Младшие
сыновья, безземельные крестьяне,  потомки  беглецов  из  трех  королевств,
избыток гильдейских отпрысков...
     - Неужели вы так хорошо успели все обдумать?
     Делия лукаво покосилась на него:
     - Дорогой граф,  мы  с  Леверлином  посвящали  время  не  одним  лишь
легкомысленным забавам - хотя, каюсь,  наши  чинные  дискуссии  о  будущем
государственном устройстве трех королевств  не  раз  прерывались  в  самых
серьезных местах...
     Догнавший их камергер, не человек,  а  живая  подставка  для  ходячей
вывески бриллиантов, умоляюще взглянул на принцессу:
     - Ваше высочество, помашите рукой народу, вы совершенно не  обращаете
внимания на ликующих подданных... - и опасливо  покосился  на  Сварога:  -
Простите, ваше величество, что дерзнул прервать вашу беседу, но со стороны
ее высочества были бы как  нельзя  более  уместны  из®явления  милостивого
расположения...
     И придержал коня, давая им  проехать  вперед.  Сварог  воспользовался
случаем:
     - Помашите народу, принцесса, мы поговорим позже...
     И натянул поводья. Кортеж как раз свернул на узенькую Волчью,  откуда
предстояло выехать на Адмиральскую. Трубачи и  герольды,  ехавшие  впереди
вроссыпь,  торопливо  перестраивались  в  колонну  по  трое,   окаймлявшие
процессию ликторы оказались совсем близко к Делии, и Сварогу легко удалось
отстать. Он медленно ехал, едва не задевая полами  мантии  вытянувшихся  в
струнку гвардейцев, взиравших  на  него  во  все  глаза  -  без  присущего
суеверному простонародью страха, потому что бравым  усачам  не  полагалось
бояться и самого дьявола, не говоря уж о странном змеином  короле,  сиречь
горном тролле. Улица  была  тесная,  как  зауженный  недотепистым  портным
кафтан, тротуар чуть ли  не  в  ладонь  шириной,  и  зрители  разместились
главным образом на подоконниках, бесстрашно свесив ноги и цепляясь друг за
друга: но что поделаешь, если в незапамятные времена Волчья наряду с более
презентабельными  проспектами  удостоилась  нешуточной  привилегии  "улицы
королевских кортежей и коронных шествий". То ли отважный бочар спас  здесь
короля от страшного волка, то ли отважный  король  -  бочара.  В  точности
неизвестно. Но эта троица - король, бочар и волк - присутствовала во  всех
вариантах преданий.
     Гвардейцы  стояли  не  локоть  к  локтю  -  на  уставном  расстоянии,
именуемом "длина мушкета". И в промежуток  меж  двумя  черными  пикинерами
вдруг прошмыгнул невесть откуда взявшийся незаметный  человек.  Бдительный
ликтор, тоже вынырнув невесть когда, собрался было наехать на него  конем,
но Сварог удержал его жестом: незнакомец не походил ни на  убийцу,  ни  на
челобитчика,  в   глазах   у   него   читалось   нечто,   заставившее   им
заинтересоваться.
     Человек  пошел  рядом,  уцепившись  за  стремя.  Они  молча  мерились
взглядами, потом незнакомец бесстрастно сказал:
     -  Лорд  Сварог,  Князь  Тьмы  напоминает,  что  высшая   форма   его
неудовольствия - не вмешиваться в события вообще...
     Мысленно прицелившись, Сварог высвободил ногу из широкого  золоченого
стремени и впечатал каблук  в  неприметное,  брюзгливое  лицо.  Незнакомец
спиной вперед улетел в шарахнувшуюся публику. Бешено  оглянувшись,  Сварог
увидел Шедариса совсем рядом, кивнул в ту сторону и  сделал  понятный  для
любого Вольного Топора знак.
     Капрал  в  таких  случаях  не  вступал  в  дискуссии  и  не  терзался
сомнениями - молча выполнял приказ. Он круто развернул коня в ту  сторону,
визгнул  выхваченный  меч,  послышался  свист  клинка  и  тупой  удар.  Не
оглядываясь, Сварог ехал дальше. На сердце стало неспокойно.
     Вновь ударили  корабельные  пушки.  Над  крышами  заполошно  носились
вспугнутые голуби и воробьи. Узкая, кривая Волчья наконец осталась позади,
и кортеж выехал на широкую Адмиральскую, словно  бы  даже  затерявшись  на
ней, как щепотка крупы на тарелке. Здесь вдоль тротуаров стояла  шеренгами
конная гвардия и гардемарины из школы "Морской  ястреб",  а  публика  была
почти сплошь благородная, дворяне и Сословия, и не теснилась на тротуарах,
а вольготно разместились на высоких подмостках в несколько  ярусов.  Время
от  времени  поэты  с  горящими  взорами  и  буйными  кудрями  принимались
декламировать баллады и оды, но  их  не  слышно  было  за  гулом  толпы  и
приветственными криками, ибо благородные  вопили  не  хуже  простонародья,
каждый точно так же надеялся, что именно на него упадет пусть  мимолетный,
но милостивый взгляд принцессы. Кто-то пригоршнями швырял с балкона цветы,
кто-то рассыпал золото, кто-то по старинной  традиции  размахивал  шестом,
увенчанным конской головой и увешанным колокольчиками - отгонял злых духов
и призывал на головы виновников торжества благословение Хорса.
     Сварог задумчиво посмотрел через плечо. Сразу за  Странной  Компанией
ехал в окружении блестящих офицеров своей эскадры загадочный адмирал Амонд
- сухопарый старик с непроницаемым лицом  каменного  истукана,  какие  еще
встречаются близ дорог в Ямурлаке. На нем  был  синий  мундир  с  золотыми
адмиральскими  касатками  (геральдическими,  имевшими   самое   отдаленное
сходство с настоящими), для моряка он удивительно непринужденно держался в
седле, прямой, как мачта, и столь же мало подверженный эмоциям.
     ...В Ронеро  Сварог  решил  возвращаться  из  трех  королевств  самым
коротким путем. Они переплыли залив, высадились на  хелльстадском  берегу,
где их встретил верный Вентордеран, добрались  на  нем  до  Итела,  а  там
Сварог в третий раз создал новехонькую "Принцессу", и они  двинулись  вниз
по течению, наняв в Пограничье нескольких кочегаров, не скрывая уже своего
настоящего облика.
     Конечно, молва их не обгоняла. О  происшедшем  в  Пограничье  еще  не
знали,  ибо  там  не  было  ни  газет,  ни  телеграфа.  Зато  в   Харлане,
остановившись запастись углем, они сами узнали  прелюбопытнейшие  новости,
доставленные всезнающими речниками еще до подхода официальных сообщений.
     Все  рассказчики,  ничуть  не  расходясь  в   существенных   деталях,
повествовали, что король Конгер вкупе с адмиралом Амондом провели какую-то
коварнейшую, изощренную  интригу,  вынудив  ронерскую  "Черную  благодать"
выползти на свет  божий  и  раскрыться.  Что  по  всему  королевству  идет
грандиозная  облава  на  куклосы.  Что  заговорщики   пытались   подменить
принцессу  Делию  неким  созданным  с  помощью  самой  черной  некромантии
оборотнем - не подозревая, что тем самым суют руки в настороженный  волчий
капкан, обрекая себя на разоблачение и погибель. Что принцесса  Делия  еще
до претворения в жизнь гнусного замысла  заговорщиков  отправилась  в  три
королевства, дабы сбылось пророчество Таверо, и вот-вот  должна  появиться
во всем блеске триумфа, чтобы упасть  в  об®ятия  сурового  и  хитроумного
родителя, решившего окончательно и бесповоротно очистить свои владения  от
черных магов.
     Сварога такая трактовка событий ошеломила  -  как,  впрочем,  и  всех
остальных, включая Делию. Справившись с  удивлением,  в  глубине  души  он
посмеивался - дело житейское, не впервые  власти  в  лице  короля,  давшие
поначалу маху, попытались срочно подстроиться  к  ситуации,  об®явив  себя
всеведущими и с самого начала, изволите  ли  видеть,  прекрасно  обо  всем
знавшими. Зато Делия была вне себя от ярости, вспомнив свои  мытарства.  И
Сварог уже не сомневался, что  встреча  отца  с  любящей  дочерью  пройдет
отнюдь не идиллически - если вспомнить, что в  жилах  обоих  течет  буйная
кровь Баргов, не выдохшаяся ничуть за последнюю тысячу лет.  Он  попытался
было мягко втолковать рассвирепевшей  принцессе,  что  положение  поневоле
обязывает  венценосцев  изящно  маскировать  крупные  промахи,  но  Делия,
сверкая глазами не хуже пантеры, кипела:
     - Изощренные интриганы, знавшие все наперед?! Да они  ручки  целовали
этой твари, пока я пряталась в борделе и не знала, буду ли завтра жива!
     Потом она  немного  успокоилась  и  перестала  швыряться  матросскими
словечками. Однако когда на  рассвете  на  ронерской  границе  "Принцессу"
встретили выстроившиеся поперек реки разукрашенные  флагами  расцвечивания
королевские фрегаты, еще издали сотрясавшие берега пушечной пальбой, и  на
борт к ним  поднялся  адмирал  Амонд,  на  Делию  вновь  накатило,  и  она
держалась с адмиралом так, словно он и был  виновником  всех  ее  невзгод.
Странно, но адмирала это  словно  бы  нисколечко  не  удручало,  и  Сварог
частенько ловил на себе совершенно непонятные  взгляды  старика  -  то  ли
пытливые, то ли насмешливые. И порывался поговорить по душам -  но  как-то
так получалось, что за несколько часов плавания до Равены ни  Сварогу,  ни
Делии  не  удалось  остаться  с  адмиралом  наедине.  Вряд  ли  это   было
случайностью, офицеры имели четкие инструкции. Можно  и  не  гадать,  кого
первого постигнет опала, стоит Делии взойти на трон...
     Возможно, из-за этой обиды она  и  держалась  столь  надменно,  гордо
воздев голову, ехала впереди, совершенно не обращая  внимания  на  пеструю
толпу.
     И тут Амонд, чуть подхлестнув рыжего, "солнечного" жеребца, оторвался
от своих офицеров, проехал меж теткой Чари  и  Леверлином.  Поравнялся  со
Сварогом, теперь их кони шли голова  в  голову.  Украдкой  покосившись  на
безмолвного спутника, Сварог подметил, что на круглой  тулье  лангилатана,
прямо под вычурной золотой бляхой  заметна  тщательно  заделанная  кожаной
заплаткой круглая дырочка. И спросил не без иронии:
     - Заветная шляпа, а?
     - Верно, - невозмутимо ответил адмирал. - Картечь.  У  Инбер  Колбта.
Моряки - люди суеверные, ваше величество.
     - Значит, с вас сняли опалу?
     - Я никогда не был в опале, - сказал старик столь же  бесстрастно.  -
Вам приходилось когда-нибудь видеть, как ловят рыбу на свет? На носу лодки
разжигают костер, и к нему  из  ночного  мрака  плывет  рыба.  И  ее  бьют
острогой... или выхватывают подсачком. Обычно человек, угодивший в  опалу,
но по-прежнему располагающий  верными  ему  войсками  и  сторонниками  при
дворе, становится тем самым костром, на который плывет рыба. Хищная  рыба,
не самая глупая... Искренне полагающая, что опальный жаждет мести.  Так  и
бывает... если опала настоящая.  А  когда  она  оказывается  мнимой,  рыба
обречена на острогу... - Он жестко  усмехнулся.  -  У  короля,  скажу  вам
честно, хватает недостатков. Одного среди них нет - излишней доверчивости.
Вообще нет доверчивости. И чтобы обмануть его в _с_е_р_ь_е_з_н_о_м_  деле,
потребуется нечто большее, чем старания доморощенных  черных  магов  с  их
сотканными из вонючего  воздуха  двойниками...  -  Он  повернул  голову  и
уставился  на  Сварога  холодными  светло-синими  глазами.  -  Разумеется,
принцесса ни о чем не подозревала.  Мы  не  могли  рисковать.  К  тому  же
опасности для нее не было почти никакой. По двум причинам. Во-первых, всем
она нужна была живая. Во-вторых... Не хотелось бы сейчас об этом говорить.
     Сварог смотрел на него и  видел,  что  адмирал  не  врет.  И  не  мог
разобраться  в  собственных  ощущениях,  понять,   чего   там   больше   -
разочарования или злости. Пожалуй,  злости.  Потому  что  разочаровываться
вроде бы не в чем и не в ком...
     - Понимаю, мы доставили вам много неприятных минут, - кивнул адмирал.
- Но игра требовала максимального правдоподобия. Потому мы и  заперли  вас
на ограниченном пространстве, как поросенка в  загородке,  каким  охотники
приманивают волков... "Черная радуга" охотилась  за  вами,  а  мы  смыкали
петлю вокруг них. Шла охота на охотника.  И  допустимые  потери  оказались
неизмеримо ниже намеченных, собственно, они были ничтожными...
     - Допустимые потери... - повторил Сварог с горечью.
     - Не будьте ребенком. Это война. Зато теперь в наших руках  -  добрых
три четверти членов  "Черной  благодати".  Куклосы  в  Ронеро  практически
разгромлены. Уцелевшие разбежались и прячутся, бегут за границу,  они  еще
долго не опомнятся... Таких успехов не случалось лет  пятьсот,  со  времен
Катберта-Молота. Понимаете вы это? Не было другого выбора. В сущности, мы,
как не раз уже случалось, проделали за ваши тайные службы изрядную работу.
А ваши с принцессой переживания и сантименты  -  это,  простите,  ненужная
лирика.
     Он покачивался в седле, бесстрастный и невозмутимый, глухой  к  любым
возражениям. "Снова в роли куклы, - задыхаясь  от  бессильного  бешенства,
подумал Сварог. - И, что самое скверное, не найти убедительных  аргументов
против адмирала. Как бы ты ни изощрялся, тебе сунут под нос  результат,  а
результат таков, что и в самом деле превращает в сентиментальный лепет все
протесты..."
     - Значит, вы знали обо мне с той минуты, как мы приплыли в Равену?
     - Кое-что о вас мы узнали еще раньше, - сказал  адмирал.  -  Чего  вы
хотели? Оказаться в гуще столь серьезных событий - и не обратить  на  себя
внимания?
     - И все же я усматриваю кое-какие несообразности,  -  сказал  Сварог,
пытаясь выглядеть столь же  бесстрастным.  -  Рискуя,  вы  превзошли  меру
допустимого. Я уж не говорю о том, что Делию могли убить чисто случайно  -
при погоне, в стычке...  Арталетта,  сдается  мне,  оказалась  и  для  вас
совершенно неожиданным сюрпризом? То, что с ней произошло?
     - Конечно. В таком предприятии ни за что не обойтись  без  неприятных
сюрпризов и  непредвиденных  ходов  противника.  Но  она  ведь  не  смогла
причинить вам ощутимого вреда? Об®явленный нами  шаррим,  как  вы,  должно
быть, согласитесь, вспомнив  все  происшедшее,  служил  в  первую  очередь
вашему удобству. Не считая  Арталетты,  никто  вас  не  преследовал  и  не
пытался задержать.
     - Ну да, - сказал  Сварог.  -  Нас  всего  лишь  умело  и  продуманно
загоняли в Хелльстад. Как вы могли пойти на такой риск? Либо вы с  королем
- самонадеянные идиоты... либо ваша уверенность в том, что с Делией ничего
не случится даже в Хелльстаде, была основана на чем-то весьма серьезном. Я
об этом думал уже. Сохранившиеся тексты Таверо, каких нет  у  других,  или
нечто иное?
     Адмирал  помолчал.  Впереди  зазвучали  во  множестве  фанфары.   Уже
показались  две  высокие  башни   Адмиралтейства,   крытые   темно-красной
черепицей, - голова кортежа приближалась к Морской площади.
     - Тексты Таверо, -  сказал  Амонд.  -  Так  называемые  Дополнения  к
Кодексу. Еще более редкий  манускрипт,  чем  сам  Кодекс.  Видите  ли,  за
последние сто лет  люди,  именовавшие  себя  Серыми  Рыцарями,  появлялись
дважды.  Первый,  явившийся  к  снольдерскому   двору,   был   примитивным
авантюристом, его разоблачили очень быстро, а там и опознали,  сбежать  не
успел... Со вторым  не  так  просто.  По-моему,  он  искренне  верил,  что
предсказание о Сером Рыцаре относится  к  нему.  Кое-какие  обстоятельства
благоприятствовали. И король Орса из Вольных  Майоров  тоже  поверил,  что
Златовласая Привратница - его дочь. Репутация короля  позволяла  именовать
его и Ужасным, королевство Орс когда-то носило прозвище "Длинная земля"...
Сгоряча не обратили внимания, что другие детали предсказания нисколечко не
совмещаются с данными действующими лицами. Или обратили,  но  решили,  что
строки Таверо не стоит  толковать  очень  уж  буквально,  достаточно,  что
совпадает половина... Можно с уверенностью сказать, что Дополнения им были
неизвестны. Но о Воротах они кое-что слышали,  как-никак  Ворота,  хоть  и
бездействующие, были достопримечательностью Демура... Кстати, я до сих пор
не знаю, что именно вы  там  сделали.  Как  нужно  было  запереть  "дверь,
которой нет"?
     - Потом, потом, - нетерпеливо сказал Сварог. - Что там было дальше?
     -  Рыцарь  с  принцессой  и  небольшим  отрядом  отправился   в   три
королевства. И никто не вернулся. Никогда. Теперь вы понимаете, что король
должен был твердо увериться? В Дополнениях сказано... - Он  прищурился.  -
Сейчас... "Когда пятнадцать цифр изгонят из города волка, а мертвый станет
бесполезным проводником..." Между прочим, мы до сих пор не  понимаем,  что
это означает.
     - Потом! Дальше!
     - "...и принцесса покинет город, но не по земле  и  не  по  воде",  -
заученно процитировал адмирал. - Когда вы  захватили  самолет,  эти  слова
нашли превосходное об®яснение. - Он  холодно  улыбнулся.  -  И  оставалось
сделать все от нас зависящее, чтобы проверить  последнее  утверждение:  "И
принцесса пройдет невредимой через Хелльстад". Собственно, делать ничего и
не пришлось, вы полагали облаву настоящей  и  справедливо  рассудили,  что
путь у  вас  один,  через  Хелльстад.  Когда  вы  переправились  в  Правый
Треугольник, мы уже не сомневались, куда вы отправляетесь. И  тревожились,
скажу  вам  откровенно,  скорее  по  инерции,  за  Арталетту,  с   которой
приключилась какая-то беда, а не за Делию. Таверо, бывало, ошибался, но  в
мелочах, не настолько же... И все закончилось  успешно.  Вы  сделали  свое
дело, мы свое,  не  менее  эффективно.  -  Он  быстрым,  чуть  насмешливым
взглядом окинул наряд Сварога. - Полагаю, у вас нет  оснований  жаловаться
на судьбу? Я пожилой и много  повидавший  человек,  но  и  мне,  скажу  по
секрету,  немного  не  по  себе,  когда  рядом  едет  король   Хелльстада.
Вооруженный топором, подозрительно напоминающим прославленное  в  легендах
оружие...
     - А вы не боитесь получить по голове этим  легендарным  оружием?  Мне
ведь теперь никто не указ...
     В холодных глазах адмирала  на  миг  мелькнули  обычные  человеческие
чувства - но страха, пожалуй, все же не было, хоть ты тресни...
     - Что ж, если вы  считаете,  будто  исправите  этим  что-то,  вернете
кого-то...
     - Простите, - сказал Сварог. - Погорячился. И не во мне дело. В конце
концов, со мной столько раз играли втемную,  что  я  незаметно  свыкся,  и
злюсь, когда все всплывает, лишь первые пять минут... Но есть еще и она, -
он дернул подбородком, указав на Делию. - Она отличный товарищ и  отличный
солдат, уж я понимаю... Мать вашу так, всегда ведь  остаются  случайности!
Особенно на войне, большой или маленькой. До определенного момента  у  вас
просто не могло быть твердой уверенности, что все обойдется  благополучно.
Случайная пуля...
     - Ну, хорошо, - сказал адмирал. - Не хочется отчего-то представать  в
ваших глазах законченной скотиной. Придется выдать одну из государственных
тайн, благо вы не из болтливых. Вы никогда не слышали о Мане Антакайде?
     - Нет. Что это?
     - Не "что", а "кто". Мане Антакайд - астролог. Сейчас  он  уже  умер.
Когда Делия родилась, именно он составил гороскоп.  Все  предсказанное  им
всегда сбывалось - даже его собственная смерть, происшедшая  в  результате
совершенно вроде  бы  непредсказуемой  случайности...  Он  предрекал,  что
никакое оружие никогда не способно будет причинить Делии вреда.
     Сварог вдруг  насторожился,  сам  не  понимая  отчего.  Словно  вдали
прозвучал выстрел, так далеко, что долетел до тебя не сам  отзвук,  а  его
тень, и теперь пытаешься понять - было или почудилось? Мать Бальдра  взяла
клятву со всех, кроме омелы...
     - Вы помните подробно? - спросил он. - Слово в слово?
     - Конечно. "И никакое оружие, холодное или огнестрельное,  покинувшее
мастерскую под этим небом,  под  этим  солнцем,  не  сможет  причинить  ей
вреда". Ну, где тут каверза? О сильванском оружии и речи быть не  может  -
Сильвана освещена тем же солнцем. А оружия гномов уже три тысячи лет никто
не видел и не держал в руках, оно сгинуло вместе с гномами. Не  говоря  уж
об оружии с Диори - каковое, впрочем, изготовлено было и под этим солнцем,
и под этим небом...
     Они выехали на широкую Морскую площадь,  почти  идеальным  полукругом
примыкавшую к Адмиральской улице. И добрую половину дуги этого  полукружья
занимало Адмиралтейство - громада в  семь  этажей  из  коричневого  камня,
стрельчатые окна, темно-красная черепица, по углам  две  круглые  башни  с
острыми конусами крыш, шпили увенчаны золотыми фрегатами, а  меж  башнями,
по кромке