слишком  увлеченный ею,  чтобы заметить, что
его старый  враг неподалеку, -  Перси  изо всех сил наступил на  него  своим
тяжелым  черным  башмаком. Послышался хруст ломающегося позвоночника Мистера
Джинглза, изо  рта у него  хлынула  кровь. Его  темные глазки  выкатились из
орбит, и в них я прочел совсем человеческое выражение удивления я страдания.
     Делакруа закричал от горя и  ужаса. Он бросился  на дверь своей камеры,
просунул руки сквозь решетку как  можно дальше  и стал снова и  скова  звать
мышонка по имени.
     Перси обратился к нему, улыбаясь. А также к нам с Брутом:
     - Вот так, - сказал  он. -  Я знал, что рано  или  поз-дно разделаюсь с
ним. Вопрос времени, -  Он повернулся и  не торопясь  пошел назад по Зеленой
Миле, оставив  Мистера Джинглза лежать на линолеуме в красной лу-жице крови,
растекающейся по зеленому.
     Дин вскочил из-за стола, ударившись об него коле-ном  и опрокинув доску
для игры в нарды на пол. Фишки рассыпались и покатились в разные стороны, но
ни Дин, ни Харри не обратили на это ни малейшего внимания.
     - Что ты наделал? - закричал Дин. - Ну что ты опять натворил, дубина?
     Перси  не ответил.  Он молча  прошагал мимо  стола,  приглаживая руками
волосы. Он прошел через мой кабинет в помещение склада. Вилли Уортон ответил
за него:
     - Что  он сделал, босс Дин?  По-моему,  просто показал французоиду, что
смеяться  над ним - не очень-то мудро. - Он засмеялся здоровым таким  смехом
деревен-ского  парня  -  жизнерадостным  и  глубоким.  Мне  попадались  люди
(правда,  довольно  редко),  которые   выглядели  нормальными  только  когда
смеялись. Буйный Билл Уортон был как раз из них.
     Я снова обескураженно посмотрел на мышонка. Он  все еще дышал, но в его
усиках  застывали капельки  крови,  и  пелена постепенно застилала  его  еще
недавно блестящие глазки-бусинки. Брут поднял разноцветную катушку, взглянул
сначала  на  нее, а потом на меня. Он был растерян,  да и я  тоже. За спиной
Делакруа все еще причитал от горя и ужаса.  И  дело  не только в мыши. Перси
пробил  брешь   в  защитной  броне  Делакруа,  и  теперь   весь   его  страх
выплескивался наружу. Но  Мистер Джинглз оставался в центре его переживаний,
и слушать это было тяжело.
     - Нет, нет,  - снова  и снова причитал  он между рыданиями и сбивчивыми
молитвами на  ломаном французском. - Нет,  нет, бедный  Мистер  Джинглз, мой
бедный Мистер Джинглэ, нет, нет.
     - Дайте его мне.
     Я поднял глаза, с удивлением услышав этот глубокий голос,  и сначала не
поверил,  кому  он принадлежит.  Я  увидел Джона  Коффи. Как и  Делакруа, он
просунул  руки  сквозь прутья решетки, но не махал ими,  как Дэл.  Он просто
вытянул их открытыми ладонями как можно дальше. И  держал ладони так, словно
настаивая на чем-то.  Его голос звучал тоже настойчиво, поэтому я и не узнал
его сразу. Перед нами  был  совсем не тот  растерянный  и  плачущий человек,
который занимал эту камеру уже несколько недель.
     - Дайте его мне, мистер Эджкум! Пока еще есть время!
     И тогда я вспомнил, что он сделал для меня, и все понял. Я подумал, что
хуже  не  будет, хотя  и не очень-то верил, что поможет. Подняв  мышонка,  я
содрогнулся, почувствовав, как много мелких косточек  торчит в разных местах
Мистера  Джинглза,  словно я  держал в руках подушечку  для иголок, покрытую
мехом. Это вам не "мочевая" инфекция. И все же...
     -  Что ты  делаешь?  - спросил Брут, когда я положил Мистера Джинглза в
огромную ладонь Джона Коффи. - Какого черта?
     Коффи забрал мышь  в  камеру. Мышонок неподвижно  лежал на  его ладони,
хвостик  свисал между большим и указательным  пальцами Коффи,  и кончик  его
слабо подергивался. Тогда Коффи накрыл правую ладонь левой, образовав словно
чашу, в которой  лежал  мышонок. Мы уже не  видели  самого Мистера Джинглза,
только хвостик свисал и подергивался  кончик, как останавливающийся маятник.
Коффи  поднес  ладони  к лицу, расставил  пальцы, образовав подобие решетки.
Хвостик мышонка теперь был обращен к нам.
     Брут подошел поближе ко мне, все еще держа в пальцах катушку.
     - Что это он делает?
     - Тихо, - прошептал я. Делакруа перестал причитать.
     - Пожалуйста, Джон, - тихо сказал он. - Джонни, помоги ему, пожалуйста,
помоги ему, силь ву пле.
     К нам подошли Дин и Харри. Харри все еще держал в руках колоду карт.
     - Что  происходит? - спросил  Дин, но я только покачал головой. Я снова
был как загипнотизирован, чтоб я пропал, если это не так.
     Коффи  поднес  ладони  ко  рту  и  резко  вдохнул. На  момент все вдруг
поплыло. Потом он медленно  отвел голову от рук, и я увидел, что у него лицо
очень больного человека, испытывающего невыносимую боль, Глаза его сверкали,
нижняя губа прикушена, темное лицо так побледнело, что стало цвета пепла. Он
издал неприятный сдавленный горловой звук.
     -  Боже  милосердный, Христос-Спаситель, - прошеп-тал Брут.  Его  глаза
чуть не вылезли на лоб от удивления.
     - Что? - почти пролаял Харри. - Что?
     - Хвост! Разве не видишь? - Хвост!
     Хвост Мистера  Джинглза уже не напоминал затуха-ющий маятник, он быстро
качался  из стороны в сторону, как у кота во время охоты на птиц. А потом из
сомкнутых ладоней Коффи раздался знакомый писк.
     Коффи снова издал сдавленный горловой  звук,  затем  отклонился, словно
откашлянул целый комок  мокроты и собирается его выплюнуть. Но вместо  этого
он  выдохнул изо  рта и  из носа облачко черных насекомых, - думаю,  что это
были  насекомые, и другие говорили то же самое, но сейчас  я  уже не уверен.
Они  кружились вокруг него темным облачком,  и оно на время скрыло черты его
лица.
     - Боже мой, а это что? - спросил Дин дрожащим испуганным голосом.
     -  Все нормально,  -  услышал  я  свой  голос.  -  Не  волнуйтесь,  все
нормально, через пару секунд они исчезнут.
     Так же, как и  тогда,  когда Коффи избавил меня от "мочевой"  инфекции,
"мушки" стали белыми, а потом исчезли.
     - Господи, - прошептал Харри.
     - Пол? - спросил неуверенно Брут. - Пол?
     Коффи  снова стал похож на себя, как  человек,  откашлявший кусок мяса,
которым подавился. Он наклонился, положил сомкнутые ладони на пол, посмотрел
сквозь пальцы, потом разжал  руки. Оттуда выбежал Мистер Джинглз, совершенно
здоровый,  без  малейших  повреждений, и  совсем  не  хромая. Он на  секунду
задержался у  двери  в камеру  Коффи,  потом перебежал через  Зеленую Милю в
камеру Делакруа. И, когда он  бежал,  я заметил, что  на  его усиках все еще
была кровь.
     Делакруа, плача  и  смеясь одновременно,  поднял  его  и стал покрывать
звонкими поцелуями.  Дин, Харри и  Брут смотрели  в  молчаливом  недоумении.
Потом Брут  шагнул  вперед  и протянул сквозь  решетку разноцветную катушку.
Сначала Делакруа ее не видел, уж слишком поглощен был Мистером Джинглзом. Он
походил на  отца,  сына  которого  спасли,  вытащив из воды.  Брут  постучал
катушкой  по  плечу Делакруа. Тот  посмотрел, взял  ее  и  вернулся  снова к
Мистеру Джинглзу, гладя его шерстку, пожирая глазами, стремясь снова и снова
убедиться, что мышонок жив, здоров и весел.
     - Брось ее, - сказал Брут. - Я хочу посмотреть, как он бегает.
     - С ним все в порядке, босс Ховелл, слава Богу, с ним все в порядке.
     - Брось, - повторил Брут. - Ради меня, Дэл.
     Делакруа наклонился с явной неохотой, боясь  выпустить Мистера Джинглза
из рук даже  на время. Потом  очень нежно бросил  катушку. Она покатилась по
камере мимо коробки из-под  сигар "Корона" к стене. Мистер Джинглз  погнался
за ней,  но  не так быстро, как раньше. Казалось, что он слегка припадает на
заднюю левую лапку, и это меня поразило больше всего. Эта небольшая хромота.
     Он  добежал все же до катушки и прикатил ее носом  назад к Делакруа  со
всем своим прежним энтузиазмом.  Я повернулся к Джону Коффи, который стоял у
двери в свою камеру и улыбался. Улыбка  его была усталой.  Не сказать, чтобы
он  выглядел совсем счастливым, но та встревоженная настойчивость, которую я
видел на его лице, когда  он  просил  дать ему мышь, исчезла,  как исчезло и
выражение  боли  и  страха.  Это  снова   был   наш  Джон  Коффи  со  слегка
отсутствующим лицом и странными нездешними глазами,
     - Ты помог ему, - сказал я - Правда, парень?
     - Да, это так.  -  Улыбка Коффи стала чуть шире,  и на  секунду или две
стала  счастливой.  -  Я помог ему. Я  помог мышонку Дала. Я  помог...  - Он
замолк, не в силах вспомнить имя.
     -  Мистеру  Джинглзу,  - подсказал  Дин.  Он  смотрел  на  Джона  Коффи
внимательно, изучающим взглядом, словно  ожидая, что  Коффи вдруг возгорится
или начнет плавать по камере.
     - Правильно, - кивнул Коффи. -  Мистеру Джинглзу. Он - цирковая мышь. И
будет жить за стеклом.
     - Да  уж  будьте  покойны,  - заверил  Харри, тоже обратившись к  Джону
Коффи. За  нашими  спинами  Делакруа  лежал на  своей  койке, держа  Мистера
Джинглза  на груди. Дэл ворковал с ним  и пел  какую-то французскую песенку,
похожую на колыбельную.
     Коффи посмотрел  вдоль  Зеленой Мили в сторону стола  дежурных и двери,
ведущей в мой кабинет и в складское помещение.
     - Босс  Перси - плохой,  -  произнес он.  - Босс  Перси  -  подлый.  Он
наступил на мышку Дэла. Он наступил на Мистера Джинглза.
     А потом, мы не  успели  еще ничего сказать - словно мы могли еще что-то
сказать ему, - Джон  Коффи вернулся на койку, лег и повернулся набок лицом к
стене.

        3
     Перси стоял к нам спиной, когда мы с Брутом минут  через двадцать вошли
в помещение склада.
     На  полочке  над корзиной с  грязной  форменной  одеждой  (а иногда и с
гражданской,  тюремной  прачечной было  все равно,  что  стирать)  он  нашел
баночку мебельной  политуры и теперь натирал  дубовые подло-котники и  ножки
электрического стула. Вам это может показаться странным или даже жутковатым,
но для  нас с Брутом  работа, которую Перси делал всю ночь, казалась  вполне
нормальной.  Олд Спарки  завтра  предстанет перед публикой, а  Перси наконец
появится в роли распорядителя.
     - Перси, - тихо позвал я.
     Он обернулся,  мелодия, которую он напевал, застряла  у него в горле, и
посмотрел на нас. Я не увидел ожидаемого страха, по крайней мере сначала. Но
я понял, что  Перси как-то постарел. И подумал, что Джон Коффи прав. У  него
был  вид подлого  человека.  А подлость, как  наркотик  -  никто в  мире  не
разбирается   в  этом  лучше  меня,  и,   должен  сказать,  после  некоторых
экспериментов  Перси попался крепко. Он был доволен тем, что сделал с  мышью
Делакруа. И больше всего ему понравились отчаянные крики Дэла.
     -  Нечего  на меня так  смотреть,  - сказал он голосом, который  звучал
почти  приятно.  -  В конце  концов, это всего лишь мышь. И  ее здесь раньше
никогда не было, вы это прекрасно знаете.
     - С мышью  все в порядке, - произнес я. Сердце  у  меня  в груди билось
гулко, но я старался произносить слова спокойно и почти бесстрастно. - Все в
порядке.  Бегает,  пищит  и снова гоняется за катушкой. Оказы-вается убивать
мышей ты умеешь не лучше, чем все остальное, что ты здесь делаешь.
     Он посмотрел на меня с недоверием:
     -  Вы думаете, я в это поверю? Я  эту мерзость  раздавил! Я сам слышал!
Так что...
     - Заткнись.
     Он уставился на меня, вытаращив глаза.
     - Что? Что ты мне сказал?
     Я сделал к нему шаг. Я чувствовал, как бьется вена у меня на лбу. Давно
я не был так разозлен.
     -  Ты что,  не  рад, что  Мистер  Джинглз в порядке?  После  всех наших
разговоров  о  том,  что  наша  работа  заключается  в  том,  чтобы  внушать
спокойствие заклю-ченным, особенно  когда дело  идет  к  концу, я  думал, ты
обрадуешься. Вздохнешь с облегчением. Ведь Дэлу завтра идти и все такое.
     Перси перевел взгляд с меня на Брута, его обычное спокойствие сменилось
неуверенностью.
     - В какую игру, черт побери, вы, ребята, играе-те? - спросил он.
     - Это совсем не игра, дружище, - ответил Брут. - Ты думаешь, что это...
ладно, это одна из  причин, по  которой тебе нельзя  доверять. Хочешь  знать
абсолютную правду? Я думаю, что ты - человек пропащий.
     -  Ты  еще  увидишь. - Теперь голос  Перси  стал звучать  грубо.  Страх
вернулся к нему, боязнь того, что мы  можем захотеть сделать с ним что-то. Я
порадовался,  услышав  это. Так  с ним  легче иметь дело. - Я знаю кое-кого.
Важных людей.
     -  Это ты так говоришь, а  ты - такой мечтатель,  - произнес Брут  так,
словно готов был рассмеяться. Перси уронил тряпку на сиденье стула.
     - Я убил эту мышь, - сказал он уже не очень уверенно.
     - Пойди и сам убедись, - предложил я. - Здесь свободная страна.
     - И пойду, - ответил он. - Пойду.
     Он прошел  мимо  нас,  поджав  губы и  поигрывая рас-ческой в маленьких
ручках (Уортон был прав, они дей-ствительно были прелестны). Он поднялся  по
ступенькам и нырнул в дверь  в мой кабинет. Мы с Брутом остались рядом с Олд
Спарки, ожидая его возвращения, и мол-чали. Не знаю, как Брут, но мне нечего
было сказать. Я даже не знал, что подумать о только что увиденном.
     Прошло  три минуты.  Брут  поднял тряпку Перси и стал натирать  толстые
перекладины спинки электрического  стула. Он  уже закончил одну и  приступил
ко  второй,  когда  вернулся Перси.  Он  споткнулся и чуть не  упал  на пол,
спускаясь по ступенькам из офиса, а к нам подошел  неровной походкой. Лицо у
него было недоумевающее.
     - Вы  их заменили,  - сказал он дрожащим,  обвиня-ющим  голосом.  -  Вы
как-то подменили  мышей,  ублюдки. Играете со мной, но  вы очень  пожалеете,
если  не  прекратите!  Вас  выбросят  на улицу, если  не перестанете! Кто вы
такие?
     Он замолк, задыхаясь и сжав кулаки.
     - Я расскажу тебе,  кто мы такие, - ответил  я. - Мы - люди, с которыми
ты работаешь. Перси... но больше уже не будешь. - Я протянул руки и сжал его
плечи. Не сильно, но все-таки сжал.
     Перси это не понравилось.
     - Убери свои...
     Брут  схватил его за правую руку, и она вся - маленькая, мягкая и белая
- исчезла в загорелом кулаке Брута.
     - Заткни пасть, сынок. Если понимаешь,  что тебе лучше, то воспользуйся
последним шансом, чтобы прочистить уши.
     Я  повернул Перси, поднял на  платформу и  толкал до  тех пор, пока  он
ногами не ударился о сиденье  электрического стула и не сел. Его спокойствие
улетучилось вместе с апломбом. Не забывайте, что Перси  был очень молод. И в
его возрасте это качество как тонкий  слой  фанеры, как тень на  поверхности
эмалевой краски. Этот  слой еще можно проткнуть. И я понял, что сейчас Перси
готов слушать.
     - Я хочу, чтобы ты дал слово, - сказал я.
     -  Какое  еще  слово? - Он еще пытался усмехаться  но в глазах  читался
испуг. Электричество в аппаратной не было включено, но у деревянного сиденья
Олд Спарки есть своя сила, и в тот момент я понял, что Перси ее чувствует.
     - Дай нам слово, что если мы поставим тебя распорядителем завтра ночью,
ты тут же перейдешь в Бриар Ридж и  оставишь  нас в покое.  - Брут говорил с
яростью, которой я  у  него раньше  не слышал.  - Что  ты подашь заявление о
переходе на следующий же день.
     - А если  нет? Если я  просто  позвоню кое-кому и  скажу,  что  вы меня
мучали, запугивали и угрожали?
     - Мы можем вылететь  отсюда, если твои связи так же  хороши,  как  тебе
кажется, -  заявил я.  -  Но  уж позаботимся, чтобы  и твоей крови  на  полу
осталось немало, Перси.
     - Из-за  мыши? Ха!  Вы  думаете, кого-то  волнует,  что  я наступил  на
любимую мышку осужденного убийцы? За пределами этого сумасшедшего дома, да?
     - Нет. Но три человека  видели,  как ты стоял, засунув палец в задницу,
когда  Буйный Билл Уортон  пытался задушить  Дина  Стэнтона своей цепью. Это
людей  будет   волновать,  я   тебе,  Перси,  обещаю.   Об  этом  даже  твой
высокопоставленный дядюшка-губернатор за-волнуется.
     Щеки и лоб Перси покрылись красными пятнами.
     - Вы думаете, они вам  поверят? - спросил он, но голос его потерял злую
силу. Он ясно понимал, что кто-нибудь сможет нам поверить. А  Перси не любил
попадать  в неприятности. Нарушать правила можно. Но вот чтобы тебя поймали,
- этого нельзя.
     - А еще у меня есть фотографии шеи Дина, когда синяки  еще не сошли,  -
добавил  Брут. Я не знал, правда это  или  нет, но звучало  убедительно. - И
знаешь, о чем говорят эти  снимки? Что Уортон успел хорошо потрудиться, пока
его не оттащили, хотя ты стоял там, да еще с той стороны, где Уортон тебя не
видел. Тебе придется отвечать на довольно  трудные  вопросы,  понял? А такие
случаи накладывают на  человека своего рода клеймо. И оно  останется надолго
после того,  как его  родственники  оставят  государственную службу и  будут
сидеть  дома,  попивая  мятный джулеп на веранде. Запись в  рабочей карточке
может стать сильной и интересной  штукой, ведь в  карточку будут заглядывать
многие в течение твоей жизни.
     Глаза Перси недоверчиво  перебегали с одного на другого. Левой рукой он
пригладил волосы. Он  не сказал ничего, но  я подумал, что мы  его почти уже
сделали.
     - Ну давай,  и покончим с  этим. Ведь ты  не  желаешь  оставаться здесь
дольше, чем мы этого хотим, правда?
     -  Я ненавижу здесь  все! - выкрикнул он. - Я  ненавижу, как вы со мной
обращаетесь, как не даете проявить себя!
     Последнее было очень  далеко от  правды, однако я счел  несвоевременным
это оспаривать.
     -  И еще я  не  люблю,  когда меня  запугивают, Мой папа учил меня, что
однажды ступив на этот путь, скорее всего кончишь тем,  что потом  всю жизнь
позволишь людям запугивать тебя. - Его глаза, почти такие же прелестные, как
руки, засверкали. - Особенно не люблю, когда меня запугивают такие громадные
обезьяны, как этот тип. - Он посмотрел на моего старого друга и фыркнул - "И
ты, Брут!" - подходящая кличка.
     - Ты должен кое-что понять. Перси, -  сказал я. - С нашей точки зрения,
это ты нас запугиваешь. Мы все время подсказываем тебе, как нужно вести себя
здесь,  а ты  продолжаешь все  делать по-своему, когда же все  идет  не так,
прикрываешься своими связями.  Типичный пример  - когда ты наступил  на мышь
Делакруа,  -  Врут поймал  мой  взгляд  и  я  быстро поправился. - Когда  ты
попытался наступить на мышь Делакруа. Ты  все время  угрожаешь, угрожаешь  и
угрожаешь. И  в  конце концов мы  поступаем с тобой  так же,  вот и все. Но,
послушай,  если ты  сделаешь так,  как надо, все  получится  и  ты  вый-дешь
чистеньким,  как  молодой человек, делающий  карь-еру,  и  благоухающим, как
роза. Ну, что скажешь  на это? Поступай,  как взрослый. Перси. Пообещай, что
уйдешь после казни Дэла.
     Он обдумал  наше предложение. Через пару  секунд в его глазах появилось
выражение, какое бывает у  людей, когда в голову приходит хорошая мысль. Мне
это не очень понравилось, потому что любая идея, хорошая для  Перси,  совсем
не обязательно хороша для нас.
     - К тому же, - добавил Брут, - подумай, как здорово будет избавиться от
этого мешка с дерьмом - Уортона.
     Перси  кивнул, и я позволил ему  встать со  стула. Он одернул форменную
рубашку, заправил ее сзади, причесал  волосы  расческой. Потом  поглядел  на
нас.
     - Ладно,  я согласен. Я  распоряжаюсь завтра ночью на казни Дэла, а  на
следующий день подаю прошение о переводе в Бриар Ридж. И мы квиты. Идет?
     -  Идет,  -  согласился  я. В его  глазах все  еще  сохранялось прежнее
выражение, но в тот момент я уже расслабился и не придал ему значения.
     Он протянул руку:
     - Ну что, по рукам?
     Я пожал ему руку. Брут тоже.
     И опять мы остались в дураках,

        4
     Следующий  день был самым жарким, хотя именно в тот  день и закончилась
эта  странная  октябрьская жара.  Когда  я  приехал  на  работу,  на  западе
собиралась гроза и темные тучи  понемногу закрывали небо.  Они  спустились к
вечеру, и из них стали выбиваться голубовато-белые зигзаги  молний. В десять
часов  вечера  над  графством  Трапенгус  прошел  ураган  -  погибли