НГ {*}

     {*  Местечко в графстве Хантингдоншир, оплот англиканства и роялизма во
время  гражданской  войны  1641-1649  гг.,  место троекратного паломничества
короля Карла I.}

I

              Весна посреди зимы - особое время года:
              Вечность, слегка подтаивающая к закату,
              Взвешенная во времени между полюсом и экватором.
              В краткий день, озаренный морозом и пламенем,
              В безветренный холод, лелеющий сердце жары,
              Недолгое солнце пылает на льду прудов и канав
              И, отражаясь в зеркале первой воды,
              Ослепляет послеполуденным блеском.
              И свечение ярче света горящей ветви или жаровни
              Пробуждает немую душу: не ветер, но пламя
                                                   Духова дня
              В темное время года. Силы души оживают
              Меж таяньем и замерзаньем. Не пахнет землей
              И не пахнет ничем живым. Это весна
              Вне расписанья времен. Живые изгороди
              На часок покрылись беленькими лепестками
              Снега, они расцвели внезапней,
              Чем это бывает летом, у них ни бутонов, ни завязей,
              Они вне закона плодоношения.
              Где же лето, невообразимое
              Лето, стоящее на нуле?
                        Если прийти сюда,
              Путем, которым вам свойственно проходить,
              Оттуда, откуда вам свойственно приходить,
              Если прийти сюда в мае, вы снова увидите
              Кустарники изгородей в цвету,
              В майском чувственном благоуханье.
              Конец путешествия будет всегда неизменен -
              Придете ли ночью, утратив царство,
              Придете ли днем, не зная, зачем пришли,
              Конец неизменен - когда вы свернете с проселка
              И обогнете свинарник, то перед вами предстанет
              Серый фасад и надгробный камень,
              А то, что казалось целью прихода, -
              Всего шелуха, всего оболочка смысла,
              Из которого - да и то не всегда - прорывается
                                                       ваша цель.
              Если смысл хорошо усвоен.
              Либо цели у вас нет, либо цель за краем
              Задуманного пути и изменится при достижении
                                                        цели.
              И другие края считаются краем света -
              Пасть моря, озерная мгла, пустыня или
                                                большой город, -
              Но этот край ближе всех во времени и пространстве;
              Он сегодня и в Англии.
                    Если прийти сюда
              Любым путем и откуда угодно
              В любое время года и суток,
              Конец неизменен: вам придется отставить
              Чувства и мысли. Вы пришли не затем,
              Чтобы удостовериться и просветиться,
              Полюбопытствовать или составить отчет.
              Вы пришли затем, чтобы стать на колени,
              Ибо молитвы отсюда бывали услышаны.
              А молитва не просто порядок слов,
              И не дисциплина смирения для ума,
              И не звуки молитвенной речи.
              И то, о чем мертвые не говорили при жизни,
              Теперь они вам откроют, ибо они мертвы,
              Откроют огненным языком превыше речи живых.
              Здесь, на мгновенном и вневременном
                                                перекрестке,
              Мы в Англии и нигде. Никогда и всегда.

II

                       Пепел на рукаве старика -
                       Пепел розового лепестка.
                       Пыль, поднявшаяся столбом,
                       Выдает разрушенный дом.
                       Пыль, оседающая в груди,
                       Твердит, что все позади
                       И не надо мечтать о звездах.
                            Так умирает воздух.

                       Потоп и засуха в свой черед
                       Поражают глаза и рот,
                       Мертвые воды, мертвый песок
                       Ждут, что настанет срок.
                       Тощая выжженная борозда
                       Намекает на тщетность труда,
                       Веселится, не веселя.
                            Так умирает земля.

                       Вода и огонь унаследуют нам,
                       Городам, лугам, сорнякам.
                       Вода и огонь презрят благодать,
                       Которую мы не смогли принять.
                       Вода и огонь дадут завершенье
                       Нами начатому разрушенью
                       Храмов, статуй, икон.
                            Так умрут вода и огонь.

                       В колеблющийся час перед рассветом
                            Близ окончанья бесконечной ночи
                            У края нескончаемого круга,
                       Когда разивший жалом черный голубь
                       Исчез за горизонтом приземленья,
                            И мертвая листва грохочет жестью,
                       И нет иного звука на асфальте
                            Меж трех еще дымящихся районов,
                            Я встретил пешехода - он то мешкал,
                       То несся с металлической листвою
                            На городском рассветном сквозняке.
                            И я вперился с острым любопытством,
                       С которым в полумраке изучают
                            Случайных встречных, в опаленный облик
                            И встретил взгляд кого-то из великих,
                       Кого я знал, забыл и полупомнил,
                            Как одного из многих; мне в глаза
                            Глядел знакомый мозаичный призрак,
                       Такой родной и неопределимый.
                            И я вошел в двойную роль и крикнул
                            И услыхал в ответ: "Как! Это ты?"
                       Нас не было. Я был самим собою,
                            Но понимал, что я не только я -
                            А он еще довоплощался; все же
                       Его слова рождали узнаванье.
                            И вот, подчинены простому ветру
                            И слишком чужды для непониманья,
                       По воле пересекшихся времен
                            Мы встретились в нигде, ни до, ни после
                            И зашагали призрачным дозором.
                       Я начал: "Мне легко с тобой на диво,
                            Но к дивному приводит только легкость.
                            Скажи: Что я забыл, чего не понял?"
                       И он: "Я не хотел бы повторять
                            Забытые тобой слова и мысли.
                            Я ими отслужил: да будет так.
                       И ты отслужишь. Так молись за мною,
                            Чтоб и добро и зло тебе простили.
                            Злак прошлогодний съеден, и, насытясь,
                       Зверь отпихнет порожнее ведро.
                            Вчерашний смысл вчера утратил смысл,
                            А завтрашний - откроет новый голос.
                       Но так как ныне дух неукрощенный
                            Легко находит путь между мирами,
                            Уподобляющимися друг другу,
                       То я найду умершие слова
                            На улицах, с которыми простился,
                            Покинув плоть на дальнем берегу.
                       Забота наша, речь, нас подвигала
                            Избавить племя от косноязычья,
                            Умы понудить к зренью и прозренью.
                       И вот какими в старости дарами
                            Венчается наш ежедневный труд.
                            Во-первых, холод вянущего чувства,
                       Разочарованность и беспросветность,
                            Оскомина от мнимого плода
                            Пред отпадением души от тела.
                       Затем бессильное негодованье
                            При виде человеческих пороков
                            И безнадежная ненужность смеха.
                       И, в-третьих, повторенье через силу
                            Себя и дел своих, и запоздалый
                            Позор открывшихся причин; сознанье,
                       Что сделанное дурно и во вред
                            Ты сам когда-то почитал за доблесть.
                            И вот хвала язвит, а честь марает.
                       Меж зол бредет терзающийся дух,
                            Покуда в очистительном огне
                            Ты не воскреснешь и найдешь свой ритм.
                       День занимался. Посреди развалин
                            Он, кажется, меня благословил
                            И скрылся с объявлением отбоя.

III

                 Есть три состояния, часто на вид похожие,
                 Но по сути различные, произрастающие
                 В одном и том же кустарнике вдоль дороги:
                                                привязанность
                 К себе, к другим и к вещам; отрешенность
                 От себя, от других, от вещей; безразличие,
                 Растущее между ними, как между разными жизнями,
                 Бесплодное между живой и мертвой крапивой,
                 Похожее на живых, как смерть на жизнь.
                 Вот применение памяти: освобождение -
                 Не столько отказ от любви, сколько выход
                 Любви за пределы страсти и, стало быть,
                                                   освобождение
                 От будущего и прошедшего. Так любовь к родине
                 Начинается с верности своему полю действия
                 И приводит к сознанью, что действие
                                           малозначительно,
                 Но всегда что-то значит. История может быть
                                                      рабством,
                 История может быть освобожденьем. Смотрите,
                 Как уходят от нас вереницей края и лица
                 Вместе с собственным я, что любило их, как умело,
                 И спешит к обновленью и преображенью,
                                               к иному ритму.
                 Грех неизбежен, но
                 Все разрешится, и
                 Сделается хорошо.
                 Если опять подумать
                 Об этих краях и людях,
                 Отнюдь не всегда достойных,
                 Не слишком родных и добрых,
                 Но странно приметных духом
                 И движимых общим духом,
                 И объединенных борьбою,
                 Которая их разделила;
                 Если опять подумать
                 О короле гонимом,
                 О троих, погибших на плахе,
                 И о многих, погибших в безвестье,
                 Дома или в изгнанье,
                 О том, кто умер слепым, -
                 То, если подумать, зачем
                 Нам славословить мертвых,
                 А не тех, кто еще умирает?
                 Вовсе не для того,
                 Чтоб набатом вызвать кошмары
                 И заклятьями призрак Розы.
                 Нам не дано воскрешать
                 Старые споры и партии,
                 Нам не дано шагать
                 За продранным барабаном.
                 А те, и что были против,
                 И против кого они были,
                 Признали закон молчанья
                 И стали единой партией.
                 Взятое у победителей
                 Наследуют от побежденных:
                 Они оставляют символ,
                 Свое очищенье смертью.
                 Все разрешится, и
                 Сделается хорошо,
                 Очистятся побужденья
                 В земле, к которой взывали.


IV

                        Снижаясь, голубь низвергает
                        Огонь и ужас в подтвержденье
                        Того, что не бывает
                        Иной дороги к очищенью:
                        Добро и зло предполагают
                             Лишь выбор между пламенами -
                             От пламени спасает пламя.

                        Любовь, забывшееся Имя.
                        Любовь одела мирозданье
                        Заботами своими
                        В пылающее одеянье,
                        И нет его неизносимей.
                             И что бы ни случалось с нами,
                             Мы входим в пламя или в пламя.

V

                 Что мы считаем началом, часто - конец,
                 А дойти до конца означает начать сначала.
                 Конец - отправная точка. Каждая верная фраза
                 (Где каждое слово дома и дружит с соседями,
                 Каждое слово всерьез и не ради слова
                 И служит для связи былого и будущего,
                 Разговорное слово точно и невульгарно,
                 Книжное слово четко и непедантично,
                 Совершенство согласия в общем ритме),
                 Каждая фраза содержит конец и начало,
                 Каждое стихотворение есть эпитафия.
                 И каждое действие - шаг к преграде, к огню,
                 К пасти моря, к нечетким буквам на камне:
                 Вот откуда мы начинаем.
                 Мы умираем с теми, кто умирает; глядите -
                 Они уходят и нас уводят с собой.
                 Мы рождаемся с теми, кто умер: глядите -
                 Они приходят и нас приводят с собой.
                 Мгновение розы равно мгновению тиса
                 По длительности. Народ без истории
                 Не свободен от времени, ибо история -
                 Единство мгновений вне времени.
                 Так в зимних сумерках в уединенной часовне
                 История - ныне и в Англии.
                 С влечением этой Любви и голосом этого Зова.

                 Мы будем скитаться мыслью
                 И в конце скитаний придем
                 Туда, откуда мы вышли,
                 И увидим свой край впервые.
                 В неведомые, незабвенные
                 Врата мы увидим, что нам
                 Здесь изучить осталось
                 Лишь то, что было вначале:
                 У истока длиннейшей реки
                 Голос тайного водопада
                 И за яблоневой листвою
                 Детей, которых не видно,
                 Ибо на них не смотрят,
                 Лишь слышно их, полуслышно
                 В тиши меж двумя волнами.
                 Скорее, сюда, сейчас, всегда -
                 Таково условье невинности,
                 (Равноценной всему на свете),
                 И все разрешится, и
                 Сделается хорошо,
                 Когда языки огня
                 Сплетутся в пламенный узел,
                 Где огонь и роза - одно.

                 Перевод А. Сергеева


ЧЕТЫРЕ КВАРТЕТА

БПРНТ НОРТОН

                                  τού λόγου δ'εόντος ξυνού ζώουσιν οί
                             πολλοί ώς Ιδίαν έξουτες φρόνησιν
                                                        I. p. 77. Fr. 2. {*}

                                  όδός άνω κάτω μέα καί ώυτή
                                                      I. p. 89. Fr. 60. {**}

                                  Diels: Die Fragmente der Vorsokratiker
                                                               (Herakleitos)

     {*  Слово  означает  для всех одно, но большинство людей живет так, как
если бы каждый понимал его смысл по-своему.
                                                           Гераклит, I, 77,2

     ** Путь туда тот же, что и путь обратно.
                                                        Гераклит, I, 89, 60}

I

                  Настоящее и прошедшее,
                  Наверно, содержатся в будущем,
                  А будущее заключалось в прошедшем.
                  Если время суще в себе,
                  Время нельзя искупить.
                  Несбывшееся - отвлеченность,
                  Его бытие - только
                  В области предположений.
                  Несбывшееся и сбывшееся
                  Приводят всегда к настоящему.
                  Эхом в памяти отдаются шаги
                  В тупике, куда мы не свернули
                  К двери в сад роз, которую
                  Не открывали. Так и слова мои
                  Эхо для уха.
                               Зачем
                  Тревожить пыльцу на венчике розы?
                  Не знаю.
                           Отзвуки сад населяют
                  Иные. Идем?
                  - Скорей! - пела птица. - За ними, за ними,
                  Сверни! За первую дверь
                  В первый наш мир. Идем
                  За посулом дрозда? В первый наш мир.
                  Там они, там - величавы, незримы,
                  Плыли неспешно над палой листвою
                  В осеннем тепле сквозь трепещущий воздух -
                  И вторила птица
                  Неслышной мелодии, скрытой в аллее;
                  Взгляды скрестились -
                  Ибо на розы, казалось, глядели,
                  Словно они наши гости, хозяева-гости.
                  Так мы шли, и они, лабиринтом -
                  Пустынной аллеей к поляне средь букса,
                  Чтоб взглянуть на высохший пруд.
                  Высох пруд, сух бетон, порыжели края -
                  Был он полон блистающей влаги,
                  Тихо-тихо рос лотос,
                  И сверкала вода, напоенная светом,
                  И стояли они за спиною у нас, и в воде
                                                  отражались.
                  Облако уплыло - пруд опустел.
                  - Иди! - пела птица. - Там в зарослях
                  Прячутся дети - вот-вот рассмеются.
                  Иди же, иди! - Человекам невмочь,
                  Когда жизнь реальна сверх меры.
                  Прошлое и будущее
                  Несбывшееся и сбывшееся
                  Приводят всегда к настоящему.

II

                      Чеснок и сапфир налипли в грязь
                      Где осью встало древо
                      А кровь пульсирует струясь
                      И раны старые слышны
                      Но тихнет прежний гнев войны.
                      И ритм биенья нашей крови
                      И лимфы нашей путь кружной
                      В движеньи звезд повторены
                      Восходим мы цвести во древо
                      Но выше движимого древа
                      В луче что чертит лист резной
                      И снизу слышен шум разора
                      Где гонит вепря гончих свора
                      Но в поле звездного узора
                      Они давно примирены.

               В незыблемой точке мировращенья. Ни плоть, ни
                                                     бесплотность.
               Ни вперед, ни назад. В незыблемой то