ие друг друга,  сходились только в одном:  в
острой ненависти к  Тому.  Легри говорил им,  что  собирается сделать нового
негра старшим надсмотрщиком на  время своих отлучек из  дому,  и  этого было
достаточно,  чтобы они почувствовали в  нем соперника.  Когда же  Том впал в
немилость у Легри,  ненависть,  горевшая в их рабских душонках,  вспыхнула с
еще  большей силой.  Вот  почему  Квимбо с  такой  охотой бросился выполнять
распоряжение хозяина.
     Том сразу догадался,  зачем его зовут.  Он был посвящен в план побега и
знал,  где  прячутся  Эммелина  и  Касси.  Знал  он  и  деспотическую натуру
человека, к которому его вели. И все-таки ему легче было бы пойти на смерть,
чем выдать беззащитных женщин.
     Он поставил корзину меж рядов хлопка и пошел за Квимбо.
     - Ну,  теперь берегись!  -  говорил великан негр,  подгоняя свою жертву
пинками.  -  Хозяин просто рвет и  мечет.  Теперь не  отвертишься.  Так тебе
всыплют,   что  не  скоро  очухаешься!  Наперед  будешь  знать,  как  побеги
устраивать!
     Легри вышел им навстречу.
     - Ага,  дождался, голубчик! - сквозь стиснутые зубы прошипел он, хватая
Тома за шиворот. - До того ты меня довел, что я решил тебя убить!
     - Что ж, хозяин, убивайте, - покорно ответил Том.
     - Да...  я  решил...  убить...  тебя,  -  продолжал Легри  с  ужасающим
спокойствием, - и убью, если ты не признаешься мне во всем. Где они?
     Том молчал.
     - Слышишь?  -  словно разъяренный лев,  взревел Легри и топнул ногой. -
Признавайся!
     - Мне нечего вам сказать, хозяин, - медленно и твердо проговорил Том.
     - И ты смеешь отпираться?
     Том стоял молча.
     - Говори сию же минуту!  - рявкнул Легри, ударив его кулаком по лицу. -
Ты знаешь, где они?
     - Знаю,  хозяин,  но  сказать ничего не могу.  Убейте меня,  я  готов к
смерти.
     Легри  тяжело перевел дух,  стараясь сдержать ярость,  схватил Тома  за
локоть и прохрипел ему в самое лицо:
     - Слушай, Том, ты думаешь, на этот раз тебе тоже все сойдет с рук? Нет,
ошибаешься! Теперь я решил твердо и даже с убытками не посчитаюсь. Ты всегда
шел мне наперекор.  Больше я этого не потерплю! Одно из двух: либо я подчиню
тебя своей воле,  либо убью.  Всю кровь из тебя выпущу каплю за каплей, а на
своем настою. - И в полном неистовстве он одним ударом сбил Тома с ног.
     Описание жестокостей оскорбляет нас,  наполняет гневом наше сердце. Нам
неприятно знать о мерзких поступках других людей.  Но,  увы,  Америка, такие
злодеяния совершаются под  защитой твоих законов!  Знает о  них и  церковь -
знает и, по сути дела, безмолвствует!


        "x x x"

     - Будто и  не  дышит,  хозяин,  -  сказал Сэмбо,  против воли  тронутый
долготерпением Тома.
     - Бей его, бей, пока не признается! - крикнул Легри.
     Том открыл глаза и посмотрел на него.
     - Несчастный!  -  прошептал он.  -  Ты  все  равно  ничего со  мной  не
сделаешь, - и потерял сознание.
     - Ну,  кажется,  подох! - Легри наклонился к нему. - Так и есть. Что ж,
по крайней мере замолчит теперь на веки вечные. И то хорошо.
     Но Том был жив. Его непоколебимое мужество поразило очерствевшие сердца
Сэмбо и Квимбо,  и как только Легри ушел,  они сняли несчастного мученика со
скамьи и сделали все,  чтобы вернуть его к жизни,  думая в невежестве своем,
что оказывают ему величайшее благодеяние.
     - Что же  мы наделали!  Вот грех-то!  -  сказал Сэмбо.  -  А  кто будет
отвечать за  это  на  том  свете?  Пусть хозяин и  отвечает,  с  нас  нечего
спрашивать.
     Они обмыли ему раны,  положили его на подстилку из хлопка.  Один из них
сбегал в  дом,  выпросил у  Легри  коньяку,  будто в  награду за  труды,  и,
вернувшись, заставил очнувшегося Тома выпить стакан до дна.


        "ГЛАВА XLI"

                               Молодой хозяин

     Два  дня  спустя в  ясеневой аллее,  ведущей к  дому  Легри,  появилась
тележка, в которой сидел какой-то молодой человек. Он остановился у крыльца,
бросил вожжи на спину лошади,  спрыгнул с сиденья и спросил, можно ли видеть
хозяина плантации.  Это был Джордж Шелби.  Но для того чтобы читатель узнал,
как  он  попал сюда,  нам  придется нарушить ход  повествования и  вернуться
немного назад.
     Письмо мисс Офелии к миссис Шелби волею случая провалялось месяца два в
какой-то захолустной почтовой конторе,  а когда оно дошло наконец по адресу,
след Тома уже затерялся в глуши болот, тянущихся вдоль берегов Красной реки.
     Письмо взволновало миссис Шелби  до  глубины души,  но  в  то  время ей
ничего не  удалось предпринять:  она  проводила дни и  ночи у  постели мужа,
лежавшего  в  горячке.  Единственной ее  опорой  и  единственным помощником,
который вел все дела по имению, был сын Джордж, успевший превратиться за это
время из мальчика в высокого,  стройного юношу.  Мисс Офелия со свойственной
ей  предусмотрительностью  не  забыла  сообщить  в  своем  послании  фамилию
поверенного Сен-Клеров, и миссис Шелби сразу же обратилась к нему с просьбой
известить ее  о  судьбе Тома.  Но несколько дней спустя новые заботы всецело
поглотили мать и сына, ибо мистер Шелби умер.
     В  завещании он  назначил  жену  своей  душеприказчицей,  оказав  таким
образом полное  доверие ее  уму,  и  она  с  присущей ей  энергией принялась
распутывать клубок оставшихся после мужа долгов.  Проверка бумаг,  векселей,
продажа имущества отнимали все время у нее и у Джорджа,  так как им хотелось
расплатиться со всеми кредиторами,  чего бы это ни стоило,  и  привести дела
покойного в надлежащий порядок.
     Поверенный Сен-Клеров  не  замедлил ответить на  письмо  миссис  Шелби.
Однако он  мог  сообщить ей  только то,  что  негр Том был продан с  торгов,
деньги за него были получены, а дальнейшая его судьба неизвестна.
     Такой ответ не  удовлетворил ни  миссис Шелби,  ни ее сына,  и  полгода
спустя Джордж, отправившись по поручению матери на Юг, решил заехать в Новый
Орлеан, навести там справки о Томе, попытаться найти его и привезти домой.
     Бесплодные поиски длились несколько месяцев,  и вдруг Джордж совершенно
случайно встретился в  Новом Орлеане с одним человеком,  который дал ему все
нужные сведения.  Наш герой запасся деньгами и  отправился на пароходе вверх
по  Красной реке  с  твердым намерением разыскать и  выкупить своего старого
друга.
     Слуга-негр ввел его в гостиную, где сидел Легри.
     Саймон принял гостя насколько умел приветливо.
     - Мне известно,  -  начал юноша,  -  что вы  приобрели в  Новом Орлеане
негра,  по  имени Том.  Он  принадлежал когда-то моему отцу,  и  я  хотел бы
выкупить его.
     Легри сразу нахмурился и не дал Джорджу договорить.
     - Да,  верно,  есть у  меня такой негр.  Я  за  него только зря  деньги
заплатил,  за негодяя. Он наглец, бунтовщик, побеги устраивал другим неграм.
Двух женщин у меня как не бывало,  а им цена каждой по восемьсот,  по тысяче
долларов.  Сам  признался,  что  это его рук дело,  а  где они прячутся,  не
говорит.  Под плетью и то молчал,  а уж, кажется, здорово ему всыпали. Я так
еще никого не порол, как этого Тома. Теперь он прикинулся, что умирает, да я
ему не верю.
     - Где он?  -  вырвалось у Джорджа.  -  Я хочу его видеть!  - Щеки юноши
залились краской, глаза вспыхнули, но он еще сдерживал себя.
     - Том в чулане,  -  раздался за окном голос негритенка,  который держал
лошадь Джорджа.
     Легри рявкнул на мальчика,  а Джордж,  не говоря ни слова, повернулся и
вышел из комнаты.
     Том  лежал в  чулане уже  вторые сутки,  большей частью в  забытьи,  не
испытывая боли,  ибо  истязания той  страшной ночи  притупили в  нем  всякую
чувствительность.  Несчастные рабы  пробирались к  нему тайком под  покровом
темноты и, урывая время от считанных часов отдыха, старались хоть чем-нибудь
отплатить своему товарищу за ту ласку, с которой он относился к ним. Чем они
могли помочь ему? Подать кружку холодной воды - и только! Но с какой любовью
это делалось!
     Касси  тоже  узнала о  жертве,  принесенной ради  нее  и  Эммелины.  Не
посчитавшись с  опасностью,  она вышла накануне вечером из  своего убежища и
прокралась в  чулан.  И те прощальные слова,  которые Том еще мог прошептать
этой озлобленной, во всем отчаявшейся женщине, растопили лед, сковывающий ее
душу, и она расплакалась впервые за долгие годы.
     Когда Джордж вошел в  чулан,  сердце у  него мучительно сжалось,  перед
глазами поплыли круги.
     - Не может быть...  не может быть! - проговорил он, опускаясь на колени
перед Томом. - Дядя Том, друг мой!
     Знакомый голос  достиг  слуха  умирающего.  Он  чуть  повел  головой  и
улыбнулся.
     Слезы,  делающие честь мужественному сердцу юноши,  хлынули у  него  из
глаз, когда он склонился над смертным одром своего несчастного друга.
     - Дядя Том!  Очнись... скажи хоть слово! Посмотри на меня! Я Джордж! Ты
узнаешь своего маленького Джорджа?
     - Мистер  Джордж...  -  чуть  слышно  прошептал Том,  открывая глаза  и
растерянно озираясь по сторонам. - Мистер Джордж!
     Мало-помалу  сознание вернулось к  нему,  его  взгляд прояснился,  лицо
осветила счастливая улыбка,  пальцы мозолистых рук переплелись на груди,  по
щекам побежали слезы.
     - Слава создателю! Больше мне ничего... ничего не нужно! Меня помнят...
не забыли! Как хорошо стало на сердце... Теперь я могу спокойно умереть.
     - Ты не умрешь,  дядя Том,  и не думай об этом!  Тебе нельзя умирать. Я
выкуплю тебя, увезу домой! - горячо воскликнул Джордж.
     - Поздно, мистер Джордж, теперь уже поздно!
     - Дядя Том, не умирай! Я не перенесу этого. Сколько ты страдал! И где я
нашел тебя! В грязном чулане, всеми брошенного!
     Том коснулся его руки:
     - Только не рассказывайте об этом Хлое.  Зачем ее огорчать,  бедную!  А
ребятишки мои!..  Как  подумаю о  них,  так  сердце разрывается на  части...
Поклон от меня передайте,  мистер Джордж,  хозяину и хозяйке... добрая у нее
душа... и всем... всем...
     В  эту минуту Легри подошел к дверям чулана,  с притворным безразличием
заглянул внутрь и отвернулся.
     - Дьявол!  -  крикнул Джордж,  не в силах сдержать негодование.  - Одно
утешение: поплатится он когда-нибудь за свои грехи!
     Радость свидания с  молодым хозяином,  казалось,  вдохнула новые силы в
сердце умирающего Тома...  но ненадолго.  Он вытянулся,  тяжко вздохнул всей
грудью -  раз, другой... А потом на губах его появилась улыбка, и словно сон
смежил ему веки.
     Юноша,  не  шелохнувшись,  долго смотрел на  бездыханное тело.  Чувство
благоговения охватило его.  Он закрыл мертвые глаза своего друга, выпрямился
и, обернувшись, увидел позади себя Легри.
     Смерть, свидетелем которой Джордж был всего лишь минуту назад, обуздала
в  нем  юношескую горячность.  Присутствие этого человека внушало ему только
чувство омерзения, и он решил покончить с ним, не тратя лишних слов.
     - Вы получили с него все,  что могли.  Больше он вам не понадобится,  -
сказал  юноша,  твердо глядя  Легри  в  глаза.  -  Сколько вам  заплатить за
мертвого? Я хочу похоронить его.
     - Я  мертвецами  не  торгую,   -  угрюмо  буркнул  Легри.  -  Хороните,
пожалуйста.
     - Ребята!  -  властным голосом сказал Джордж,  обращаясь к трем неграм,
которые молча смотрели на бездыханного Тома.  -  Помогите мне донести его до
тележки и достаньте где-нибудь заступ.
     Те  сразу бросились выполнять приказание:  один  побежал искать заступ,
двое других подняли тело.
     Джордж словно не  замечал Легри,  а  тот,  не решаясь прекословить ему,
засвистал с напускным равнодушием и отправился следом за всеми к дому.
     Джордж вынул из  тележки сиденье,  постлал на освободившееся место свой
плащ  и  помог осторожно опустить на  него мертвого.  Потом он  повернулся к
Легри и заговорил, изо всех сил стараясь сдержать себя:
     - Я  еще ничего не сказал вам о  вашем злодеянии.  Сейчас не время и не
место обсуждать это.  Но,  сэр,  правосудие покарает вас за невинно пролитую
кровь.  Вы совершили убийство,  и  я этого так не оставлю.  Дайте мне только
доехать до ближайшего города! Властям все будет известно!
     - Ну  и  пусть!  -  крикнул  Легри,  презрительно  щелкая  пальцами.  -
Посмотрим, что у вас получится из этой затеи. Свидетели есть? Кто подтвердит
ваши показания? Что, взяли?
     Легри хорохорился неспроста.  Джордж понял это сразу.  Кроме них двоих,
на плантации не было ни одного белого чело века,  а  с  показаниями негров в
суде не считаются.  Джорджу хотелось крикнуть так,  чтобы небо содрогнулось:
"Где же справедливость?" Но он знал, что это ничему не поможет.
     - Негр сдох - подумаешь, важность! - сказал Легри.
     Эти  слова были  искрой,  упавшей в  пороховой погреб.  Благоразумие не
принадлежало к числу добродетелей кентуккийского юноши. Он бросился на Легри
с кулаками, и тот, как подкошенный, упал ничком на землю.
     Некоторым  людям  побои  явно  идут  на  пользу.  Эти  люди  немедленно
проникаются уважением к тому,  по чьей милости им пришлось уткнуться носом в
грязь.  Так было и  с  Легри.  Он встал,  отряхнул пыль с  куртки и проводил
почтительным взглядом медленно удаляющуюся тележку.  Проводил -  заметьте! -
не вымолвив ни слова ей вслед.
     Выехав за  границу усадьбы,  Джордж увидел небольшой песчаный пригорок,
на котором росло два-три дерева. Там он и велел вырыть могилу.
     - Плащ с собой возьмете,  сударь?  -  спросили негры, когда могила была
готова.
     - Нет,  нет,  похороните его в  нем!  Что я могу тебе дать,  бедный мой
друг? Возьми хоть мой плащ!
     Тело  опустили  в  могилу,  и  негры,  храня  глубокое молчание,  стали
забрасывать ее землей, потом насыпали холмик и обложили его свежим дерном.
     - Теперь можете идти, - сказал Джордж, сунув каждому по монете.
     Но они медлили, переминаясь с ноги на ногу.
     - Если бы сударь купил нас... - начал один из них.
     - Тяжко нам здесь,  сударь!  -  подхватил другой.  -  Будьте милостивы,
купите нас.
     - Не могу,  не могу!  -  с трудом выговорил Джордж и махнул рукой. - Не
просите, это невозможно.
     Бедняги понурились и молча побрели прочь.
     - Боже милостивый!  - воскликнул юноша, опускаясь на колени у могилы. -
Призываю тебя в свидетели! Клянусь тебе, что с этой самой минуты я отдам все
свои силы на то, чтобы стереть позорное клеймо рабства с моей страны!


        "ГЛАВА XLII"

                            Доподлинная история,
                     героем которой является привидение

     Все это время слуги Легри по  каким-то  непонятным причинам то  и  дело
вспоминали старую легенду о привидении.
     Шепотом из уст в уста передавалось,  что глубокой ночью в доме слышатся
чьи-то шаги - сначала на чердачной лестнице, потом в комнатах. Верхнюю дверь
заперли на  ключ,  но  это  не  помогло:  у  привидения либо  была отмычка в
кармане,  либо оно  пользовалось привилегией,  испокон веков дарованной этим
таинственным существам, и проникало сквозь замочные скважины, наводя на всех
ужас своими ночными прогулками.
     Свидетели  этих  прогулок  несколько  расходились  в  своих  показаниях
относительно внешности привидения,  главным образом потому,  что у негров, а
насколько  нам   известно,   и   у   белых,   при   встречах  с   существами
сверхъестественными  принято  крепко-накрепко  зажмуривать  глаза,  лезть  с
головой  под  одеяло  или  накрываться юбкой,  а  также  другими  предметами
туалета,  годными для этой цели.  Ни для кого не секрет,  что когда телесные
очи   бездействуют,   очи   духовные   приобретают  необычайную  зоркость  и
проницательность.  Так  было и  на  сей раз,  вследствие чего возникла целая
галерея достовернейших портретов привидения, но, как это часто наблюдается и
в живописи,  они сильно разнились между собой, совпадая лишь в одной детали,
а  именно:  в наличии белого савана,  без которого привидения,  по-видимому,
обойтись не могут.
     Как  бы  там  ни  было,  а  мы  имеем все  основания утверждать,  что в
положенные для  привидений часы  чья-то  высокая,  закутанная в  белый саван
фигура действительно появлялась в доме Легри -  открывала двери,  бродила по
комнатам, исчезала, возникала вновь и наконец скользила вверх по лестнице на
заклятый чердак.  А утром все двери оказывались запертыми на ключ, как будто
ничего такого и не было.
     Легри не  мог не  слышать всех этих пересудов,  и  чем тщательнее негры
старались скрыть их от хозяина,  тем больше они на него действовали. Он стал
все чаще и чаще выпивать, на людях храбрился, осыпал всех бранью, а по ночам
его мучили кошмары.
     На другой день после того, как Джордж Шелби увез тело Тома, Легри уехал
в  город и закутил там вовсю.  Домой он вернулся поздно,  заперся в спальне,
приставил изнутри стул к  двери,  зажег ночник на столике и  положил рядом с
ним пару пистолетов.  Потом проверил, закрыты ли окна, и со словами: "Теперь
мне сам дьявол не страшен!" лег в кровать.
     Умаявшись за день,  Легри спал крепко. Но вот какая-то тень мелькнула в
его  снах,  сжав ему сердце предчувствием беды.  Это Касси,  и  она держит в
руках саван -  саван его матери.  Вдали послышались крики, стоны... Он знал,
что все это снится ему,  с  трудом открыл глаза и,  полусонный,  не в  силах
шевельнуть ни рукой, ни ногой от ужаса, почувствовал, как дверь распахнулась
и кто-то вошел в комнату. Стряхнув с себя оцепенение, он круто повернулся на
другой бок.  Да,  дверь открыта настежь... еще секунда, и погас ночник - его
потушила чья-то рука.
     В окно,  пробиваясь сквозь туман,  льется мутный свет луны...  Что это?
Кто-то в белом скользит по комнате!.. Слышен легкий шелест призрачных одежд.
Привидение остановилось у  кровати,  коснулось ледяными  пальцами его  руки.
Зловещий,  приглушенный голос проговорил трижды одно и  то же слово:  "Идем!
Идем! Идем!"
     Легри лежал,  обливаясь холодным потом, и вдруг все исчезло. Он вскочил
с кровати,  рванул на себя дверь и,  убедившись, что она заперта, без чувств
грохнулся на пол.
     После этой ночи Легри запил,  не зная удержу, забыв всякую меру. Вскоре
на соседних плантациях и в городе разнесся слух,  что "Саймон при смерти". И
это была правда. Пьянство довело его до белой горячки. Он метался, кричал, и
бред его был так страшен,  что в комнату к нему никто не решался заходить. И
все время ему чудилось, будто возле кровати стоит грозное привидение в белом
саване, повторяющее одно и то же слово: "Идем! Идем! Идем!"
     По странной случайности,  наутро после той ночи,  когда призрак впервые
появился в комнате Легри,  дверь на веранду оказалась открытой, а кое-кто из
негров видел,  как по ясеневой аллее,  ведущей к дороге, пробежали две белые
фигуры.
     Эммелина  и   Касси  только  на  рассвете  остановились  передохнуть  в
небольшой рощице недалеко от города.
     Касси оделась, как одеваются креолки*, - во все черное. Густая вуаль на
маленькой черной шляпе совершенно скрывала ее лицо. Беглянки условились, что
Касси будет выдавать себя за знатную даму, а Эммелина - за ее служанку.
     ______________
     *  Креолы  -   потомки  выходцев  из  Испании,  Португалии  и  Франции,
заселивших колонии этих стран в Северной и Южной Америке.

     Касси ничего не  стоило сыграть эту роль.  Воспитанная в  богатом доме,
она умела хорошо держаться,  знала французский язык,  а  от прежних времен у
нее остались еще кое-какие наряды и драгоценности.
     На окраине города они купили дорогой чемодан, наняли носильщика, и наша
важная  дама  появилась  в  маленькой  городской  гостинице в  сопровождении
мальчика,  катившего на  тачке ее тяжелую поклажу,  и  нагруженной свертками
Эммелины.
     Первый,  кого она там встретила, был Джордж Шелби, остановившийся в той
же гостинице в ожидании парохода.
     Касси разглядела этого молодого человека еще в  свой глазок на чердаке,
видела,  как он  увез тело Тома,  и  с  тайным злорадством наблюдала за  его
стычкой с  Легри.  Разгуливая по  дому в  образе привидения,  она