чке есть ритм,
               Но ни покой, ни движенье. Там и не равновесье,
               Где сходятся прошлое с будущим. И не движенье -
                                                      ни вперед,
               Ни назад, ни вверх, ни вниз. Только в этой
                                                незыблемой точке
               Ритм возможен, и в ней - только ритм.
               Я говорю - там мы были, не знаю лишь
               Где и когда - ни места, ни времени.
               Отказ от мирских вожделений,
               Бездействие и отстраненность
               Избавляют от воли, своей и чужой; и тогда
               Благостью чувства, чистым светом, незыблемым
                                                      и текучим,
               Erhebung {*} без движенья, сосредоточенностью
               {* Становление (нем.).}
               Без отрешенности постигается мир,
               И новый, и старый,
               В исполненье их недо-экстазов,
               В разгадке их недо-кошмаров.
               И только скрепы меж прошлым и будущим,
               Сплотившие бренное тело,
               Спасают людей от небесного царства и вечных
                                                      мучений,
               Которых не вынесет плоть.
               Прошлое и будущее
               Едва ли проникнешь сознаньем.
               Сознанье - вне времени.
               Но лишь времени принадлежит миг в саду роз,
               Миг в беседке под стук дождя,
               Миг в пахнущей ладаном церкви,
               Связующий прошлое с будущим.
               Только время наследует время.

III

                Вот оно, здесь, место встречи
                Времени "до" и времени "после" -
                В тумане: ни свет,
                Придающий незыблемость форме,
                Превращающий тень в мимолетное чудо,
                Не спеша, выявляющий нам постоянство;
                Ни тьма очищенья,
                Лишающая ощущений,
                Отрешающая любовь от мирского.
                Ни исполненность, ни безучастность. Только
                                                   мерцанье
                Над искаженными мятыми лицами,
                В отчаянье отчаявшимися от отчаянья,
                Тупыми, капризными,
                Насыщенными и безразличными;
                Люди и клочья бумаги на резком ветру,
                Дующем "до" и "после", -
                Дыханье отравленных легких
                Времени "до" и времени "после";
                Изверженье оцепенелых загубленных душ
                В обесцвеченный воздух, подхваченных
                Ветром, метущим унылые холмы Лондона:
                Хэмпстед, Клеркенуэлл, Кэмпден и Патни,
                Хайгейт, Примроуз и Ладгейт. Тьма не здесь -
                Тьма не здесь, не в щебечущем мире.

                Сойди же, сойди только
                В мир одиночества,
                В этот не-мир не от мира сего:
                Внутренний мрак,
                Отрешенность, безличье,
                Увядание мира чувств,
                Опустошение мира любви,
                Бездействие мира души.
                Это путь первый, второй
                Путь - такой же: не движенье,
                Но отказ от движенья; пока движется мир
                Сам собою по торным дорогам
                Прошлого и будущего.

IV

                    Время и колокол отмерили срок,
                    В облаке черном свет солнца поблек.
                    К нам повернется подсолнух?
                    Вьюнок вытянет к нам стебелек?
                    Или нас ожидает
                    Хлад
                    Тисовых пальцев забвенья?
                    Блистает пернатый король-рыболов,
                                           блистает и тает;
                    Незыблемый свет
                    В незыблемой точке мировращенья.

V

                  Слова и мелодия движутся
                  Только во времени; а то, что живет,
                  Может только исчезнуть. Слова, отзвучав,
                  Достигают безмолвья. Лишь порядком, лишь ритмом
                  Достигнут слова и мелодия
                  Незыблемости - как китайская ваза
                  Незыблемо движется вечно;
                  Достигнут не той неподвижности скрипки
                  При длящейся ноте - достигнут со-бытия;
                  Иными словами, когда конец предваряет начало,
                  А конец и начало - всегда
                  "До" начала и "после" конца.
                  И все всегда сейчас. Слова искажаются,
                  Трещат и ломаются от перегрузки,
                  От напряженья скользят, расползаются, гибнут,
                  Гниют до неточности - им не застыть неподвижно,
                  Незыблемо. Визг и брань осаждают их,
                  И болтовня, и насмешки.
                  Слово в пустыне
                  Берут в оборот голоса искушенья,
                  Вопли призрака в дьявольской пляске,
                  Вой безутешной химеры.

                  Такт ритма - движенье,
                  Как по лестнице в десять ступеней.
                  Томление духа само по себе
                  Есть движенье - но бесцельно
                  Само по себе; Любовь - неподвижность,
                  Лишь конец и причина движенья,
                  Лишенного ритма -
                  Истома томленья
                  Удерживать время на грани
                  Бытия и небытия.
                  Неожиданно в лучике солнца,
                  Пока пляшут пылинки,
                  Детский смех раздается,
                  Еле слышимый в листьях,
                  Скорей же, здесь, сейчас, всегда -
                  Нелепо бесплодное скорбное время,
                  Влачимое "до" и "после".


ИСТ КОУКЕР

I

                   В моем начале мой конец. В круговороте
                   Дома встают и рушатся, ветшают,
                   Сносятся и перестраиваются. Вместо них -
                   Пустырь, или фабрика, или проселок.
                   Старый камень - в новый дом, старая доска -
                                                  в новый костер,
                   Старый костер - в золе, зола - в землю,
                   Которая вот уже мясо, шкура, помет,
                   Кости скотины и человека, стебель злака и лист.
                   Дома живут и отживают: время строить,
                   Время жить и плодиться,
                   Время ветру стекло дребезжащее выбить
                   И панель расшатать, на которой полевка снует,
                   И лохмотья трепать гобелена с безмолвным девизом.

                   В моем начале мой конец. Падает никнущий свет
                   На пустырь, открывая глухой переулок,
                   Затененный ветвями - сумерки днем -
                   Где прижмешься к ограде, когда проезжает фургон;
                   И глухой переулок ведет
                   В направленье к деревне, застывшей
                   В духоте перед грозой. В знойном мареве свет
                   Поглощается, не отраженный серым булыжником,
                   Спят георгины в пустынном безмолвье.
                   Жди появленья совы.

                           И на том пустыре,
                   Если ты подойдешь не слишком близко,
                                            не слишком близко,
                   В летнюю полночь услышишь мелодию
                   Дудочки и барабана
                   И увидишь пляшущих возле костра.
                   Съединенье мужчины и женщины
                   В пляске, обряд сочетанья -
                   Благолепное, чинное таинство.
                   По двое - скрепиша союз,
                   Взяша за руки -
                   Се знаменует согласье. И вкруг огня -
                   И прыжки через пламя - или кругами со всеми;
                   Сельски степенно и сельски смешливо
                   Поднимают грязные ноги в нелепой обувке,
                   Ноги в земле, ноги в глине, вздетые в сельском
                                                             веселее,
                   Веселье давно уж собою
                   Питающих злаки. Вечен ритм,
                   Вечен ритм их пляски,
                   Как в их жизни живой -
                   Ритм времен года и ритм созвездий,
                   Время доить и время снимать урожай,
                   Время сходиться мужчине и женщине,
                   Время сходиться скотине. Ноги вверх-вниз.
                   Пьют и едят. Навоз и смерть.

                   Светает... День новый
                   Готов для жары и безмолвья. У моря бриз
                   Морщит волны. Я здесь
                   И не здесь. В моем начале.

II

                          Разве ноябрю нужны
                          Потрясения весны
                          Дней цветения примяты
                          Где подснежники примяты
                          И у мальвы жалкий вид
                          Стебелек поблек и сник
                          В поздних розах ранний снег?
                          Гром падучих звезд дробится
                          Словно мчатся колесницы
                          В боевом строю сразиться
                          Против Солнца Скорпион
                          И Луну низложит он
                          Вой Комет и Леонид
                          Небеса и землю страсть
                          Увлекает в вихрь войны
                          В тот огонь где мир горит
                          Покуда льда не придет власть.

             Изложить можно было и так - пусть не очень удачно:
             Опыт иносказанья в духе старой поэзии,
             Оставляющей нас в непосильной борьбе
             Со словами и смыслом. Не в поэзии дело,
             На нее ведь (читай сначала!) никто не надеялся.
             Чего же стоят столь долгожданные
             Покой, осенняя безмятежность
             И мудрость старости? Нас обманули
             Или себя обманули тихоречивые старцы,
             Нам завещавшие манну обмана?
             Безмятежность - преднамеренное тупоумье,
             Мудрость - знание мертвых тайн,
             Бесполезное во тьме, куда вглядывались
             И откуда глаза отводили.
             В лучшем случае, весьма ограничена ценность
             Знанья из опыта.
             Знанье представляет нам образ, но лжет,
             Ибо образ мгновенно меняется,
             Каждый миг - это смена и переоценка
             Всего, чем мы были. Только там не обманемся мы,
             Где обманывать уж бесполезно.
             На полпути, и не только на полпути,
             Но весь путь по дремучему лесу, в зарослях,
             По краю обрыва без надежной опоры
             Угрожают чудовища, манят огни,
             Стережет колдовство. Не желаю я слышать
             О мудрости стариков, но об их слабоумье,
             Об их страхе страха и безрассудства, их боязни
                                                        владеть,
             Примкнуть к своим, к чужим или к Богу.
             Нам доступна одна только мудрость -
             Мудрость смиренья: смиренье - оно бесконечно.

             Жилища все исчезли под волнами.

             Танцоры все исчезли под холмом.

III

                  Тьма тьма тьма. Они все уходят во тьму,
                  В пустоты меж звезд - пустое в пустое.
                  Полководцы, банкиры, знаменитые писатели,
                  Меценаты, политики и правители,
                  Сановники, председатели комитетов,
                  Промышленные магнаты и мелкие подрядчики -
                                               все уходят во тьму;
                  И темны Солнце, Луна и "Готский альманах",
                  И "Биржевая газета", и "Справочник директоров",
                  И холоден дух, и действовать нет побуждений.
                  И с ними уходим мы все на тихие похороны,
                  Похороны без покойника - ибо некого нам хоронить.
                  Душе я сказал - смирись! И тьма пусть падет на
                                                             тебя -
                  Тьма Господня будет. Как в театре -
                  Лампы потушены для перемен декораций,
                  Грохот пустой за кулисами, тьма наступает на тьму,
                  И понимаем, что эти холмы, и деревья, и задник,
                  И четкий фасад - уезжают, вращаемы, прочь;
                  Или так, когда поезд подземки стоит слишком
                                                 долго меж станций -
                  Поднимается гомон и медленно гаснет в безмолвье,
                  И в каждом лице все отчетливее опустошенность
                  Сменяется страхом, что не о чем думать;
                  Или когда под наркозом в сознанье - но сознаешь
                                                             пустоту;
                  Душе я сказал - смирись! И жди без надежды,
                  Ибо ждала бы не то; жди без любви,
                  Ибо любила б не то; есть еще вчера -
                  Но вера, любовь и надежда - все в ожиданье.
                  Жди без раздумий, ибо ты не готова к раздумьям -
                  Тьма станет светом, незыблемость ритмом.
                  Бормотанье бегущих потоков и зимняя молния,
                  Дикий тмин и земляника,
                  Смех в саду, отзвук восторга
                  Не утрачены и насущны, указуют муки
                  Рожденья и смерти.
                     Скажешь, что я повторяюсь -
                  Кое-что говорил я и раньше. И снова скажу.
                  Повторить? Чтобы прийти сюда,
                  Где ты есть, оттуда, где тебя нет,
                     Ты должен идти по дороге, где не до восторга.
                  Чтобы достигнуть того, чего ты не знаешь,
                     Ты должен идти по дороге незнанья.
                  Чтобы иметь то, чего не имеешь,
                     Ты должен идти по дороге отчужденья.
                  Чтобы стать не тем, кто ты есть,
                     Ты должен пройти по дороге, где тебя нет.
                  И что ты не знаешь - единственное, что ты
                                                        знаешь,
                  И чем ты владеешь - тем ты не владеешь,
                  И где ты есть - там тебя нет.

IV

                     Склонился раненный хирург
                     С ланцетом в поисках гниенья.
                     В движениях кровавых рук
                     Участье острое и сожаленье
                     Творящего кровавый труд во исцеленье.

                     Все наше здравие - болезнь,
                     Коль няньке дохлой доверяться,
                     Твердящей нам все ту же песнь,
                     Что в мир иной пора нам собираться,
                     И во спасение должна болезнь усугубляться.

                     Земля - наш общий лазарет,
                     И он содержится банкротом.
                     Отсюда тихо - на тот свет,
                     Благодаря отеческим заботам,
                     Куда препроводят с любовью и почетом.

                     И по ногам озноб ползет,
                     Я брежу в лихорадке мрачной.
                     Как мне огня недостает!
                     Ведь жар чистилища - пустячный,
                     Не пламя - роза! Чад - лишь дым табачный!

                     Должна лишь кровь питьем нам быть,
                     А пищей - только плоть святая.
                     Но мы предпочитаем мнить -
                     Здоровы наша кровь и плоть живая,
                     Страстную Пятницу "здоровой" называя.

V

                Вот я на полпути, переживший двадцатилетье -
                                          entre deux guerres {*},
                {* Между двумя войнами (франц.).}
                Пытаюсь работать со словом, и каждая проба
                Становится новым началом и новым провалом,
                Ибо покуда отыщется точное слово или решенье,
                Никуда уж оно не годится -
                Говорить уже не о чем. Так каждый приступ
                Становится новым началом, походом на невыразимое
                С убогими, вечно негодными средствами
                Во всеобщем хаосе сознанья,
                В сумятице чувств. А что завоюешь
                В борьбе и смиреньи - открыто давно,
                И дважды, и трижды - тут уж тягаться тебе
                Безнадежное дело, - и состязанья не выйдет;
                Остается борьба овладенья утраченным,
                И найденным, и утраченным снова и снова;
                                         именно ныне, когда
                Это почти безнадежно. А можно: ни
                                    приобретений и ни утрат,
                Остается нам только пытаться. Остальное - не
                                                      наша забота.

                Дом там, откуда вышли мы. Под старость
                Мир становится чуждым - все путанней образ
                Умерших и живущих. И не миг впечатленья
                Сам по себе, без "до" и без "после",
                Но вся жизнь, пылающая ежемгновенно,
                И не жизнь одного человека,
                Но жизнь древних камней с непонятными
                                                  письменами.
                Время вечеру звезд
                И время вечеру ламп
                (Вечеру с фотоальбомом).
                Любовь обретает себя,
                Когда "здесь" и "сейчас" теряют значенье.
                Старикам должно пытаться,
                "Здесь" и "там" - не так важно;
                Мы должны быть незыблемы и незыблемо
                Перемещаться в иные глубины
                Для согласья грядущего и сопричастья
                Чрез кромешную стужу и пустое унынье,
                Стон волны и стон ветра, безбрежное море
                Буревестника и дельфина. В моем конце
                                                    мое начало.


ДРАЙ СЭЛВЕЙДЖЕЗ

          (Драй Сэлвейджез - очевидно, от от les trois sauvages -
                       группа скал с маяком к северу
                         от Кейп-Энн, Массачусетс.)

I

               Не так уж много знаю о богах; но кажется река
               Могучею богиней, неукротимой и непобежденной -
               Дайте только срок! Сперва она была границей,
               Путем торговым, полным приключений;
               И наконец - задача наводителю мостов.
               Задача решена - богиня горожанами
               Забыта; но все ж она неумолима -
               В назначенное время свирепеет, сносит все,
                                                  напоминая -
               Чтоб не забывали. Ни почестей, ни жертв
               От технократов; но ждет она и выжидает.
               Ее дыханье ощущалось в детской,
               В апрельском шелесте айлантов,
               В запахе осеннего винограда
               И в колебании света зимнего рожка.

               Река у нас внутри, вокруг нас море.
               А море - край земли; гранит,
               В который бьется; пляжи, куда выносит
               Свидетельства иных своих творений:
               Звезда морская, рак-отшельник, хребет кита;
               Лужи, где оставляет нам
               Водоросли и морской анемон.
               Море возвращает утерянное:
               Рваный невод, разбитая верша, обломок весла
               И снасти безвестно погибших. Море многоголосо