Когда  меня  ввели  в  комнату для допросов,  мои  худшие  опасения  не
оправдались.  В том смысле, что положение оказалось еще хуже...  Я надеялся,
что  меня начнут  хотя  бы  расспрашивать,  пригласят свидетелей,  адвоката,
судей.  Как  же!  Вы  хоть  представляете   себе,  что  такое  средневековая
юриспруденция? Трое  здоровенных  палачей скрутили  меня прежде, чем я успел
чирикнуть что-то  там  о  правах человека,  юристах и  адвокатах.  Мои  руки
засунули в зажим,  и "следствие" началось. Выглядело  все это очень  просто.
Двое монахов  поочередно подбрасывали мне провокационные вопросики, а типы в
красных колпаках с прорезями для глаз небрежно поигрывали клещами и  пилами.
От плотоядных взглядов этих  парней меня  мутило. Даже сейчас передергивает,
как вспомню...
     Ваше вероисповедание?
     Православный.
     Уточните.
     Верую в Господа нашего Иисуса  Христа, принявшего  смерть на кресте  во
искупление грехов наших. (Когда надо, любую цитату вставить могу, в меру, во
вкусом...)
     Можете поклясться на Библии?
     Клянусь говорить правду, только правду, и ничего, кроме правды!
     Почему вы оскорбили кардинала Калла?
     Я его не оскорблял!
     Оскорбляли!
     А вот и нет!
     А вот и да!!
     А вот и нет!!!
     Он упорствует, - переглянулись монахи, и раскаленные щипцы потянулись к
моему уху.
     Стоп! Не  надо!  Я  признаюсь  в содеянном.  Что было,  что  было.  Да,
оскорблял  прилюдно.  Самым   возмутительным  образом  --  обзывая   Красной
Шапочкой!  Это  такой  каламбурчик! Но  теперь раскаиваюсь в  этом... (В тот
момент я  был готов наговорить на себя  что угодно. Почему? Ну не переношу я
прикосновений раскаленного металла...)
     Запишите: признался и кается. Вы женаты?
     Да.
     Где зарегистрирован брак?
     В загсе Кировского района.
     Странное название для церкви... Кто вас венчал?
     Не  помню ее  имени,  какая-то  полная  женщина с красной лентой  через
плечо...
     Он вновь богохульствует! Женщина не  может венчать  в  церкви. Его брак
зарегистрирован черной дьяволицей  в храме с бесовским именем! Отметьте это.
Зачем вы надсмеялись над принцессой Лионой?
     Я не... (Щипцы вновь вылезли из огня). Да!  Да, я все скажу.  Я хохотал
над ней весь  вечер по причине беспробудного  пьянства! Я  строил рожи,  как
клоун на манеже,  чем привлекал нездоровое внимание  к ее  высочеству.  Вино
губит все лучшее в человеке! Я был пьян. Простите, господа...
     Он не упорствует, - удовлетворенно отметили монахи. -- А не замышлял ли
господин ландграф заговора против короля  Плимутрока? Не  пытался ли навести
на него порчу? Не возмущал ли народ, подбивая у явному бунту? Не обольщал ли
врагов  церкви с  целью  ее сатанинской реформации? Не  пытался ли захватить
трон и вместо законной власти от Бога установить незаконную от дьявола?
     В общем, не буду утомлять подробностями. В конце получасового допроса у
них на руках были  такие показания! Будь судьей  я, то  приговорил бы себя к
десяти годам беспрерывного расстрела в колонии строгого режима... Здесь было
все:   колдовство,  злодейство,  ночные   грабежи,   растление   малолетних,
содержание  притонов,  организация заговоров,  покушений  и террористических
актов, подделка денег, заказные убийства, подкуп должностных лиц, разрушение
истинной  веры,  крапленые  карты, незаконный  ввоз  наркотиков, спекуляция,
промышленный шпионаж,  игра в  наперстки, пособничество  темным силам и даже
мелкие карманные кражи у детей-сирот дошкольного возраста! Главное, под всем
этим  бредом  стояла   моя  собственноручная  подпись,   данная   совершенно
добровольно.  Если, конечно, можно считать добровольной подпись человека под
напором  таких  неопровержимых аргументов,  как  палач,  раскаленные  щипцы,
тиски, пилы, цепи и прочие прелести...
     Я  утешал  себя лишь тем,  что  до меня такого количества  преступлений
никто не совершал и за  всю жизнь, не то что за месяц. Такого беспросветного
уголовника  человечество  еще  не  знало.  Даже  хваленной "Коза ностре"  не
переплюнуть многогранного лорда Скиминока.
     Меня  с почетом отконвоировали в подземелье и приковали длинной цепью к
стене. Монахи об®явили, что им необходимо посовещаться и решить, как со мной
быть, - случай редкий. Признаваясь во всех грехах,  я не забывал методично и
пунктуально  каяться.  Это давало надежду. Ни Лию, ни Бульдозера, ни маркиза
ко  мне  не допускали.  Через  пару  часов  в  сопровождении  стражи  пришел
маленький монах и бодренько заявил:
     Принимая во  внимание тяжесть злодеяний,  совершенных вами против всего
христианского мира, вы подлежите казни через сожжение. Однако, учитывая ваше
содействие  суду, а  также  искреннее раскаяние и надеясь  на  исправление в
будущем,  мы  сочли возможным  заменить костер на веревку.  Вас  всего  лишь
повесят, милорд...

        Часть 3. В гостях у смерти.

     События тех  двух дней врезались мне  в память  навечно. Сколько раз  я
рисковал своей шкурой до этого, сколько после, но  никогда, никогда я не был
так  близок  к собственной могиле!  Это не  самые  приятные впечатления,  но
рассказать  о  них надо  в  назидание тем,  кто  тоже  вздумает  шастать  по
параллельным  мирам. Матвеич  не ошибался  -- игра велась по  всем правилам.
Незримое  участие   Ризенкампфа  не  сковывало   действий,   давая  меж  тем
удивительное ощущение  детских  шалостей под  пристальным взглядом  строгого
родителя. С  той  лишь  разницей,  что  родительским  наказанием  обычно  не
предусматривается гибель ребенка. Здесь же это  было обязательным  условием.
Пришлось внести свои коррективы...
     ...До    последнего    момента    я    надеялся    на    заступничество
мага-предсказателя. Мне принесли теплой  воды  умыться, выдали стакан вина и
чистую  рубашку.  Я  по-прежнему во  что-то  верил...  Даже  когда  меня  со
связанными   руками,  в   сопровождении  почетной  стражи  вывели  к  наспех
сколоченному эшафоту, я не слишком волновался.  Рыночная площадь, на которой
высилось  данное  сооружение,  полнилась народом.  Все возбужденно галдели и
ожесточенно спорили.  По отдельным  выкрикам  я  сообразил, что часть народа
была убеждена  в моей виновности, а часть рьяно доказывала  обратное. Причем
основным аргументом был тот, что такого грешника Бог попросту не допустил бы
на землю. Приятно слышать...
     далее  постараюсь быть  сух и документален. Меня поставили  на  крепкий
табурет, и маленький монах обратился к присутствующим с короткой речью:
     Мы  собрались   здесь,  чтобы  предать  казни  величайшего  преступника
современности,  самозваного  ландграфа,  дерзнувшего  своим  дурацким  мечом
пошатнуть  сами  устои  спокойствия  и  процветания нашей  страны...  (Далее
следовал  столь  длинный  список моих  злодеяний,  что  к  концу  многие уже
откровенно  зевали.) Мы  все скорбим  о  его заблудшей душе и молим  Господа
простить ему, как мы ему прощаем!
     Это в том смысле, что вы меня отпустите? -- наивно полюбопытствовал я.
     Нет! -- раздраженно отмахнулся монах.  -- это такая  дежурная фраза. Вы
что, хотите испортить нам церемонию?
     Молчу, молчу...
     Закончив  обвинительную речь,  церковник  сделал знак палачу, но в  это
время из толпы выбрался крайне раздраженный маркиз де Браз.
     Черт подери!  Я не допущу скоропалительной  казни лорда Скиминока!  Еще
как-то могу согласиться с  его арестом, не мешает иногда отдохнуть в тюрьме,
она у нас теплая и сухая. Но казнь... Я требую дополнительного расследования
и вещественных доказательств.
     Они здесь,  -  кротко поклонился  монах, и  де Браза  окружили  шестеро
священнослужителей. Когда они закрыли его своими рясами от взглядов горожан,
послышался глухой стук, и маленький монах, не  меняя елейного тона, об®явил:
- Достопочтенного  маркиза хватил апоплексический удар.  Ему дурно.  Унесите
главу  города  в  его апартаменты. А  мы  с вами  продолжим.  Кто-нибудь еще
выражает сомнения в компетентности нашего суда?
     Я!  -- Рокочущая  толпа выдвинула вперед Бульдозера.  -- все, что здесь
было сказано в обвинение моему господину, - грязная ложь!
     Но он сам признался!
     Выдумки! -- презрительно бросил Жан, даже не глядя в протокол допроса.
     Здесь его подпись! -- взвыли монахи.
     Подделка! -- парировал мой оруженосец.
     Ну  так  спросим  у  него самого! -- осатанели  дети  церкви.  --  Лорд
Скиминок, вы признаете себя  виновным  в  вышеперечисленных преступлениях  и
ваша ли подпись стоит здесь?
     Брехня! -- громко ответил я.
     Что?
     Все  -- брехня!  Ничего я не  говорил,  никаких  бумаг не  подписывал и
страдаю безвинно из-за интриг и зависти!
     Он лжет! -- возопил маленький монах, а Жан грозно спросил народ:
     Кому вы  больше верите -- склочному монаху  или  благородному ландграфу
Меча Без Имени?
     Это было  что-то!  Толпа  гудела, разделившись  на  три  группы. Первая
орала: "Казнить его!  Он не нашенский!" Вторая тузила первую и вопила: "А он
нам  нравится!.."  Третья  --  самая  большая  --  без устали  скандировала:
"Сво-бо-ду  Ски-ми-но-к  у!"  Но вот когда  один  из рослых  монахов  заехал
Бульдозеру табуреткой в висок и мой  оруженосец рухнул,  возмущенно взревела
уже вся площадь.
     Спокойствие,  братья! -- надрывался ведущий  этого мероприятия.  -- Вот
сейчас быстренько повесим -- и  по домам, и  всем хорошо, и все забудется...
Ваше последнее желание, ландграф?
     Спаренный пулемет...
     На меня  накинули веревку, а приехавшая с церковниками стража оттеснила
народ.
     Что, Матвеич не приходил? -- мельком спросил я у палача.
     Нет, он  еще не  проспался после вчерашнего...  -  сочувственно ответил
тот.
     Я пристально вгляделся в  небеса, пытаясь отыскать в облаках  несущуюся
на  метле  черноволосую  девчонку.  Увы,  на  этот  раз чудес не  ожидалось.
Священники  давали  последние  наставления  палачу,  когда  в   отработанную
программу  вломились  нежданные персонажи.  Рыночная  площадь  находилась на
перекрестке четырех дорог. Сначала с юга заклубилась пыль, застучали копыта,
и отряд всадников, общим числом около пятидесяти, расталкивая топу, двинулся
к эшафоту. Под®ехав вплотную,  их предводитель снял шлем, и на солнце тускло
сверкнули соломенные волосы принца Раюмсдаля. Елы-палы, кого я вижу!
     Ага, ты все-таки попался, нечестивая скотина! Как долго я тебя искал...
Но судьба благосклонна -- мы встретились, ландграф! Эй, там! Уберите палача,
я хочу сам отрубить эту свиную голову!
     ...Народ  угрюмо молчал.  Чувствовалось, что  принца  здесь знают  и...
ненавидят!  Однако,  прежде  чем испуганные  монахи  с улыбочками  отошли  в
стороны, с севера показался другой отряд, и первым, кто пробился к виселице,
была незабвенная принцесса Лиона!
     Скиминочек, сладкий мой мужчинка!
     В эту минуту я впервые испытал к ней искреннюю симпатию!
     ...Топа  замерла. Случилось непредвиденное -- столкнулись интересы двух
противоборствующих сторон. Нашло коса на камень. Сын могущественного колдуна
Ризенкампфа и дочь славного государя  Плимутрока встали друг  против  друга,
уперев руки в бока. Ох и парочка, скажу я вам! Это надо было видеть...
     Пошла прочь, коронованная дура! Этот  самозванец оскорбил моего  отца и
меня лично. Он сдохнет здесь же, как подзаборная крыса!
     Попробуй  только  тронуть  моего  усатенького  котика  своими  грязными
лапами! Уйди в туман, или я так врежу тебе по уху, что его не отклеит уже ни
один чернокнижник!
     Что? Ты  посмеешь  противиться  воле Ризенкампфа? Да мой  папочка одним
движением мизинца сотрет в порошок этот город!
     Вот и беги к нему жаловаться, трус несчастный! Любовь не ведает страха,
и я отдам все королевство за одну улыбку моего ландграфчика! (При этом Лиона
одарила меня таким взглядом, что я едва не задохнулся без помощи петли...)
     Жалкая тварь! Продажная  девка!  Гулящая кошка! Мы позабавимся с  твоим
любовником, а потом я отдам тебя воинам! (Ну,  тут он явно перебрал -- между
мной и принцессой ничего такого не было. Ей-богу!)
     Лорд  Скиминок!  --  раздался знакомый  голос, и  с западной  стороны к
эшафоту влетел  отряд рыцарей --  участников турнира  под  предводительством
знаменитого Повара. Восседающая рядом с ним Лия спрыгнула с коня и рванулась
ко мне.
     Вы живы,  слава  Богу! Я так  боялась опоздать. Эй, придурок! (Это  уже
палачу). Быстро развяжи милорда и не  доводи меня до греха! С утра нервы  на
пределе, грублю всем  подряд... как  только вас  увели на допрос, я сразу же
бросилась за помощью. Сэр Чарльз и другие рыцари повернули лошадей, и вот мы
здесь. Господи, как я переволновалась...
     Мы  помним о  своем обете и клятве  дружбы, - широко  улыбнулся  Повар,
демонстративно вытаскивая  боевой  топор.  -- Ваши враги -- это  наши враги!
Эгей! Прежде чем  вы повесите лорда Скиминока, вам придется  пройти по моему
бездыханному телу. Нападайте, и посмотрим, много ли таких счастливчиков, что
сумеют сделать из меня мостовую!
     Остальные  рыцари  склонили  головы  в  знак  полного согласия  и молча
обнажили оружие. Палач торопливо распутывал узлы, он явно обрадовался исходу
спора.
     Все присутствующие на какое-то время опешили, и лишь когда с меня упали
последние веревки, принц Раюмсдаль истошно завопил:
     Что вы стоите, идиоты? Убейте его!
     Непоколебимая Лиона  выпрямилась  во  весь  свой  баскетбольный рост  и
взревела:
     Именем короля Плимутрока -- не троньте моего ландграфчика!
     Склочный  Раюмсдаль с размаху закатил  ей пощечину. Принцесса  рухнула,
как  срубленное  дерево,  издав такой же  стук. Площадь замерла.  Ах, Лиона,
Лиона... Да,  я  не  любил  ее. В  отдельных случаях даже пугался... Да, она
капризная,  взбалмошная,  недалекая  особа.  Не  ангел,  все  мы  далеки  от
совершенства...  Но  он?!  Он-то  кто  такой,   чтобы  распускать  руки?   Я
почувствовал, как волна необузданной ярости душит горло. Лия сунула что-то в
мои ищущие руки, и пальцы радостно  сомкнулись на знакомой рукояти. Мой меч!
Меч Без Имени!
     Порешу гада! -- я спрыгнул с эшафота.
     Что началось!  Сэр Чарльз Ли взмахнул рукой, и девять рыцарей бросились
на отряд принца. К ним  присоединились двадцать  стражников принцессы. Толпы
народа в  праведном гневе разобрали по  доскам  помост и  включились в общую
месиловку.  Драка велась с  размахом, от всего сердца! Энтузиазм  горожан  с
успехом компенсировал недостаток вооружения. В сущности огреть противника по
шлему рыцарской булавой или  бревном от виселицы  -- разница  невелика.  Для
схлопотавшего особенно...  Ну, тут  уж  мы все позабавились  от  души!  Одно
обидно: когда наконец с супостатами было  покончено, никто  не смог отыскать
принца  Раюмсдаля.  Эта высокородная  сволочь  умудрилась  смыться.  Жаль...
Искренне жаль!  И  не мне  одному... А  вообще-то хорошо все то,  что хорошо
кончается. Жителям Вошнахауза так понравился этот незабываемый день, что его
об®явили всенародным праздником. И впоследствии раз в  году здесь устраивали
театрализованное представление-шоу "Казнь  лорда  Скиминока  и его  чудесное
избавление".  Шились  костюмы,  на  конкурсной основе  шел выбор  актеров на
главные  роли,  загодя набиралась массовка,  и  во имя победы добра над злом
принца, конечно, ловили.  Хотя  на  самом деле, как вы  знаете, ему  все  же
удалось удрать...
     Бульдозер отделался  ссадиной на виске,  де  Браз -- шишкой на затылке,
куда его стукнули, чтоб не мешал церемонии. Монахов гнали из города пинками,
причем занимались  этим  лично  местные  священники, которые,  кстати,  лихо
повеселились  в час всенародного мордобоя. Я был бы почти  счастлив, если бы
не  одна  проблема. Лиона ломилась ко  мне в спальню, и нам  пришлось срочно
разработать  коварный план моего бегства. Для этой цели маркиз  выпустил  из
тюрьмы четверых от®явленных уголовников  и поклялся подарить им  жизнь, если
они сумеют сбежать  от принцессы. Те радостно согласились, хотя задачка была
не из легких. Доблестный де Браз отправился к Лионе и с самой скорбной миной
сообщил,  что лорда Скиминока похитили! Взбеленившаяся принцесса  влетела  в
нашу комнату и пронзительно заверещала:
     Где  мой  котик?  Я  тут  всех  поубиваю!  Как вы  могли позволить  ему
похититься?
     О  госпожа наша...  -  театрально заламывая  руки  и закатывая глаза  с
риском окосеть, простонала Лия. -- Я умоляю вас  -- спасите моего господина!
Он так добр, доверчив, беззащитен... Мы не  уберегли его и теперь  всю жизнь
проведем в монастыре, пытаясь замолить этот страшный грех!
     Да,  миледи  Лиона...  -  поддакнул Жан  для  пущего  эффекта,  успешно
изображая  труса,  спрятавшегося под  табуреткой.  (Чтобы  это  представить,
вообразите себе бегемота, прикрывающегося тазиком...) Нам нет прощения ни на
земле, ни на небесах!  Только вы способны ему помочь, и  только из ваших рук
он примет помощь...
     Вы это серьезно? -- сощурилась принцесса.
     Еще  бы! -- в  один  голос  уверили мои  ребята. -- Больше он никому не
позволит себя спасти. Милорд такой принципиальный...
     ... А я  все это  время прятался в шкафу  в  той  же комнате. Вскоре во
дворе раздался гром командирского голоса единственной  и неповторимой дочери
короля  Плимутрока.  Отряд  принцессы  Лионы спешно  выехал на поиски  лорда
Скиминока. Живем! На  какое-то  время  мы  в безопасности.  Можно  вздохнуть
посвободнее...

     Боюсь, если мы останемся, Ризенкампф действительно отомстит городу.
     Вы правы...  Господи, в  какое страшное время мы живем! --  вздохнул де
Браз. -- Мой город вынужден отказывать  в гостеприимстве самому благородному
из  ландграфов.  Вы  ведь теперь  у  нас  всеобщий  любимец, можно  сказать,
национальный герой...
     Ладно, ладно, захвалите, -  перебил его Матвеич. -- Рыцаря надо держать
в строгости.
     Ему  и жить-то осталось небось не больше недели... - возмутился маркиз.
-- Что же, мне напоследок и похвалить его нельзя?
     Я с трудом выдохнул  и попытался не  обращать внимания на  их  спор. Мы
находились за южной стеной  Вошнахауза. Праздники кончились. Лия и Бульдозер
уже сидели верхом, полностью снаряженные для дальней дороги. Мне же хотелось
уточнить напоследок кое-какие детали.
     А что, господа, Ризенкампф контролирует все народы в вашем мире?
     В общем, да. Где-то далеко на юге  есть полудикие племена, которые пока
не попали под  его  власть. Попадаются отдельные герои, готовые  бороться  с
неизбежностью,  но  их с  каждым годом  все  меньше  и  меньше. Люди  быстро
усваивают уроки огня и  стали... Ну, и  в окраинных  княжествах  встречаются
волшебники,  дерзнувшие не подчиниться властителю Локхайма. Однако  их  тоже
немного... - пояснил маг-ветеринар.
     Больше вопросов у меня не было. Маркиз посоветовал нам нанять корабль и
плыть  подальше от Соединенного  королевства. Мы обнялись, еще раз поклялись
не забывать друг друга,  и  наша троица вновь  пустилась в путь. Я  о многом
задумывался в то время. Ну,  например,  долго  ли  мы  сможем убегать,  если
спрятаться  все  равно  невозможно?  Может быть,  плюнуть  на  все  и  самим
броситься  в  атаку?  А  что это  даст?  Вот если бы  действительно  поднять
каких-нибудь бедуинов, скооперировать  десяток-другой волшебников и тогда уж
взбулгачить на священную войну  все  королевство! План неплохой! Собственно,
именно это я и обещал королеве Танитриэль в свое время. Надо подумать...
     Меж  тем  солнце  поднималось к  зениту,  и  Вошнахауз  уже  скрылся за
девственными лесами.  Дорога  увела нас в сторону от  побережья,  хотя Жан и
говорил, что море  по-прежнему  близко.  Идея маркиза  насчет  кругосветного
плавания меня не очень вдохновляла. Я, знаете ли, плохо переношу качку. Море
-- это все-таки не Волга в дельте, а меня даже там тошнило. Не  говоря уже о
том,  что  в  море  легко нарваться  на пиратов  и  неких милых змееобразных
чудовищ.   По   словам   Лии,   их   там   видимо-невидимо.