Юрий Павлович Герман
   Россия молодая.


                             Исторический роман




     -----------------------------------------------------------------------
     Ю.Герман. Россия молодая.
     Советский писатель, Ленинград, 1954.
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 5 июля 2003 года
     -----------------------------------------------------------------------


ОГЛАВЛЕНИЕ

                        Пролог

                        Часть первая
                        В АРХАНГЕЛЬСК!

                        Глава первая

                        1. Потешные
                        2. Вам строить корабли!
                        3. Дядюшка и Маша
                        4. В Посольском приказе
                        5. Морского дела старатели
                        6. Весной и летом
                        7. Бой
                        8. Недуг
                        9. Голубка и сокол

                        Глава вторая

                        1. Монастырские служники
                        2. Не пойдешь за поручика!
                        3. Большой Иван
                        4. Свои люди
                        5. Бежим, кормщик!

                        Глава третья

                        1. В кружале
                        2. Добрый почин
                        3. Снивин и Джеймс
                        4. Рыбацкая бабинька
                        5. Будет объявлена конфузия!
                        6. Людьми не торгуем!

                        Глава четвертая

                        1. Где правда?
                        2. Бить нещадно, пока не закричит!
                        3. Бесстрашные они чрезмерно!
                        4. Кормщик и поручик
                        5. Потонул топор

                        Глава пятая

                        1. Трудная беседа
                        2. Молодые
                        3. И чего смеемся?
                        4. Умница, разумница...

                        Глава шестая

                        1. Молодой шхипер
                        2. С мыслей пошлин не берут!
                        3. Будет день, будет хлеб!
                        4. Разные есть ветры...
                        5. Первый салют

                        Глава седьмая

                        1. Митенька Борисов
                        2. На иноземном корабле
                        3. Карта карте рознь
                        4. Рискованное поручение
                        5. "Веселый петушок"
                        6. Донос
                        7. Узники
                        8. Нашла коса на камень

                        Глава восьмая

                        1. Всех изведут!
                        2. Вечера не хватило - от ночи откроили!
                        3. Первые матросы
                        4. Встретились
                        5. Трудное плавание
                        6. "Дружелюбно учаша"
                        7. Дышит море

                        Глава девятая

                        1. На шанцах в караульной будке
                        2. Беда за бедой
                        3. Тайная беседа
                        4. Негоцианты российские
                        5. Трудно человеку жить!
                        6. Крутой разговор
                        7. Перед дальней дорогой

                        Глава десятая

                        1. Попутного ветра вам, корабельщики!
                        2. Осенней ночью
                        3. Экспедиция в тундру
                        4. Полковник Снивин работает
                        5. Люди согнаны
                        6. Повеселее будто бы!
                        7. День за днем

                        Глава одиннадцатая

                        1. Воры
                        2. Большое рукобитие
                        3. Быть войне!
                        4. Опять монастырь
                        5. Письмо
                        6. В море

                        Часть вторая
                        РОССИЙСКОМУ ФЛОТУ ВЫТЬ!

                        Глава первая

                        1. Вновь в Архангельске
                        2. Много воды утекло
                        3. Здравствуй на все четыре ветра!
                        4. Совет
                        5. Придет время - ударим сполох!
                        6. Поболее бы нам таких офицеров!

                        Глава вторая

                        1. Помирать собрались
                        2. Зачем человека убил?
                        3. В дальних землях
                        4. Целуйте шпагу, капитан Крыков!
                        5. В застенке
                        6. Хорошее и худое третья

                        Глава третья

                        1. Тайный агент короля
                        2. Назови известные тебе имена!
                        3. Вами крайне недовольны!
                        4. Граф Пипер
                        5. Какая песня тебе не понравилась?
                        6. Королевский капеллан четвертая

                        Глава четвертая

                        1. Король Карл XII
                        2. Его будут судить не слишком строго!
                        3. Казнь
                        4. Пусть уничтожат город!
                        5. Последняя неудача
                        6. Вы командуете эскадрой!
                        7. Скиллинг умер

                        Глава пятая

                        1. В Москве
                        2. Новостей полон короб
                        3. За кофеем
                        4. У Петра Алексеевича
                        5. Далеко за полночь

                        Глава шестая

                        1. Лекарь Лофтус
                        2. Никифор
                        3. Еще шпион!
                        4. Трудное житье
                        5. Нож метнули...
                        6. Недоросль мимоездом...

                        Глава седьмая

                        1. Перед походом
                        2. Китоловы
                        3. Колыванец Якоб
                        4. Прощание со Стокгольмом
                        5. Фру Юленшерна
                        6. К походу
                        7. В городе Копенгагене
                        8. Во славу короля!


                                              Была та смутная пора,
                                              Когда Россия молодая,
                                              В бореньях силы напрягая,
                                              Мужала с гением Петра...
                                              Суровый был в науке славы
                                              Ей дан учитель: не один
                                              Урок нежданный и кровавый
                                              Задал ей шведский паладин.
                                              Но в искушеньях долгой кары,
                                              Перетерпев судеб удары,
                                              Окрепла Русь. Так тяжкий млат,
                                              Дробя стекло, кует булат.

                                                                      Пушкин


                                             Твердость    в    предприятиях,
                                        неутомимость   в   исполнении   суть
                                        качества,      отличающие      народ
                                        российский.  И  если  бы  место было
                                        здесь на рассуждения, то бы показать
                                        можно  было,  что предприимчивость и
                                        ненарушимость     в     последовании
                                        предприятого   есть  и  была  первою
                                        причиною  к успехам россиян: ибо при
                                        самой  тяготе  ига чужестранного сии
                                        качества  в  них  не  воздремали.  О
                                        народ,  к величию и славе рожденный,
                                        если  они  обращены  в тебе будут на
                                        снискание  всего  того, что соделать
                                        может блаженство общественное!

                                                                     Радищев


ПРОЛОГ

                                                    Я видел море, я измерил
                                                    Очами жадными его;
                                                    Я силы духа моего
                                                    Перед лицом его поверил.

                                                                    Полежаев

     Весной  1688  года,  к Егорью-вешнему, что праздновался на Руси в конце
апреля,  двинские полые, разливные воды уже успели вынести весь речной лед в
Белое  море.  Тотчас  же  задули ровные теплые ветры, разогнали низкие тучи,
выглянуло  солнце, заиграло на воде, на мокрых серебристых стволах берез, на
куполах  церкви  Сретенья  в  Николо-Корельском монастыре, что издавна стоит
над Никольским устьем Северной Двины.
     Под  теплыми сырыми ветрами лопались березовые почки, наливались соками
листы   ивняка;   двинские   луга   день   ото  дня  все  обильнее  заливало
густозелеными травами.
     На  Иоанна Богослова, в погожее утро, прибрежной дорогой из монастыря в
город    Архангельск    проскакал   всадник   -   за   служниками   обители,
промышленниками    и   рыбаками,   морского   дела   старателями,   нанятыми
монастырским  келарем  для  дальнего плавания на Новую Землю - на Матку. Еще
зимою  служники  получили  от монастыря по мешку хлеба, крупы, соли, уксусу,
масла да деньгами по пять алтын на душу. Нынче наступало время расплаты.
     Отгуляв  в  Архангельске  два  прощальных дня, морского дела старатели,
под  вой  и  причитания  баб,  большой  ватагой человек в полета отправились
править  службу.  Сзади,  чтобы  кто  не  сбежал дорогою, ехали на конях два
монаха  с  длинными плетями, зорко поглядывали на шагающих с песней поморов.
Народ  постарше  шел  степенно,  с  посошками,  закинув  за спину берестяные
коробы  со  снедью.  Молодые перешучивались, дразнили монахов, прикидываясь,
что убегают...
     В   попутных   деревеньках   артель  отдыхала  неподолгу,  толковала  с
мужиками,  смолившими  по  берегам  свои  лодьи  и  карбасы, о пути на Новую
Землю,  о  тамошних  промыслах,  о  том, как бить моржа. Мужики рассказывали
были  и  небылицы  о  монастырских  лодьях,  что изготовил к спуску лодейный
мастер   Тимофей   Кочнев,  по  кличке  Редька.  Одни  говорили,  что  лодьи
трехмачтовые,  тысяч  на  десять пудов, другие божились, что поболее, третьи
рассказывали,  что  поведет  всю  ватагу в море нынче не дед Мокий, а другой
кормщик, из молодых, кто - доподлинно неизвестно.
     У  белых  стен  обители,  возле  ворот, служников встретил монастырский
келарь  отец  Агафоник,  с  ним  стояли  старик  кормщик  Мокий  и маленький
жилистый   Кочнев.   Служники  оборвали  песню,  поклонились.  Поклонился  и
Агафоник.  Знал:  поморы  спину  гнуть не любят, на поклон отвечай поклоном;
коли не ответишь чинно, с уважением - пеняй на себя.
     - По-здорову   ли   дошли,  детушки?  -  спросил  дед  Мокий,  радостно
оглядывая  статных,  плечистых  рыбаков,  многих  из  которых  он  знал  еще
ребятишками-зуйками.
     - Дошли  -  ничего!  - сильным и низким голосом ответил за всех молодой
кормщик Рябов. - Ты-то здоров ли, дединька?
     Мокий  снизу  вверх посмотрел на Рябова, улыбаясь покачал простоволосой
сивой головой.
     - Чего  качаешь?  - тоже улыбаясь спросил кормщик. - Али чем не угодил,
дединька?
     - Здоров  же ты, внучек, - любуясь молодым кормщиком, произнес Мокий. -
Ишь,  здоров!  Сиротою,  на  тресочке  да  на  хлебушке,  а  как взошел. Вон
вымахал, что сосна мачтовая...
     Он обернулся к Агафонику, сказал ему со значением:
     - Об  нем  и  говорено  было давеча, отец келарь. С малолетства в море,
хоть  и  молодешенек,  а  всего  хлебнул,  компас знает, по звездам хаживал,
артель за ним куда хочешь пойдет...
     Агафоник  кивнул,  велел  народу  сложить  котомки  и идти на работу. В
монастыре служников даром не кормили...
     К  вечеру  из  ворот монастыря вышел игумен в облачении, сопровождаемый
братией.  Монахи  шли  попарно,  опустив  головы  в клобуках. Сладко запахло
ладаном.  Игумен кропил суда, назначенные к спуску, святой водой, позвякивал
кадилом,  монахи  пели  сытыми  голосами.  Морского  дела  старатели в белых
чистых  рубахах,  в  сапогах,  бахилах,  усталые  за  день,  стояли поодаль,
позевывали.   Подручный   мастера   Кочнева   -  дядя  Ермил,  чернобородый,
всклокоченный, измазанный смолою мужик, - негромко жаловался Рябову:
     - Монастырю  служить  -  помереть  легче. Казны полны амбары, а они все
скупятся.  Корелин  Иван  Кононович  четыре дня с ними ругался! Кочнев вовсе
извелся  с  ними, с живоглотами. Говоришь Агафонику, черту злому, что-де для
океанского  хода  суда,  на Грумант идти, на Матку, на другие дальние земли;
большой-де  прибыток  обители будет, - не слушает! За каждый железный гвоздь
душу  вытрясет.  На  эдаких  лодьях  сколь  вы одного рыбьего зуба монастырю
привезете...
     - Не  им  в  море  идти! - сказал кормщик. - Им на бережку сидеть, богу
молиться.
     Молебен  кончился,  Ермил побежал к мастеру Кочневу, понес ему топор на
длинном  топорище  - выбивать подпоры. Лодьи, назначенные к спуску, без мачт
и  без оснастки, стояли на городках из бревен у самой воды на пологом берегу
Двины.  Чреватые, просмоленные огромные днища словно просились, чтобы скрыли
их в море.
     - И  то пора! - сказал дед Мокий. - Лодьи Тимофей добрые выстроил, река
в  заливной  воде  убывать  начала,  самое  время  к  спуску. Оснастим, да и
пойдешь,  Иван  Савватеич,  в  море; люди говорят, от льда очистилось, живет
наше морюшко...
     Кочнев  взял у Ермила топор, поплевал на ладони, вздохнул. Оба - мастер
и  подручный  - вместе подняли топоры, в лад ударили по бревнам, подпирающим
корму  судна.  Лодья  качнулась  на огромных, смазанных ворванью, деревянных
полозьях,  поползла  кормою  к воде. Морского дела старатели затаив дыхание,
без  шапок,  смотрели,  ладно  ли спускается судно. Ловко спущено - жить год
без горя. А случись что при спуске - готовься к беде.
     - Ладно  закачалась!  -  сказал  дед  Мокий.  - Добрый тебе путь будет,
кормщик!
     Едва  спустили  первую  лодью,  как  плотники  начали  поднимать на ней
мачту.  За  первой  спустили  еще - двухмачтовую, за ней - третью. Над рекою
вперебор,  весело  застучали топоры, еще многое надо было доделать на плаву.
Пригнанные  из  города  служники  вместе с монастырскими плотниками работали
белыми  ночами,  не  только  днем.  Тимофей Кочнев, исхудавший, с бороденкой
торчком,  сухой,  жилистый,  быстрый,  сам  снастил  суда, ругался с келарем
Агафоником,  грозил  ему,  что вот-де приедет от Москвы Иван Кононович, быть
большому  шуму.  В  оснастке Кочневу помогал Рябов; дед Мокий более сидел на
бережку,  глядел  на  белокрылых  чаек,  размышлял.  Ноги уже худо слушались
старика, подниматься на лодьи ему было трудно.
     Когда  у  Рябова  выдавалось свободное время, он подсаживался к старому
кормщику,  выспрашивая  его  обо  всем,  что  тот  испытал  на  своем  веку,
внимательно слушал поучения.
     - Во  льды  попадешь  -  не робей! - учил Мокий. - Что плохому по уши -
удалому  по  колена.  Ты  льдов  берегись,  а коли попал - не робей. Торосья
идут,  визг,  стон, одна дума - живым не протолкаться. А ты той думе ходу не
давай.  Лодейные  наши мастера люди головатые, от дедов строят суда так, что
раздавить   их   трудно,  днища-то  примечал,  какие?  Словно  яйцо!  Вот  и
размышляй.  Да  ведь не впервой тебе - бывал тертым, тогда вместях попали...
Далее  слушай:  ежели  зазимуете,  мой  тебе  совет,  детушка:  всю ватагу в
великой  строгости  держи, чтобы люди сном не баловались, али тоской-скукой.
Пожалеешь  -  похоронишь.  Народ  наш  промысловый  недаром  об  зимовьях со
скорбью  сказывает:  люди мрут - нам дорогу трут, передний-де заднему - мост
на погост. Строгость, Иван Савватеич, в беде первое дело.
     Рябов вдруг засмеялся.
     - Чего веселишься? - удивился дед Мокий.
     - Как  мы  в  запрошлом году с тобой, дединька, зазимовали, вспомнил! -
сказал Рябов. - Повалился я тогда спать, а ты меня веревкой, веревкой...
     Дед тоже засмеялся, добрые морщинки собрались возле его глаз.
     - Осерчал ты в ту пору...
     - Осерчал,  да живой остался. А ты меня, дединька, погнал моржовое сало
беречь...
     Мокий засмеялся пуще:
     - Было, было. Повадился к нам ошкуй моржовое сало пить...
     - Пудов  пять  зараз  тот  медведь  выпил!  -  сказал  Рябов.  - Я его,
клятого,  свалил,  а  ты  сразу с бочкой. Переливать, дескать, обратно, пока
горячее...
     Подошел Кочнев, спросил:
     - С чего смехи-то?
     - Да  вот  ошкуя  вспомнил! - сказал Рябов. - На Новой Земле дело было.
Что ж, скоро ли пойдем, господин лодейный мастер?
     Кочнев подумал, ответил не сразу:
     - Надо бы к воскресенью.
     ...В  ночь  на  субботу все шесть лодей - три новые и три старые - были
готовы  к  дальнему  морскому  пути.  Монастырский  отец  оружейник  выдавал
служникам-промышленникам  снасть  для боя моржей по счету, - железо ценилось
дорого.  Другие  служники вереницей несли на суда двухгодовой запас - муку в
кулях,  бочки с крупами, соль, масло. На лодьях в каютах-казенках ради сырой
погоды  топились печи; люди, готовые к выходу в море, уже жили не на берегу,
а на судах.
     Рябов,  в  накинутом  на широкие плечи суконном кафтане, в рыбацких, до
бедер,  юфтовых,  промазанных  ворванью  сапогах-бахилах, в вязаной фуфайке,
стоял   у   сходен,   негромко   разговаривал  с  мальчиком  подростком  лет
четырнадцати.  Мальчик  был  в порыжелом подрясничке, в скуфейке, черные его
глаза горячо смотрели на Рябова.
     - За  кулями  и  схоронишься!  - говорил Рябов. - Никто тебя, детка, не
приметит.  Заснул  на  лодье,  а  как  в  море  выходили - не услышал. Всего
делов...
     Мальчик кивнул черноволосой головой и спрыгнул на лодью.
     - На корму иди! Слышь, Митрий? - крикнул Рябов.
     Мальчик, хромая, скрылся за бочками и кулями.
     - Загрызут  его  здесь!  -  сказал Рябов Мокию. - Толмачит на иноземных
кораблях,  а  какая парню польза? Он толмачит, а что денег заплатят, то - на
монастырь. Прошлое лето, как мы в море ушли, он здесь вовсе оголодал...
     Мокий вздохнул:
     - Сирота,  кому не лень, тот и по загривку. Выучится - добрым мореходом
станет.
     - Он  и  то грамоте обученный, - сказал Рябов. - И письменный, и компас
знает.  Где  в  море  перевал, где курс сменяем, глядишь, напишет, а после и
прочтет. И себе добро, и другим не без пользы.
     Утром,  в  воскресенье, после того как отстояли молебен для плавающих и
путешествующих,  келарь  подошел  к  толпе служников, поклонился, попросил к
отвальному  столу  - не побрезговать дедовским обычаем. Стол был поставлен в
монастырской  трапезной  -  это  означало  выход  в  море, прощание со своей
землей  надолго.  Под  образами  в  красном углу сел только нынче приехавший
лодейный  мастер  Корелин Иван Кононович, славящийся своими лодьями по всему
Беломорью,  справа  от  него  келарь  Агафоник, слева дед Мокий, рядом с ним
Кочнев  -  ученик  Ивана  Кононовича.  Инок  у налоя прочитал молитву, Рябов
шепнул Кочневу: