последним императором,
и  соверен,  и  лысый  японец, и  прочие  загадочные монеты,  неисповедимыми
дорожками  гулявшие по миру, чтобы осесть в  купеческой  захоронке,  которой
Ка-лаурову так и не  удалось  попользоваться. Гайдару,  впрочем, тоже  --  к
слову,  где  это,  любопытно, наш  Аркадий  Петрович  организовал  себе  тот
великолепный  старинный  перстень,  о  котором  столько   вспоминали  опосля
собратья-писатели? С чьего трупа снял?
     Он вышел во двор. Погода стояла великолепнейшая -- из-за озера вставало
солнце, все вокруг было свежим и словно бы новехоньким: небо, близкая тайга,
даже  прогнавшие  невеликий  овечий  табунок  бичи  в  такое  утро выглядели
просто-таки картинно.
     Вадим прошелся по улице  -- слава богу,  "Хонда"  и  грузовик стояли на
прежнем места, к  ним прибавился Васин "уазик", изрядно заляпанный грязью,--
в Бужуре, надо полагать, дождит.
     -- Вадик!
     Он обернулся. Оказалось,  Томка,  зевая  и по-плотнее запахивая куртку,
бредет  к магазину, хотя время предельно раннее, и этакий трудовой энтузиазм
ей вроде бы не был свойственен.
     -- Ты куда это в такую рань?
     --  Похмелиться,--  безмятежно  сообщила она.--  У бабки  "какава"  вся
вышла, а мы с квартирантом вмазали вчера добре...
     -- С каким еще квартирантом? -- без интереса осведомился он для чистого
поддержания разговора.
     -- А вчера заявился.  Бабка, оказывается, с ним договаривалась, пока мы
кувыркались. Приятель  вон того,-- она показала на белую  "Хонду".-- Ничего,
нормальный мужик, веселый, оттянулись мы вчера по полной программе... Сейчас
дрыхнет. Ну, я пошла, а то башка пополам раскалывается...
     Вадим  задумчиво   посмотрел   ей  вслед.  Что-то  не  нравились  столь
неожиданно  возникшие  в  деревне  новые  люди.  Приятель   Витька,  который
отчего-то предпочел  замаскироваться... нет, в крохотном Каранголе, конечно,
не замаскируешься, просто странно, почему это он недвусмысленно притаился за
кулисами... Что, подстраховка?  Очень похоже.  Учтем. Мухоморово ружьишко со
вчера заряжено...
     Голова  была  чертовски  ясной,  мысли  не  растекались  по  древу   --
выстраивали  четкие логические цепочки. Как всегда  случалось в предвкушении
изрядного  куша,  он  словно  бы  становился  другим   человеком,  предельно
холодным, собранным,  целеустремленным, напоминавшим  скорее робота.  Совсем
рядом, в полусотне  метров,  пребывали немаленькие  сокровища,  и  следовало
урвать приличную долю...
     Оглянулся.  Из  трубы   летней   кухоньки  уже  поднимался   черноватый
полупрозрачный дымок -- Ника приступила к работе. А ведь проголодался  после
вчерашних приключений...
     -- Чего стоишь? Пошли жрать...
     Это появился Паша, выглядевший  столь  же свежо, начальничка  словно бы
распирала  клокотавшая внутри неведомая  энергия, и  уж  Вадим-то  прекрасно
понимал, где  ее источник. Добавилась  одна крайне многозначительная деталь:
под расстегнутой  фуфайкой на поясе у Паши висела черная кобура с пистолетом
--  старого образца,  на  длинных ремешках, какую  носили военные  морячки в
Отечественную.  Впервые Вадим видел, чтобы шеф  нацепил полагавшееся  ему по
должности оружие,-- должно быть, тоже просчитывает  неожиданности, стремится
остаться и живым, и богатым...
     Вадим открыл было рот для задуманного разговора  -- но  тут  откуда  ни
возьмись появился Вася, издали разводя руками:
     --  Паша,  гадом  буду,  распределитель  полетел...--  затараторил  он,
жмурясь  в  предвкушении  печальном  неизбежного  разноса.--  Я  по  Бу-журу
носился, как дурак, пока паяльник нашел...
     Гроза не грянула. Паша рассеянно почесал в затылке:
     --  И черт  с ним,  с паяльником...  Шагайте быстренько жрать, и  будем
собираться. Участок можно закрывать, смысла нет дальше ковыряться...
     На стене кухоньки висела  связка крупных карасей, их там было с  дюжину
-- ага, Иисус  вернулся,  тем  лучше,  все будут в  сборе на предмет провала
плана  номер один... Вся троица наворачивала суп, Ника  же  держалась как-то
странно, то и дело бросая на Вадима определенно растерянные взгляды. Неужели
Пабло с утра начал хвастаться кладом? То-то у нее глазенки ошарашенные...
     -- Паш,-- сказал он тихо.-- Пошли, поговорим.
     -- О чем это?
     --  О  тайнах  земли,-- добавил Вадим  вовсе уж тихо,  чтобы не слышали
посторонние.-- О наследстве отдельно взятых купцов...
     Паша прямо-таки прожег его взглядом, но без единого слова пошел следом.
Они  вышли со двора, пересекли  улочку,  остановились  возле непонятной кучи
ржавого железа.
     -- Ну?
     --  Паша,  я  тебя  умоляю, будь мужиком  и  держись спокойно,-- сказал
Вадим.-- Чтобы не устраивать кино со скрежетом зубовным и дерганьями.  А  за
пистолетик хвататься и вовсе глупо, мы же не в Техасе...
     -- Я и не хватаюсь.
     -- Мало ли что в голову взбредет...
     -- Короче!
     -- Если совсем коротко,-- сказал Вадим тихо,-- ты нашел, а я знаю.
     -- Что нашел? Что знаешь?
     -- Паша...-- поморщился Вадим.-- Ты же не дурак, а? -- он наугад достал
из кармана  первую попавшуюся  монету, повертел меж  пальцами.-- Комментарии
нужны?
     Верзила  был  здоров, как  бык,  но  на миг  показалось, что его сейчас
стукнет  инфаркт.  На  несколько  секунд  он  потерял   дар  речи  и  всякое
соображение.  Наблюдавший  за ним с  легкой  улыбочкой  Вадим  сказал  самым
доброжелательным тоном:
     --  Я понимаю, тут остолбенеешь. Вы  оба думали, что самые хитрые, а  в
жизни частенько бывает наоборот... Нет-нет,-- он поднял ладонь.--  Паша, это
ведь совершенно неважно -- как я узнал, откуда узнал... Главное, я знаю. И в
лоб ты  мне пулю  засаживать прямо здесь не станешь  --  во-первых, не такой
дурак, во-вторых, могу спорить, соответствующего опыта маловато...
     Видно было, что  Паша, наконец-то, оклемался и взял себя в  руки. Вадим
терпеливо ждал, благожелательно улыбаясь: первый закон бизнеса -- будь ровен
и вежлив с возможным партнером...
     -- Ты когда  успел? --  Паша кивнул  на  монету, которую  Вадим все еще
вертел в руках.
     -- Какая разница?
     --  Ника  никак  не  успела  бы проболтаться,  времени  не  было  у вас
поговорить...
     -- Паша! -- откровенно поморщился  Вадим.--  К черту частности, давай о
деле...
     -- Что тебе надо?
     -- Смешной вопрос,-- сказал Вадим.-- Грубо  говоря  и мягко  выражаясь,
хочу  войти в долю.  Не спеши,  лучше  послушай... Паша, человек  далеко  не
всегда  бывает  тем, кем кажется. Особенно  в наше непонятное время...--  На
него вдруг нахлынуло неодолимое желание и пошутить, и привести собеседника в
полный душевный раз-драй.-- Вообще, как ты можешь быть уверен, что я не опер
из  шантарской уголовки?  Сейчас достану красные корочки и табельное оружие,
произнесу  сакраментальные фразы, и вся эпопея с  кладом для тебя закончится
довольно уныло...
     -- Мы законов не нарушали! -- быстро сказал Паша.
     Вадим  внимательнее  посмотрел  на  него  и наконец-то  получил  полное
моральное  удовлетворение:  столь  открыто  и  цинично наставивший  ему рога
верзила откровенно трусил. Как любой, чья игра внезапно оказалась до предела
осложненной посторонним вмешательством, совершенно непонятной угрозой. Глаза
так и бегали  -- он и готов был поверить, что столкнулся с хитрым "тихарем",
и  отчаянно надеялся, что  до  этого  все  же не  дошло.  Оставил  себе этой
репликой запасной выход -- в самом деле, верст на  девяносто вокруг попросту
не  существует представителей власти или органов правопорядка,  поди докажи,
что клад хотели утаить...
     --  Хорошо, Паша,  я  пошутил,-- успокоил Вадим,  вдоволь  насладившись
страхом  и  растерянностью  верзилы,  совсем  недавно по-хозяйски  валявшего
Нику.-- Я, конечно,  не оперативник. Но и не простой  бичик. Думаю, не стоит
тебя посвящать во все детали и подробности. Скажу попросту: бывают ситуации,
когда и новый русский вдруг оказывается  черт-те  где, в  самом неприглядном
облике. Такова  се  ля  ви.  Ты  ведь видел в  Шантарске магазины с вывеской
"Тим-ко"? Мои магазинчики, Паша. Как и многое другое.
     --  То ли  у  тебя "белка"...-- задумчиво протянул Паша.-- То  ли  черт
знает что... Но заговорил ты  совершенно  по-другому, словно  это  и  не  ты
вовсе... Чего ж тебе надо?
     -- Того же,  чего и  всем -- презренного металла.-- Вадим  давно уже не
чувствовал   себя  таким   уверенным  и  сильным.  Странствующий   бич  умер
окончательно,  вновь  вернулся  х_о_з_я_и_н.--  Я  деловой человек, Паша.  И
просто  физически не  могу пройти мимо ситуации, способной принести прибыль.
Согласен, это чрезвычайно  напоминает  шантаж  и  рэкет. Упоминания  о кладе
где-то отыскали вы, всю работу проделали  вы, а я,  стервец этакий, свалился
на  готовенькое...  Можно и  так охарактеризовать. Однако есть один нюанс...
Паша,  я таких, как этот твой Витек, повидал  сотни. Тебе он, быть может,  и
представляется достойным партнером, но поверь авторитетному мнению не самого
последнего в Шантарске бизнесмена: это мелкая шелу-понь, живущая от авантюры
до  авантюры.  Во-первых,  ему  совершенно нельзя  доверять...  ты,  кстати,
знаешь, что с ним, похоже,  приехал еще один и сейчас притаился в отдалении?
По  лицу  вижу,  не  знаешь...  Во-вторых,  такие сявки  поразительно быстро
сыплются на следствии. Ты ведь, насколько я понимаю,  не собираешься все эти
цацки наклеивать на стены вместо обоев? Продать рассчитываешь с максимальной
выгодой?  Вот тут  я  тебе и  могу оказаться  крайне полезен. Уж  я-то смогу
продать все  без малейшей  огласки  и  с  неплохой  прибылью. Есть каналы...
Проценты  можно  обговорить  спокойно. А  Витька -- безболезненно убрать  из
дела.  Я тебе ручаюсь -- мои мальчики из  службы безопасности и не с  такими
справлялись...  Ну? Соображай быстрее,  у нас мало времени...  Паша покрутил
головой:
     -- В мозгах не укладывается...
     -- Попытай Нику,-- сказал Вадим бесстрастно.-- Я сейчас тебе скажу, как
называется моя фирма, где расположена, чем занимается... Иди и спроси у нее,
мы же  не успели  бы  сговориться за сегодня,  сам понимаешь... Не  бичи мы,
Паша, ох, не бичи... Вовсе даже наоборот.
     -- Выходит, и Вероника...
     --  Нам  сейчас  совершенно  ни  к чему  обсуждать  что  бы то ни было,
касающееся Вероники,-- терпеливо произнес  Вадим.-- Поскольку  это абсолютно
несущественно. Вернемся на исходные позиции. У тебя есть клад. У меня -- все
возможности его быстро и надежно реализовать. Говорить и спорить имеет смысл
только об одном -- о процентах...
     Он сделал хорошо рассчитанную паузу и молча ждал. Верзила придвинулся к
нему вплотную, ухватил за воротник фуфайки:
     -- Слушай-ка ты, хитрый... Я с тобой связываться не хочу.  Понятно? Кто
бы  ты там ни был... Иди собирай вещички и в мои дела больше не лезь. Сам уж
как-нибудь разберусь. Не пацан.
     -- Паша, если ты побежишь советоваться с этим... Только хуже сделаешь.
     -- Замолкни,  говорю! -- сверкнул глазами Паша, машинально опустив руку
на  застегнутую   кобуру.--  И  если  кому-то  пискнешь  --  не  доедешь  до
Шантарска... Все! -- Он отвернулся и зашагал прочь.
     --  Паша! --  попытался  перехватить его Вася.-- Машину  я заправил  по
самую пробку, можно...
     -- Паш-шел ты! -- взревел  Паша, саженными шагами  направляясь к своему
дому.
     -- Что это с ним? -- Вася недоумевающе таращился вслед.
     -- Плохое настроение  у  человека,--  сказал  Вадим.--  Пойдем-ка, есть
разговор, тебя тоже касается...
     Он торопливо вошел в кухоньку, волоча Васю за собой. Тройка сослуживцев
безмятежно потягивала компот, жевала, выплевывая фруктовые косточки в кулак.
     Вадим опустил руку в  карман, собрал в пригоршню все монеты, сколько их
там было, высыпал перед ними на стол. Ника ойкнула, замерла у плиты. Царский
золотой покатился  к  краю стола,  Худой  брякнул  стакан на стол, торопливо
прихлопнул монету ладонью. С ошарашенной физиономией воскликнул:
     -- T-мое! Империальчики!
     --  Внимание, мужики,-- сказал Вадим, ощущая пьянящий холодок азарта.--
Слушайте сюда...

     ...Они   вошли  в  большую,  почти   пустую  комнату  гуськом,  тихо  и
неторопливо  рассредоточились по обе стороны двери. Худой  присел на краешек
старенького  дивана,  поставив  ружье  меж  колен.  Постель  была разобрана,
недвусмысленно  бугрились две подушки. Вадим  поскорее  отвернулся  от  нее,
чтобы эмоции не мешали в столь серьезном деле.
     -- Нехорошо, Паша,--  сказал Мухомор, тщательно выбрав  из мятой  пачки
поплотнее  набитую  папиросу.--  Ой,  нехорошо...  На  зоне  это  называлось
"крысятничать"...  Мы же все до единого пахали, как папа Карла и папа Марла,
без нас ты бы ни черта не добился... А  теперь, выходит, все рыжевье тебе? И
этому? -- он небрежно  кивнул на  замершего в  уголке Витька.-- Неаккуратно,
Паша, за такие штучки на моих глазах этаких хитрецов пидарасили...
     Он говорил  спокойно, даже с ухмылочкой, но ухмылочка  была  волчья. За
что конкретно сидел  Мухомор  до того,  как прибиться к  геологии, Вадим  не
знал, но теперь становилось ясно -- не за кражу белья с веревки.
     --  Ты что  себе...--  по  инерции  взвился  Паша  и  замолчал,  быстро
сообразив, что  сейчас  все ссылки  на  авторитет  начальника и  подчиненное
положение работяг будут выглядеть предельно глупо.
     -- Паша, не лепи  бугра,-- поморщился Мухомор.--  Не та оперетта. Давай
по-умному. Все пахали, а значит, всем нужна доля.
     Вадим  внутренне наслаждался.  Коли  уж  не удалось получить  много  --
ничего страшного, если придется  удовольствоваться гораздо меньшим. Главное,
единоличными владельцами клада этим двум ни за что не быть.
     -- Я, бля, с Людкой, с двумя  короедами, с тещей в  двух  комнатах!  --
весьма эмоционально взвился Вася.-- А тут на новую хату хватит...
     -- Эк как тебя  растащило! -- Витек шагнул из своего угла, кривя губы в
брезгливой усмешке.-- Вы что это о себе вообразили, бичева этакая...
     Он сразу взял неверный тон. Иисус, вроде бы стоявший поодаль совершенно
расслабленно, индифферентно,  ловким  выпадом ноги зацепил  его под  колено,
рванул на себя и как  следует добавил  кулаком. Витек  приземлился на четыре
точки, обрушился на пол. Когда он, постанывая, стал приподниматься,  у самой
его щеки блеснуло слегка сточенное лезвие Иисусовой финки:
     -- Слова выбирай, культуртрегер. Бичева сидит по теплотрассам, какает в
штаны и лопает зубную пасту. А здесь, чтобы ты помнил, господа геологи...
     --  Обыщи  его,-- распорядился Вадим.-- Что-то он в  карман лазил  этак
многозначительно...
     Не отводя нож, Иисус другой рукой проворно охлопал застывшего в нелепой
позе Витька, пожал плечами:
     --  Ничего интересного...  Гуляй  в угол, да смотри у  меня! Паша, и  в
самом  деле получается неаккуратно. Все пахали, как пчелки. Мухомор прав.  А
ты  хотел  один  заграбастать...  Я  не говорю,  что  делить надо  абсолютно
поровну.  Так  и  быть, сделаем, как  старинные пираты. Скажем, нам всем  по
доле, а тебе еще вторую -- за то,  что начальник, третью -- за то, что  знал
место... Я,  Мухомор, Вадик, Худой, Вася, ты, еще две доли тебе  -- делим на
восемь доль...
     -- А я?! -- прямо-таки взвизгнул из угла Витек.
     --  А кто такой Козлевич?  -- картинно пожал  плечами Иисус.-- Знать не
знаю никакого Козлевича...
     -- За козла ответишь, сука!
     -- Не  козел, а Козлевич,--  безмятежно об®яснил  Иисус.--  Это цитата.
Классику читать надо. За что тебе доля, что ты такого сделал?
     Витек выпрямился, являя  собою презанятную смесь оскорбленной гордости,
злости и своеобразной жажды справедливости:
     -- То есть  как  это? Я и раздобыл все документы! Хрена  бы вы без меня
нашли!
     -- Паш, не врет?
     --  Не  врет,--  мрачно  подтвердил  Паша.-- У  него мамаша в  районной
администрации,  они  там списывали  какие-то  архивы,  кажется,  губернского
исполкома,  еще  тринадцатых  годов, а  попутно искали, что бы  из них можно
продать. Вот она и притащила домой, как курьез... Он про меня и вспомнил, мы
же с ним десятый кончали...
     --  Вот именно,-- торопливо сказал Витек.--  В  совершенно  посторонние
бумаги  замешался  протокол  допроса какого-то  калауровского  хмыря, то  ли
приказчика,  то  ли  кого-то  вроде...  Маман  специалист  по  архивам,  она
об®яснила, что ничего удивительного в  этом нет --  у  нас не Германия,  где
порядок.  Бумаги попадали  в самые неожиданные  места,  почему-то  гэпэушный
протокол  замешался  в  исполкомовские папки  --  и  пылился  с  тех  пор  в
подвале...
     -- Ну ладно,-- великодушно сказал Иисус.-- Не убивать же  его, в  самом
деле? Девять долей...
     -- Интересные дела! --  серьезно,  с неподдельным  возмущением возопила
Ника, про  которую как-то  успели  и забыть.-- А кто вам разносолы  готовил,
пока вы по тайге гуляли?! Кто...-- она машинально оглянулась на предательски
расхристанную постель, вспомнила про Вадима и прикусила язычок.
     -- Уговорила,-- фыркнул Иисус.-- Десять долей, из них  три -- Пашины.--
Он  торопливо  оглянулся,  словно  опасался,  что неведомо  откуда  вынырнет
очередной претендент с нешуточными заслугами.-- Все по справедливости, разве
нет?  Сейчас посчитаем, при  всех, чтобы не было потом  недовольных, поделим
старательно и поедем в Шантарск проматывать злато... Впрочем, кто как  хочет
-- его дело, проматывать или копить.
     -- Зубы вставлю,-- мечтательно признался Худой.
     --  Кто  за, кто против? -- осведомился  Иисус, постукивая  лезвием  по
ладони.
     Судя  по  лицу Витька,  он был  категорически против  такой дележки  но
протестовать не осмеливался  ввиду  явного  численного перевеса  противника.
Паша, наоборот,  выглядел вполне спокойным, словно бы даже  сбросившим некую
тяжесть с души. Он встал, широко разбросав руки, потянулся:
     -- Что вы вцепились, как энцефалитные  клещи? Мужики, надо было сначала
подумать, а потом налетать. Я даже не успел еще вторую цинку распечатать, не
знаю толком,  что там...--  Его голос звучал предельно естественно,  а глаза
лучились  дружелюбием.-- Честное слово, я  бы я вами  обязательно поделился.
Собрали  бы вещички, сели и потолковали...-- Он небрежно указал на Вадима.--
Я прекрасно понимаю, почему этот ишак вас взбаламутил. Он сначала подкатился
ко  мне и  предложил поделить все пополам, а когда  я его  послал  подальше,
кинулся к вам,  козел.  Одного только не взял в  расчет  -- он здесь человек
чужой, а с вами мы пуд соли с®ели. Не вышло у него рэкетнуть -- представился
перед вами радетелем за  справедливость... Мать  вашу, ребята, неужели из-за
какого-то пришлого мудака друг другу вцепимся в глотки? Как чужие?
     Вадим с  неудовольствием  ответил,  что эта не столь уж  складная  речь
решительно переломила настроение. Работяги явственно расслабились и потеряли
всю жесткость. Он и в самом деле  был для  них чужим, а Паша -- свой, старый
знакомый, авторитетный бугор, которого они уважали и на свой манер любили...
     -- Брехня,-- сказал он, сам прекрасно чувствуя, что его  праведный гнев
звучит довольно фальшиво.-- Я ему сразу предложил делить по совести...
     --  Врет,--  проникновенно  сказал  Паша.--  Настаивал,  чтобы  пополам
поделили, а о вас и речи не было...
     -- Ты лучше  про  Женю  вспомни!  --  в  некотором  отчаянии  вскрикнул
Вадим.-- Как-то очень уж кстати он головушкой приложился... Не ты ли помог?
     -- Видите? -- грустно сказал Паша.-- Все в кучу собрал...
     Вадим понял по  их  лицам,  что его  акции  если  и не  обесценились до
предела, то все же упали довольно низко.
     --  Вадик,  ты,  в самом деле,  не  туда  куда-то  загибаешь,--  слегка
поморщился Худой.-- Мы Пашку давно знаем...
     -- Вот только раньше он кладов не выкапывал,-- сказал Вадим.
     --  Помолчал  бы  ты,--  уже  прежним, командным  голосом  распорядился
Паша.-- Не знаешь, что  и выдумать на скорую руку... По-моему, этого живчика
следует вообще исключить из дележ