а, когда
он  сообразил,  что на каждом надета  тяжелая маска; в тусклом красном свете
Бухты очки выглядели как огромные глаза насекомых.  Штурмовики выныривали из
дверей головой вперед, приземлялись  на одно плечо и перекатывались по  полу
Бухты; автоматы трещали отрывистыми, резкими очередями, скашивая захваченную
врасплох  мечущуюся толпу техов и штабного  персонала.  Грейсон  увидел, как
упал Ривера, привалившись к борту катера,  работающего вхолостую;  крошечные
алые пятна выступили на его теле от правого бедра до левого плеча.
     Один  из  солдат  возле оружейного мастера опрокинулся навзничь, вместо
лица -- истекающая  кровью красная маска. Еще двое рухнули  на месте, а двое
уцелевших повернулись и бросились к ближайшему катеру.
     -- Гриф!  --  заорал  Грейсон.  Пальцами он вцепился в борт посудины.--
Уходи!
     -- Поехали, сынок.-- Брукс  положил  руку на плечо Грейсона,  в  голосе
чувствовалась настойчивость.-- Нам нужно отправляться.
     Грейсон стряхнул руку и  метнулся  назад, к Гриффиту.  Кая Гриффита  он
помнил  почти  с тех самых  пор,  как и  отца, но  времени  проводил с  ним,
вероятно, больше.
     -- Грейсон! Вернись! -- Сержант Брукс наступал ему  на  пятки.  Грейсон
нырнул перед парящей посудиной, которая как раз отрывалась от  железобетона.
От  давления  воздуха  брюки  облепили ноги,  пронзительный визг пропеллеров
заглушил треск мелкокалиберного  оружия.  Из прохода  продолжали выскакивать
черные фигуры.
     Грейсон  заметил  винтовку,   лежащую  на  железобетонном  полу,  возле
распростертого  солдата,  которому  она  принадлежала.  Грейсои  никогда  не
пользовался  подобным  оружием в  бою,  но  на  стрельбище он довольно часто
стрелял  из  него  под  надзором  Грифа.  Он  проверил  80-зарядный магазин,
вставленный в  паз за  пистолетной рукоятью, проверил предохранитель,  навел
дуло на приближающиеся черные фигуры и надавил на курок.
     ТК  стреляет  безгильзовыми,   трехмиллиметровыми  пулями  из   мягкого
металла. Оружие  снабжено  скоростными  детонаторами, которые взрываются при
столкновении с мишенью, словно миниатюрные солнца. Почти без шума, почти без
отдачи,  действуя  в автоматическом  режиме,  такая  винтовка  кромсает ряды
противника, как лазер мягкую жесть.
     Грейсон  поливал   огнем   штурмовиков,   видел,   как   они   валятся,
опрокидываясь назад, в  зияющий проход, или вперед,  на железобетон,  словно
мешки с навозом.
     Палец соскользнул с курка, и винтовка приняла вертикальное положение. К
спонтанным, противоречивым эмоциям  Грейсона добавилось  осознание того, что
он первый раз в жизни убивал людей.
     Гриффит обернулся и, казалось, только сейчас заметил Грейсона.
     -- Не надо, сынок! Уходи...
     Пока он говорил,  ливень пуль  обрушился на лысого  оружейного мастера,
приподнял его, крутанул и распластал по полу.
     -- Гриф! -- завопил Грейсон.
     Раздался  тихий,   булькающий  звук,  и  облако  белого  дыма  гейзером
взметнулось от разорвавшейся газовой гранаты. Грейсон ощутил в горле резкий,
одуряющий  привкус  паралитического  газа  и  поперхнулся  от  едких  паров.
Последнее, что он  помнил, это железобетонный пол в Транспортной  Бухте, где
он лежит со сведенными судорогой мышцами. До него доносился вой удаляющегося
на  воздушных подушках конвоя. Вокруг себя Грейсон слышал  кашель  и хриплые
крики людей, которые  не убрались отсюда вовремя. Штурмовики кишели вокруг и
надевали на пленников наручники. Что было дальше, Грейсон не помнил.
     Позднее он  решил, что, должно  быть, потерял сознание. Когда он открыл
глаза, воздух был чище и он снова мог двигаться.  Мускулы рук и ног, однако,
непроизвольно подрагивали,  и  сам он чувствовал себя  настолько слабым, что
едва оторвал голову от пола.
     Между  несколькими  оставшимися  катерами  двигались  черные  униформы,
сгоняя маленькие  группы  пленников  к двери,  ведущей в  главный коридор. В
открытые  двери  Бухты  вливался  холодный  воздух,  и  когда Грейсон  жадно
наглотался его, рассудок  и зрение прояснились и мускульные  спазмы ослабли.
Он приподнялся на локте.
     Кай Гриффит лежал поблизости,  прислонившись к приземлившемуся  катеру.
Грейсону  показалось,  что  оружейный  мастер  жив,  хотя  его униформа была
насквозь пропитана  кровью,  а  кожа выглядела бледнее,  чем  у треллванцев.
Грудь двигалась в  коротком, отрывистом ритме, дыхание --  мелкое и быстрое.
До Грейсона не сразу дошло, что это означало: Гриф и вправду жив!
     Грейсон сразу выделил фигуру одного из штурмовиков, высокого мужчину во
всем  черном, с  лицом, скрытым металлической сенсорной  маской. Грейсону не
нужно было даже видеть серебряную звезду у него  на горле, чтобы понять, что
это  вожак  вражеской группы  захвата. Его сопровождали  несколько солдат  в
камуфляжах, и он, по  всей видимости, допрашивал очередную группу пленников.
Двое штурмовиков подняли одного пленника на ноги и толкнули к вожаку.
     Когда  человек  сказал:  "Я виконт  Олин  Вогель",  Грейсон  вздрогнул.
Пленник был грязным и вз®ерошенным,  с руками, связанными за спиной. Он  был
без плаща.
     --  Я  представитель  Федеративного  Содружества  и  хочу,  чтобы  меня
выкупили.   Я  уверен,  что   мои   начальники  смогут   предложить   щедрое
вознаграждение в обмен на меня.
     Вожак помедлил, словно бы размышляя, хотя сквозь черную сенсорную маску
было  невозможно  прочитать  выражение  его  лица.  Брать  выкуп  за  важных
пленников было обычным  делом, и не  только  обычным,  но и  прибыльным, что
позволяло  избежать  бесполезного убийства взятых  в плен дворян или богатых
бизнесменов.
     -- Я был  в близком контакте с вашим королем,-- продолжал  Вогель.-- Он
обрадуется, увидев меня. По сути...
     Вожак вытащил  пистолет из кобуры, пристегнутой  к бедру, наставил дуло
на Вогеля  и  спустил курок. Раздалась  очередь, и человек,  брызгая кровью,
шмякнулся навзничь. Мгновение  он сучил ногами  по  полу,  затем  дернулся и
замер.
     При виде того, как небрежно, мимоходом, убили Вогеля, Грейсон окаменел,
это подействовало так же  эффективно, как  паралитический газ. Зачем главарь
это сделал? Вогель принес бы этому пирату миллион...
     Чья-то рука схватила его за локоть и оторвала  от пола, поставив  затем
на ноги. Грейсон вперился в гладкую металлическую поверхность маски главаря.
     --  Это  капитанский щенок,-- сказал кто-то. Глаза Грейсона сместились.
Говорил тех  Стефан. Грейсон  его  узнал, несмотря на гротескную  маску.  Он
встречал  его  в Замке,  когда из  Саргада  прибыла  самая последняя  партия
завербованных техов.
     Итак,  вот  он -- изменник, предатель.  Один  из рабочих внутри  Замка,
который  открыл ворота и запустил штурмовиков. А они находились в сговоре  с
воинами,  высадившимися  из  грузового  шаттла.  Все  это   являлось  частью
какого-то  чудовищного  заговора --  захватить  Замок, уничтожить  Коммандос
Карлайла и убить отца Грейсона.
     Автоматический  пистолет  главаря поплыл  вверх, и Грейсон подумал, что
они  собираются  прикончить  и его.  Он  лягнул ногой,  размозжив  человеку,
державшему его,  коленную чашечку, и вырвался из рук бандита. Затем выбросил
ногу, метя в лицо главаря. Противник блокировал удар стремительным движением
кулака,  чуть  не  сбив  его  при  этом с ног.  Грейсон  быстро развернулся,
атаковал снова и вцепился в черное забрало шлема.
     Противник заорал, когда с  тихим чавкающим звуком лопнули  соединения и
лицевая  пластина  закачалась  на  шарнирах  возле  подбородка.   Внутреннюю
поверхность пластины  усеивали  рецепторы, связанные с высокотехнологическим
усилителем, который проектировал образы непосредственно в сетчатку глаза. На
мгновение  Грейсон  увидел  свирепое  лицо  с  черной  бородой,  чьи   черты
показались ему смутно знакомыми и чьи глаза обещали немедленную смерть.
     Удар  в грудь откинул Грейсона на  разбитую  консоль; главарь  стоял  в
метре от него и твердой рукой целился из пистолета ему в левый глаз.
     -- Синф! Ты, скотина! -- закричал Гриффит.
     Грейсон повернулся и увидел,  как на лице оружейного мастера загорелись
отвращение,  гнев и  смертельная  решимость.  Опираясь на  измазанную кровью
руку, он держал в другой маленький автоматический пистолет.
     Главарь  выстрелил  первым  -- три быстрых  выстрела, которые  разнесли
вдребезги перекошенное лицо  Гриффита  и вызвали кровавые реки  из  горла  и
открытого рта оружейного мастера.
     Грейсон  безрассудно  заорал  и бросился  вперед. Главарь  развернулся,
чтобы  пристрелить  его,  автоматический  пистолет   оказался  в  нескольких
сантиметрах от головы Грейсона. Тот отпрянул  вправо,  и вдруг страшный удар
настиг его,  окатив  звенящей волной  боли. Мгновение  спустя тело  Грейсона
ударилось об пол.
     Прежде чем почувствовать  боль,  Грейсон услышал  звук. В  ушах  ревел,
низко и ровно,  будто  прибой о скалистый  берег, ритмичный  пульс,  который
сводил  с  ума,  пока  Грейсон  не понял,  что  это  биение  его сердца.  Но
мало-помалу боль утратила остроту. Она не ушла, но стала слабее. Слабее, чем
что? Эта мысль мучила его, он смутно ощущал время, ужас и утрату чего-то, но
вспомнить не мог, чего именно.
     Боль  несколько  отступила.  Ободренный этим,  Грейсон  открыл глаза  и
зажмурился  от  ослепительного  света,  затем  снова  осторожно открыл  их и
огляделся   вокруг.   Он   не  узнавал  помещения.   Его   обступали   голые
оштукатуренные  стены,  облупленные наверху, под  самым потолком, с  грубыми
деревянными балками. Сам он лежал на  кровати. Стол, комод, стулья и зеркало
завершали убранство комнаты.  За  узким  оконцем он  видел  кусок оранжевого
неба, в окровавленном луче света танцевали пылинки.
     Свет. Это, наверное... рассвет! Длинная ночь закончилась!
     Он  стремительно  сел, затем повалился  обратно  на  кровать,  обхватив
руками голову, которая кружилась и разламывалась от боли. Грейсон обнаружил,
что  голова  забинтована.  Кто-то  заботливо присмотрел  за  раной, очевидно
довольно серьезной.
     Где-то сзади открылась дверь, в комнату вошел какой-то человек.
     -- Очухался, наконец! Мне послышалось, что ты кричал.
     Грейсон не мог  вспомнить,  кричал  он  или нет,  но решил, что  с  его
головой, в  ее  теперешнем  состоянии, все возможно. Он слегка  обернулся  и
сфокусировал взгляд на говорившем.
     Человек оказался молодым треллванцем, коренастым, с широкими узловатыми
руками, заляпанными  смазкой.  Кожа у него  была  бледной  и выглядела  даже
бледнее в  соседстве  с  непокорными  черными  волосами  и запавшими темными
глазами. На  нем  была  просторная,  длинная, по  колено, туника,  белая, за
исключением прямоугольной пластинки на плече.
     Взгляд Грейсона вернулся к лицу  незнакомца. За  пепельной мглой  в его
памяти забрезжил просвет. Где-то он его видел...
     -- Я тебя знаю! А... Клейдон, нет? Верно! Старший тех Клейдон. Ты был в
команде Риверы! С кривой улыбкой Клейдон наклонил голову.
     -- Как тебе угодно,  господин, хотя  я вряд ли решусь  претендовать  на
такое звание. Сейчас это не очень полезно для здоровья.
     -- Что? Почему?
     Клейдон ткнул большим пальцем в сторону окна.
     -- Небезопасно  признаваться,  что ты был  одним  из любимчиков прежних
властей.
     Грейсон провернул это в мозгу,  затем решил не вдаваться в подробности.
Нужно сосредоточиться на более неотложных вопросах.
     -- Где я?
     -- В доме моего отца, разумеется. Я приволок тебя сюда после нападения.
     -- Твоего... отца?
     -- Да. Его зовут Беренир. Он коммерсант. Ведет дела с вашими людьми. Не
разделяет  местного  предубеждения  против  вас,  иноземцев. Это  он  вызвал
доктора,  чтобы  тот  позаботился   о  твоей  ране.  Грейсон  дотронулся  до
забинтованной головы.
     -- Значит, я должен благодарить за спасение тебя и твоего отца.
     Клейдон скорчил гримасу.
     --  Ты  сможешь  выразить  свою  признательность, если  выздоровеешь  и
уберешься из этого дома и вообще отсюда подальше. Если соседи узнают, что ты
здесь, у нас...
     -- Отчего я стал вдруг таким непопулярным?
     -- Вдруг? А на что  тебе даны глаза,  господин? Грейсон  проигнорировал
язвительный тон Клейдона.
     -- Это из-за пакта?
     --  Тебе  следует знать,  о  чем  думает большинство на Треллване.  Оно
думает, что капитан  Карлайл  хотел продать их Оберону.  Когда слух  о пакте
вышел наружу, иноземцы перестали быть здесь желанными гостями.
     Случайное  упоминание  о  Дюранте  Карлайле  вызвало  слезы  на  глазах
Грейсона:  воспоминания,  словно  сорвавшись  с  цепи,  нахлынули  на  него,
воспоминания  о бое а  Транспортной Бухте, о бегающих в дыму черных фигурах,
об  ужасе  того мгновения, когда вражеский "Мародер*  со  зловещей  эмблемой
обрушился на отцовского боевого робота.
     Эмоции заклокотали: смесь горя, потрясения и потери.
     -- Мой отец мертв,-- пробормотал он.
     -- Я знаю. Думаю, они все знают... сейчас.
     -- Это была не его идея... этот пакт. Клейдон пожал плечами.
     -- Без разницы. Он  был главным в Замке. Люди  рассчитывали на него,  а
когда пришло известие, что нас отдают тем грязным бандитам...
     -- А кто вам рассказал об этом?
     Клейдон  снова пожал  плечами  и  ничего  не  сказал.  Грейсон  не  мог
определить, знал он или просто не хотел говорить.
     Измена.  И еще раз измена.  Среди рабочих Замка были враги,  это точно.
Грейсон  вспомнил  Стефана, стоявшего  рядом  с  главарем  в черной  одежде.
Пожалуй, именно через  Стефана просочилась информация о Треллванском пакте к
людям Саргада.  Грейсон  вспомнил  сейчас,  что  первые студенческие  мятежи
начались вскоре после прибытия в Замок последней группы завербованных техов,
и среди них был Стефан. Грейсона назначили курировать их обучение.
     В мозгу Грейсона сформировалось холодное решение. Прежде чем он покинет
эту  чахоточную  планету, он разыщет подлого  предателя. А  когда найдет, то
убьет  его.  Если  этот  треллванец  организовал  нападение  на  Замок,  он,
вероятно,  замешан  в засаде  на Дюранта Карлайла  и  повинен  в его  смерти
тоже... Слишком уж велико совпадение, чтобы думать, что приземление  пиратов
в космопорте и нападение на Замок произошли независимо друг от друга.
     По-прежнему  оставалось много нерешенных  вопросов. Кто  стоит за  всем
этим  крупным  заговором? Если это  Хендрик  с  Оберона,  то  почему?  Мысли
вернулись к кровоточащей ране. Кто повинен в убийстве его отца?
     Грейсон спросил деревянным голосом:
     -- Зачем ты спас меня?
     Клейдон  подошел  к  окну  и  оперся  о подоконник,  лицо  и туника его
окрасились в красные тона. Он спокойно произнес:
     --  Я пошел  туда  искать  сержанта Риверу.  Он  был... другом. Хорошим
другом. Он учил меня всему, что нужно специалисту.
     -- Он высоко отзывался о тебе,-- солгал Грейсон.
     Главный  специалист  сержант  Ривера  был человеком сурового  склада, и
Грейсон никогда не был с ним  близок.  Разумеется, старший специалист группы
не  стал бы  обсуждать  достоинства  члена его персонала с  кем-либо,  кроме
капитана, даже  с капитанским сыном. Грейсон  хорошо  помнил  сцену в  Бухте
Приюта, свидетелем  которой ему случилось  быть.  Темнокожий Ривера стоял  с
Клейдоном, положив руку ему на плечо с выражением  добродушного  терпения на
лице, и  об®яснял своему  протеже принцип какого-то сдвига в  схеме  боевого
робота.  Большинство штабных специалистов  относились  к  техам как к грубой
мускульной   силе,  ну,   может,  чуть  лучше,   и  выполняли  скорее   роль
надзирателей, чем наставников. Очевидно, сержант Ривера придерживался другой
философии.
     Клейдон помедлил, затем повернулся к Грейсону.
     -- Меня не было на базе, когда произошло нападение.  Это спасло меня. Я
был здесь, дома, в  шестидесятичасовом увольнении. Но даже  отсюда мы  могли
следить  за  боем  в  порту и очень  скоро узнали, что Замок тоже  подвергся
нападению.  Оберонские пираты обчистили  Замок. Мы видели, как остатки групп
направляются в  космопорт. Но когда наступил день, пираты выбрались из Замка
и последовали за ними. Там было очень много стрельбы. Я вычислил, что пираты
скоро  вернутся  в  Замок,  но подумал, что  успею выяснить,  что случилось,
может, даже узнаю, где сержант.
     В памяти Грейсона  еще  раз  всплыл Ривера, как  он корчился на  бетоне
около катера и его кровь хлестала из. полудюжины рваных ран.
     -- Сержант Ривера... Его убили. Я был там.
     -- Я знаю,-- тихо сказал Клейдон.--  Я нашел  его в Транспортной Бухте.
Потом услышал, как ты стонешь, и понял, что ты еще жив. Твоя голова была вся
в  крови.  Врач сказал, что раны на черепе ужасно кровоточили, поэтому они и
бросили тебя.

     Должно  быть, они подумали,  что  твоя  голова прострелена  насквозь, и
больше не трогали. Но пуля  лишь поцарапала череп.-- Клейдон коснулся  левой
части головы Грейсона.-- Вот здесь.
     Грейсон  повторил его жест  и  почувствовал  жжение  потревоженной  под
бинтом раны. Он вспомнил автоматический пистолет, наведенный ему в  лицо,  и
подавил  дрожь. Тот человек выстрелил, вероятно, один  раз  и удовлетворился
этим.  Если  бы  он  выстрелил  из  этого  маленького  смертоносного  оружия
очередью...
     -- Я положил тебя на сани, которые нашел на складе, и  переправил сюда.
Дэмис  сказал,  что  у  тебя  легкая  черепная травма,  но  мозг  цел  и  ты
поправишься.
     -- Спасибо,-- сказал Грейсон, чувствуя, как неискренни его слова.
     Клейдон опять пожал плечами.
     -- Я  не мог тебя бросить просто так.-- Он отвернулся от окна и подошел
к кровати Грейсона.-- Как я уже сказал, если ты хочешь отблагодарить нас, то
поспеши  со своим выздоровлением и потом уматывай  отсюда. Если обнаружится,
что мы держим тебя здесь...
     Грейсон вспомнил мятежи, пожары, оружие, толпы людей, когда  по  городу
расползлись слухи о предстоящей передаче Треллвана Хендрику VI.
     -- Да, я представляю.
     --  Неужели? Сомневаюсь  в этом.--  Желчь  уже  явно слышалась в словах
Клейдона.--  Этот город, целая планета распахнуты сейчас настежь для пиратов
Хендрика... И в этом твоя вина!
     -- Эй1 Не моя. Мне ничего не приходилось делать...
     --  Значит, твоих людей,  какая разница! Послушай, я думал, Треллван --
протекторат  Федеративного Содружества! Зачем покидать нас? Зачем передавать
нас этим чудовищам?
     -- Они такие плохие?
     -- Я помню немногое об их последнем налете,-- сказал  Клейдон.-- Только
отдельные эпизоды...  люди  бегут...  ночное небо в огне...  пещера, набитая
перепуганными и вопящими  людьми... Я был тогда еще мал. Но  помню мать. Она
погибла, когда они сожгли  Саргад...  Погибла или была взята в рабство.-- Он
покачал головой.-- Я предпочитаю думать, что она погибла.
     Грейсон  зажмурился и долго молчал. Он  и понятия  не имел,  что  такие
злые, жгучие чувства бродят в умах людей Саргада. Потом он открыл глаза.
     --  Тогда  зачем  ты помог  мне,  Клейдон?  Тот  помедлил,  прежде  чем
ответить.
     -- Я не знаю. Может,  из-за Риверы. Если бы не он, я до сих пор работал
бы  в  ларьке на улице Торговцев,  мечтая, что  когда-нибудь стану,  как мой
отец,  преуспевающим   саргадским  коммерсантом.  Па  время...  на  время...
подвернулось  кое-что получше. Я не могу  выразить это в словах. Сейчас  это
прошло... все прошло. Но думаю, что обязан Ривере хотя бы этим.
     -- Ты ненавидишь меня... за то, что случилось?
     -- Ненавижу тебя? Лично?  Нет, я так не думаю. Я не испытываю ненависти
даже  к Федеративному  Содружеству  за  то, что  случилось. Я  действительно
думаю, что ваши люди сглупили, пытаясь поладить с этими дьяволами.
     Поскольку ответ на эти слова  в голову не пришел, Грейсон решил сменить
тему.
     -- Долго я провалялся без сознания?
     -- Семьдесят часов или около того. Врач вводил тебе снотворное.
     -- Семьдесят? -- Это было три стандартных дня.-- Это  первое утро после
нападения?