ился на меня.
     Вспомнив,  что  мой  отец  председатель колхоза, я задрала нос кверху и
прошагала мимо.


ДОМ БЕЗ ТРУБЫ И СЕРДИТЫЙ ДЕД

     После  "первого  ученика",  пришли  остальные.  Они стояли и глазели на
нас.  Обычно  Ленька  очень  быстро  заводил  знакомства,  но на этот раз не
успел.  Из  школы  вышла учительница и позвала их в классы - в этой школе не
было даже звонка. Мы остались одни, и нам стало скучно.
     - Пойдем? - предложил Ленька.
     - Куда?
     - Куда глаза глядят, - сказал он.
     Мы пошли. Шли-шли и вдруг видим: из одного дома валит дым.
     - Бежим, - крикнул Ленька, - это, наверно, пожар!..
     Мы  подбежали  и  увидели, что никакого пожара нет. Только дым валит из
открытой  двери,  пролезает  через  крошечное  оконце.  И  дом  -  не дом, а
избушка, маленькая, с огромной соломенной крышей.
     Мы  с  Ленькой уцепились друг за дружку и стояли как заколдованные. Мне
даже  показалось,  что  это  вовсе  не  избушка, а какой-то страшный зверь и
наверху  у  него  не  крыша  из пожелтевшей соломы, а грозно торчащая во все
стороны  щетина.  Чудовище  уставилось  на  нас своим единственным глазом и,
открыв четырехугольную пасть, выбрасывает клубы едкого дыма.
     И  вдруг из этой пасти вынырнула старушка с деревянным корытцем в руках
-  маленькая, сухонькая, в длинной синей юбке с передником. Сгорбившись, она
засеменила  за  дом.  Не  успели мы опомниться, как она вернулась обратно. В
корытце  лежала свекла. Ополоснув ее водой из деревянного ведра, бабка снова
нырнула в дымящееся отверстие.
     - Смотри, - прошептал вдруг Ленька, - трубы нет...
     Я взглянула на крышу и тоже не увидела там трубы.
     - Может, с другой стороны? - сказала я.
     Мы  стали  осторожно  обходить избушку. Вокруг ни изгороди, ни колышка.
Только грядки со свеклой и зеленовато-белыми кочанами капусты.
     И вдруг Ленька чуть не наступил на какой-то крошечный желтый комочек.
     - Ой, цыпленок! - закричал он.
     Между  грядок  копошились  цыплята.  Желтые и серенькие. Они разгребали
землю,  как  настоящие куры, и тоненько попискивали. Ленька нагнулся и хотел
погладить одного.
     - Осторожно, - сказала я, - а то курица тебя сейчас ка-а-ак клюнет!..
     - Не бойтесь. Курицы нет. Я тут за курицу.
     Мы  испуганно  обернулись. Возле дома, на завалинке, сидел старый дед с
лицом, заросшим седыми волосами.
     Он  и в самом деле был похож на наседку с растрепанными перьями. Я даже
хихикнула, но дед смотрел на нас строго, и мне тут же расхотелось смеяться.
     - Мы гуляли... - начала я смущенно, - и...
     - И  вдруг  видим - пожар! - подхватил Ленька. - Мы подошли сюда, а это
вовсе не пожар. Просто дом без трубы.
     Дед улыбнулся в прокуренные усы, и мы с Ленькой тоже заулыбались.
     - А где же ваша труба, дедушка? Упала? - спросила я.
     - Ее у меня никогда не было, - сказал дед.
     - Не было? А как же зимой без трубы? - удивились мы.
     - А вот так, как видите... Топим по-курному.
     - Мы скажем папе, и вам сделают трубу, - сказал Ленька.
     Дед усмехнулся.
     - Не  верите?  Наш  папка  председатель,  он  здесь  самый главный... -
быстро заговорил Ленька, поглядывая на меня.
     - Да,  -  сказала  я.  -  Нашего папку прислали сюда все переделать. Он
сделает,  что  все  будут  жить  богато.  А  труба ему пустяки - в два счета
сделает... - заявила я, видя, что этого деда ничем не проймешь.
     Вместо   того   чтобы   обрадоваться   и  поблагодарить,  дед  еще  раз
усмехнулся, покачал головой и сказал:
     - Дай  бог,  дай  бог...  Только  тут уже бывали такие, переделывали. А
толку... - Он вздохнул и, махнув костлявой рукой, полез в карман.
     - Вы  нашего  папку  не  знаете!  - взволнованно сказал Ленька. - Он не
такой, как другие, он... он...
     Ленька  готов  был  зареветь  от  досады,  а  дед,  не  обращая на него
внимания, набивал свою трубку.
     Мы и не заметили, как к нам подошла бабка.
     - Вот, Марта, гости к нам пришли, - кивнул на нас дед.
     - А  ты  уж  их  и  обидеть успел, - взглянув на наши насупленные лица,
сказала бабка Марта. - Ну, пойдемте в хату, я вас горохом угощу.
     Мы  с  Ленькой  покосились  на  дверь, из которой только что валил дым.
Дыма  было  уже  меньше.  Он  плыл,  совсем  светлый и реденький, как старый
бабушкин  шарф,  который  я у нее выпрашивала для куклы. Мы нырнули вслед за
бабкой  Мартой в избушку. Внутри дым был только вверху. Мы сели на низенькую
скамеечку  и  смотрели,  как бабка проворно снует по избушке. Она делала все
не  разгибаясь.  Быстро  передвинула  в  печи кипящие горшки, принесла нам в
миске свежий вылущенный горох.
     - Вкусно?   -   улыбнулась  она,  глядя  на  нас,  и  веселые  морщинки
разбежались у нее по лицу.
     Присев рядом с нами, она сказала:
     - А  на моего Савельича вы не обижайтесь. Он добрый, только так ворчит,
с  обиды...  -  Поглядывая  на  дверь, бабка шепотом рассказывала: - Табак у
него рос на грядках, а огород у нас, сами видели, не огорожен...
     - Ни  кола  ни двора... - догадался Ленька, вспомнив сказку про бедного
мужичка.
     Бабка кивнула.
     - Правда  твоя, дитятко. Ну, а эта ведьма, кулачка Лещиха, пустила свою
корову, она весь табак и потоптала.
     - А  пусть  бы  дед  Савельич  взял  палку  и побил бы ведьму Лещиху, -
сказал Ленька.
     Я только глаза вытаращила от удивления, как он все сразу понимает.
     Мне,  например,  совсем не ясно, как это табак растет на грядках, когда
он  должен  продаваться  в  магазине.  Я постеснялась спросить, да и рот был
занят горохом, а бабка продолжала:
     - Он ей так и посулил, а она за это возьми да отними у нас курицу!
     - Как это? - не поняли мы с Ленькой.
     - А  так,  отняла  -  и  все,  -  сказала  бабка, и веселые ее морщинки
сбежались  в  горькие складочки вокруг рта. - Курица-то ее была. Одолжали мы
наседку,  цыплят  выводить,  - пояснила она. - Осиротила их, маленьких. А на
дворе осень, им теперь трудно без матери...
     Мне даже горох не полез в горло, так жалко стало цыплят.
     - И  что  это  наш  папка  смотрит?!  - возмущался Ленька, когда мы шли
домой.  -  Беспорядки  кругом,  а  ему  вроде  и  дела нет. Я ему все доложу
сегодня! Все! - заявил он решительно.


ЗНАКОМСТВО

     Уроки  в  школе  уже  кончились,  все ребята ушли домой, только "первый
ученик"  со  своей  холщовой  сумкой  остался  возле крыльца. Оказалось, его
зовут  Павликом  и  они  с  Ленькой  уже друзья. Они сидели на скамеечке и о
чем-то разговаривали.
     Вдруг  я  заметила  знакомое  цветастое платье, мелькнувшее за забором.
Когда  девочка  подошла,  я  увидела у нее в руке мой бант, который потеряла
нынче утром.
     - Это твой? - спросила она. - Я сразу догадалась... На, возьми!
     Я  взяла  бант и стояла, не решаясь сказать ей, что мне очень хочется с
нею  дружить.  Ведь  это  была не какая-нибудь городская девочка с соседнего
двора,  к которой я могла подойти и просто сказать: "Давай с тобой дружить".
А  эта  вон  какая  -  ездит на лошади и даже может расправиться с волком. С
виду  она  была  совсем обыкновенная, почти такого же роста, как и я, только
босоногая,  загорелая  и  растрепанная.  И вдруг, когда она уже повернулась,
чтобы идти, я решилась.
     - Как тебя зовут? - спросила я.
     Она обернулась.
     - Зинка.
     - Зина, хочешь, я... я тебе этот бант подарю?
     Она смотрела на меня насупившись.
     - Он  тебе  знаешь как пойдет! У тебя волосы белые, а бант голубой... А
мне он не подходит, и... у меня еще есть. На, возьми.
     - Вот еще придумала! Сама носи... - сказала она и фыркнула.
     Потом  смерила  меня взглядом с головы до ног, снова чмыхнула и, ничего
не говоря, помчалась прочь.
     Я   покосилась   на   скамейку,  где  сидели  Ленька  с  Павликом.  Они
сочувственно  глядели  на  меня. Тогда я, размахивая ленточкой, запрыгала на
одной  ножке  к  крыльцу. Но мне вовсе не было весело. Мысли мои были заняты
тем, как покорить эту странную Зинку.
     И вдруг я придумала.
     - Бабушка, где моя кукла?! - крикнула я, влетев в комнату.
     Бабушка сердито отмахнулась.
     - Отстань,  не  знаю  я.  Разве  тут  найдешь  что? Нужную вещь не могу
найти, не то что куклу...
     - Кукла  тоже  нужная  вещь,  - сказала я и начала перетряхивать ящик с
вещами.
     Игрушки  и  кукла,  как  назло,  оказались на самом дне. У куклы был не
особенно  нарядный  вид.  Я  кое-как пригладила ей волосы, поправила измятое
платье.  Спустя  несколько  минут  на крыльце уже была настоящая квартира из
нескольких комнат, отгороженных кубиками.
     В спальне сидела моя кукла с ярким бантом в растрепанной косе.
     Я  сразу заметила, что она произвела сильное впечатление на Павлика. Он
стоял возле крыльца и во все глаза глядел на куклу.
     - Что, красивая? - спросила я.
     Павлик молча кивнул.
     "Конечно,  -  подумала  я,  -  он  и в глаза такой не видал. Зинка тоже
ахнет. Не будет тогда нос задирать..."
     Но Зинка не появлялась, и мне стало скучно.
     - Павлик, хочешь со мной играть? - предложила я.
     Он растерянно взглянул на Леньку.
     - Ленька тоже будет, - заверила я. - Вы будете дети, а я - мама.
     - Ладно, - сказал Ленька. - Он будет послушный сын, а я - балованный.
     - Дети, идите обедать! - сказала я строго.
     Но  ни один из "сыновей" - ни послушный, ни балованный - не поспешил на
мой зов.
     Ленька,  забравшись  на  перила  крыльца, свесился вниз головой и начал
кривляться, а Павлик стоял, как столб, не зная, что делать.
     - Ну, что же ты? Иди домой, говорю! - набросилась я на него.
     - А  чего  ты  кричишь?  -  заступился  за  приятеля  Ленька.  -  Он же
послушный. Ты на меня кричи, видишь, я балуюсь?
     Я разозлилась:
     - Уходи отсюда! Никто с тобой играть не будет, с таким...
     - Тогда и Павлик уйдет!
     - Нет, не уйдет!
     - Нет, уйдет.
     - А я говорю, не уйдет!
     Павлик  стоял  растерянный,  не  зная,  кого  слушать,  а  мы с Ленькой
тормошили  его  с  обеих  сторон  и шумели на всю улицу. Вдруг откуда-то как
вихрь вылетела Зинка.
     - Вы чего тут деретесь? - закричала она.
     - Мы не деремся, мы играем, - сказал, улыбаясь, Павлик.
     - Давай и ты с нами играть, - обрадовалась я.
     - Вот еще, - сказала Зинка, - что я, маленькая? Некогда мне...
     Она  шмыгнула  веснушчатым  носом  и  убежала,  даже не взглянув на мои
игрушки.
     Я  хотела  было  крикнуть  ей  вслед что-нибудь обидное, но, как назло,
ничего  не  могла  придумать.  Третий  раз  за сегодняшний день эта девчонка
доводила  меня  до  слез.  Я стояла отвернувшись, чтобы Ленька с Павликом не
видели,  как  ползут  у меня по щекам две слезины. И вдруг позади я услышала
чей-то шамкающий голос, как будто у говорившего был завязан рот.
     - Не обраш-шай на нее внимания...
     Я  обернулась.  Передо  мной  стоял мальчик с черной челкой, зачесанной
набок,  и  в  синей  косоворотке,  подпоясанной  ремешком. В руке у него был
огромный  кусок  хлеба  с  маслом. Рот был тоже забит хлебом. Проглотив его,
мальчик  сразу  же  заулыбался.  Кивнув  головой  в ту сторону, куда убежала
Зинка, он сказал:
     - Эта голь несчастная сроду таких игрушек не видела.
     Я  посмотрела  на  мальчика,  на  его  хлеб с маслом и тоже заулыбалась
сквозь слезы.
     - Как тебя зовут? - спросила я.
     - Петя. А тебя?
     - Оля, - ответила я. - Будем с тобой играть?
     Он кивнул.
     - Вот сейчас, только хлеб доем.
     Он  сел на крыльцо и не спеша принялся доедать свой хлеб. А мы стояли и
смотрели:  Ленька с Павликом немного поодаль, а я рядом. Мне даже видны были
крупинки  соли,  блестевшие  на  масле.  И  мне  почему-то  вдруг совершенно
расхотелось  играть  в куклы. Я тоже уселась на крылечке и, подперев кулаком
щеку, задумалась. Вдруг мне в голову пришла одна мысль.
     - Петя, ты в школу ходишь? - спросила я.
     - Ага, в первый класс, - промямлил он.
     - А Зинка?
     - Она - нет.
     Ничего не говоря, я побежала в дом.
     - Бабушка! Мама! - закричала я. - Я пойду в школу!
     - Тебе рано еще, - сказала мама. - Что это ты вдруг придумала?
     - Ну,  мамочка,  дорогая,  -  умоляла я, - пусти меня в школу. Ведь я и
так все знаю: и буквы, и цифры, а там я все-все выучу...
     Мама  объясняла  мне,  что  в школу принимают только с восьми лет, но я
никак не соглашалась.
     - Мала  ты еще! - прикрикнула на меня бабушка. - Семи не исполнилось, а
она - в школу!
     - И вовсе я не маленькая, меньше меня бывают ученики...
     Я выскочила во двор, схватила за рукав Павлика и потащила в дом.
     - Вот, пожалуйста. Он в школу ходит, а почему я не могу?
     Я встала с ним рядом.
     И сразу стало видно, что он меньше меня ростом на целую ладонь.
     - Видели? - торжествующе сказала я.
     Мама  и  бабушка рассмеялись. Смущенно подняв глаза, Павлик взглянул на
бабушку, потом на маму и вдруг тоже заулыбался.


Я ИДУ В ШКОЛУ

     Утром,  едва  я  открыла  глаза,  меня  сразу охватило ощущение чего-то
необычного. И тут же вспомнилось: ведь я сегодня иду в школу!
     Вчера  я  все-таки  уговорила  маму,  и  она  пошла к учительнице, Вере
Петровне, которая жила у нас за стенкой. Вернувшись, она сказала:
     - Ну  что  ж,  собирайся.  Вера Петровна разрешила тебе прийти в первый
класс. Посмотрим, что из этого выйдет...
     И  вот  я  стою  на  крыльце  в  сером  платье  с белым воротничком и в
начищенных  ради  такого  случая  ботинках. В волосах у меня не какой-нибудь
бант,  который  лезет  в глаза и мешает смотреть, а узенькая ленточка: как у
мамы на фотографии, когда она тоже ходила в школу.
     В  школе  пока  пусто.  Нет  даже  "первого ученика" - Павлика, который
вчера пришел раньше всех. Солнце только начало свой утренний обход.
     Я  выхожу  во  двор.  С  крыльца, как мячик, скатывается Ленька. Он так
спешит,  что даже не замечает меня. Правая рука у него за пазухой, и я вижу,
как он там что-то придерживает, завернутое в бумагу.
     - Ты куда? - спрашиваю я.
     - Так, куда надо... - уклончиво говорит он, не глядя на меня.
     Мне  становится  обидно, что у него появились какие-то свои собственные
дела.  Но  стоило  вспомнить,  что  я  иду  в  школу,  и ко мне возвращается
радостное и торжественное настроение.
     - Знаешь,  Ленька, я тебе буду все рассказывать, о чем будут говорить в
школе, и ты тоже все будешь знать.
     - Ладно,  -  соглашается Ленька, но я вижу, что его мысли заняты чем-то
другим. Он пятится от меня, стараясь поскорее улизнуть.
     - А ну, покажи, что у тебя за пазухой! - говорю я.
     Ленька  видит,  что  ему  не  отвертеться,  и, оглянувшись по сторонам,
разворачивает газету. В ней лежат высушенные зеленые листья.
     - Это  табак,  -  таинственно  шепчет  он. - Я вчера нарвал и высушил в
печурке. Савельичу отнесу...
     - А где нарвал?
     - На дереве, - говорит Ленька, кивая на кленок возле школы.
     Отбежав немного, он вдруг оборачивается.
     - Послушай,  Оля,  а  та  крыша, что мы вчера видели, вовсе не крыша, а
холодильник. Для молока...
     - Да ну! А кто тебе сказал? - удивляюсь я.
     - Зинка! Я с ней вчера ходил туда...
     - Ах,  Зинка! Ну и пусть. Зато твоя Зинка не ходит в школу, а я хожу! -
кричу я.
     И  все  же мне очень обидно, что Ленька сумел уже подружиться с Зинкой,
а я нет.
     "Это  он,  наверно,  вчера, когда я собиралась в школу, - подумала я. -
Ну ничего, я им еще докажу!"
     - Оля! - зовет меня бабушка. - Сходи-ка принеси тыкву с огорода.
     "Вот  хорошо! - подумала я. - Значит, сегодня снова у нас будет сладкая
каша с молоком".
     В  огороде  за  школой,  кроме  этих тыкв, почти ничего нет. Развалясь,
лежат  они  по  всему  огороду.  Их толстые стебли зелеными змеями вьются по
земле,  переплетаются  между  собой. Только в дальнем углу торчат на смешных
ножках  седые  от  утренней росы кочаны капусты да жмется к изгороди длинная
грядка краснолистой свеклы.
     Я выбрала самую толстую тыкву и отнесла бабушке на кухню.
     - Бабушка,  -  спросила  я,  - как это может быть: стоит прямо на земле
крыша  и  вдруг это вовсе не крыша, а холодильник для молока? Его что, прямо
туда наливают, что ли?
     - Ox!  -  спохватилась бабушка и, не отвечая, сунула мне в руки кувшин.
- Про молоко-то я совсем забыла. Иди, Оленька, на ферму.
     - Но мне же в школу, - говорю.
     - Рано еще в школу.
     - А я потом опоздаю.
     - Не опоздаешь! Еще восьми нет, а школа с девяти.
     Я  сморщилась,  зная,  что  она  все  равно  настоит  на своем. И вдруг
вспомнила:
     - Бабушка, я не пойду. Там волк бродит.
     - Еще  что выдумай! - рассердилась бабушка. - Какой это волк может быть
в деревне?
     - Большой  такой,  серый,  с красными глазами... Он вчера знаешь как за
мной бежал! Чуть удрала...
     - Иди, иди. Нечего сочинять, - сказала бабушка.
     Я взялась за кувшин.
     - Ну  и  пусть он меня съест! Тогда пожалеешь, - говорю я, надеясь, что
бабушка все же одумается.
     Но она и бровью не повела.
     Я постояла еще минутку, вздохнула и пошла.
     Все   время  оглядываясь  по  сторонам,  я  дошла  до  фермы.  Волк  не
пояелялся.  Он  вынырнул откуда-то, когда я уже возвращалась обратно. У меня
от  страха задрожали ноги, и я остановилась. Волк тоже стоял, нюхал воздух и
не  двигался  с  места.  Вид  у  него был довольно мирный. "Может, он молока
хочет?  -  подумала  я.  -  Интересно,  едят  ли волки молоко?" Я огляделась
вокруг, соображая, во что бы ему налить.
     Заметив  на  краю  дороги глиняный черепок, я, не спуская глаз с волка,
подняла  его  и плеснула туда немного молока. Едва я отошла, волк набросился
на  черепок  и  чуть  не проглотил его вместе с молоком. Вылизав черепок, он
снова  пошел  за мной, приветливо помахивая хвостом. Я нашла в канаве старую
банку.
     - Ты  хороший  волк, раз кушаешь молоко, а не людей, - сказала я. - На,
ешь!
     Волк лакал молоко, а я стояла почти рядом. Потом мы снова пошли.
     - Глупый  ты  волк,  - говорила я ему. - Что же ты сразу не сказал, что
хочешь молока? Напугал только меня...
     Пока  мы  шли, я наливала ему молоко во все черепки, которые попадались
по  дороге.  Около деревни он от меня отстал. И тут я заметила, что молока в
кувшине  только  на донышке. "Достанется мне от бабушки", - уныло подумала я
и сразу же вспомнила про холодильник.
     Не  теряя времени, помчалась прямо туда. На холодильнике висел замок. Я
обошла  вокруг,  но  ничего  не  могла придумать. Можно было пробить гвоздем
дырочку, но ведь в школу опоздаешь. Так и поплелась домой.
     Взглянув на мой почти пустой кувшин, бабушка всплеснула руками:
     - Господи, и что это за девчонка такая! Одно наказание! Молоко где?
     - Хорошо, что сама цела осталась, - обиженно ответила я.
     Ребята   уже   сидели  в  классах,  и  мне,  к  счастью,  некогда  было
расписывать  подробности  своей  встречи  с волком. Я взяла приготовленные с
вечера  две тетрадки с выгоревшими обложками и старый букварь. В другой руке
у  меня  был  пенал  без  крышки,  и  я шла по коридору прямо и важно, боясь
рассыпать  свои  драгоценности:  два  пера - рондо и еще неизвестно какое, с
обломанным концом, и обгрызенный химический карандаш и "сердце" от желтого.
     Взглянув  на меня, Вера Петровна улыбнулась и велела мне сесть с Петей,
который сидел один.


ЧЕТЫРЕ КЛАССА В ОДИН ДЕНЬ

     В  школе  было  четыре класса, и все они занимались в двух комнатах. На
каждом ряду сидел отдельный класс.
     Вера  Петровна  учила первый и третий. Для первоклассников она написала
на  доске  примеры  и  велела  их  решать,  а  сама перешла на другой ряд. В
третьем классе был урок чтения.
     Цифры  я  знала  и  поэтому  быстро  переписала все, что было на доске.
Потом  стала слушать, что читали на другом ряду. Павлик сидел немного сбоку,
впереди  меня,  и  мне  было  видно,  как  он  морщит лоб, загибае