пографическое указание, которое
Корнелиус в 1682  году написал для своего сына, должно быть,  в  ту пору еще
совсем малолетнего. На чем основано мое  предположение о малолетстве Никиты?
Письмо написано не по-немецки, а по-русски, значит, семьей капитан обзавелся
только в  России. А прибыл он сюда  лишь в  1675 году, всего за семь  лет до
указанной даты.
     Магистр  вскочил из-за  стола,  попытался  расхаживать по кухоньке,  но
через   два   шага   уперся  в   стену.   Потоптался-потоптался,   рассеянно
жестикулируя, и сел обратно.
     -- Безумно интересный документ! Возникает множество вопросов. Он пишет:
"Егда...  меня Господь  приберет,  а пути на Москву  не  покажет". Это явное
подтверждение версии о том, что Корнелиус действительно сопровождал Матфеева
в ссылку и  вернулся  в  Москву  только  вместе с опальным боярином!  Уже не
гипотеза, факт. Да на одном этом можно выстроить монографию!
     Алтын бесцеремонно пресекла научные восторги историка:
     -- К черту твою монографию и  твоего  Матфеева!  Об®ясни  лучше, почему
твой прапрадедушка, или кто он там тебе, пишет загадками -- Скала Тео,  этот
многодетный отец-герой и прочее?
     Николас пожал плечами:
     --  Очевидно,  автор  письма   не   хотел,   чтобы  смысл  был  понятен
постороннему. Вероятно,  он рассказывал  своему  маленькому сыну предания  о
роде фон Дорнов -- и о родовом замке, и о предках, поэтому Никита должен был
понять смысл иносказаний. Странно, что русский летописец нашего рода Исаакий
Фандорин этих легенд  не пересказывает -- я  узнал  их,  только когда изучал
историю швабских фон Дорнов. Очевидно, когда Корнелиус умер, Никита был  еще
слишком мал, не запомнил рассказов отца и не сумел передать их потомству.
     --  По-моему, все ясно,  --  заявила журналистка.  -- В  письме  твоего
предка Корнея дается наводка на зарытый клад. И главный лом здесь вот в чем:
кто-то из наших  крутых современников  всерьез  верит, что  этот  клад можно
найти и сейчас, через триста лет.  Из-за  этого тебя  и выманили  в  Россию.
Из-за этого отобрали  недостающую половину  письма. И  пришить  хотели  тоже
из-за этого.
     --  Предположим, --  не стал спорить Николас, которого научное открытие
настроило  на  рассудительно --  академический лад.  -- Но  зачем тогда было
возвращать мне похищенное?
     -- А хрен их знает.  -- Алтын почесала  переносицу. --  Что-то у них не
склеилось.  Или, скорей всего, клад ищет не одна банда, а две. При этом одна
хочет тебя замочить, другая же  почему-то  оберегает.  Тайна двух океанов. И
самая главная загадка -- что это за клад такой?
     Фандорин покровительственно улыбнулся:
     -- Ну, это как раз совершенно очевидно.
     Самоуверенная  девица посмотрела на него с  таким почтением (впервые!),
что  магистр  поневоле приосанился.  Налил  из чайника воды, не спеша отпил,
хотя  жажда  его  совсем не  мучила -- просто  хотелось  потянуть прекрасное
мгновение.
     -- Тот игнорамус  -- или те игнорамусы, кто заварил  эту кашу, считают,
что в письме Корнелиуса  идет  речь о легендарной Либерее, библиотеке Иоанна
Четвертого. Слышала о такой?
     -- О библиотеке Ивана Грозного? Да, слыхала.  В газетах пару  лет назад
кипеж  был  -- мол, того  и гляди отыщут, и тогда  в России потекут молочные
реки  вдоль кисельных  берегов,  потому что в той  библиотеке  раритетов  на
миллиарды  баксов.  Какие-то  там   древние  книги  и  манускрипты,  которые
стебанутый кровосос  Ваня  зачем-то куда-то заныкал. Она  что, действительно
существовала, эта библиотека?
     Фандорин состроил  скептическую гримасу и  заговорил  тоном заправского
лектора:
     -- Я  никогда специально  не  занимался этой темой,  но  основные факты
помню. После того как турки в 1453 году захватили Константинополь, бесценная
библиотека  византийских  базилевсов,  унаследованная  ими  еще  от  римских
кесарей  и  за  тысячу лет изрядно преумноженная, досталась брату последнего
императора морейскому деспоту  Фоме. Он вывез библиотеку в Италию, а  оттуда
Либерея в составе  приданого  его дочери  Софьи, вышедшей  замуж  за  Иоанна
Третьего,  попала  в  Москву.  Кстати   говоря,  "либерея"  --  это  не  имя
собственное, а  просто "собрание  книг".  Что  с этими сокровищами произошло
дальше, никто толком не знает. Дело в том, что московские государи той эпохи
книг  особенно  не  читали. Считается,  что ящики  с книгами  были  засунуты
неразобранными в один из кремлевских подвалов и пролежали там много лет. При
Василии  Иоанновиче  из Афона  выписали  книжника  Максима  Грека,  чтобы он
разбирал  и переводил  для  государя какие-то древние книги  -- вероятно, те
самые. Потом, уже при Иоанне Грозном, кто-то из пленных ливонцев якобы видел
Либерею и даже составил ее описание. Это, пожалуй, последнее более или менее
достоверное упоминание о царской библиотеке.  А потом она бесследно исчезла.
Большинство  ученых считают, что библиотека либо была  раздарена  по частям,
либо,  что  вероятнее  всего,  сгорела  во время  одного  из  многочисленных
кремлевских пожаров. Но есть и энтузиасты, которые верят, что Либерея до сих
пор хранится где-нибудь в забытом подземелье Кремля, Александровской Слободы
или  одного  из  почитавшихся  Иоанном  монастырей.  За  последние  сто  лет
несколько  раз   затевали  раскопки  в  Кремле,  даже  и  при  Сталине,  но,
разумеется,  ничего  не отыскали. Ну  а  уж Корнелиус фон Дорн и  подавно  к
Иоанну  Грозному отношения иметь не  мог --  он ведь жил на целый век позже.
Нет,  в письме  речь идет о  какой-то другой  "Ивановой Либерее".  Эти  твои
кладоискатели -- невежи и дилетанты, они пали жертвой заблуждения.
     -- За  лекцию спасибо, -- ответила на это Алтын.  -- Похоже, что фенька
про библиотеку  и правда  туфтовая.  А вот к невежам  и дилетантам на  твоем
месте  я  отнеслась  бы  посерьезнее.  Как  бы  ты  сам  не  пал жертвой  их
заблуждения. Мы  ведь с  тобой  не знаем, до  какой  степени  у них на  этой
Либерее поехала крыша -- похоже, совсем соскочила со стропил. Допустим, один
из них -- Большой Coco. Но есть  и кто-то другой,  с которым Coco бодается и
на которого трудился покойный Каэспешник...
     Она включила чайник,  наполнив  его нефильтрованной водой прямо  из-под
крана (Николас поежился, но промолчал), и упорхнула в комнату.
     -- Не ходи сюда, я  переодеваюсь! -- крикнула она через открытую дверь.
-- ...Значит, так. Сейчас выпьем чаю,  жрать  все равно нечего,  и я  мылю в
редакцию. Попробую выяснить, что за фрукт этот твой Каэспешник. Точнее,  уже
сухофрукт, потому что  после встречи  с  абреками Большого  Coco он  вряд ли
остался  в лоне  живой  природы. А ты,  историк, сиди тихо, шевели  мозгами.
Может,  еще  что-нибудь  из  письма  выудишь.  В холодильнике  полный  дзэн,
придется потерпеть. Считай, что ты в стране Третьего мира, где  свирепствует
голод. Я на обратном пути заскочу в  магазин,  чего-нибудь прикуплю. Смотри:
на улицу ни ногой. И к окнам не подходи.
        x x x
     Через минуту после того, как стремительная лилипутка, не  присаживаясь,
в два глотка выпила чашку кофе, Николас остался в квартире один.  Тоже попил
кофе (без сливок и сахара), рассеянно сжевал горбушку черствого хлеба, щедро
оставленную хозяйкой, и стал,  как ведено,  шевелить мозгами. Кажется, общий
контур событий начинал понемногу прорисовываться сквозь туман.
     Кто-то  --  назовем   его  господин  Икс  --   узнал  о   документе  из
кромешниковского тайника. Заинтересовался упоминанием об "Ивановой Либерее",
вообразил, что речь  идет о  мифической  библиотеке  Ивана Грозного и что  в
ополовиненном письме  содержится ключ к этому бесценному сокровищу.  Вернее,
фрагмент ключа,  потому  что левая часть  письма  отсутствовала. Не  было  в
кромешниковской половине и подписи, так что зацепиться Иксу было не за что.
     Прошло три  года,  и господин  Икс  откуда-то  узнал  о статье  некоего
британского  историка,  которая сразу же заставила вспомнить кромешниковскую
находку.   Икс  сопоставил  факты,  свел  воедино   первые  строчки  письма,
процитированные  в  английской  статье  и  убедился, что  найден недостающий
фрагмент "пропавшей грамоты". Дальнейшие  намерения Икса очевидны:  он решил
выманить англичанина в Москву и завладеть недостающей половиной.
     Кто же такой этот Икс?
     Не историк  -- это понятно. Ученый не стал бы красть и подсылать убийц.
Ну, а  кроме того,  ученый  знал  бы, что библиотека Ивана Грозного -- давно
разоблаченный вымысел. Не говоря уж о том, что послание фон Дорна составлено
ста годами позже.
     Это бандит, человек из русской мафии.  И это пока все,  что можно о нем
сказать. Дальше углубляться не стоит, иначе можно прийти к ошибочным выводам
--  слишком  мало  информации.  Кто  именно  стоит  за  историей  с  письмом
Корнелиуса,  лучше  пока оставить за скобками. Вместо  этого нужно  заняться
самим документом.
     Тут одни вопросы.
     Почему  Корнелиус  написал  письмо? Зачем разрезал его пополам?  Почему
одна  половинка  осталась  в  Кромешниках  вместе  с  золотым  медальоном  и
хрустальным  будильником  (вещами,  которые,  судя  по  всему, капитану были
особенно дороги), а вторая половинка оказалась в фамильном ларце Фандориных?
Куда делся капитан после мая 1682 года?  Почему не  добрался до своего клада
сам? И что там все-таки было, в этом кладе? Понятно, что не библиотека Ивана
Грозного, но все-таки "либерея", какие-то книги.
     Николас чувствовал: ему не  хватает совсем  чуть-чуть, чтобы дотянуться
до  далекого  предка.  Если  б  только Корнелиус  дал  хоть  самую крошечную
подсказку! Но капитан молчал. Он был  близко, Николас  видел, как  во  мраке
сереет  его  неподвижный силуэт --  в  кожаном колете, в  круглом  шлеме, со
шпагой  на боку.  Капитан и рад был бы шагнуть навстречу своему  потомку, но
мертвые этого не могут. Николас должен был преодолеть расстояние сам. Только
вот как это сделать?
     Он перечитал  грамотку  несколько  раз  подряд.  Что за  мертвые кости,
которых может испугаться Никита? И  почему бояться  надо не их, а  какого-то
Замолея, прикрытого рогожей? Что такое "Замолей"?
     Увы, инстинкт  подсказывал  магистру, что секрет Корнелиуса относится к
разряду тех  тайн, которые Время  хранит  особенно  ревниво и просто  так не
выдаст.
     Конечно, интересно было бы заняться поисками фондорнова тайника. Дом  в
тринадцать окон, разумеется,  не  сохранился, да  и  место,  где  он  стоял,
отыскать вряд  ли  удастся, так что клад навсегда  утерян. Однако в процессе
поисков  можно  было бы хоть как-то прояснить  картину.  Быть может, удастся
выяснить, какое собрание книг во времена Корнелиуса могли называть "Ивановой
Либереей". Ведь в Московии  XVII века  все книжные собрания были  наперечет,
тут  явно  мог  обнаружиться   какой-нибудь  след.  Возможно,  речь  идет  о
библиотеке  самого  Матфеева,  известного  книжника.  Считается,  что  после
падения всемогущего министра она была  разворована. А вдруг боярин  успел ее
припрятать и  служилый иноземец  Корнелиус об  этом  знал? Вот  это  была бы
сенсация!
     Эх, не до сенсаций. Живым бы отсюда выбраться.
     Фандорин заставил  себя вернуться к безжалостной реальности.  Возможно,
русские мафиози, разыскивающие Либерею, прочли полный текст письма,  поняли,
что по такой инструкции  клада не  найдешь,  и решили  отпустить английского
историка восвояси.
     Возможно  -- но  не  факт. Нужно подождать,  не выяснит  ли чего-нибудь
вездесущая Алтын Мамаева. В любом случае немедленно на самолет и в Лондон. К
чертовой бабушке эту  историческую  родину с  ее  криминальными интригами  и
головоломными загадками.
     Правильность  решения  сомнений  не  вызывала,  и  Николас  решил  дать
перетруженной голове отдых. Чем бы убить время?
     Для начала неплохо бы привести в мало-мальски пристойный вид одежду.
     Он  кое-как отчистил пятна на брюках и пиджаке,  застирал и посушил над
газом воротник  и манжеты  рубашки, потом пришил надорванный рукав и залатал
дыру  на коленке. Не haute couture, но, по крайней мере, милиция на улице за
бомжа не примет.
     Так. Чем заняться теперь?
     Фандорин посмотрел на царивший в квартире бедлам, и ему пришла в голову
отличная идея: отблагодарить хозяйку  за гостеприимство. Магистр разделся до
трусов,  вооружился тряпкой и,  насвистывая, принялся приводить логово Алтын
Мамаевой в порядок.  Помыл полы, отдраил  раковины, вытер пыль. Окна мыть не
стал,  памятуя  о  предостережении.  Маловероятно,  что  на  соседней  крыше
затаился убийца со снайперской  винтовкой, но, как говорится, береженого Бог
бережет.
     Постельное  белье  и  розовую пижаму Николас сложил  стопкой. Трусики в
голубой цветочек, обнаруженные  под  кроватью,  деликатно трогать  не  стал.
Собрал разбросанные  книжки,  пристроил их на полку. В  глаза  бросились два
заглавия,  повергшие непрошеного  уборщика в  смущение: "КАК  УВЕЛИЧИТЬ СВОЙ
РОСТ НА ПЯТЬ САНТИМЕТРОВ" и "101 СОВЕТ ЖЕНЩИНЕ, КОТОРАЯ ХОЧЕТ БЫТЬ ЛЮБИМОЙ".
Фандорина охватило запоздалое раскаяние  --  зачем он  только  навязался  со
своей благодарностью и дурацкой любовью  к  чистоте!  Вряд ли хозяйке  будет
приятно вторжение в ее приватность... Раскидать, что ли, все обратно? Но как
быть с грязью и пылью, их-то обратно не вернешь!
     В разгар тягостных сомнений зазвонил телефон.
     --  Ника, слушай  меня внимательно,  -- раздался в  трубке  напряженный
голос  Алтын. -- Я  тут  такое  узнала... Стоп,  Мамаева,  по  порядку... --
одернула она сама  себя. -- Ты родился в рубашке  -- это мегаточно.  Знаешь,
кто  вчера  на тебя  охотился?  Не  какой-нибудь бычок колхозный,  а  киллер
суперкласса!  Мне  его сразу  по  фотографии  опознали.  Кличка -- Шурик,  а
настоящего имени никто не знает.
     -- Какое странное прозвище -- Шурик, -- сказал Фандорин, чтобы Алтын не
подумала, будто он испугался. Ладонь, сжимавшая трубку, вдруг стала противно
липкой и холодной.
     --  Киллер  нового  поколения,  со  своим стилем. Патриот шестидесятых:
техасы, кеды, Визбор и все такое. Короче, "Кавказская пленница".
     -- Какая пленница? -- не понял магистр. -- При чем здесь пленница?
     --  Неважно.  Послужной список  у него -- полный финиш. Завалил Атласа,
Жмырю и Левончика --  это подмосковные беспределыцики. Мой источник говорит,
что  братьев  Отаришвили,  скорее всего,  тоже  Шурик сделал.  И  президента
"Святогор-банка", и председателя Лиги инвалидов. Ах, да что я тебе толкую --
ты же ежик в  тумане, ничего в нашей новейшей  истории не смыслишь! В общем,
Шурик -- киллер с большой буквы. Меньше ста тонн зеленки за заказ  не берет.
По всему, над таким крутым мочилой должен быть хозяин, но кто -- неизвестно.
Что еще?  Ах  да,  у  Шурика  свой  почерк  --  не  любит убивать  издалека.
Предпочитает работать  не  взрывчаткой  и  не волыной  с оптикой,  а  ножом,
пистолетом, кастетом или просто руками -- у него пятый дан по карате. Знаешь
-- из тех душегубов, кто любит видеть глаза жертвы.
     -- З...знаю, --  с трудом выговорил  Николас, вспомнив  веселую  улыбку
Очкарика.
     -- Что ты  так разволновался? -- успокоила его  Алтын. -- Был Шурик  --
стал жмурик. Мальчики Coco до него добрались.
     -- Да, конечно, -- тихо произнес Фандорин.
     -- Сиди дома, жди меня. Я только заеду в наш инфоцентр, девочки обещали
надыбать  книжек про библиотеку Ивана Грозного и  пресс-досье по ее поискам.
Сильно оголодал?
     -- Нет, не очень...
     -- Ладно, потерпи.
     Магистр уронил трубку на аппарат и заметался по комнате.
     Шурик, этот кошмар с улицы Вязов, жив и невредим! Записка  написана им,
ни малейших сомнений. "Мильпардон"! Это он подбросил кейс, кто ж еще. Вчера,
на набережной,  преспокойно стоял, махал рукой вслед. Запомнил номер машины,
поэтому и адрес отыскал без труда. Бр-р, входил сюда ночью, смотрел на них с
Алтын,  спящих.  Почему-то не  убил. Передумал?  Получил  другую инструкцию?
Наверняка.
     Неизвестно, что за игру ведет этот веселый убийца, но нельзя подвергать
опасности  маленькую  журналистку.  Она и  так из-за  Николаса оказалась  на
волосок от гибели.  Выродку, который любит  смотреть своим  жертвам в глаза,
ничего не стоит  убить  черноглазую девушку ростом  полтора метра плюс  один
сантиметр, рука у него не дрогнет.
     Следует немедленно уходить отсюда.  Только вот как?  Квартира наверняка
под наблюдением. Что делать? Что делать? Что делать?
     Уже сложив кейс, Фандорин еще минут десять пометался по квартире, потом
взял себя  в  руки: сел, закинул ногу на ногу, решительно  сцепил пальцы  на
коленях. Заставил себя успокоиться.
     Значит, так.
     Вывести Алтын из-под удара. Это главное. Все остальное потом.
     Нужно было сказать ей, что Шурик  жив  и где-то рядом. Теперь поздно, у
него даже нет номера ее сотового телефона.
     Оставить записку?
     Но  скорее всего, едва он покинет квартиру, сюда наведаются. Наверняка.
Убивать его  пока не намерены, это  ясно -- значит, будут следить,  или, как
выражается  Алтын, пасти.  Зачем-то  он  им  нужен  --  иначе  к  чему  было
возвращать кейс?
     А  если  эти серьезные  господа  будут  за  ним следить,  то непременно
захотят установить  здесь  подслушивающую аппаратуру. Они ведь не знают, что
англичанин сюда больше не вернется.
     Стало быть, нужно сделать так, чтобы они об этом узнали.
     Фандорин взял листок, размашисто вывел фломастером:




     Цыпка, отоспался и ухожу.
     Спасибо, что приютила.  Ты, даже не представляешь, как вовремя ты вчера
подрулила  на  своей тачке.  За  это  --  особенная благодарность  и  лишние
полсотни плюс к той  сотне.  И спасибо,  что не задавала лишних вопросов. За
это еще полсотни.
     Целую,
     Коля




     "Коля" -- это хорошо.  Она поймет. Не приписать ли что-нибудь еще,  что
предупредит ее об опасности?
     Нет,  нельзя считать  Шурика  идиотом.  Сам внезапный уход  Николаса  и
оскорбительный смысл письма должны подсказать ей, что дело нечисто. Фандорин
подумал, полистал фольклорный блокнот и усугубил эффект припиской:




     А перепихон был классный.




     Вот так. Теперь она сообразит. Будем надеяться.
     Положил поверх записки  две  бумажки  по пятьдесят долларов. На  всякий
случай запомнил  номер телефона, обозначенный на аппарате. Звонить, конечно,
сюда будет нельзя. Разве что просто послушать голос. Убедиться, что жива.
     Больше пока ничего сделать было нельзя. Как говорит Алтын, ноги в  руки
и вперед -- то есть, в  аэропорт. Если нет  мест на лондонский рейс, улететь
куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
     Прощай,  маленькая храбрая  женщина,  которая  мечтает вырасти  на пять
сантиметров и быть любимой. Пусть твои мечты сбудутся.
        x x x
     Перед тем,  как выйти из  под®езда,  Фандорин набрал побольше воздуха в
грудь и снова перекрестился -- это уже становилось вредной привычкой.
     С  нарочитой  неспешностью  прошел мимо  пожилых  женщин,  сидевших  на
скамейке  и  бесцеремонно на него уставившихся. Он слышал, как  одна  громко
шепнула:
     -- Это Алтынкин. Ночевал.
     Другая заметила:
     -- Ишь, каланча-то.
     Не озираться по сторонам. Глупый англичанин ни о чем не подозревает, он
уверен, что чемоданчик ему вернуло Божье провидение.
     Направо подворотня. Свернуть. Шагов сзади не слышно.
     На  пыльной, залитой солнцем  улице Фандорин  позволил себе оглянуться.
Никого. Для верности прошел  по тротуару  минут пять, ничего подозрительного
не заметил.
     Может быть, он драматизирует?  Что  если  господин Икс, прочитав письмо
Корнелиуса, и в самом деле утратил интерес к поискам Либереи?
     Тем лучше!
     Тогда так. Остановить машину. В путеводителе сказано, что в Москве мало
такси, но  зато развит частный извоз. За небольшие деньги, долларов за пять,
можно на попутной машине доехать с окраины до центра. А там взять  настоящее
такси, и в Шереметьево.
     Оглянувшись  (по-прежнему  никаких  признаков