Евгений Кукаркин. Я - кукла

---------------------------------------------------------------
 © Copyright Евгений Н. Кукаркин, 1994-1998
 E-mail: jek_k@hotmail.com
---------------------------------------------------------------


        ПРОЛОГ


     Август. 1991г. Россия. г.Санкт-Петербург.

     - Ты поедешь на встречу не один, а с Лилией. - сказал мне шеф.
     Лилия - новая  секретарша  шефа,  работает  третий  месяц.  Крепкая,  с
соблазнительными   формами   девица,   где-   то   двадцати   шести  лет,  с
привлекательным  лицом  и  дурацкой  челкой,  наброшенной  на  глаза.  Самое
выразительное,  это  ее  длинные, пушистые ресницы. Сейчас ее глаза прикрыты
ими, но я  знаю-  она  настороженно  смотрит  на  меня,  ожидая  реакции  на
сообщение шефа.
     - Зачем с ней?
     - Ее задача- познакомить тебя с ними и обеспечить твое прикрытие.
     - Хорошие у нее знакомые, - и я вижу, как дрогнули ресницы Лилии.
     Я знаю, она здесь боится только меня. Ей не страшен шеф. За три месяца,
она своим характером подмяла моего "свирепого" шефа.
     - О  своей  задаче  ты  имеешь представление, - продолжал шеф, - Но там
знают о тебе почти все, у них хорошо поставлена информация,  поэтому  больше
импровизации  и  старайся  любым  способом склонить их на свою сторону. Даже
если ты не добьешься союза, а они будут нейтральны, это уже успех.
     - О каком прикрытии со стороны Лилии идет  речь?  -  Ресницы  ее  опять
дрогнули, и на этот раз поднялись, распахнув на меня темные глаза.
     - Лилия  создаст вид супружеской пары и будет твоими глазами и ушами на
встрече.
     - А если я не понравлюсь ее друзьям?
     - Ну, ты себя недооцениваешь, у Лилии приличные друзья. Не так ли? -  и
он обратился к Лилии.
     - Да  шеф.  -  Лилия  поправила свою прическу рукой и опять прихлопнула
ресницами свои глаза.
     - Это все, встреча назначена в три. - сказал шеф.

     Мы под®ехали к ресторану и я вежливо, взяв Лилию под руку,  ввел  ее  в
зал. Народу в ресторане было мало и мы выбрали столик у окна.
     - Что ты будешь заказывать? - спросил я у Лилии, раскрывая меню.
     - Что-нибудь мясное, на твой вкус, и сухого вина. - попросила она.
     - Примите  заказ. - обратился я к подошедшему официанту- Два антрекота,
два помидорных салата, двести грамм водки и бутылку  сухого,  только  самого
лучшего.
     Я  схватил официанта за руку и подтащив его к себе, приглушенно сказал:
"Да поторопись, я ждать не люблю и очень спешу". Официант  сразу  проснулся,
хотел  что- то мне ответить, но еще раз взглянув на меня и мою спутницу, тут
же испарился.
     - Так где твои друзья? - спросил я Лилию.
     В этот момент, словно из под земли, появился официант с подносом и стал
расставлять заказ на стол. Лилия подождала, когда официант отойдет.
     - Сейчас подойдут. - она протянула мне свой бокал - Налей пожалуйста.
     Я налил ей вина, себе водки и только хотел выпить, как  Лилия  сказала:
"Посмотри,  вон  они".  -  кивнув  за мою спину. Я повернулся. К стойке бара
подошли два здоровых, хорошо одетых, господина. Один из них, небрежно бросив
деньги бармену, заказал выпивку, а  другой,  оглядев  зал  и  увидев  Лилию,
помахал  ей  рукой  и  кивнул  головой.  Я  повернулся к Лилии. Лицо ее было
бледно, ресницы вздрагивали.
     - Чего нервничаешь. Давай выпьем. - и я опрокинул в себя рюмку водки.
     Лилия подняла свой бокал  и  я  увидел,  что  у  нее  дрожат  руки.  Не
полностью  налитое  вино  в  бокале,  штормило. Вдруг, что- то ударило мне в
голову, одновременно, я почувствовал резь в груди. Я сидел, опустив голову и
сжав руки. Боль тупыми ударами пронизывала всю грудь и  голову.  Я  старался
держать  себя  в  руках и напрягся до основания. Стал выступать пот и первые
струйки его, медленно поползли из под  волос.  С  трудом  подняв  голову,  я
пытался посмотреть на Лилию. На мгновение туман разорвался и, расплывающиеся
черты  ее  лица,  появились  передо  мной.  Лилия сидела белее мела и широко
распахнув глаза, смотрела на меня.
     - Сука... Я убью тебя. - с трудом проговорил я.
     Лилия начала расползаться перед глазами, а я все боролся и боролся  сам
с  собой.  Моя  рука  поползла  к  вилке,  но  ее  стало сводить и все вдруг
потемнело и стало куда- то проваливаться.

     Очнулся я от боли в затылке, она билась пульсируя, волнами  возникая  и
удаляясь.  С  трудом открываю глаза и вижу грязно- белый потолок, который то
приближался, то удалялся, с приближением и удалением боли. Руки были чем- то
сжаты и лежали ниже груди. Еле- еле подтягиваю их к своим глазам. Руки  были
в  наручниках  и  я  не  сумев  их  удержать, уронил их на лицо, разбив губы
железом. Все стало ясно, меня поймали и я в  камере.  Значит,  все-таки  они
внедрили своего человека. Сволочи.




         * ЧАСТЬ 1 * 

     Октябрь. 1993г. Сербия.

     Фронт  продолжал жить своей жизнью. Где- то раздавались выстрелы, часто
переходящие в непрерывную дробь. Иногда ухали орудия,  отчего  наш  разбитый
коттедж  вздрагивал  до  основания.  Уже  второй день, шел занудный дождь. Я
лежал в полуразрушенной комнате коттеджа и, еще не  придя  в  себя  от  сна,
слушал , как через шум дождя пробивались звуки чавкающей грязи.
     - Кто идет? - закричал часовой.
     В темных комнатах коттеджа завозились солдаты.
     - Свои. Это я, Казначей.
     Скрипнула, висящая на одной петле дверь. Кто- то выругался в темноте.
     - Сержант, где сержант? - по комнатам заметался свет фонарика.
     - Я здесь. - отозвался я.
     Свет фонарика ударил в глаза и я прикрылся рукой.
     - Убери фонарь. Что у тебя? - вспыхнуло еще несколько огоньков, которые
осветили  комнату  и  лицо Казначея. Оно было мокрым и грязным, на нем резко
выделялись усы с блестевшими, под лучами света, капельками воды.
     В этих комнатах расположен мой взвод. Это люди  разной  национальности,
все наемники, по разным причинам, приехавшие защищать славянскую Сербию. Они
говорят  на  разных  языках,  но больше на английском и русском. Они разные:
сильные и слабые, умные и тупые, бандиты и порядочные. Война  сковала  их  в
прочный узел, хотя многие не понимают зачем и против кого они воюют. Я помню
все  их  трудные  фамилии  и имена. На фронте фамилии, среди солдат, как- то
стерлись и каждый получил прозвище, которое стало  практичными  и  краткими.
Эти  клички, даже не выражают характер, но приклеились к ним так прочно, что
некоторые забыли фамилии и имена своих товарищей.
     - Сержант, Шип и Сверчок убиты. - Казначей выдохнул эту фразу и, набрав
воздух, добавил- Они через холм, сюда, несли бачки из- под пищи, но, видимо,
на полосе появился снайпер, они и попались.
     Холм, о котором говорил Казначей, находился перед коттеджем и  закрывал
нас  от фронта. Я вытащил карту, развернул и осветил наш участок. Со стороны
фронта холм был голый, весь перепаханный огородами.  Эту  лысину  зажимал  с
одной  стороны густой орешник, а с другой- яблоневый сад. От линии окопов до
вершины холма- метров триста.  На  этом  пространстве,  сейчас,  лежат  наши
ребята. А снайпер, наверняка, сидит не в окопах противника, а на нейтральной
полосе. Самое противное, это первый случай, когда снайпер стреляет по ночам.
Вот  и  у  них появились приборы ПНВ. Но то, что кто- то стреляет в дождь, в
темноте и на таком расстоянии, говорит о том,  что  это  профессионал  и  он
недавно на фронте.
     Те,   что  лежат  на  холме,  мне  хорошо  знакомы.  Шип-  русский,  из
Краснодарского края. Его фамилия - Шипов, звали  Андрей.  Свою  кличку,  Шип
получил  от  своей фамилии, где оторвали последний слог. Он пришел к нам три
месяца назад и мы с ним быстро стали друзьями.  Сверчок  -  молдаванин,  его
фамилия  Матрич,  когда  я пришел, он уже был во взводе и я воспринял данную
ему кличку, как и все  окружающие.  Ребята  имели  боевой  опыт:  Сверчок  в
Приднестровье, а Шип болтался у Осетинов во время их конфликта с Грузией.
     Конечно,  вытаскивать  их  надо  сейчас,  пока  темно.  Днем всю плешку
изуродуют минами и снарядами, только сунься, к тому же, она  простреливается
на сквозь. А идти надо, может быть из них кто- то ранен.
     - Казначей,  а  как  ты  их  увидел?  - он сразу меня понял. Ткнул свой
грязный палец в карту.
     - "Мухи" пустили ракету, а я был вот здесь, в окопе.  Оглянулся  назад-
холм виден, как на ладони. Их, лежащих, не сразу разглядишь, а вот бачки, из
под пищи, заметны. Дождь идет и бачки от вспыхнувших ракет, переливаются как
глянцевые.  А  потом,  я сюда кустарником прошел. Два раза падал, грязищи до
черта.
     Я подошел к телефону.
     - Мне четырнадцатого. - Где- то  на  конце  провода  раздались  щелчки,
больно отдаваясь в ушах. Сонный, раздраженный голос рявкнул: "Что там?"
     - Двадцатый   докладывает.  В  полосе  квадрата  одиннадцать,  по  всей
видимости, появился снайпер. У меня двое  ребят  лежат  на  холме.  Их  надо
убрать,  пока еще темно. Может кто- то ранен. Нельзя попросить хозяина, хотя
бы восемь снарядов в направлении дубка, на нейтральной полосе.
     - Ты что, сдурел? Чтобы их снайпер в такую погоду,  стрелял  ночью.  Не
паникуй-  это  шальные  пули.  Бери  людей.  Иди  и  вытаскивай  их. - связь
оторвалась.
     - Вот гад. Иди вытащи. Своих сербов никогда  не  посылает  в  пекло,  а
наши,  дружеские  души,  всегда  на  убой.  Как  будто  мы полные идиоты, не
разбираемся, где шальные пули, а где- снайперы. - проворчал я в темноту.
     - Ты чего сержант? Не выспался. - сказал кто- то в темноте.
     - Ладно. Это я пары выпускаю. Крафт, где ты? Ты не разучился еще метать
"кошку"?
     - Вроде нет. - раздался голос в углу.
     - Крафт, Джин собирайтесь. Казначей, поведешь нас.
     Я встал и стал одеваться.

     Беспрерывно шел нудный дождь. Ноги вязи в жирной земле и  их  с  трудом
удавалось  вырвать  из наплывшей жидкой грязи. Меня и моих спутников мотало,
как пьяных, на каждом бугорке и  бороздке.  Мы  автоматически  ловили  звуки
выстрелов  и  вытье,  проходящих  над  головой,  пуль  АК.  Где- то, с воем,
шлепнулась в землю шальная пуля. Наши и "мухи" через определенные  интервалы
стреляли  ракетами.  Светящиеся  шары,  вспыхивали  в тучах, не давая яркого
света. Еле- еле я различал спину, идущего впереди, Казначея,  которая  также
моталась  и  чавкала  грязью  впереди  меня.  Мы  вошли  в орешник и к нашим
страданиям прибавились удары, невидимых в темноте, веток.
     - Здесь. -  сказал  Казначей,  резко  остановившись  и  повел  рукой  в
сторону.
     Вспыхнула, от выпущенной ракеты, туча и я увидел, впереди себя, бачки и
черные бугры, рядом с ними.
     - Крафт. - крикнул я- Видел?
     - Да.
     - Попытайся  метнуть  "кошку"  за  бачки, при очередной ракете. До них,
вероятно, метров пятнадцать.
     - Я попробую, сержант.
     Он отдал конец веревки Джину и  стал  сматывать  "кошку"  в  рулон  для
броска.  Опять  вспыхнула  туча  и "кошка" унеслась в надвигающуюся темноту.
Крат и Джин потянули веревку.
     - Сержант, вроде есть.
     Вновь глухой свет озарил холм и  мне  показалось,  что  в  мою  сторону
медленно перемещается вал грязи. Опять стало темно.
     - Казначей, помоги. - выкрикнул Джин.
     Через  некоторое  время  вал  грязи  с бачком оказался у наших ног и мы
принялись  руками  очищать,  находившуюся  под  ним  фигуру.  При  очередной
вспышке, я разглядел полуочищенное от грязи лицо и не узнал, кто это.
     - Это Сверчок. - сказал Джин- Я его узнал по кривому носу.
     Крафт,  с  руганью,  стал  вырывать крюк "кошки" из одеревеневшей мышцы
бедра Сверчка.
     - Следующий, по моему, на два метра дальше. - сказал Крафт и стал вновь
наматывать веревку для броска.
     Вспыхнул свет и Крафт опять метнул  "кошку".  Джин  потащил  веревку  к
себе.
     - Попал. - сказал он.
     - Мне, кажется, я услышал стон. - вдруг зашипел Казначей.
     - Такая штука вопьется, даже мертвый застонет. - заметил Джин.
     - Ребята, быстрее. - поторапливал я их.
     Они  втроем  перебирали  веревку  в  руках.  Вдруг, раздался выстрел, и
ребята упали в кусты
     - Снайпер. Мать его. Как он гад видит? - вырвалось у Джина.
     Крафт шипел в темноте как змея, вытащив перерубленный конец веревки.
     - У нас больше нет "кошки" - сказал Казначей.
     - Все равно его надо вытащить. Он стонал, он ранен- заявил я.
     При вспышке тучи, я увидел недалеко,  где-  то  в  метрах  семи,  бугор
поднявшейся земли.
     - Он почти рядом. - сказал я- Крафт, размотай веревку, один конец ее, я
привяжу  к  своей ноге, а другой- к руке. Вы же, возьмете середину веревки и
по моей команде, когда я подползу к раненому, тащите. Джин, оторви бачок  от
руки  Сверчка,  сними  с него ремень и захлестни по диагонали через плечо на
нем.
     - Не надо туда сержант. Это очень опасно. Давай, лучше, сбегаю к нашим.
- и Крафт махнул рукой в тыл- Достанем еще одну "кошку".
     - Если он жив, он просто задохнется в  грязи.  Ты  посмотри  какой  вал
грязи,  не  ясно  как он лежит, где рана, на голове или на туловище. В любом
случае, если мы его быстро не вытащим, он задохнется и ему конец.
     Я привязал конец веревки к ноге, другой,  легким  узлом  к  руке.  Джим
освободил  руку  Сверчка  от  бачка,  а его ремень перехлестнул через плечо.
Опустив отворот кепи на уши, я плюхнулся в грязь рядом со Сверчком, просунул
руку под ремень Сверчка и прижался к нему. Голову пришлось положить на бок и
сейчас же холодная грязь, до самого носа, облепила  лицо.  Я  начал  ползти,
прижимая  труп  к  себе, с трудом находя неровности почвы под слоем грязи, а
она уже залила мне второй глаз и я ,как при плавании "кролем", мотал в  верх
головой,  стараясь  выплюнуть грязь и вдохнуть свежего воздуха. Беспрерывный
дождь, не мог смыть грязь с лица, а делал ее  более  жиже.  Наконец,  мы  со
Сверчком  уперлись  в  бедро  Шипа.  Я  очень долго снимал веревку со своего
запястья и ощупью зацепил ее на ноге Шипа.
     - Давай. - заорал я, расплевывая в стороны грязь и  крепко  вцепился  в
Сверчка.
     Нога натянулась, заныла и мы поехали по вспаханной канаве назад. Вдруг,
меня подбросило  и  я услыхал звук выстрела. Это Сверчок принял на себя пулю
снайпера. Кто- то схватил мою ногу, рванул и я с  трупом  влетел  за  кусты.
Усевшись  под  кустом,  я стал рукою очищать лицо от грязи, кто- то из ребят
сунул мне бинт и это, наконец, позволило открыть глаза.
     - Тяните его.
     - А уже все.
     Ребята хлопотали над телом Шипа.
     - Жив.?
     - Еще дышит.
     Когда я стал более или менее видеть, то вытащил нож и  отрезал  веревку
от  ноги.  Потом,  рукой  стал  счищать  грязь  с  куртки, кепи и штанов. От
проникшей под одежду сырости меня стал бить озноб.
     - Ребята, снимите с Шипа куртку, я возьму его на плечо, а Джин и  Крафт
возьмите Сверчка. Казначей, понесешь мою куртку, оружие и шмотки ребят.
     Началась мучительная дорога обратно.

     Мы  подошли  к  коттеджу, когда начался рассвет. Подтащив Шипа к первой
койке, я свалил его на матрац.
     - Кто-нибудь, займитесь раненым. - обратился я к солдатам, находившимся
в доме.
     Я вышел на улицу, взял у Казначея куртку и швырнул ее в бочку с  водой,
которая  стояла  на  углу  дома под стоком крыши. Мытье одежды и лица заняло
много времени. Наконец, кое- как смыв грязь, я вошел в дом.
     В комнате было  светло  от  керосиновой  лампы  и  свечей.  У  входа  в
неестественной  позе  лежал  Сверчок.  Около  Шипа  хлопотало  два человека,
промывая его рану на затылке и очищая  всего  от  грязи.  Несколько  человек
сидело кружком на полу, где по центру были разложены: хлеб, консервы и фляги
с вином и водкой.
     - Сержант, иди согрейся. - сказал кто- то.
     Я  набросил  куртку  и  кепи  на косяк внутренней двери и , сев на пол,
опрокинул в себя пол фляги вонючей водки. Я был здорово измотан, как автомат
что- то отвечал на вопросы окружающих и очень хотел  спать.  Вдруг  зазвонил
телефон. Все замолчали и кто- то передал мне трубку.
     - Это вы сержант? Как дела?
     - Мы  вытащили  двоих  с холма. Один ранен в голову, другой убит. Точно
установлено. Стрелял снайпер.
     - Надо предупредить взводных, займитесь этим сержант.
     - Хорошо, мне надо отправить раненого  в  госпиталь,  не  могли  бы  вы
подбросить транспорт к развилке дороги?
     - А как раненый?
     Я  повернулся  к  ребятам,  которые  возились  с Шипом и спросил у них:
"Можно его транспортировать?"
     - Он в шоке. - ответил кто- то из них.
     - Четырнадцатый он в шоке. - повторил я в трубку- Надо поспешить.  Еще,
прошу  вас,  Шип  мой  друг и земляк, не могли бы вы отпустить меня с ним до
города, вроде как сопровождающего.
     - Хорошо. Сейчас я оформлю вам документы и  вышлю  транспорт.  Выносите
раненого к развилке.
     Связь прервалась.
     - Казначей, - обратился я к нему- остаешься за старшего. Сейчас позвони
взводным предупреди их о снайпере.
     - Ребята, - повернулся я к двум фигурам, возящимися с Шипом берите его,
потащим к машине.
     Все  зашевелились.  Натянув  мокрую  одежду и навешав на себя оружие, я
пошел за солдатами, выносившими Шипа. У развилки нас ждал  бронетранспортер.
Мы  затолкали  Шипа,  в  развернутую  черную  пасть, заднего люка. Откуда то
появился писарь и протянул мне документы.
     - Лейтенант дал вам два дня. - сказал он.
     Я кивнул головой, попрощался с ребятами и полез в  темный  провал  люка
машины.

     Госпиталь  был  грязным,  холодным с неприятным запахом. Полы приемного
покоя захламлены окурками, тряпьем и просто- грязью. Десятки ног  протоптали
светлые  дорожки  паркета,  среди  этого  мусора.  В приемном покое суетился
лысый, худой врач,  австриец  по  национальности,  плохо  знавший  сербский,
английский  и  русский.  Для  разговора  со  мной,  он  вызвал  по  телефону
медсестру. Вышла симпатичная с большими глазами девушка. Ее  белый  халат  и
шапочка резко контрастировали с окружающей грязью.
     - Меня  звать  Мила.  -  произнесла она по-русски, протянув свою тонкую
руку в мою загрубевшую, грязную лапу- Что вам надо?
     - Я привез своего раненного  друга,  он  русский,  он  в  очень  плохом
состоянии, я бы хотел знать, как закончится операция.
     - А как вас звать?
     - Вообще меня раньше звали Виктор или просто Вик.
     - Почему раньше?
     - Теперь, уже почти год, кличут сержантом.
     Она  улыбнулась,  потом  повернулась  к  доктору  и  по-немецки ему все
об®яснила. Он что- то буркнул, махнул рукой и пошел к своему столу.
     - Виктор, вашего товарища уже увезли в операционную. - она  критическим
взглядом  окинула  меня-  В  таком  виде  и  с  таким  складом  оружия, вам,
безусловно, в приемном покое ждать нельзя. Вы пройдите в вестибюль  главного
входа  и  подождите  меня там. Кончится операция, я к вам выйду и все скажу.
Кстати, а у вас время есть?
     - Да, мне дали два дня.
     - А куда вы, потом, пойдете? У вас есть где ночевать?
     - Я это еще не решил, но наверно в гостинице.
     - Наивный молодой человек. В городе  все  забито  военными,  но  я  вам
постараюсь помочь. Вы подождите меня там. - она махнула рукой к двери.
     В  вестибюле  меня  окружили  темно- синие халаты, двигающихся больных.
Посыпались вопросы: что, где, куда, откуда, как  дела,  дай  закурить,  кого
привез.  На  все  я  отвечал  кратко  и,  когда они более менее успокоились,
перекинул автомат за спину, выбрал стул,  сел  и,  вытянув  ноги,  задремал.
Проснулся  я  от шлепка по щеке. Передо мной стояла Мила, она держала в руке
целлофановый мешочек.
     - Виктор, все в порядке.  Операция  прошла  удачно,  но  положение  его
тяжелое. Пулю вытащили, вот она. - и она протянула мне мешочек.
     Я вывернул содержимое мешочка на ладонь. Вывалилась пуля, и я замер. На
пуле были  видны  характерные  следы  винтовой  нарезки,  они  были  до боли
знакомы.
     - Что с вами Виктор?
     - Мила, понимаешь, я, кажется, знаю кто стрелял.