любил
играть  Вернер.  Коля  встал,  взял  блестевшую  никелем  и украшенную
замысловатыми вензелями узкую плитку и поднес к губам.  Гармонь издала
тонкий, сильный звук. Коля быстро провел ею по губам, из нее вырвались
нестройные звуки.  Коля вдруг вспомнил широколицего немца в  машине  -
тот, наверное, здорово умел играть на этой штуке.
     Рихард поморщился и покачал головой - не надо!  Но Коля  опять  с
силой дунул в гармошку. Рихард хлопнул рукой по столу:
     - Стоп!..
     А Коля  яростно  и  с  отчаянием  дул и дул в гармошку - будь что
будет!  Любой человек на месте Рихарда от такого концерта пришел бы  в
ярость.  Но Рихард был терпелив,  и только шея его все больше и больше
наливалась краской.  Наконец,  когда  визг  гармошки  стал  уж  совсем
невыносим,  он  вскочил,  вырвал  у  Коли гармошку,  подбежал к двери,
пинком распахнул ее и увесисто шлепнул Колю пониже спины.
     Этого как  раз  Коле и нужно было.  Он стремглав бросился бежать.
Как раз вовремя:  гонг уже прозвенел  и  ворота  в  поле  были  широко
раскрыты.  Боясь,  что Рихард начнет его разыскивать,  Коля забежал за
сарай и,  взобравшись на большой камень, стал смотреть на дорогу через
плетни.
     Снег, выпавший прошлой ночью,  еще не растаял.  Он укутал поля до
самого горизонта,  и только черной рекой вилась между отлогими холмами
разъезженная машинами дорога.  Сейчас по  ней  пробирались  люди,  как
всегда  один  за  другим,  таща в руках поблескивающие металлом бачки.
Какой изощренный в  пытках  ум  придумал  это  тяжкое  и  унизительное
паломничество!  Казалось  бы,  совсем  просто  -  поставить  несколько
термосов на машину и отвезти обед в поле.  Нет,  нужно,  чтобы люди не
имели  ни  минуты  покоя,  чтобы  их  изнуряла не только работа,  но и
голодное ожидание.
     Отец!.. Вот он подходит к воротам. Бачок он несет в левой руке, а
правой быстро размахивает. Торопится! Как ужасно, что нельзя подбежать
к нему, обхватить обеими руками за шею, поцеловать в колючую щеку!..
     На этот  раз  Коля  шел  по  другой  стороне  улицы.  Когда   они
поравнялись,  отец улыбнулся и подмигнул.  Пройдя в том же направлении
еще десятка два шагов, Коля круто повернул назад.
     Как громко  стучит сердце!  Сейчас должно решиться самое главное:
сумеет ли он быстро и незаметно нагнать отца.  Но почему отец идет так
стремительно? Ведь до кухни остались считанные шаги...
     Вдруг отец приостановился,  осторожно поставил бачок в  грязь  и,
отойдя  немного  в  сторонку,  где  казалось посуше,  стал неторопливо
завязывать на ботинках шнурки.
     Коля был уже шагах в пятнадцати,  когда он, наконец, справился со
шнурками, поднял бачок и, не оглядываясь, пошел своим путем.
     Осталось ли  что-нибудь на земле?..  Да!  Комком грязи придавлена
какая-то бумажка.  Но как же ее поднять?  Кто может поручиться, что за
дорогой  не  наблюдают  из  окна  ближайшей  хаты?..  Вдруг  под ногой
хрустнул кусок бутылочного стекла. Коля поднял, взглянул сквозь мутный
осколок  на  небо  и  отбросил  в  сторону.  Потом поднял еще какой-то
камешек,  поиграл с ним и  тоже  отбросил.  И  вот  наконец  еще  шаг,
последний шаг - и бумажка рядом!..
     Как трудно сделать простое движение, нагнуться и поднять бумажку.
Коле  казалось,  что  кто-то  только  и  ждет  того момента,  когда он
коснется этой измазанной грязью бумажки.
     Коля постоял,  перевел дух, а затем, каким-то отчаянным движением
нагнулся, схватил бумажку и зажал ее в кулаке.
     Много и  других трудных испытаний было потом на его пути,  но ему
всегда казалось, что самое трудное он пережил именно в этот момент.
     Он остановился только тогда, когда заметил, что совсем рядом хата
Вернера.  Куда он бежит?  Сейчас Рихард выйдет на крыльцо и, окликнув,
позовет  в  дом...  Да,  так  и  есть!  Рихард колол у плетня дрова и,
заметив мальчика, поманил его рукой.
     Через несколько  минут  Коля растапливал печку.  Он не успел даже
засунуть бумажку в щель, заранее высмотренную в хлеве.
     Выбрав момент,  когда Рихард наконец вышел в соседнюю комнату, он
опрометью кинулся  в  свою  каморку  и,  быстро  оглядевшись,  засунул
донесение под стоявшую на полочке плоскодонную керосиновую лампу.
     Но это чуть не погубило его.  Едва он  вернулся  в  комнату,  как
Рихард прошел на кухню,  держа в руках бидон с керосином. Это значило,
что сейчас он притащит туда все лампы,  открутит горелки и  начнет  по
очереди заливать в них керосин.
     Коля метнулся назад, но все же Рихард вошел в каморку раньше его,
снял с полки лампу, внимательно оглядел ее, потом протянул руку и взял
донесение.
     Коля замер на пороге.  Все было,  кончено! Отец погиб!.. И он сам
тоже погиб!..
     Но Рихард внимательно оглядел бумагу, потом, скомкав ее, обтер ею
копоть с горелки и бросил в  угол.  Когда  он  проходил  мимо,  вынося
лампу,  Коля  почувствовал,  как  дрожат  и слабеют его ноги.  Едва за
Рихардом захлопнулась дверь,  он упал на солому,  как путник,  который
падает в дорожную пыль, чувствуя, что не может сделать ни шагу дальше.
     Лишь услышав,  как  громыхает  за  стенкой  Рихард,  Коля  поднял
донесение  и  развернул его.  К счастью,  испачканной оказалась только
оборотная сторона.  Схема,  начерченная  чуть  растекшимся  чернильным
карандашом, сохранилась.
     Когда Коле удалось снова выбраться из дома,  он забежал в хлев  и
спрятал донесение поглубже в щель.
     Вернер вернулся поздно вечером.  Он был не в духе и  долго  ругал
Рихарда.  Коля  и Витя лежали в своей каморке,  прислушивались к глухо
доносившимся голосам и тихо обсуждали, как им быть дальше.
     Сегодня Витя,  так и не дождавшись Коли, поехал за хлебом один. А
как все отлично устраивалось! К утру они наверняка уже добрались бы до
лагеря. А теперь опять надо ждать, волноваться, терпеть...
     Терпеть!.. Ждать!..  Это не так-то легко.  Особенно когда знаешь,
что от тебя многое зависит: донесение, которое надо вовремя доставить,
жизнь отца и жизнь многих других людей.
     Отец не  сказал,  на какой день назначен побег.  Наверное,  и сам
пока не знает.  Коля и Витя решили, что они будут дежурить на опушке и
ждать три,  пять,  десять дней - столько,  сколько нужно,  пока придет
отец и приведет своих товарищей.
     Ребята заснули  далеко  за  полночь,  и Витя чуть не проспал час,
когда должен был явиться на  кухню.  Ефрейтор  не  давал  ему  никаких
поблажек. Витя несколько раз получал от него крепкие подзатыльники. Но
сегодня нужно быть особенно точным, и не из боязни получить оплеуху, а
потому,  что  ничто  не  должно помешать им наконец выбраться из этого
проклятого места.
     Ровно в два часа дня машина отправится в обычный рейс. Она должна
увезти их обоих.
     Ребята договорились,  что  Коля  заберется  в  кузов  в последний
момент.  Все часовые уже привыкли к тому, что эта машина каждый день в
определенный  час проезжает в ворота,  и пропускали ее без тщательного
осмотра;  они знали,  что находящиеся в ней имеют право  на  выезд  из
лагеря.
     В старой солдатской песне говорится:  "План написан на бумаге, да
забыли про овраги,  а по ним ходить". Так получилось и с, казалось бы,
тщательно разработанным и продуманным планом ребят.
     Когда наконец наступил долгожданный срок, Коля оказался невдалеке
от машины,  стоявшей позади кухни около амбара,  двери  которого  были
широко  распахнуты.  Шофер  и  дежурный полицай таскали в кузов пустые
мешки и ящики, а Витя все еще почему-то не появлялся.
     Донесение, тщательно завернутое в тряпочку,  лежало у Коли вместо
стельки в левом ботинке, и от этого ботинок сразу стал жать ногу. Коля
ни  на  секунду  не  забывал  о  своей  ноге.  Нужно  как можно скорее
выбираться из лагеря.  Кроме того,  не может  же  он  долго  болтаться
вокруг   амбара.  В  конце  концов  на  это  обратят  внимание  и  ему
достанется.
     Наконец шофер  и полицай уложили все,  что им было нужно.  Шофер,
молодой поджарый парень,  взял ведро и пошел за водой, а полицай залез
в кабину и,  вытащив из кармана кисет,  стал скручивать папироску.  На
минуту кузов остался без всякого наблюдения.
     "Махну-ка я сейчас туда",  - подумал Коля.  Он подбежал к машине,
схватился руками за борт,  оперся ногой  о  колесо  и  через  секунду,
больно ударившись головой об угол ящика, упал на пыльные мешки.
     Коля огляделся;  с земли его теперь увидеть  было  нельзя,  но  в
узком   заднем  окошечке  кабины  маячит  голова  полицая.  Стоит  ему
обернуться,  и посторонний сразу же будет замечен. Коля ползком пролез
в переднюю часть кузова и лег под самым окошком. Теперь он находился в
"мертвой зоне", которая из кабины не просматривалась.
     Однако возникло новое затруднение:  как же подать Вите знак,  что
он уже в машине? Ведь, не найдя Коли поблизости, Витя может остаться в
лагере.  И  тогда получится,  что он,  Коля,  сбежал и бросил друга на
произвол судьбы.  Обнаружив побег, Вернер наверняка возьмется за Витю,
и, что с ним станется, предугадать нетрудно.
     Может быть,  вылезть обратно?  Поздно!..  Шофер  уже  вернулся  и
возится с мотором.  Сейчас,  увидев,  как Коля вылезает из кузова,  он
только обругает его, но завтра уже и близко не подпустит к машине.
     Да, нечего сказать, в хорошенькую историю он влип! Вот что значит
поторопиться!
     Хлопнула дверца  -  это вылез полицай.  Он вполголоса поговорил с
шофером и ушел.
     Наступила короткая пауза.  Шофер,  постукивая, что-то исправлял в
моторе.  Потом ему понадобилась мешковина.  Он  встал  на  подножку  и
протянул  руку  через  борт.  Подайся  шофер  еще  больше  вперед,  он
наверняка заметил бы Колю.  Но,  к счастью,  шофер хорошо  знал,  куда
бросил мешки,  и ощупью вытянул один из них. Потом спрыгнул с подножки
и занялся своим делом,  а Коля лежал с закрытыми глазами, не веря, что
остался незамеченным, и тревожно ждал: вот-вот сейчас появится полицай
и схватит  его...  Кто-то  несколько  раз  прошел  мимо  машины.  Коля
прислушался. Наверное, рядом ходит Витя, ищет его и волнуется.
     - Ты чего, парень, крутишься? Ехать пора!
     Растерянный голос Вити ответил из глубины двора:
     - Да я вот не знаю...
     - Чего не знаешь? Залезай в кузов!
     - У меня нога болит!..
     - Ничего   твоей  ноге  в  машине  не  сделается!  Залезай,  тебе
говорят!..
     Слышно было,  как,  тяжело  вздыхая и постанывая,  Виктор пошел к
машине.
     - Не могу я! Нога болит!
     Теперь он стоит совсем рядом.  Только тонкая доска  борта  машины
отделяет  их  друг от друга...  Тихонько шепнуть - и он услышит.  Витя
потоптался и снова отошел. А шофер уже залез в кабину, рядом с ним сел
и полицай.
     Выпрыгнуть! Сейчас! Пока не поздно!..
     Коля рванулся.  Но,  как  только  он  показался над бортом,  Витя
увидел его.  Глаза его расширились,  он взмахнул руками и  бросился  к
машине.
     - Еду!.. Еду!.. - закричал он.
     Коля вновь упал на дно кузова.
     Витя одним махом оказался в кузове.  Машина тут же  тронулась  по
направлению  к  воротам.  Сидя  на  ящике,  рядом с Колей,  Витя хмуро
смотрел поверх кабины на дорогу. Сейчас машина минует часовых!..
     У ворот  шофер притормозил,  перебросился шуткой с солдатом,  тот
махнул рукой:  "Проезжай!" И вот уже вольный  ветер  хлестнул  Вите  в
лицо.
     Он нагнулся к Коле.
     - Ну и дурак!  - сказал он со злостью.  - Зачем спрятался? Так бы
мы ехали открыто, а что теперь делать?
     Коля сказал:
     - Я сейчас спрыгну и буду ждать тебя.
     - А я?..
     - А ты на обратном пути.
     Витя подумал.
     - Хорошо. Только вот как? Ведь разбиться можно...
     И действительно,  опаздывая,  шофер  гнал  машину со скоростью не
меньше шестидесяти километров в час.  Ее трясло, ящики подпрыгивали, и
один из них все время так и норовил упасть Коле на грудь.
     Пока ребята решали,  как же им быть,  дорога пошла под  уклон,  и
вдали замелькали домики села. Еще несколько минут - и будет поздно.
     Вдруг Витя быстро сказал:
     - Придумал!  Сейчас  я выкину на дорогу мешок и остановлю машину!
Скажу, ветром сдуло!..
     - Кто же тебе поверит?..
     - Да ты смотри,  как я сделаю!..  - Витя нагнулся,  выбрал  мешок
побольше и накинул его себе на плечи,  точно спасаясь от холода; ветер
тотчас же надул мешок пузырем.  - Видишь?..  Давай я стану у окошка  и
прикрою  его собой,  а ты,  как только машина начнет тормозить,  сразу
прыгай... Ну, давай быстрее к заднему борту!
     Коля выполнил  распоряжение Вити.  Тот прижался к окошку кабины и
тут же сбросил с себя мешок, который темной птицей взметнулся вверх, а
потом тяжело рухнул на обочину дороги.  Витя судорожно застучал обоими
кулаками по крыше кабины. Машина сразу же стала тормозить.
     Коля выпрыгнул на дорогу,  больно ударился коленом о валявшийся у
обочины старый телеграфный столб,  но  тут  же  вскочил  и  кинулся  в
глубокий кювет.
     - Что случилось? - услышал он почти над своей головой недовольный
голос полицая.
     - Мешок! Мешок улетел! - закричал Витя.
     Хлопнула дверца кабины. Полицай приказал:
     - Давай быстрей!.. Неси!..
     По дороге быстро прошел Витя - сначала туда,  потом назад;  мотор
застучал сильнее, скрипнули тормоза, и машина двинулась дальше.
     Когда шум  ее  затих  вдали,  Коля  вылез  из кювета и оглянулся.
Кругом расстилались покрытые снегом  поля,  но  снег  лежал  только  в
низинах,  вершины  холмов  казались  угольно-черными.  По  небу быстро
неслись низкие лохматые тучи, предвещая непогоду.
     Колено болело  и  распухло,  но  еще сильнее стал донимать голод.
Чтобы не навлечь подозрения Рихарда,  Коля не взял с  собой  ни  куска
хлеба, а утром из-за волнения не мог заставить себя есть...
     Машина должна возвратиться примерно через  час.  Нужно  сидеть  и
ждать!..  Но как же теперь выйдет из положения Виктор?  Не может же он
дважды выкидывать мешок, и притом в одном и том же месте?
     Все крайне запуталось. Если Виктору не удастся спрыгнуть и машина
на большой скорости пройдет мимо, их положение станет безнадежным.
     Надо ждать! Коля нашел на холмике, невдалеке от дороги, расщелину
и забился в нее.  Здесь не так дуло  и  можно  было  более  или  менее
спокойно переждать, пока появится машина.
     Коля сидел долго,  очень долго.  Начали коченеть  ноги.  Он  стал
прыгать,  чтобы  разогреть их.  Но холод все настойчивее забирался под
его куцее пальтишко. Когда же наконец появится машина? Не случилось ли
что-нибудь с Витей? Вдр