хоть  немного  передохнуть,  и  присел  на
обочину.  Мешок  с  хлебом и гранатами остался там,  в кустах.  Только
сейчас, почувствовав голод, Витя вспомнил об этом...
     Его мучили  сомнения...  Ну  хорошо,  прибежит он к Колеснику.  А
дальше что?  Если даже Колесник и пошлет группу  партизан  на  выручку
Коле,  то,  пока они доберутся,  Колю наверняка убьют. Видно, он очень
нужен, если даже в панике этот дядька о нем не забыл.
     Чем больше  думал  Витя,  глядя на широкие,  поблекшие поля,  тем
отчетливей понимал, что возвращаться назад не следует. Надо попытаться
помочь Коле.
     Он нагнулся,  подобрал с земли автомат,  накинул его на  плечо  и
пошел  по  дороге,  еще не решив точно,  что ему делать.  Проникнуть в
деревню и узнать,  где  держат  Колю?  Притаившись,  ждать,  пока  его
поведут, и обстрелять охрану?.. Конечно, все Витины планы были наивны.
В глубине души он и сам понимал это.
     У поворота дороги, когда до разбитого грузовика оставалось меньше
двухсот метров,  Витя бросился в придорожный кювет.  От деревни  вновь
мчалась  знакомая  машина.  На  этот раз она была не одна.  За ней шла
другая, битком набитая полицаями.
     Машины остановились  на  довольно  большом  расстоянии от кустов;
полицаи  рассыпались  цепью  и,  стреляя  из  автоматов,   начали   их
окружать... Колченогий староста, выйдя из легковой машины, командовал,
но сам на этот раз старался держаться подальше.
     Подкравшись поближе,  один из полицаев метнул в кусты гранату, за
ней  другую...  Затем,  разом  вскочив,  полицаи   с   разных   сторон
устремились навстречу друг другу ломая ветки...
     Витя увидел,  как полицай,  бросавший гранаты,  вышел из  кустов,
размахивая  мешком.  Староста  отобрал  у  него  мешок и вытряхнул его
содержимое  на  землю.  А  потом  вынул  бинокль  и  стал  внимательно
осматривать окрестности.
     Витя притаился.  Если полицаи поедут по дороге  к  лесу,  то  они
сразу его заметят.  На всякий случай он проверил автомат. Да, патронов
много - он будет защищаться...  Но что же все-таки  делают  полицаи?..
Витя  чуть  приподнялся  и  взглянул  на дорогу.  Они грузили ящики на
машину.  Убитых на дороге уже не было;  наверное,  их уложили  раньше.
Витя  опять  лег в кювет,  выставив вперед автомат.  Он решил стрелять
первым, как только к нему приблизятся полицаи.
     Время тянулось  томительно долго.  Наконец он услышал,  как глухо
заурчал мотор.  Куда поедет машина?..  Сюда?! Нет, шум стал удаляться.
Витю так и тянуло снова взглянуть на дорогу,  но он удерживал себя. Он
выждал еще немного и наконец приподнялся.
     У него   вырвался   вздох   облегчения:  машины  одна  за  другой
удалялись,  а вслед за ними строем шли  полицаи.  На  обочине  дороги,
колесами вверх, валялся лишь смятый кузов и обломки разбитых ящиков.
     Витя выждал,  пока   полицаи   отошли   подальше,   и   осторожно
приблизился  к тому месту,  где староста вытряхнул содержимое вещевого
мешка. Гранат не было. В пыли валялись куски хлеба. Какое счастье!
     Под зубами хрустел песок,  но Витя ел с жадностью, чувствуя такой
острый голод, какого никогда не ощущал.
     Сгущались сумерки.  Тяжелая,  темная  туча  нависла над полем,  и
холодные капли дождя упали на шею  и  руки,  поползли  по  лицу.  Витя
поднял   воротник  пиджака  и  потуже  запахнул  его.  Съев  хлеб,  он
почувствовал,  что может идти снова... Но куда?.. Его тянуло поближе к
деревне.  "Не  может быть,  - думал он,  - чтобы там не нашлось добрых
людей.  Надо спрятать где-нибудь автомат,  дойти  до  крайней  хаты  и
постучаться.  Документы  у  меня  в порядке,  справка есть,  может,  и
пустят..." И Витя твердо решил, дождавшись темноты, идти в деревню.
     Вскоре он увидел,  что по полю медленно бредет паренек, в старом,
поношенном  ватнике,   с   лукошком   в   руках,   Паренек   временами
останавливался, нагибался, что-то выкапывал из земли, найденное бросал
в лукошко и снова шел дальше, глядя себе под ноги.
     Витя хотел   спрятаться,   но   потом  передумал.  Как-никак,  он
вооружен,  и если мальчишка и  послан  высмотреть  его,  то,  пока  он
вернется в деревню, можно уже и до леса добежать.
     А что,  если с ним заговорить? Все равно мальчишка, наверное, уже
заметил его и только притворяется, будто что-то ищет.
     Витя положил автомат на дно канавы, прикрыл его обломком доски и,
сложив у рта руки трубкой, крикнул:
     - Эге-й!..
     Паренек поднял голову и прислушался.
     - Эй, ты!.. - снова крикнул Витя и замахал рукой.
     Паренек увидел  Витю и пошел ему навстречу.  На вид мальчику было
лет тринадцать.  Из-под кепки торчали спутанные светлые волосы, а лицо
было бледным. Паренек приближался осторожно. Свое лукошко он оставил в
поле:  наверное,  боялся,  как бы его не отобрали.  Светлые глаза  его
смотрели из-под белесых бровей смело и с любопытством.
     - Чего тебе? - спросил он, подойдя поближе.
     - Это какая деревня?..
     - А тебе какая нужна?  -  вопросом  на  вопрос  ответил  паренек,
внимательно и недоверчиво разглядывая Витю: таких толстых мальчишек не
было в окрестных деревнях, наверное, пришел издалека.
     - Это Стрижевцы? - вновь спросил Витя.
     - Ну, Стрижевцы, - ответил паренек. - А дальше что?..
     - А дальше... ничего, - пожал плечами Витя.
     - Ты только для этого меня и звал? - насмешливо спросил паренек.
     - Для этого!..
     - Ну,  до свидания...  Катись по дорожке... Мне некогда, - сказал
паренек и повернулся, чтобы уйти.
     - Ты чего тут делаешь? - спросил Витя.
     - Разве  не  видишь?  - презрительно усмехнулся паренек.  - Грибы
ищу!..
     - Какие грибы? Грибы в поле не растут...
     Не слушая его, паренек зашагал назад. Но Витя снова удержал его:
     - Поди сюда!..
     Паренек не остановился.  Витя понял,  что он лишится единственной
возможности  узнать  что-либо  о судьбе Коли,  и в отчаянии решился на
крайний поступок.
     - Поди  сюда,  говорят  тебе!  - грозно крикнул он.  - Поговорить
надо!..
     Паренек обернулся.  Очевидно,  выражение  Витиного  лица поразило
его, и он снова подошел поближе.
     - А ты знаешь, кто я? - произнес как можно внушительнее Витя. - Я
партизан!..
     Паренек недоверчиво взглянул на него.
     - Врешь, - сказал он.
     - Вот и не вру! - сказал Витя. - Я на самом деле партизан.
     - А чем докажешь? - спросил парнишка.
     Витя растерянно   помолчал.   В  самом  деле,  чем  доказать?  Не
рассказывать же ему, с каким заданием он сюда направлен!
     Но тут  взгляд  его  упал  туда,  где из-под доски торчал приклад
автомата.
     - Вот  что  у меня есть!  - И Витя поднял автомат над головой.  -
Теперь веришь?..
     Автомат произвел  на  парнишку  впечатление.  Он  подошел  к Вите
поближе  и  опустился  на  траву,  но  продолжал  все   же   держаться
настороженно.
     - А ты зачем сюда пришел? - спросил он, подозрительно взглянув на
Витю.
     - Раз пришел - значит,  дело есть,  - ответил Витя. - Ты лучше на
мой вопрос отвечай...
     - Твой вопрос кот унес, - сказал паренек. - Думаешь, с автоматом,
так я тебя испугался?..
     - Ты что, партизану не доверяешь? - возмутился Витя.
     Парнишка усмехнулся:
     - Врешь все!  Никакой ты не партизан.  У тебя,  наверное,  батька
бургомистр - вон какой жирный!..
     Витя озадаченно помолчал.  Вот заноза  этот  мальчишка!  Придется
идти на риск.
     - Слушай,  а от вас корову на станцию водили? - волнуясь, спросил
он.
     - Водили, - сказал парнишка, и в лице его что-то дрогнуло.
     - А пастухов партизаны задерживали?
     - Было дело...
     - Одежду с них снимали?..
     - Снимали,  - подтвердил паренек;  на лице его  сменялись  разные
чувства:  он  то улыбался,  то хмурился.  - А какой масти была корова?
Рыжая? - спросил он в свою очередь.
     - И вовсе не рыжая,  а белая, - сказал Витя. - Только морда у нее
черная, с белым пятном на лбу.
     - Верно! - вскочил на ноги паренек. - А ты откуда знаешь?..
     - Как не знать - сам водил!
     - Куда?
     - На станцию!..
     Теперь паренек смотрел на него с удивлением и доверием, словно их
связывало общее дело.
     - А ты видел ребят, которые вели корову из деревни? - спросил он.
     - Нет, - ответил Витя, - их в кустах прятали.
     - А зачем?
     - Чтобы они нас потом не опознали. Мало ли что бывает!..
     Паренек придвинулся к Вите.
     - Знаешь,  кто в кустах сидел?  - спросил он,  выдержал  паузу  и
ткнул  себя  в  грудь:  -  Я  сидел!  Это  меня  ваши вместе с Васькой
Ломакиным задержали!..
     - А попало вам потом от старосты?
     - Уж и попало!.. Староста меня палкой бил. До сих пор вся спина в
синяках...
     - Тебя как звать?
     - Сема... А тебя?..
     - Зови меня... Лешей! - Витя все же решил своего настоящего имени
ему не говорить.  - Скажи, Сема, - перешел он к делу, - ты видел, кого
сегодня в деревню привезли?..
     - Видел! Костыль - это староста наш - на машине привез. Мальчишка
такой,  как мы, худющий, злой. Костыль его по рукам и ногам связал - и
прямо в подвал.
     - В какой подвал?
     - Ну, в доме, где полицаи живут. С решеткой...
     - Подобраться туда можно?
     - Что  ты!  Сейчас  полицаи злющие.  Кто-то тут на дороге сегодня
чуть самого Костыля не укокошил...
     - Так этот хромой дядька и есть ваш староста?..
     - Наш... Гордеев!..
     Витя вспомнил,   что   о   каком-то   Гордееве,  с  которым  надо
рассчитаться, говорили между собой Геннадий Андреевич и Колесник.
     - Жалко, - проговорил он. - Не знал я этого.
     - Что тогда было бы?
     - Не унести бы ему отсюда своей ноги!
     Сема внимательно взглянул на Витю:
     - Так это ты их тут?..
     - Я.
     - Вот здорово!.. Из автомата?
     - Нет, гранатами... Теперь, Сема, нужно товарища спасти.
     Сема пожал плечами.
     - У нас с тобой сил не хватит.  С одним автоматом против всех  не
пойдешь.
     - А сколько их там?
     - Кого? Полицаев? Человек десять...
     - Не  так  уж  много,  -  вздохнул  Витя  и  подумал  о  Геннадии
Андреевиче - ведь он с отрядом должен быть где-то тут, поблизости. Вот
бы разыскать его!  - Скажи,  - спросил он,  - а ты о партизанах ничего
нового не слышал?
     - Слышал.  Они  сегодня  ночью,  говорят,  подожгли  мельницу   в
Стебловке.
     - В Стебловке? - насторожился Витя; теперь он отчетливо вспомнил,
что  после  Стебловки  Геннадий Андреевич собирался идти в Малиновку -
крестьяне сообщили, что у них там в яме спрятана мука.
     - А до Малиновки отсюда далеко?
     - Совсем близко - семь километров. Иди вон в ту сторону. - И Сема
показал рукой на запад. - Только иди прямо, а то в темноте заплутаешь.
Доберись до мостика, а там дорога сама доведет...
     Витя встал:
     - Ну хорошо, я пойду... А ты чего здесь делаешь?
     - Я старую картошку копаю.  Костыль не велит за деревню выходить.
А я тайком. Не с голоду же подыхать...
     Витя накинул на плечо автомат и попрощался.
     - Ну, я пойду, - сказал он. - Когда-нибудь свидимся...
     - Иди  до  мостика,  -  крикнул  ему  вдогонку Сема,  - никуда не
сворачивай!..
     Тьма уже   сгустилась,   вдалеке   шарил   по  небу  бледный  луч
прожектора.  Под ногами расползалась мокрая,  жирная земля. Витя шел и
шел.  Он торопился.  Он должен был поспеть в Малиновку к тому времени,
когда туда нагрянет отряд Геннадия Андреевича...


Глава двадцать третья
                            КОЛЯ, ДЕРЖИСЬ!

     Шофер мчался,  не разбирая дороги. Коля ударялся головой о дверцу
кабины,  но терпел.  Староста ругал его, грозил немедленно расстрелять
"проклятого щенка", если он сам не расскажет, за чем послан.
     На окраине деревни машина круто затормозила. Староста выскочил из
нее и вбежал в одноэтажный кирпичный дом.  Тотчас же оттуда вышли двое
дюжих полицаев.  Они схватили Колю за руки и за  ноги  и  потащили  во
двор. Там они бросили его на землю и развязали ремни.
     - Ну,  вставай!  - сказал  высокий  полицай  с  давно  небритыми,
щетинистыми щеками.
     Другой полицай долго копался,  открывая ржавый  замок  невысокой,
плотной двери,  ведущей в подвал.  Наконец замок щелкнул,  открылся, и
полицай распахнул дверь:
     - Ступай!..
     Коля шагнул и невольно остановился на пороге.  Из  подвала  несло
холодом и сыростью.
     - Иди, тебе говорят!..
     Полицай сильно толкнул мальчика в спину,  и,  споткнувшись,  Коля
покатился  вниз  по  каменной  лестнице.   Над   головой   со   стуком
захлопнулась дверь, и он оказался в кромешной тьме.
     Придерживаясь рукой за  стену,  он  ощупью  пошел  вдоль  нее,  и
наконец в дальнем углу колени его уткнулись в деревянные нары.
     Коля ощупал их и осторожно присел,  чутко вслушиваясь в  темноту.
Ему показалось, что невдалеке кто-то порывисто дышит.
     - Здесь кто-нибудь есть? - спросил он.
     Никто не  отозвался.  Коля  долго  сидел и слушал затаив дыхание.
Нет,  это лишь показалось.  Рядом нет никого. Только над головой глухо
стучат шаги полицаев.
     Постепенно Коля успокаивался.  Он прилег на жесткие нары,  и  это
показалось ему большим счастьем. Пусть темно, пусть он заперт на замок
- только бы его никто сейчас не трогал: так он устал.
     Коля заснул  мгновенно.  Ему  приснилось:  он  гоняет  голубей во
дворе,  и они кружатся в синем-синем,  залитом солнцем небе.  Вдруг  с
крыши на тропинку прыгает отец.  Коля бежит к нему:  "Папа!.. Папа!.."
Отец сжимает его в своих объятиях...
     Кто-то безжалостно трясет его:
     - Вставай!.. Вставай!..
     Коля открыл глаза и возвратился к действительности. Держа в левой
руке тускло горящую "летучую мышь", высокий полицай правой тянул его с
нар.
     - На допрос!..
     На дворе уже была глубокая ночь,  дул холодный ветер,  шел дождь.
Выведя мальчика из подвала,  полицай приказал ему остановиться,  а сам
опять долго возился с замком.  Зачем надо было запирать пустой подвал,
он и сам толком не знал: таково правило.
     Коля быстро  огляделся:  может быть,  рвануться в ворота?  Но там
маячит фигура часового.
     Окна в  доме  тщательно  занавешены,  но  в узкие щелочки кое-где
пробивается свет.  Слышны приглушенные голоса.  "Что они будут со мной
делать?"   -  думает  Коля  и,  вспомнив  разъяренное  лицо  старосты,
готовится к самому страшному.
     - Дяденька, куда ты меня ведешь? - спросил он.
     - Сам увидишь, - проворчал полицай, - иди за мной...
     Они поднялись на крыльцо и оказались в темных сенях.
     Полицай толкнул дверь,  и яркий свет ослепил Колю. Несколько ламп
освещали небольшую комнату.  В углу за столом сидел тот самый человек,
который схватил его, - колченогий староста.
     Прищурив левый глаз, он насмешливо смотрел на Колю:
     - Иди сюда, щенок! Дай-ка я на тебя погляжу.
     Коля вышел на середину комнаты. Полицай остановился в дверях.
     - Господин староста, а мне что прикажете делать? - спросил он.
     - Иди да пришли дежурного. Пусть возьмет плетку и ждет за дверью.
Когда понадобится,  позову,  - сказал Гордеев и кивнул Коле: - Хочешь,
чтобы я его позвал? Ну? Говори...
     - Н-нет, - пробормотал Коля.
     - Тогда рассказывай, кто тебя на станцию посылал.
     - На какую станцию?
     Гордеев вскочил:
     - Как - на  какую  станцию!  Ты  что,  притворяться?  Да  я  тебя
сейчас!.. Говори! Ну!..
     Коля заревел:
     - Не ходил я на станцию, дяденька!..
     Гордеев подошел к нему и схватил его за шиворот:
     - Врешь!  Ходил!  Тебя  солдат  опознал!  А кто из кустов гранаты
бросал? Кто?!
     - Не знаю!
     - Не знаешь?..  - Староста дал  ему  крепкий  подзатыльник.  Коля
отлетел в угол комнаты. - Вот тебе для начала!
     Староста повернулся,  приоткрыл  дверь  в  соседнюю   комнату   и
крикнул:
     - Харитонов!..
     - Здесь,  господин  староста!  -  Хрипловатый,  старческий голос,
который отозвался из-за двери, показался Коле знакомым.
     - Плетка с тобой?
     - Тут.
     - Смочи ее в скипидаре. Сейчас работа будет!..
     - Слушаюсь!..
     Гордеев обернулся к Коле:
     - Слышал,  гаденыш?  Сейчас ты у меня заговоришь...  Все скажешь,
голубчик!..  -  Он  подсел  возле  Коли  на  корточки  и вдруг ласково
улыбнулся:  - Ну,  ну, ладно!.. Вставай, вставай. Напугал я тебя! Это,
брат,  нарочно! Всякий тут народ ходит. Вставай, не бойся меня. Ничего
я тебе не сделаю. - Он вновь приоткрыл дверь: - Харитонов!..
     - Здесь, господин староста!..
     - Слетай к моей хозяйке,  скажи -  курицу  приказал  прислать  да
огурчиков... Хлеба не забудь!
     - Слушаюсь!  - послушно произнес знакомый Коле голос, и в глубине
коридора громко хлопнула выходная дверь.
     - Ну  вот,  -  сказал  староста,  и  его  широкое  красное   лицо
расплылось  в  улыбке,  -  теперь  нас  никто  не  будет подслушивать.
Садись-ка сюда, поговорим!..
     Коля встал и настороженно присел на стул.
     Староста глядел из-под кустистых бровей,  стараясь придать своему
взгляду мягкость и участие.
     - Да-а,  - проговорил он после затянувшегося  молчания,  -  много
вас,   обездоленных,  нынче  по  дорогам  ходит...  Война!..  Взрослые
дерутся,  а детям погибель...  И у меня такой, как ты, сынишка. Вовкой
его зовут... Так куда ты идешь?..
     - В Белгород, - проговорил Коля всхлипнув.
     Он не   притворялся.  Удар  Гордеева  был  крепок,  и  он  сильно
стукнулся плечом о стену.
     - Так, - протянул Гордеев. - А кто там у тебя?
     - Тетка...
     - А родители где?..
     - Отца убили, мать в Германию угнали...
     - Не угнали,  - поправил его Гордеев,  - а направили на работу...
Тебе это понятно?..
     Коля всхлипнул и мотнул головой.
     - Тебе сколько лет? - спросил Гордеев.
     - Тринадцать.
     - Фамилия?
     - Степанов Костя...
     Гордеев взглянул на справку, отобранную у Коли, сверяясь по ней с
его ответами.
     - Играть бы тебе сейчас в казаки-разбойники,  Костя,  а видишь, в
какую ты историю попал!  В скверную историю. И как быть с тобой, прямо
не знаю...  - Он постучал своими короткими  пальцами  по  краю  стола,
помычал и вдруг зло прищурился: - А твоего товарища мы тоже поймали!..
     - Какого? - Коля поднял голову, и в его груди все сжалось.
     - Того, который из кустов гранаты кидал... Того и поймали!..
     - Не знаю я его, - сказал Коля.
     Гордеев усмехнулся:
     - Не знаешь,  так узнаешь!  Хочешь,  я его сюда позову? Он нам во
всем уже признался...  И все о тебе рассказал... Эх ты, конспиратор!..
- Он вытащил папиросу и  закурил.  -  Рассказывай!..  Ничего  тебе  не
будет... Утром отпущу. Ну, не запирайся...
     - Ничего я не знаю,  дяденька,  - тихо оказал Коля,  упорно глядя
куда-то под стол.
     - Не знаешь!  - В  голосе  Гордеева  вновь  зазвучала  угроза.  -
Подумай, Костя, подумай...
     Коля вздрогнул.  Староста назвал его Костей. Значит, он врет, что
Витя  пойман  и во всем признался.  Ничего староста не знает,  хитрит,
хочет заманить его в ловушку.
     Он поднял голову и, смотря в напряженное лицо Гордеева, как можно
правдивее сказал:
     - Вот убей меня гром, если совру! Я шел один!..
     Гордеев вскочил и дико закричал:
     - Харитонов!..
     Тотчас же порог переступил старик  с  рыжими  усами.  Коля  сразу
признал его:  это был тот самый,  к которому он приходил в лес,  чтобы
связаться с Геннадием  Андреевичем.  Старик  угрюмо  глядел  на  Колю,
словно видел его впервые. Его рука крепко сжимала плетку.
     - Ожги его!  Дери его,  чертова сына, как сидорову козу!.. Тащи в
процедурную!..
     Харитонов взял Колю за плечо.
     - Пойдем,  пойдем!  - сказал он;  на пороге обернулся:  - Сколько
ему?
     - Пятнадцать!..
     Харитонов критическим взглядом оглядел Колю и покачал головой:
     - Не выдержит,  Серафим Тимофеевич.  Помрет.  Больше восьми никак
нельзя... Так по шкале положено!..
     - Ладно!  Ты  мне  свои  инструкции не тычь!  Помрет - туда ему и
дорога...
     Харитонов вывел  Колю  во  двор  и  повернул  к небольшой баньке,
которая