с для французика  пройти по
Миле, но шаг в нужном направлении сделан. Мне показалось, что все шло хорошо
лишь  потому,  что   Перси  наконец   делал  то,  что  ему  нравилось.   Мне
представлялось  это  подозрительным,  но  я  старался  не   придавать  этому
значения.  Зачем?  Он наденет на Делакруа  шлем, включит  ток  - и  все, оба
исчезнут. Если это не счастливый финал, то что? И, как сказал Муре, Делакруа
все равно умрет, неважно, кто будет при этом распорядителем.
     И тем  не  менее Перси  показал  себя неплохо в  новой  роли, и сам это
понимал.  Мы все понимали.  Что же касается меня, то чувствовал себя слишком
хорошо, чтобы ненавидеть его сейчас. Похоже было, что все идет как надо. Еще
большее облегчение я испытал, увидев, что Перси действительно прислушивается
к нашим  наставлениям  и предостережениям. Честно  говоря,  сегодня  мы этим
очень увлеклись, даже Дин, который  обычно  старался  держаться подальше  от
Перси и  поменьше думать о  нем, если получалось. И неудиви-тельно: я думаю,
для большинства зрелых мужчин нет ничего более приятного видеть, что молодой
и неопытный человек  прислушивается к их советам, и в этом смысле мы не были
исключением.  В  результате никто  из нас, включая  и меня,  не заметил, что
Буйный Билл  Уортон  уже  не глядит  в потолок. Он смотрел на нас,  когда мы
стояли у стола дежурного  и наперебой давали советы Перси. Мы давали советы!
А  он делал  вид,  что слушает! Смешно, особенно если учесть,  что  из этого
вышло.
     Звук  открывающегося  замка в двери прогулочного  дворика положил конец
нашему  послерепетиционному  обсуждению.  Дин  предупреждающе  посмотрел  на
Перси.
     -  Помни, ни слова, ни неверного взгляда, -  сказал  он. - Мы не хотим,
чтобы он знал, что здесь делается. Это для них плохо. Они расстраиваются.
     Перси кивнул и  поднес  палец к  губам жестом, который, он думал, будет
выглядеть  смешным, но не получилось. Дверь  в прогулочный двор открылась, и
вошел Делакруа  в  сопровождении Брута, который нес  коробку  из-под сигар с
разноцветной катушкой внутри, словно ассистент волшебника в водевильном шоу,
уносящий  принадлежности  хозяина со  сцены  в конце  акта.  Мистер  Джинглз
восседал  на плече Делакруа.  А сам Делакруа? Уверяю  вас,  Лилли Лангтри не
была счастливей после выступления в Белом Доме.
     - Им понравился Мистер  Джинглз! -  об®явил Делакруа.  - Они  смеялись,
кричали "браво" и хлопали в ладоши.
     -   Да,  это   классно.   -   Перси   произнес  это   снисходи-тельным,
начальственным  тоном, который совсем не напоминал прежнего Перси.  -  Иди в
камеру, старожил!
     Делакруа бросил на него взгляд,  полный недоверия, и тут прежний  Перси
явился во всей красе. Он оскалил  зубы  в ухмылке  и сделал  вид,  что хочет
схватить Делакруа.  Конечно, это была  шутка. Перси  был доволен и совсем не
собирался никого хватать, но Делакруа этого не знал. Он отпрянул со страхом,
и,  споткнувшись  о громадную  ступню  Брута, тяжело упал, сильно ударившись
затылком  о  линолеум. Мистер Джинглз успел  вовремя отскочить, иначе бы его
раздавило, и с писком убежал по Зеленой Миле в камеру Делакруа.
     Делакруа  поднялся  на  ноги,  смерил усмехающегося  Перси  ненавидящим
взглядом и  поплелся вслед за своим  любимцем, зовя его  по  имени и потирая
затылок.  Брут (не  знавший,  что  Перси  проявил  признаки сознательно-сти)
презрительно взглянул на Перси и пошел за Дэлом, доставая ключи.
     То, что  случилось  потом,  думаю,  произошло именно  из-за  искреннего
желания Перси принести извинения.
     Я понимаю, в это  трудно поверить,  но в тот день  он был в необычайном
настроении.  По  правде,   это  лишний  раз  подтверждает  старую   циничную
пословицу, что ни одно  доброе  дело не  остается безнаказанным. Помните,  я
рассказывал,  как после погони  за  мышью,  еще  до  прихода Делакруа, Перси
слишком  близко  подошел  к камере  Президента? Так  опасно  делать,  именно
поэтому Зеленая Миля такая широкая: когда идешь точно посередине, ни с одной
из сторон до тебя нельзя дотянуться. Президент тогда ничего не сделал Перси,
но я, помню, подумал, что Арлен Биттербак мог  бы что-нибудь  выкинуть, если
бы Перси подошел так близко. Просто чтобы проучить.
     Да, Президент  и Вождь  уже  ушли, но на  их месте оказался Буйный Билл
Уортон.  Характер у него был  во сто крат хуже,  чем  у Президента  и  Вождя
вместе  взятых, и  он  смотрел  весь  этот  маленький  спектакль  в  надежде
появиться  на  сцене  самому.   И  вот   благодаря   Перси  Уэтмору   случай
представился.
     -  Эй, Дал! -  позвал Перси,  смеясь,  и  пустился  вслед за  Брутом  и
Делакруа, не замечая, что опасно приблизился к  решетке Уортона. - Эй,  я не
хотел тебя трогать! С тобой все в п...
     Уортон в мгновение ока вскочил с койки и оказался у решетки  камеры. За
все время работы в  охране я не видел никого, кто двигался  бы  так  быстро,
включая и  тех  спортивных ребят,  с которыми мы с  Брутом работали  позже в
колонии для мальчиков. Он просунул руки за прутья и схватил Перси сначала за
плечи форменной  блузы, а потом за горло. Уортон  прижал его спиной  к двери
камеры. Перси визжал,  как поросенок на бойне, и по глазам  его было  видно,
что он думал, будто сейчас умрет.
     - Какой  славный, - прошептал Уортон. Одна рука оставила глотку Перси и
вз®ерошила его волосы. - Мяг-кие, -  сказал он со смехом. - Как у девушки. Я
скорее  трахнул  бы  тебя в  задницу, чем переспал с твоей се-строй. -  И он
страстно поцеловал Перси в ухо.
     Я  думаю, что  Перси, который избил Делакруа на бло-ке лишь за то,  что
тот случайно провел рукой по его промежности - помните? - точно понимал, что
проис-ходит. Кровь  отлила от его лица, и прыщи на щеках про-ступили, словно
родимые  пятна. Глаза расширились и стали влажными.  Слюна стекала из уголка
перекошенного  рта тонкой струйкой. Все  произошло  очень быстро,  секунд за
десять, не больше.
     Мы с Харри вышли вперед, подняв дубинки. Дин достал пистолет. Но прежде
чем мы успели что-то предпринять, Уортон  отпустил Перси  и  отступил назад,
подняв руки к плечам и улыбаясь гнилыми зубами:
     - Я его отпустил, я просто поиграл и отпустил его, - проговорил он. - С
его прелестной головки и волосок  не упал, так что не надо тащить меня в эту
проклятую комнату с мягкими стенками.
     Перси Уэтмор метнулся через  Зеленую Милю  и скорчился  у  зарешеченной
двери пустой камеры с противоположной стороны, дыша тяжело и так громко, что
было похоже на рыдания. Он наконец получил урок, почему надо держаться ближе
к  центру  Зеленой Мили  и  подальше от головорезов с  кусающимися  зубами и
хватающими когтями. Я подумал, что этот урок он запомнит намного дольше, чем
все  наши  советы.  На  лице его застыло  выражение  животного ужаса, а  его
роскошные волосы впервые с тех пор, как я его увидел, были  в беспорядке. Он
напоминал человека, чудом спасшегося от изнасилования.
     На  секунду  воцарилась  полная  тишина,  нарушаемая  лишь  рыдающим  и
свистящим дыханием Перси. И вдруг раздался смех, внезапный и такой безумный,
что мы застыли в шоке.  "Уортон" - была моя первая мысль, но это оказался не
он" Смеялся  Делакруа,  стоявший  в открытой двери своей камеры и  показывая
пальцем на Перси. Мышь снова сидела у него на плече, и Делакруа был похож на
маленького, но злобного колдуна со своим чертенком.
     -  Смотрите, он в штаны  намочил! -  завопил  Делакруа. - Смотрите, что
этот  верзила  наделал!  Сначала бьет  других  палкой,  а  когда его  самого
тронули, то написал в штаны, как маленький!
     Он смеялся и показывал  пальцем, и весь его  страх и ненависть к  Перси
звенели в этом ирониче-ском смехе. Перси смотрел на него, словно не  в силах
ни  пошевелиться, ни говорить.  Уортон снова  подошел  к  решетке  камеры  и
улыбнулся,  глядя,  как  на  брюках   Перси  расплывается  темное  пятно,  -
небольшое, но заметное, и никто не сомневался в его происхождении.
     - Нужно  купить  крутому мальчику пеленочку,  -  бросил он и  вернулся,
смеясь, на свою койку.
     Брут подошел к камере  Делакруа,  но  французик успел нырнуть  внутрь и
улечься еще до прихода Брута.
     Я взял Перси за плечо.
     - Перси, - начал я и дальше не знал, что сказать. Он вернулся к жизни и
стряхнул  мою   руку.  Потом   взглянул  на   свои  брюки,  увидел   на  них
расплывающееся пятно и густо-густо покраснел. Он поднял глаза на меня, затем
посмотрел на Харри  и Дина,  Я был рад,  что старик  Тут-Тут  ушел. Будь  он
здесь, история облетела бы всю тюрьму  в один день. А учитывая фамилию Перси
[Wetmor  (Уэтмор),   англ.  -  мокрый],  особенно  неудачную  в  сегодняшнем
контексте, эту историю смаковали бы еще долгие и долгие годы.
     - Только попробуйте кому-нибудь  рассказать, вы все тут же  окажетесь в
очередях  за  хлебом,  -  злобно  прошипел  он. В  других обстоятельствах  я
обязательно дал бы  ему в морду, но сейчас мне стало его жалко. И, наверное,
он увидел  эту  жалость, и ему стало  еще хуже  -  словно  по  открытой ране
хлестнули крапивой.
     - Что здесь происходит, здесь  и остается, - тихо сказал Дин. -  Можешь
не беспокоиться.
     Перси оглянулся через плечо  на  камеру Делакруа. Брут как раз закрывал
дверь  на  замки, а изнутри  ясно доносилось хихиканье Делакруа. Перси  стал
чернее тучи.  Я  хотел  было сказать  ему: в этой жизни  что  посеешь, то  и
пожнешь, а потом решил, что для назиданий момент не самый подходящий.
     - А  его,  -  начал Перси,  но  не  закончил. Вместо этого  он, опустив
голову, пошел в кладовку искать сухие брюки.
     - Он такой прелестный, - проговорил Уортон сонным голосом.
     Харри велел ему  заткнуть  хлебальник,  пока не  попал  в  смирительную
комнату  просто из принципа. Уортон сложил  руки на  груди,  закрыл глаза  и
притворился спящим.

        9
     Ночь  накануне казни Делакруа  оказалась более  жаркой  и  душной,  чем
когда-либо:   тридцать   три   градуса  по   термометру  на  окне   приемной
административного  корпуса  я  видел, когда заступал на  дежурство в  шесть.
Тридцать три -  и это  в  конце октября, представляете, к  тому же где-то на
западе рокотал гром - ну совсем как в июле.  В тот вечер я встретил в городе
одного прихожанина из моего района,  и он на полном серьезе спросил меня, не
означает ли такая не по сезону  погода конца света. Я ответил с уверенностью
отрицательно, но подумал, что конец света наступит для Делакруа. Так и есть.
     Билл  Додж стоял в  дверях  в  прогулочный  дворик,  пил кофе  и  курил
сигаретку. Он посмотрел на меня и сказал:
     -  Смотрите,  кто  идет.  Пол Эджкум, большой, как  жизнь,  и столь  же
неприглядный.
     - Как дела, Билл?
     - Нормально.
     - Как Делакруа?
     - Тоже в норме. Он вроде и понимает, что будет завтра, а вроде  бы и не
понимает.  Знаешь,  какими  они  становятся,  когда  конец действительно уже
близок.
     Я кивнул.
     - А как Уортон?
     Билл засмеялся:
     - Этот клоун?  Он и Джека  Бенни заставит говорить, как квакера. Сказал
Рольфу Веттермарку, что ел клубничное варенье из прелестей его жены.
     - И что ответил Рольф?
     - Что он не женат. Сказал, что Уортон, наверное, имел в виду свою мать.
     Я  расхохотался.  Это  действительно  звучало  смешно, хотя и не  очень
тонко. И так приятно смеяться  и  не чувствовать, что кто-то зажигает спички
внизу живота. Билл тоже  смеялся, потом выплеснул остатки  кофе во двор, где
почти  никого  не  было, кроме нескольких долгожителей,  большинство которых
сидели здесь уже тысячу лет.
     Где-то далеко  гремела гроза, и  на горизонте неясные молнии вспыхивали
над  головой в темнеющем  небе. Билл посмотрел  вверх  с тревогой,  перестав
смеяться.
     -  Знаешь,  - сказал  он. - Не  нравится  мне эта погода. Словно что-то
должно случиться. Что-то ужасное.
     Насчет  этого  он  оказался  прав. Ужасное  произошло вскоре, где-то  в
четверть десятого той же ночью. Тогда Перси убил Мистера Джинглза.

        10
     Поначалу  казалось, что  ночь  пройдет спокойно  несмотря на жару: Джон
Коффи вел себя,  как всегда, тихо,  Буйный Билл притворялся Тихим  Биллом, а
настроение Делакруа можно было считать хорошим, учитывая, что свидание с Олд
Спарки ему предстояло не раньше чем через сутки.
     Он понимал,  что с ним  случится, по крайней  мере в основном: на  свой
последний  ужин он  заказал  соус  чили  и дал мне специальные указания  для
кухни.
     - Скажи им, пусть  положат в  этот острый соус что-нибудь такое, что бы
обжигало  и  прыгало  в  горле -  зеленый чили,  а  не слабый.  Он меня  так
забирает,  что на следующий день я не  могу сойти с  унитаза. Но на сей раз,
думаю, с этим проблем не будет, n'est-ce pas [Не так ли? (фр.)]?
     Большинство  приговоренных  беспокоились о  своей  бес-смертной  душе с
какой-то  идиотической  свирепостью,  но  Делакруа сразу же  отмел  все  мои
вопросы о  том, чего бы он  хотел  получить  в последние  часы для душевного
комфорта. Если "этот парень"  Шустер подошел для Боль-шого Вождя Биттербака,
рассуждал Дэл, то и для него сойдет. Но больше всего он беспокоился - вы уже
до-гадались о чем,  я  уверен, -  что будет с Мистером Джинглзом после  его,
Делакруа, ухода. Я привык проводить долгие часы с приговоренными в последнюю
ночь  перед казнью,  но тогда впервые провел  это  время в  рассуж-дениях  о
судьбе мыши.
     Дэл  рассматривал сценарий за сценарием, терпели-во продумывая варианты
в своем  затуманенном мозгу. И пока он рассуждал так вслух, желая обеспечить
мышонку будущее, словно отправлял ребенка в кол-ледж, то бросал разноцветную
катушку об  стену. И каждый раз Мистер Джинглз  бросался  за  ней, находил и
прикатывал  назад к ноге Дэла. В  конце концов это стало действовать мне  на
нервы: удары катушки о каменную стену и цокот мышиных лапок. И хотя трюк был
интересным,  часа  через полтора  интерес к  нему как-то  пропал.  А  Мистер
Джинглз  совсем  не устал.  Он периодически останавливался, чтобы освежиться
глотком воды из  кофейного блюдеч-ка, которое Делакруа специально держал для
этих целей, или подкрепиться  кусочком мятного  леденца, а потом начинал все
снова.  Несколько раз я уже  готов был  остановить  Делакруа,  чтобы  он дал
мышонку отдохнуть, и  каждый  раз  напоминал себе, что у  него  для  игры  с
Мистером Джинглзом остались лишь ночь и  день - и  все. Но к концу все равно
стало трудно себя сдерживать:  знаете, как действует на нервы  один и тот же
звук. И я  начал  уже говорить, но потом  что-то  заставило меня  посмотреть
через плечо. Джон Коффи стоял у двери своей камеры и  качал головой: вправо,
влево. Словно он прочитал мои мысли и советовал подумать.
     Я предложил отдать Мистера Джинглза незамужней тетке Делакруа, той, что
прислала  ему   большой  пакет  леденцов.  Его  разноцветную  катушку  можно
отправить  вместе с  мышонком, даже его "домик"  - мы проследим,  чтобы  Тут
оставил свои  претензии на коробку из-под сигар "Корона". Но  Делакруа после
некоторых раздумий (он успел  бросить катушку в стену как минимум раз  пять,
причем Мистер Джинглз прикатывал ее либо носом, либо  лапками) сказал: "Нет,
не  пойдет".  Тетушка  Гермион  слишком  стара,  она  не  поймет,  насколько
талантлив Мистер Джинглз, кроме того, что  если Мистер Джинглз ее переживет?
Что тогда с ним будет потом7 Нет-нет, тетушка Гермион не подходит.
     Ладно, тогда я спросил, а что если один из нас возьмет его. Мы могли бы
держать мышонка  прямо здесь,  в блоке "Г".  Нет,  не  согласился  Делакруа,
сердечно поблагодарив за предложение, это хорошо, но Мистер  Джинглз - мышь,
которая  заслужила свободу. Он, Эдуар Делакруа, это знает, потому что Мистер
Джинглз - догадались? - шепнул ему на ухо.
     -  Ну хорошо,  - предложил я. - Один из нас,  Дэл,  возьмет его к  себе
домой. Например, Дин, У него маленький сын, который полюбит мышонка, уверяю.
     Делакруа  просто побледнел  от ужаса  при  мысли  о  том,  что  заботам
маленького  ребенка поручат такого гения среди грызунов, как Мистер Джинглз.
Ради всего святого, неужели мальчик способен  обеспечить  ему тренировки, не
говоря  уже о том,  чтобы научить  чему-нибудь новень-кому,  А если  ребенку
станет неинтересно и он забудет его покормить дня два, а то и три? Делакруа,
который   погубил  шесть   человеческих  жизней   в   попытке  скрыть  следы
первоначального  преступления, ежился  от отвраще-ния,  как  ярый  противник
вивисекций.
     Ну хорошо, я пообещал тогда, что  возьму его  к себе (обещайте  им все,
помните? В последние двое суток обещайте им все). Как этот вариант?
     - Нет,  господин начальник Эджкум,  - извиняющимся  тоном отверг и этот
вариант  Дэл.  И  снова бросил ка-тушку. Она ударилась о стенку, отскочила и
покатилась. Мистер Джинглз тут  же догнал  ее и носом прикатил к Делакруа, -
Спасибо вам большое, мерси боку, но вы жи-вете  в лесу, а  Мистеру  Джинглзу
будет  страшно  жить dans  la foret [В  лесу (фр.)]. Мне лучше знать, потому
что...
     - По-моему, я угадал, откуда ты знаешь, Дэл.
     Делакруа кивнул, улыбаясь.
     - Но мы все равно что-нибудь придумаем. Обяза-тельно. - Он опять бросил
катушку.  Мистер  Джинглз кинулся за ней.  Я старался не кривиться. В  конце
концов на помощь пришел Брут. Он стоял, у стола дежурных и наблюдал, как Дин
и Харри играют в  нарды. Перси тоже был  там, Бруту наконец надоело пытаться
заговорить с ним, получая в ответ только высокомерное ворчание, и он подошел
к нам с Делакруа и, сложив на груди руки, слушал наш разговор.
     - А  как насчет Маусвилля? - вмешался Брут во  время  паузы,  возникшей
после того,  как Дэл отверг мой  старый дом в лесу, где водились привидения.
Он спросил это обычным тоном, словно подбрасывая еще одно предложение.
     - Маусвилль?  -  переспросил  Делакруа, глядя на Брута  с недоумением и
интересом одновременно. - Какой Маусвилль?
     - Это аттракцион для туристов  во Флориде, - об®яснил он. - По моему, в
Таллахасси. Я прав, Пол? В Таллахасси?
     - Да,  - ответил  я  без малейших  раздумий, подумав: "Дай Бог здоровья
Брутусу Ховеллу".  - Таллахасси, прямо по  дороге, сразу же за университетом
для собак. - Губы Брута при этом  дернулись, и  я подумал, что он сейчас все
испортит смехом,  но он сдержался и кивнул. Я представил, что  он мне  потом
выдаст насчет собачьего университета.
     На этот раз  Дэл не  бросил катушку,  хотя  Мистер Джинглз стоял на его
шлепанце,  подняв передние лапки,  явно  ожидая  следующего  случая  догнать
катушку. Французик переводил взгляд с Брута на меня и обратно.
     - А что они делают в Маусвилле? - спросил он.
     - Как  ты  считаешь,  они возьмут Мистера Джинглза? -  обратился ко мне
Брут, словно не слыша Дэла и в то же время провоцируя его. - Думаешь, он  им
подойдет, Пол?
     Я попытался изобразить задумчивость:
     - Ты  знаешь, - начал я, -  чем  больше я об этом думаю, тем больше мне
нравится эта  мысль. -  Уголком глаза  я  увидел,  что Перси прошел половину
Зеленой Мили (далеко обходя камеру Уортона). Он стоял, прислонившись  плечом
к двери пустой камеры и слушал с полупрезрительной улыбкой.
     - Что такое Маусвилль? - спросил Дэл уже с огромным интересом.
     - Аттракцион для туристов, я  уже  говорил тебе, -  ответил Брут. - Там
столько, я не знаю, штук сто, наверное, мышей. Да, Пол?
     - Сейчас уже, наверное, сто пятьдесят,  - поддакнул я. - Успех бешеный.
Слышал,  они  собираются  открыть  еще  един  в  Калифорнии  и  назвать  его
"Маусвилль Вест", так что дело это процветает. Говорят, дрессиро-ванные мыши
становятся популярными в высшем свете, хотя мне этого не понять.
     Дэл сидел с  разноцветной катушкой в руках и глядел на  нас, позабыв на
время о своей собственной участи.
     -  Туда  берут  только самых умных  мышей, -  предупредил Брут.  - Тех,
которые  умеют  выполнять трюки. И не берут  белых,  потому  что белые  мыши
продаются в магазинах.
     - Эти  мыши из зоомагазинов,