дворянин,  из   ронинов,
вероятнее всего.
     Сварог   продвинул   ногой   кресло,   сея,   развалился   и    начал
капризно-нагло:
     - Это что же у вас такое творится,  если  барона,  вдобавок  вольного
ярла, вдруг задерживают в этакой дыре и заявляют, что он, видите  ли,  эту
дыру покидать не вправе? Со мной же отряд, и не такое видавший,  я  ж  ваш
городишко запалю с восьми концов и отвечать не буду, герцог  заступится...
Я ж тебя заставлю собственную чернильницу выхлебать...
     - Лаур, я вас прекрасно понимаю, - заторопился бургомистр,  выставляя
напоказ пухленькие пальцы. -  Поверьте,  уж  я-то  прекрасно  понимаю  все
чувства дворянина...
     Сварог притворялся, будто лишь теперь заметил дворянские перстни:
     - Ох, простите, лаур,  я  уж  было  хотел  обойтись  с  вами,  как  с
быдлом...  Но,  право,  неприятно  чертовски.  У  меня   любовница,   само
очарование, не виделись две недели, я истосковался, лечу на крыльях любви,
и вдруг...
     - Шаррим, - развел руками бургомистр. - Монаршья воля, барон.
     - Да, конечно, - сказал Сварог угрюмо. - Но вы  бы  видели  ее  стан,
ноги. Я схожу с ума - соперники, долгое отсутствие... Худшие подозрения  в
измученной душе, теперь еще и задержка... Ну что там стряслось?
     - Сам теряюсь, - бургомистр аж трижды развел руками.  -  Как  гром  с
ясного неба! Таш лежал у меня дома, я его с собой не таскаю  -  провинция,
знаете ли, вызовы редки, а самому докладывать нечего. И вдруг он  начинает
пищать, домоправительницу перепугал до смерти, давненько не слышала  этого
писка, вызова, не сообразила поначалу. В передней был габелар, сунул его в
карман, прискакал ко  мне...  Его  превосходительство  губернатор  передал
королевский приказ: немедленно об®явить шаррим. Я, грешным делом, стал уже
забывать, что это за шаррим такой, его превосходительство тоже,  по-моему,
не сразу вспомнил... И - никаких об®яснений.
     - Вы не расспрашивали?
     - Его превосходительство? Ох, лаур, не  с  моего  шестка...  Впрочем,
было заявлено: об®яснения и более точные инструкции воспоследуют.  Великие
небеса, а у меня осталось шесть габеларов! Да их и была-то дюжина. Четверо
уехали по деревням со сборщиком податей, двое с такого похмелья,  что  под
угрозой смертной казни не встанут. Господа гвардейцы тоже, наверное, уже в
лежку, на них рассчитывать нечего...
     - Какие гвардейцы? - насторожился Сварог.
     - Вчера утром приехали, да пока что и задержались. Малиновые драгуны.
Десять рядовых с кадет-лейтенантом,  ремонтеры.  Чепраки  без  королевской
короны, значит, они вне строя -  ибо  ремонт  лошадей  в  мирное  время  к
понятию воинской  командировки  не  относится,  а  считается  поездкой  по
текущим делам полка,  я  сам  немного  служил,  знаю...  А  когда  господа
малиновые драгуны вне строя, перепить их могут разве что синие  мушкетеры.
Признаться, я опасаюсь за трактир, он у нас лучший из трех... В  общем,  у
меня шесть  разленившихся  дуболомов.  Что,  если  его  превосходительство
прикажет  выставить  заставы?  И  как  мне  с  шестью  людьми   обеспечить
задержание беглецов? Я представления не имею еще, что за беглецы, но ясно,
что терять им нечего, и они мне такое устроят  при  попытке  задержания...
Может, собрать городское ополчение? Конечно, смех один, два года  не  было
ни смотров, ни учений...
     - Если узнаете что-то новое, обращайтесь ко мне, - сказал Сварог. - Я
обитаю вон там, напротив. И людей у меня... кое-какое количество. Видавших
виды. Всегда готов услужить, как дворянин дворянину.
     - Великие небеса, вы меня чрезвычайно обяжете!
     - Пустяки, - великодушно сказал Сварог.
     - Итак, я на вас полагаюсь, лаур?
     - Разумеется, лаур!
     Сварог раскланялся и удалился. По дороге из ратуши он  думал:  хорошо
это или плохо, что покуда не сообщили повсюду их приметы? Пожалуй,  плохо.
Это означает, что те, кто послал погоню, прекрасно знают: облик у беглецов
может меняться и оказаться каким угодно.  Конечно,  же,  успели  допросить
стражу на ипподроме...
     - Командир!
     Он поднял голову и узрел запыхавшегося, но жутко довольного Паколета.
     - Командир, там...
     - Тихо, - сказал Сварог. - Марш в трактир.
     Подтолкнул верного прохвоста к двери и  направился  туда  сам.  Сзади
позвали:
     - Ваша милость!
     Сварог неспешно обернулся. Бургомистр  поспешал  к  нему,  размахивая
коротенькими  ручками.  По  площади  тащилась  телега-двуколка,  груженная
осыпанными мучной пылью тугими мешками. Свиньи лениво возвращались к месту
постоянной дислокации. Бургомистр ловко  увернулся  от  телеги,  столь  же
привычно пнул ближайшую свинью, подбежал к Сварогу,  схватил  за  рукав  и
азартно зашептал:
     - Ну вот, хоть что-то изволили прояснить его превосходительство...  К
нам скачут синие мушкетеры, королевский полк...  Не  весь  полк,  конечно,
отряд, но командует им сама герцогиня Браг... Они еще далеко,  правда,  но
скачут лихо, подмены по всему тракту...
     - А кого ловят, так и не сказали? - спросил Сварог.
     - Дали понять,  что  это  известно  герцогине,  а  нас  пока  что  не
касается...
     "Арталетта-то здесь причем? - подумал Сварог. - Ничего не понимаю..."
Сделал бдительную физиономию и сказал таинственно:
     - Лаур бургомистр, эти малиновые драгуны вам так-таки  и  не  кажутся
подозрительными?
     Бургомистр опешил, потом испугался, потом увлекся этой мыслью:
     - Думаете, лаур? - судя по тону, он был из тех градоначальников,  кто
всю жизнь мечтает поймать шпиона или "злодея короны". - Вообще-то что-то с
ними не то - кадет-лейтенант  на  девок  ничуть  не  реагирует,  у  одного
рядового книга в кармане, у другого компас  зачем-то...  Во  времена  моей
военной молодости гвардеец и книга были вещами  несовместимыми...  Великие
небеса! У меня  шесть  пентюхов,  а  тех  одиннадцать  и  оружием  по  уши
увешаны...
     - Придется вас выручить, - сказал Сварог. -  Проверим,  чем  эти  так
называемые драгуны дышат. Ребята у меня тертые, службу  знают...  Так  что
если в том  районе  вдруг  начнется  шумное  веселье  типа  заварушки,  не
паникуйте и не вмешивайтесь.
     - Понимаю, - бургомистр часто-часто кивал. - А позволительно ли будет
спросить: вы, лаур, часом не имеете ли отношения к службам,  кои  облечены
миссией и высочайшим доверием...
     Сварог значительно воздел указательный  палец,  и  бургомистр  умолк,
подтянулся в тщетной попытке принять воинский вид.
     - Разрешите идти?
     - Разрешаю, - сказал Сварог.
     Посмотрел  вслед  толстяку,  пожал  плечами,  произнес  с  непонятной
интонацией:
     - Провинция...
     И вошел в дом. В общем зале  ухе  выпивали  человек  десять  горожан,
здраво  рассудивших,  что  смутные  времена  непонятно  отчего  грянувшего
чрезвычайного положения лучше всего коротать за чаркой. Трактирщик  шустро
подбежал:
     - Что там, лаур? Я в окно видел, вы с бургомистром говорили...
     - Те! - сказал Сварог. - Из королевской сокровищницы украли фамильный
брильянт.
     - Розовый?
     - Желтый. С того вон таракана величиной.
     - А дальше? - хозяин обозрел указанного матерущего таракана.
     - А дальше король разгневался, ясное дело, - сказал Сварог. -  Ловить
велел. Поймаю,  кричит,  в  масле  сварю,  и  ради  пущего  зверства  -  в
трактирном, которое безбожно водой разбавляют.
     Хозяин даже не обиделся, жадно внимая:
     - И ловят?
     - Себя не помня от рвения, - сказал Сварог, похлопал его по  плечу  и
прошел в залу для благородных, где к нему навстречу бросился Паколет:
     - Командир, там...
     - Малиновые драгуны, - сказал Сварог. - Десять штук. Плюс кадет. Плюс
коняшки. Где они обосновались?
     - В "Кошке и окороке". Лошади там же, в конюшне. Драгуны пьют, но  на
ногах еще держатся вполне уверенно.
     - Будем бить, - весело сказал Бони.
     - Командир,  а  может,  ты  их  как-нибудь  усыпишь?  -  воодушевился
Паколет. - Бабка сама  не  умела,  но  говорила,  что  если  умеешь,  дело
нехитрое...
     - Точно, - сказал Бони. - У нас один...
     - А я вот не умею, - сказал  Сварог.  -  Придется  бить,  в  самом-то
деле... Только без особых увечий, а то от нашего удальства  посторонним  и
так выходят сплошные неприятности...
     - Сделаем, - кивнул Бони с загадочной ухмылкой.
     Паколет помчался снимать с караулов Леверлина и тетку  Чари.  Шедарис
вскорости об®явился сам - он независимо от Паколета  набрел  на  "Кошку  и
окорок". Когда все собрались, Сварог, самую чуточку  хмельной  от  азарта,
сказал:
     - Вопросов два. Принцесса, умеете ли вы быстро и ловко седлать  коня?
И знакомо ли нашему Паколету благородное искусство кабацкой драки?
     Принцесса и Паколет кивнули.
     - Тогда диспозиция проста, как здешний бургомистр, - сказал Сварог. -
Принцесса с  Шедарисом  идут  в  конюшню,  быстренько  седлают  драгунских
лошадей, вообще всех пригодных, какие там попадутся. Мара следит, чтобы им
в этом не помешало всякое  хамье,  -  только  не  увлекаться,  кошка.  Все
остальные  со  мною,  бравым,  во  главе,  сидят  в  трактире,   и,   если
конокрадские развлечения будут замечены раньше времени, по  моему  сигналу
начинают швыряться стульями, но тактично...
     ...Песню о короле Амдараке и мельничихе они заслышали, не  дойдя  еще
до "Кошки и окорока" уардов пятьдесят. Драгуны орали  весьма  немелодично,
но с поразительным задором. Шла истинно гвардейская гульба, но табуреты  и
посуда из окон пока что  не  летали.  Назначенная  в  конокрады  троица  с
деловым видом направилась в конюшню и  исчезла  за  широкой  двустворчатой
дверью. Тут же там кто-то охнул, и настала тишина, только слышно было, как
всхрапывают кони, а один, норовистый, зло завизжал. Самое время пустить  в
дело фамильное искусство графов  Гэйров.  Сварог  прижал  ко  рту  ладони,
сложив пальцы домиком, дунул в ту сторону, шепнул надлежащие слова. Храп и
перестук копыт тут же прекратились. "Цены мне нет, - гордо подумал Сварог,
направляясь в трактир. - Но среди славных предков,  чует  душа,  были-таки
конокрады..."
     Гвардейцы  вперемежку  с  визжащими  девками  устроились   за   тремя
сдвинутыми столами, вокруг которых зияла почтительная  пустота  -  местные
теснились  по  углам.  Только  пятеро  гуртовщиков  устроились  поближе  к
драгунам. Девки при них не было ни единой, и, судя по хмурым лицам  верзил
в серых  кафтанах  со  снольдерскими  гильдейскими  бляхами,  им  пришлась
поперек  души  проведенная  драгунами  тотальная  мобилизация   доступного
прекрасного пола. Видно было, что здесь  и  до  Сварога  вызревала  добрая
потасовка.
     Сварог сел так, чтобы видеть в окно дверь  конюшни.  Драгуны  на  его
компанию пока что внимания не обращали, да и остальные тоже. Хозяин принес
вина. Облик у хозяина был  страдальческим  -  в  предчувствии  неминуемого
погрома заведения.
     Садясь, Сварог мимолетно взвесил в руке табурет - в самый раз. Бони с
Паколетом сноровисто проделали то же самое. Тетка Чари задумчиво коснулась
заткнутых за голенище грушевидных нунчак -  похоже,  тех  самых,  которыми
усмиряла пьяниц в Пограничье. Мешок Шедариса, завернутый  в  плащ  пулемет
Бони и виолон Леверлина оставили в сенях. Все было в порядке.
     - Жалко будет, если уйдем тихо, - сказал Бони.
     Сварог хмыкнул.
     - Разносить трактир в черепки -  это  высокое  искусство,  -  поведал
Бони. - Как у  вас  в  городах  говорят,  изящное.  Мы,  скатурцы,  всегда
разносили соседние, на любой ярмарке, а вот в нашем  селе  такое  никакому
соседу учинить не удавалось...
     - Ты ногами под столом не дрыгай, -  сказал  Сварог.  -  Попадешь  по
топору, он тебя без ноги оставит.
     Верзила охнул:
     - Командир, на свете есть только один такой топор...
     - Подкованный ты парень, я смотрю, - сказал Сварог.
     - Память о старых  временах,  командир,  лучше  всего  у  крестьян  и
сохраняется. А также песни, предания, заклинания и  обряды.  Города  живут
быстро и беспамятно, а у нас жизнь течет по налаженному кругу, и мало  что
меняется за века. Был у нас один  старичок,  он  бы,  не  сходя  с  места,
нарисовал карту Талара до Шторма.  -  Бони  понизил  голос.  -  И  про  те
времена, что стояли до летучих замков, можно было кое-что услышать.  Жаль,
я бродяжничал, раньше-то и не особенно слушал,  а  теперь  спросить  не  у
кого...
     Сварог смотрел в окно.
     - Кто его знает, чем все кончится, - сказал вдруг  Бони.  -  Так  что
предупреждаю  заранее:  как  только  достану   эту   штуковину,   тут   же
перебирайтесь мне за спину, а то и сами попадете под веселье...
     Он вытащил толстый железный футляр, в каких охотники  носят  порох  и
кремни, свинтил крышку, медленно перевернул,  крайне  осторожно  вытряхнул
оттуда  что-то   завернутое   аккуратно   в   обрезок   шерстяной   ткани,
продолговатое.  Костяная  дудочка,  очень  старая  на  вид,  вся  покрытая
тонюсенькими темными  трещинами.  Столь  же  осторожно  уложил  ее  назад,
пояснив:
     - От деда осталось. Вот кто умел...
     Сварог вопросительно поднял брови.  Леверлин,  напротив,  преспокойно
спросил с видом знатока:
     - Самопляска или пугалочка?
     - Самопляска, - Бони глянул на него с уважением. - Видел?
     - Читал.
     - Ну да, в городах у вас все эти дела давно повывели под корень, а  в
деревнях, особенно в глуши, кое-что  и  припрятали  со  старых  времен  от
бдительного небесного ока... Если потихоньку, только для своих -  ни  тебе
огласки, ни урона. - Покосившись на Сварога, он смущенно откашлялся. -  Да
какая там магия, пустячки для домашнего хозяйства...
     - Не у вас одних, - хмыкнул Сварог, глядя на Паколета. - Ох, не у вас
одних. И Шедарис мимоходом проговорился про пустячки Вольных Топоров, и  в
городах кое-что осталось. И даже...
     Он резко обернулся к окну - в конюшне вдруг бухнул мушкетный выстрел.
Один  из  драгун  вскочил,  отпихнул   девку   и   с   видом   моментально
протрезвевшего помчался к выходу. Вскоре Сварог увидел, как он несется  по
двору и исчезает в конюшне. Остальные драгуны,  покосившись  вслед,  из-за
столов не полезли, но все же иные выжидательно поглядывали в окно.  Почему
выстрел всполошил именно этого усача? Его мушкет, что ли?  Шедарис  как-то
хвастался, что знаток определит выстрел  знакомого  оружия  посреди  любой
канонады...
     - Начали, - сказал Сварог, приподнимаясь.
     - Погоди, командир, - Бони решительно  взмыл  с  табурета.  -  Нельзя
порочить славное искусство, дай-ка я сам разожгу...
     Он подошел к столу драгун, раздвинул  двух  так,  чтобы  ему  хватило
места опереться на столешницу обеими руками,  слегка  склонился  вперед  и
заговорил.
     Говорил он спокойно, негромко, чуточку скучающим тоном. Речь его была
выдающимся в своем роде образцом ораторского  искусства,  она  изобиловала
метафорами, гиперболами,  синонимами  и  эпитетами,  блистала  незатертыми
сравнениями,  затрагивала  генеалогию  до  седьмого  колена,   сексуальные
привычки, нравы и обычаи драгун вообще и малиновых в частности,  причем  в
изложении Бони генеалогия, привычки, нравы и обычаи были таковы, что, будь
все правдой, драгун не пустила бы на порог любая  уважающая  себя  тюрьма,
резонно опасаясь за моральную  чистоту  уже  квартировавших  там  убийц  и
разбойников.
     Гуртовщики восхищенно  внимали.  Даже  Сварог  заслушался.  Малиновые
усачи, преодолев оцепенение, начали наконец понимать, что  все  изложенное
столь высоким штилем относится именно  к  ним.  Их  физиономии  сравнялись
цветом с мундирами, а там и побагровели вовсе уж грозно. Еще миг - и они с
ревом рванутся из-за стола...
     Бони опередил. Схватив две глиняные  пивные  кружки,  он  без  замаха
припечатал их к усатым харям справа и слева  от  себя  -  только  брызнули
черепки пополам с темным пивом. Молниеносно ухватил одного  малинового  за
ворот и ремень, выдернул из-за стола и запустил к гуртовщикам. Те,  ничуть
не растерявшись, приняли нежданный подарок судьбы в кулаки.
     Сварог рванулся из-за  стола,  а  за  ним  и  сподвижники.  Бони  уже
пересчитывал  табуретом  драгун,  временами   ловко   отстраняясь,   чтобы
пропустить разбегавшихся с  визгом  девок.  Мелькали  кулаки  и  табуреты,
порхали кружки и тарелки, с грохотом падали столы, гуртовщики  напирали  с
тыла сомкнутым строем,  выказывая  немалый  опыт  в  таких  забавах,  ужом
вертелся Паколет с кочергой, Сварог, как и подобает  полководцу,  держался
поодаль, отшвыривая случайно налетевших на него драгун, косился в окно.
     Драка незаметно обернулась  хаотичной  свалкой  всех  против  всех  -
вмешались горожане, внеся полную неразбериху, потому  что  дрались  и  меж
собой, и с гуртовщиками, и с драгунами. Самый рослый гуртовщик, получивший
от  Паколета  кочергой,  кинулся  на  него,  но  был  повергнут  табуретом
Леверлина, а  второй  отоварен  теткой  Чари,  сверкнули  два-три  клинка,
зазвенела сталь о сталь. Девки заполошно визжали  где-то  под  окнами,  но
хозяин не спешил вмешаться - как  водится,  решил  поставить  в  счет  все
убытки проигравшей стороне, тем, кто останется на поле боя...
     Обе створки конюшенной двери распахнулись во  всю  ширь.  Пригибаясь,
чтобы не задеть за притолоку, рысью выехала Делия,  держа  в  поводу  двух
оседланных коней, за ней показалась Мара.
     Сварог, крутнувшись на месте, сбил драгуна ударом пятки под коленку и
заорал:
     - Уходим! Лошади поданы!
     Его бравые сподвижники, отмахиваясь кочергой, нунчаками,  кулаками  и
табуретом,  выдрались  из  гущи  боя.  Неизвестно,  какой  здесь  сработал
инстинкт, но вслед за ними кучей кинулись вдогон все остальные, и военные,
и статские. Сварог, перехватив топор правой рукой за самый конец рукоятки,
без замаха разрубил пополам стол, что для непосвященных  выглядело  крайне
эффектно - для посвященных, впрочем, тоже.
     Драгуны  и  гуртовщики,  по-братски  перемешавшись   с   обывателями,
застыли. Воцарилась тишина, только на полу охали увечные.  Даже  девки  на
улице притихли. Копыта стучали у самого крыльца,  послышался  боевой  клич
Вольных Топоров:
     - Хуу-гу!
     И тогда пронзительно засвистела костяная дудочка.  Бони  дул  в  нее,
надувая щеки, старательно перебирая пальцами по отверстиям, раскачиваясь в
такт. Понемногу стало получаться что-то похожее на  плясовую.  И  в  ритме
этой плясовой, напоминавшей  ратагайский  улах,  драгуны  с  гуртовщиками,
включая  горожан,  как-то  странно   задергались,   с   общим   выражением
предельного  изумления   и   ужаса   на   лицах   принялись   притопывать,
довольно-таки слаженно хлопая в ладоши и поводя локтями, выстроились в две
неровные шеренги - и, повинуясь дудочке, пошли откалывать удалые  коленца,
налетая на столы, топча черепки посуды. Лежавшие, словно увлеченные  вверх
рывками невидимых веревок, поднялись один за другим, охая и кряхтя,  столь
же залихватски пустились в пляс. Один даже орал дурным голосом:

                           Ой, лайди-дада-дуду,
                           шла девица по воду,
                           а за девкой юной
                           мчали два драгуна...

     Бони не торопился уходить. Сварог за ворот вытянул  его  на  крыльцо,
только там верзила оторвал дудку от губ, ловко спрятал в футляр и заорал в
распахнутую дверь:
     - Это вам Скатур, а не что-нибудь!
     Сварог  прыгнул  в  седло,   сделал   Шедарису   знак   из   арсенала
жестов-команд Вольных Топоров, чтобы капрал  скакал  замыкающим,  выхватил
плетку из-за голенища, ожег  коня.  Гнедой  помчал  по  немощеной  широкой
улице. Краем глаза Сварог еще заметил  остолбеневшего  на  крыльце  ратуши
бургомистра, но помахать ему рукой уже не успел.
     Они скакали прочь из города, гиканьем распугивая встречных. Встречные
дисциплинированно  шарахались  к  стенам  и  заборам,  не  пробуя   никого
задержать - и вряд ли что-нибудь соображая.
     С габеларом, торчавшим на окраине, хлопот не было никаких -  заслы