ли  сообщение  Каймакова,  тут  же  указали
результаты проверки и сделали вывод: не подтвердилось.
     Дежурный  даже послал Перцова  на место.  Тот  бегло осмотрел  под®езд,
позвонил в  квартиру.  Отупевший  от  седуксена Каймаков  разговаривал через
цепочку:  продувная  физиономия  сержанта  и  отчетливый  запах алкоголя  не
способствовали доверию к милицейской форме.
     --  Да  вы  не  волнуйтесь,  --  успокаивал   сержант.  --  Тут  просто
недоразумение... В больницы  никого  не доставляли, номера такого  в природе
нет...  Может,  что-то показалось, а может, пьяный  какой  чудил... В общем,
ничего страшного...
     Оставшись  один. Каймаков еще  раз  осмотрел  зловещие  следы  на шиле.
Недоразумение?  Но  с  чего это  вдруг милиция  так зашевелилась? На  кражи,
грабежи, разбои  не выезжают,  на письменные  заявления по полгода ответа не
добьешься... А тут за  час все проверили да  еще домой приехали отчитаться и
успокоить. Что-то здесь не так... Ему стало еще страшнее.



        Глава вторая

     Василий  Зонтиков, известный в  уголовном  мире под кличкой  Клык,  был
вором в законе и "держал" Юго-Западный сектор столицы.
     За  неимением  знакомых  судей, прокуроров и, на худой конец, адвокатов
Каймаков отправился  за  советом к нему -- бывшему однокашнику и товарищу по
детским играм.
     С год назад он уже обращался к Клыку. Тогда у Вовчика отобрали зарплату
и поставили фингал под глазом, в милиции развели руками: примет не запомнил,
свидетелей нет,  вроде как сам и виноват. А Клыку свидетели не понадобились:
пошептал что-то  на ухо своему подручному, вроде как  ад®ютанту,  и  все.  К
вечеру  оба грабителя пришли к Вовчику домой, принесли все до копейки деньги
да еще  две  бутылки  водки  в знак  примирения. Вовчик вначале мириться  не
хотел,  а  стал  охаживать  главного  обидчика  по морде, причем здоровенный
хмурый урка сносил  побои  как должное -- ни уклониться не пытался,  ни руку
поднять. Вовчик отмяк, плюнул, достал свою бутылку, и примирение состоялось,
расстались друзьями.
     Клык жил на  пятом этаже панельной пятиэтажки. У  входа в под®езд и  на
предпоследней  площадке  дежурили  попарно  молодые  люди  с  отталкивающими
физиономиями.
     В  квартире  обстановка  была  еще  более  спартанской,  чем  у  самого
Каймакова.  Клык  сидел  за круглым  массивным столом,  упершись  локтями  в
изрядно пожженную и исцарапанную столешницу, и сквозь составленные трубочкой
татуированные кулаки всасывал дым догорающей "беломорины". Сладковато-пряный
запах анаши наполнял комнату.
     -- Что, опять кого-то накноцали? -- не здороваясь, спросил Клык, и было
заметно, что он чемто недоволен. -- А  как  моим  людям жить? Им зарплату не
повышают, профсоюза нету... Если я у них буду хабар изо рта вырывать, то мне
надо в ментовку оформляться!
     Он  нехорошо улыбнулся,  и новый "ад®ютант"  ощерился такой же скверной
улыбкой.
     -- Да  я  не за  тем... -- Каймаков на миг пожалел, что пришел сюда. --
Вот...
     Он вытащил из продранного "дипломата" пакеты с кастетом и шилом.
     Клык слушал  внимательно, потом  очень  внимательно осмотрел содержимое
пакетов.
     -- Вот  это отдай Лепиле, пусть сделает анализ. -- Клык двинул по столу
пакет с шилом. -- А это передай сам знаешь кому -- на отпечатки.
     "Ад®ютант" схватил оба пакета, сунул в сумку и выбежал из комнаты.
     -- А где прежний? -- спросил Каймаков, чтобы заполнить паузу.
     -- Кто "прежний"? А-а-а... В десант пошел.
     -- В армию, что ли? -- удивился Каймаков. -- Ему ж под сорок небось...
     -- В зону я его послал. Передать кое-что и споры ненужные прекратить.
     -- Как же он попал в зону? -- продолжал удивляться Каймаков. -- Туда же
просто так не пускают.
     Клык снова ощерился.
     -- Как, как! Очень просто: взял три года -- и пошел по этапу.
     -- Ясно... А обратно как же?
     --  Через три года -- обратно.  Можно и  раньше вытащить, но зачем? Там
тоже дел много, а ему авторитет зарабатывать надо... Чифир пить будешь?
     Каймаков не успел отказаться, как с силой распахнулась входная дверь.
     -- Вернулись! -- крикнул кто-то,  и в комнату ворвались три здоровенных
лба, радостных и сильно возбужденных.
     -- Все отдали, козлы! -- Здоровяк с бритвенным шрамом на щеке бросил на
стол  чемодан и осекся, упершись взглядом в Каймакова. Клык  небрежно махнул
рукой.
     Чемодан распахнулся. Он был набит  туго обтянутыми полиэтиленом блоками
пятидесятитысячных купюр.
     -- Все! Здесь арбуз с лихуем!
     Человек со шрамом сбросил пальто и сдернул с плеча короткий автомат.
     -- Куда "дуры" девать?
     -- Брось пока на кушетку, Федька вернется -- уберет.
     Рядом   с  автоматом  легли  потертый  "ТТ"  и  обрез  крупнокалиберной
двустволки.
     --  Напустили в штаны,  гады, -- процедил  рыжий, заросший  трехдневной
щетиной парень.
     Третий вошедший  угрюмо молчал, не сводя тяжелого взгляда с  Каймакова.
Тому стало неуютно, и он заерзал на жестком стуле.
     --  Сходки испугались. -- Клык  добил  косяк  и находился в благодушном
настроении.  --  Но  через год-два наберут  силу,  и тогда  не знаю...  Пить
будете?
     --  Жрать охота, -- человек  со шрамом гулко  сглотнул. -- В  шашлычную
сходим -- и обратно.
     Боевики ушли.
     --  Что, Сашко, никогда таких бабок не видел?  -- Клык ковырнул розовые
блоки, вытащил  один, взвесил на ладони. --  Видишь, десять  пачек.  Считать
умеешь?
     -- Все твое? -- Голос у Каймакова почему-то был сиплым.
     -- Зачем оно мне? -- Клык бросил пакет обратно и  закрыл крышку. -- Это
благо воровское:  на подогрев зоны,  братве на  помощь, на дела наши  общие.
Настоящему вору много денег не надо, он скромным быть обязан...
     Клык вздохнул.
     -- Однако забываются  законы наши, не нравятся многим молодым, особенно
тем, кто на этих рогометов кожаных, зоны не нюхавших, заглядывается.
     Около  часа рассуждал Вася Зонтиков о падении нравов в воровской среде,
и в  голосе  его чувствовалась тоска по  прошедшим  временам. Потом вернулся
"ад®ютант".
     -- На  шиле...  -- он заглянул в  скомканный листок, -- ...клетки ткани
сердечной мышцы.  А  здесь, --  на стол со стуком  опустился кастет, -- есть
хорошие пальцы, но по ихней картотеке они не проходят.
     Рядом с кастетом в пакете лежали  прозрачные  прямоугольнички с черными
узорами папиллярных линий.
     -- Значит, и взаправду засадил в сердце? -- удивленно спросил Клык.
     -- А ты что, не поверил?
     Клык остро глянул и чуть дернул уголком рта.
     -- Если бы я всем сразу верил, то давно сгнил бы в яме...
     Каймаков нервно сглотнул.
     -- Кастет не нашенский, его на заводе сделали, видно, из-за бугра... --
закончил доклад "ад®ютант".
     -- Ладно, Федя. -- Клык неопределенно  махнул рукой. -- Волыны прибери,
бабки  пересчитай.  Меченый  сказал  --  больше  миллиарда.  Подбей  приход,
расход... На опий оставь сколько надо, остальное в общак. Хранителю.
     -- А тебе, Сашко,  я  так  скажу: все эти  дела  --  и мыло, и  кастеты
забугорные,  и  мафия твоя  -- к нам никакого отношения не имеют.  Скорей на
этих, "новых", похоже...
     --   Там   участковый  ждет,   Платонов,  --  перебил  Федя,  аккуратно
заворачивавший оружие в чистые тряпицы.
     -- Зачем участковый? -- вскинулся Каймаков.
     -- Не  боись, --  хмыкнул  Клык.  --  Надзор у  меня.  Должен ходить  в
ментовку отмечаться. Ну а он сюда журнал носит, я прямо тут  и расписываюсь.
Уважают Васю Зонтикова!
     И, резко изменив интонацию, продолжил:
     -- Сходи к Седому, я позвоню. Только называй его по имени-отчеству, они
важные...
     Выходя из  квартиры.  Каймаков обошел томящегося в ожидании на площадке
лейтенанта  с  потертой  планшеткой   через  плечо.  Тот   бросил  на   него
срисовывающий взгляд.
     В  неприметной   серой  "Волге",  стоявшей  за  углом  соседнего  дома,
широкоплечий, с незапоминающимся лицом человек выключил запись.
     -- Миллиард! Вот гребут, суки!
     -- Да-а-а,  --  лениво  протянул  его напарник  --  неуклюжий  увалень,
развалившийся на сиденье. -- Нам столько и не снилось.
     --  А если  забрать его, послать  Дронова к бениной  маме и пожить  как
люди?
     -- Да-а-а, -- так же неопределенно сказал увалень... -- Если получится,
то хорошо. А шкуру продырявят -- плохо.
     В   приемнике  раздался  резкий  звук,  и  они  насторожились.  Но  это
всего-навсего выходящий из под®езда Каймаков зацепился воротником за дверной
косяк.


        Глава третья

     Шашлык был отменный. Арсен хорошо мариновал мясо, а для уважаемых людей
готовил из лучших кусков.  Они  с®ели по две порции и выпили  на троих  пару
бутылок водки. Напряжение, владевшее ими последние  полтора часа,  сменилось
заслуженной расслабухой.
     -- Повторим, --  утвердительно сказал  Меченый и  сделал  знак хозяину.
Арсен кивнул и поставил на мангал еще три шампура.
     Сидевший  у  самого  входа  на  неудобном  месте  и  евший  рядовой  --
наполовину  из  жира -- шашлык маленький щуплый человечек в массивных очках,
похожий на замордованного жизнью бухгалтера, поднялся и вышел на улицу.
     -- Они  повторяют,  еще с час  просидят, -- сказал он,  ни  к  кому  не
обращаясь.
     -- Стой на улице и  жди, --  пропищало в дужке очков. -- Будем работать
двумя бригадами.
     Человечек  поежился под  порывами пронизывающего  ветра  и  перешел  на
другую сторону дороги, не выпуская из виду стекляшку шашлычной.
     Через  двадцать минут бесшумно подкатила красная "Вольво"  без номеров,
мягко тормознула, присев на  передних амортизаторах, и выпустила наружу двух
молодых людей в кожаных куртках, ярких  спортивных штанах и нахлобученных на
глаза норковых шапках. Быстрыми шагами они прошли -- к шашлычной, копаясь на
ходу в одинаковых клеенчатых сумках.
     -- Шухер!  --  Меченый первым заметил опасность  и вскочил, опрокидывая
стул и лихорадочно шаря в пустом кармане.
     Но было поздно. Пистолеты-пулеметы "узи" --  лучшее  в  мире оружие для
ближнего боя -- в два ствола изрыгнули несколько десятков пуль в направлении
углового  столика -- самого удобного и почетного места в  шашлычной  Арсена.
Они  продырявили  ратиновое пальто Меченого, а  заодно  его  сердце, легкие,
печень,  раскололи  голову  рыжему,  разнесли  вдребезги  стеклянную  стену.
Угрюмому  повезло  --  Меченый  невольно прикрыл  его  от  огня,  --  только
свистнуло над ухом да чиркнуло по руке,  и пока трупы  сотоварищей медленно,
как  при  замедленной  с®емке,  валились  на  забрызганный  соусом  и кровью
кафельный пол, он рыбкой бросился сквозь разбитое стекло, перевернулся через
голову  и  чудовищными  прыжками,  с нырками  и  уклонами,  кинулся  к  углу
ближайшего дома.
     Молодые люди с сумками в руках тем же упругим деловым шагом вернулись к
машине,  как  будто не  имели к происшедшему  ни малейшего отношения.  Через
секунду  красный автомобиль исчез,  посетители  шашлычной  лежали  на  полу,
закрыв головы руками, Арсен прятался за мангалом.
     --  Двое готовы,  один ушел, -- сказал похожий на бухгалтера человечек.
-- Все тихо.
     В это время лейтенант Платонов вел Клыка в отделение.
     -- У нас комиссия, перерегистрация всех судимых, придется с начальством
беседовать, -- об®яснил он.
     Зонтиков  не спорил.  У  ментов  своя работа, когда  они могут  -- идут
навстречу, когда надо им -- тоже нельзя кочевряжиться. Только где эти "быки"
шляются? Сказал Федьке: явятся -- врежь им по рогам.
     Двое в  серой  "Волге"  выждали, пока  Каймаков  отойдет  на квартал, и
двинулись было следом, но водитель тут же нажал педаль тормоза.
     -- Гляди!
     Клык собственной персоной топал по тротуару рядом с милиционером. Сзади
шли два охранника, ранее маячившие у под®езда.
     -- Да, -- ответил напарник, и  в голосе не было ни неопределенности, ни
лени.
     -- Там почти никого не осталось, -- напряженно сказал водитель.
     --  А  хоть  бы и остались! -- Напарник выпрямился, подобрался и уже не
производил впечатление увальня.
     Такая  метаморфоза могла удивить  любого, кто не  знал, что эти люди  в
свое время  выдержали тестирование на умение  мгновенно  приспосабливаться к
ситуации,  затем   прошли  специальную   подготовку,   которую  впоследствии
закрепили в экстремальных условиях работы.
     -- Берем?
     -- Да. Только проведем их подальше.
     Они  понимали  друг  друга  с  полуслова.  Обоих насторожило,  что Клык
несколько  раз обернулся.  Он  надеялся  увидеть возвращающихся  "быков". Но
Меченого  с  приятелями  не  было.  Вместо них в под®езд  вошли три  молодых
человека  в  кожаных  куртках,  адидасовских  шароварах  и  меховых  шапках,
вышедшие из белого "БМВ" без номерных  знаков. Но Клык уже свернул за угол и
этого не видел.
     Молодые  люди бесшумно  поднялись  до третьего этажа и вынули  руки  из
одинаковых   брезентовых  сумок.  В  руках   оказались   пистолеты  Макарова
специального  образца -- с прищелкнутыми приборами беззвучной и беспламенной
стрельбы, именуемыми в просторечии глушителями.
     Охранники  на  предпоследней  площадке курили,  прислонясь  к стене,  и
успели только дернуться, когда на лестничном пролете появились стремительные
фигуры.
     При стрельбе с пэбэбээсами слышны только лязг  отбрасываемого затвора и
звуки попадающих в препятствие пуль. Три металлических щелчка почти  слились
с мягкими шлепками.
     Один человек остался между четвертым  и пятым этажами, а двое поднялись
к квартире Зонтикова и позвонили в старый, с истертой кнопкой звонок.
     Серая  "Волга" сопроводила Клыка со свитой  почти  до  тридцать второго
отделения милиции, находившегося  всего в нескольких  кварталах от его дома.
Затем широкоплечий, с незапоминающимся лицом человек -- капитан Якимов резко
развернул машину  так, что его спутника капитана Васильева бросило  к правой
дверце.
     Появившийся  у под®езда "БМВ" им не понравился,  они подошли вплотную и
заглянули сквозь затемненные  стекла, но в салоне никого не было, потому что
водитель наблюдал за происходящим из под®езда дома напротив, и проявленный к
его автомобилю  интерес  ему тоже  очень не  понравился. Когда оба  капитана
зашли в под®езд, водитель, сунув руку за пазуху, двинулся следом.
     За всеми  этими перемещениями внимательно  следил из окна кухни  Федор,
которого  несколько минут назад охватила  непонятная тревога. Развернувшиеся
внизу  события были  достаточно красноречивы,  и он быстро  извлек  обрез  и
пистолет, потому что  с автоматом  обращаться не умел. Затем вышел  в кухню,
где быстро сделал то, что  было положено делать в случае опасности.  Услышав
звонок, он выскользнул в прихожую и стал за  дверной косяк. В замке возились
отмычкой.
     Якимов  и Васильев  с  пистолетами  наготове  поднимались по  лестнице,
отставая от них на два пролета, крался водитель "БМВ".
     С четвертого этажа капитаны увидели струящийся сверху ручеек крови. Это
переключило их внимание полностью на происходящее впереди.
     Когда  замок  поддался  отмычке,  Федор  дважды  саданул  из  обреза  в
открывающуюся  дверь.  Вырывая  щепки,  картечь   прошла   сквозь  дерево  и
изрешетила две  кожаные куртки  и  то,  что  в них  находилось.  Отброшенные
орудийным грохотом и снопом свинца, тела ударились о  перила, одно  сразу же
сползло  на  пол,  а   второе   задержалось  и   сумело   сделать  несколько
целенаправленных  движений  указательным пальцем. Хотя  после оглушительного
дуплета  никаких звуков слышно не было, одна пуля попала  Федору в  живот, и
он, согнувшись, рухнул на порог.
     Третий налетчик подбежал и выстрелил ему в голову.  В тот же миг Якимов
всадил две пули в кожаную спину.
     И сам  Якимов, и его коллега  умели  мгновенно просчитывать последствия
тех  или иных  жизненных ситуаций  и потому сразу поняли, какую выгоду можно
извлечь из нападения на квартиру Клыка неизвестных  преступников. Но удачное
стечение обстоятельств  сыграло с  ними  скверную шутку, ибо, устремившись к
внезапно открывшейся цели, они начисто забыли о необходимости контролировать
то, что  находится  сзади.  Непростительность этой  ошибки  тут  же  доказал
водитель "БМВ", открывший огонь из-за поворота лестницы.
     Его пистолет не имел глушителя, но  он  был обречен  даже  не  поэтому:
дилетант не может  тягаться с профессионалами, сжегшими  тысячи  патронов на
специально оборудованных полигонах. Даже если нападает с тыла.
     Первая пуля  ударила  в  мощную спину Якимова,  которая  по  инструкции
должна  была  быть  защищена пуленепробиваемым жилетом "Кора", но, поскольку
жилет не пропускал также воздуха  и парил,  он лежал на заднем сиденье серой
"Волги",  а  потому шестиграммовый  кусочек свинца беспрепятственно  пронзил
плотную  мышцу,  легкое и разорвал аорту. Второй же выстрел не  достиг цели,
потому что Васильев  неуловимым движением отпрянул в  сторону  и с разворота
пальнул два раза  в ответ. На тренировках  по специальному  курсу  стрельб в
упражнении  "9 б"  -- "внезапное нападение сзади"  он всегда  дважды поражал
фанерную голову коварного врага, получая оценку  "отлично". Сейчас результат
оказался ниже, но и одного попадания между глаз вполне достаточно в реальной
боевой ситуации.
     Васильев осмотрелся. Хотя двери квартир казались еще более глухими, чем
до  стрельбы, напарник лежал  пластом, на  губах  пузырилась  кровавая пена.
Значит, план  необходимо  срочно менять.  Быстро вынув из  бокового  кармана
плоскую  рацию, капитан нажал красную клавишу и  сказал в решетчатое окошко:
"Ситуация  три,  адрес..."  После чего длинными прыжками бросился в квартиру
Клыка.
     В  то  время  как  капитан  Васильев  лихорадочно  искал  чемоданчик  с
миллиардом   рублей,   Каймаков  беседовал  с   руководителем   Юго-Западной
группировки Седым -- конкурентом Клыка из "новой волны". Разговор происходил
в  сдвоенном  "люксе"   на   пятнадцатом  этаже   гостиницы  "Салют".  Здесь
располагался   офис   акционерного  общества  "Страховка",  аренда  которого
обходилась Седому в сто пятьдесят тысяч ежесуточно.
     Неприкрытая  роскошь  апартаментов,  жутко  дорогой --  даже  на вид --
костюм хозяина, исходящие от него  запахи  больших денег и  огромной  власти
сковывали Каймакова, он  остро ощущал свою  второсортность и несоизмеримость
собственных проблем с теми делами, которые здесь происходили.
     -- Я написал статью об одной диспропорции. -- Каймаков осекся, подумав,
что неверно подобрал слово, но Седой понимающе кивнул. -- Помните, несколько
лет  назад  в стране не было мыла  и  стирального  порошка? Очереди, талоны,
спекулянты...  А  я раскопал, что произведено  его было  даже больше обычной
средней  нормы!  Значит,   какие-то   силы  искусственно  создали   дефицит!
Промышленность, торговля или  и те  и другие... А в результате все население
потеет  в  очередях, а  кто-то делает состояние... -- Вы слушаете,  Валентин
Иванович?
     -- Да,  конечно. --  Седой отложил  ручку с золотым  колпачком, которой
забавлялся на протяжении всего разговора. Он  не мог понять, что происходит.
Сегодняшний день был непростым. Ставилась  точка в длинной череде конфликтов
и   взаимных   претензий   с  грязными,  воняющими   парашей   уголовниками,
претендующими на власть в районе. Чтобы усыпить их бдительность, группировка
отдала  требуемую сумму в воровской общак, как бы признавая право этой банды
на контроль территории. Но тут  же  были  посланы  две бригады специалистов,
чтобы вырвать заглоченную наживку вместе с потрохами. И вдруг в самый острый
момент звонит их пахан и присылает человека для консультаций!
     Седой слыл мудрым в "новой  волне", но никто не знал,  что черпает свою
мудрость он  из  книжки  "Крестный  отец", где подробно описаны  быт и нравы
итальянских  мафиози  в Америке. Именно  оттуда этот  трюк: склонить голову,
пойти на уступки и неожиданно разнести расслабившихся врагов в клочья.
     Но  и  звонок Клыка  из той