Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
чем
предшествовавший подъем.
Достигнув пола я тотчас опустился на колени, достал из-за спины
контейнер и положил его перед собой. Руки мои тряслись, и я долго медлил, не
решаясь его открыть -- давно уже догадавшись, что именно я должен там найти,
я был буквально парализован этим знанием. Стоило сейчас моей догадке
получить реальное подтверждение, и -- если все это не было сном -- я с той
самой минуты не мог бы уже поручиться за целостность своего рассудка.
Особенно пугающей была моя все более очевидная неспособность воспринимать
себя в атмосфере сна. Ощущение реальности порой странно преломлялось в моем
сознании, и мне казалось, что я вспоминаю свои настоящие действия так,
словно они были отделены от меня громадной временной пропастью.
В конце концов я все же достал книгу из контейнера и еще в течение
нескольких минут смотрел, как зачарованный, на знакомую комбинацию
иероглифов на ее обложке; моментами мне начинало казаться, что я могу их
прочесть. Возможно, где-то в глубине моей памяти эта надпись и впрямь
ассоциировалась с некими осмысленными звуковыми сочетаниями, но мне не
удавалось довести этот процесс до конца.
Время шло, а я все еще пребывал в нерешительности. Вспомнив вдруг про
фонарь, по-прежнему зажатый в моих зубах, я положил его на пол и выключил,
дабы не расходовать зря батарею. Оказавшись в темноте, я наконец скрался с
духом и перевернул обложку книги. Затем я медленно поднял фонарь, направил
его на страницу и щелкнул переключателем.
Одной секунды мне вполне хватило. Стиснув зубы, я, однако, удержался от
крика. В наступившей вновь темноте я, почти лишившись чувств, распластался в
пыли и сжал руками горевшую голову. То, чего я так опасался, все-таки
произошло. Одно из двух: либо это был только сон, либо пространство и время
теряли всякий смысл, обращаясь в жалкую никчемную пародию на то, что мы
всегда считали незыблемыми категориями своего бытия.
Нет, скорее всего это был сон -- мой здравый смысл отказывался
допускать обратное -- но чтобы удостовериться в этом окончательно, я должен
был взять эту вещь с собой наверх, и тогда утром в присутствии остальных все
сразу встало бы на свои места. Голова моя сильно кружилась -- если можно
говорить о головокружении в кромешной тьме, где взгляду просто не за что
было зацепиться. Фантастические мысли и образы стремительно сменяли друг
друга в моем возбужденном сознании, и я уже не пытался провести границу
между реальными фактами моей жизни и отголосками безумных сновидений.
Я подумал о странных следах на пыльном полу н вздрогнул, испугавшись
звуков собственного дыхания. Вновь на несколько секунд включив фонарь, я
посмотрел на раскрытую страницу с таким чувством, с каким, вероятно, смотрит
обреченный кролик в холодные глаза удава. Затем, уже в темноте, я захлопнул
книгу, положил ее в контейнер и закрепила гнезде крючок замка. Теперь
оставалось вынести его наверх, в мир людей, если таковой и вправду
существовал, как существовала эта подземная бездна -- и если вправду
существовал я сам, в чем я в этот момент отнюдь не был уверен.
Не могу сказать точно, когда я пустился в обратный путь. За все время,
проведенное под землей, я ни разу не взглянул на часы, что также являлось
показателем моей отрешенности от привычных человеческих реалий.
С фонарем в руке и зажатым под мышкой контейнером я, сдерживая дыхание,
на цыпочках миновал участок коридора с непонятными отпечатками и отверстие в
базальтовой башне, из которого продолжал подниматься холодный паток воздуха.
Позднее, уже с несколько меньшими предосторожностями идя вверх по
бесконечным наклонным галереям, я все же не мог отделаться от мрачных
предчувствий, причем на сей раз они были куда более определенными, чем во
время моего спуска.
Я с ужасом думал о втором распахнутом люке, который мне еще предстояло
пройти. Я думал о тех существах, которых так боялась Великая Раса и которая
-- пусть даже ослабевшие и не столь многочисленные, как прежде -- продолжали
обитать в своем зловещем подземном мире. Я думал о тех пятипалых отпечатках
в пыли и о схожих следах, упоминавшихся в моих сновидениях -- а также о
неистовых ураганах и странных свистящих звуках, связываемых все с теми же
существами. И еще я думал о рассказах туземцев, в которых неизменно
присутствовали таинственные руины и якобы порождаемые ими злые ветры.
По настенному символу я определил нужный мне уровень и -- пройдя мимо
лежавшей на полу открытой книги, которую я не так давно с интересом
рассматривал -- вступил наконец в круглый холл, где сходились несколько
коридоров. Без колебаний я свернул в ближайший справа арочный проем. Впереди
меня ждал самый сложный отрезок пути со множеством препятствий и завалов,
которые начались почти сразу по выходе за пределы Центральных Архивов.
Тяжесть моей ноши постепенно сказывалась, мне все труднее было избегать
шума, перелезая с нею через груды камней и песка.
Но вот я остановился перед мощным, поднимавшимся до самого потолка
завалом, который мне в прошлый раз пришлось преодолевать ползком. Тогда я не
смог сделать это абсолютно бесшумно, теперь же-- после увиденных мной
отпечатков -- я более всего боялся громких звуков. А ведь сейчас со мной был
еще и контейнер, представлявший собой дополнительную помеху во время
движения по узкому лазу.
Осторожно взобравшись на гору камней, я сперва просунул в отверстие
контейнер, а затем начал протискиваться туда сам -- вновь, как и в прошлый
раз, задевая спиной за острые края сталактитов. Тут я и совершил свою первую
оплошность -- когда самый опасный участок был уже позади, контейнер вдруг
выскользнул из моих пальцев и с металлическим грохотом покатился вниз по
склону. Я рванулся вперед и успел его перехватить, но в тот же миг
неустойчивая тяжелая глыба зашаталась и поехала под моими ногами, вызвав
небольшой, но достаточно шумный обвал.
Когда движение камней наконец замерло, я услышал -- по крайней мере мне
так показалось -- иной звук, очень далекий и слабый, донесшийся откуда-то из
лабиринта ходов за моей спиной. Это был тонкий вибрирующий свист, не похожий
ни на один из слышанных мною прежде звуков.
Совершенно обезумев от ужаса, я бросился бежать по коридору,
перепрыгивая через отдельно лежащие блоки, иногда падая, но при этом не
выпуская из рук фонаря и книги. Одна только мысль владела мной в те минуты
-- поскорее выбраться из этих кошмарных подземелий в открытый мир, туда, где
спокойный свет луны разливается по бескрайней пустынной равнине.
Не помню, как я добежал до груды обломков, над которой вместо свода
зияло черное пустое пространство, и начал карабкаться вверх.
Здесь-то и произошла катастрофа. В спешке я позабыл о том, что за
вершиной сразу идет очень крутой спуск, и, не удержав равновесие, с разгону
полетел вниз, увлекая за собой целую лавину камней. Оглушительный гром
потряс древние своды, отдаваясь долгим эхом во всех закоулках погребенного
под землей города.
Из того дикого хаоса я вспоминаю сейчас лишь один эпизод -- я падаю,
поднимаюсь, ползу сквозь густое облако пыли все дальше и дальше по коридору.
Фонарь и контейнер пока еще были при мне.
'"Когда я достиг базальтовой башни, эхо лавины уже затихло вдали, и в
наступившей тишине слух мой -- вновь и на сей раз безошибочно -- уловил все
те же свистящие звуки. Но если ранее источник их находился где-то позади, в
уже пройденных мной коридорах, то теперь эти звуки шли из темноты мне
навстречу.
Вероятно, у меня вырвался крик -- я больше не мог себя сдерживать.
Смутно помню промелькнувшие стены базальтовой башни и бездонный провал в ее
центре, откуда со зловещим свистом вырывался уже не просто поток влажного
холодного воздуха, но ветер -- свирепый, неистовый, одушевленный ветер.
Помню свой бег по длинным коридорам в нарастающих с каждой минутой
яростных порывах ветра, который хотя и был мне как будто попутным, но на
самом деле препятствовал, а не помогал моему движению; он петлей обвивался
вокруг меня, цепляясь за руки и ноги, сковывая каждый шаг. Не заботясь уже о
поднимаемом мной шуме, я влезал на груды камней, скатывался вниз, скользил и
прыгал почти наугад, не разбирая дороги.
Наконец показалась наклонная галерея -- помню, как луч фонаря метнулся
по машинному залу, и как в следующий миг я вздрогнул и едва не закричал от
ужаса, увидев тот пролет галереи, что спускался в глубину к затаившимся
двумя уровнями ниже черным дырам распахнутых люков. Но на сей раз вместо
крика я принялся вслух убеждать себя в том, что все это только сон, и что я
нахожусь сейчас где-нибудь в лагере или вообще в своем доме в Аркхэме.
Несколько ободренный звуками собственного голоса, я начал быстро подниматься
к выходу на поверхность.
Я знал, что мне еще предстоит пересечь место, где упавший свод пробил
насквозь пол галереи, но, занятый другими мыслями, не задумывался об этом,
пока не подошел почти к самому краю провала. Во время спуска я преодолел его
без особого труда, но теперь я должен был прыгать с нижнего края на верхний;
к тому же я был страшно утомлен и еще нагружен добавочной ношей, а ветер меж
тем все крепче стягивал вокруг меня свою дьявольскую петлю. Я успел лишь
мельком подумать о неведомых существах, таящихся на самом дне этой бездны, и
остановился перед ней, руководствуясь скорее каким-то внутренним чутьем, ибо
луч моего фонаря к этому времени был уже очень слаб.
Практически в ту же секунду до слуха моего донеслись характерные
свистящие звуки, выходившие на сей раз непосредственно из провала в полу, до
которого мне оставалось сделать лишь два-три шага.
Дальше случилось то, что повторялось уже многократно в течение этой
ночи -- я потерял всякую власть над собой, и, движимый только инстинктом
самосохранения, перешагнул через лежавшие между мной и краем провала камни и
с ходу прыгнул вперед. Тотчас все вокруг завертелось в вихре безумных звуков
и я как будто повис в плотных складках тяжелой, осязаемой темноты.
На этом кончаются моя воспоминания как таковые. Дальнейшее следует
относить к области бредовых фантасмагорий, не имеющих ничего общего с
реальностью.
Мне казалось, что я бесконечно долго падаю в черную вязкую бездну; я
слышал звуки, которые не могли принадлежать ни одному из живущих на Земле
существ. Во мне ожили какие-то древние, рудиментарные органы чувств, с
помощью которых я мог воспринимать тот самый лишенный света мир
полуматериальных созданий, чьи базальтовые города возвышались когда-то на
берегах доисторического океана. Без участия слуха и зрения я постигал тайны
этой планеты, недоступные мне в моих прежних снах. В то же время я постоянно
чувствовал, как тугие струи влажного и холодного воздуха сжимают и вертят
меня, словно гигантские пальцы, и слышал нескончаемый вибрирующий свист.
Позднее были видения циклопического города моих снов -- не
разрушенного, а такого, каким он представлялся мне каждую ночь. Я был в
конусообразном, нечеловеческом теле и двигался по коридорам вместе с толпой
представителей Великой Расы или заключенных в их формах других пленных
сознаний.
Далее на эти картины накладывались иные, не визуальные, но тем не менее
вполне отчетливые ощущения -- жестокая борьба, попытки высвободиться из
цепких щупалец ветра, безумный полет сквозь плотную темноту, слепое бегство
по рушащимся подземным ходам. Один раз промелькнул было намек на свет --
какое-то слабое голубоватое сияние высоко вверху. И вновь я взбирался по
крутому каменистому склону, вырывался из бешеных объятий ветра, пролезал в
узкое отверстие навстречу бледному свету луны, прыгал между нагромождений
камней, которые спустя еще мгновение вдруг разом осели и провалились в недра
земли, а на их месте взвился в небо гигантский, стремительно вращающийся
столб веска и пыли.
Первые проблески лунного света были началом моего возвращения в
реальный мир. Понемногу сознание мое прояснялось -- я лежал ничком посреди
австралийской пустыни, а над моей головой ревел и бесновался ураган, равного
которому по силе я не встречал ни разу за всю свою жизнь. Одежда моя была
изодрана в клочья, а тело покрыто бесчисленными ссадинами и кровоподтеками.
Миновало еще много времени, прежде чем я окончательно пришел в себя, но
и после этого я не смог провести четкую грань между сном и явью. Я помнил
огромное скопление блоков, открывшуюся передо мной бездну, долгое блуждание
под каменными сводами мертвого города, невероятные открытия и ужасающий
финал похода -- но что из всего этого было действительностью? Я не находил
ответа.
Мой фонарь исчез, исчез и металлический контейнер с книгой -- да и был
ли он вообще? Приподняв голову, я огляделся вокруг и не увидел ничего, кроме
однообразной волнистой поверхности пустыни.
Буря уже прекратилась, неровный диск месяца медленно опускался в
красноватое марево у линии горизонта. С трудом встав на ноги, я зашагал на
юго-запад, в направлении лагеря. Что же все-таки произошло? Быть может, я
просто заснул и оказался затем в эпицентре песчаного урагана, который
протащил меня в бессознательном состоянии несколько миль по пустыне? Ну а
если это не так? Тогда рушилась вся моя создававшаяся годами теория
мифологического происхождения странных снов -- это значило, что Великая Раса
существовала на самом деле, и что ее посланцы в действительности могли
проникать сквозь любые временные преграды, вселяясь в тела будущих
обитателей нашей планеты. Это значило, что мое собственное тело в период
амнезии и впрямь служило пристанищем для чужого сознания, проникшего в наш
мир из далекой эпохи палеогена, а я провел эти несколько лет в его
отвратительном облике, бродя по бесконечным коридорам и улицам
доисторических городов, беседуя с сотнями таких же, как я, пленников,
захваченных в разных точках времени и пространства, изучая тайны Вселенной и
составляя описание своей цивилизации для гигантский архивов Великой Расы.
Это значило, что существовали и другие, еще более древние и непостижимые
создания, скрывавшиеся в подземных безднах, тогда как на поверхности, сменяя
одна другую, появлялись и исчезали разумные расы, нередко даже не
подозревавшие о страшной угрозе, что таилась до времени где-то глубоко
внизу, во внутренних областях планеты.
Я не хочу, я отказываюсь верить в то, что на всех нас, на прошлом и
будущем человечества лежит чудовищная тень иного разума, подчинившего себе
само время и сделавшего все прочие расы заложниками своей неуемной жажды
познания.
К счастью, у меня нет никаких вещественных доказательств того, что мне
в действительности удалось найти подземный город, и -- если законами
Вселенной предусмотрено вообще понятие справедливости -- он не будет найден
никогда. В любом случае я обязан рассказать хотя бы моему сыну обо всем, что
я видел в ту ночь, и пусть он сам попробует отделить действительность от
болезненных причуд воображения.
Я уже не раз говорил, что истина -- какой бы она ни была -- полностью
зависит от того, насколько реальным было сделанное мной открытие. Мне очень
трудно об этом писать -- хотя читатель этих записок, я уверен, давно уже обо
всем догадался. Все дело заключалось, конечно же, в книге, которую я извлек
из металлической ячейки в стене подземного хранилища.
Ничья рука не касалась этой книги за все недолгое -- по сравнению с
возрастом этой планеты -- существование человечества, и все же, когда я
всего лишь на одну секунду зажег фонарь над ее раскрытой страницей, я увидел
отнюдь не иероглифы, подобные тем, что испещряли все окружавшие меня стены
древнего города.
Вместо этого я увидел буквы знакомого мне алфавита, которые легко
складывались в английские слова и фразы, написанные -- вне всякого сомнения
-- моим собственным почерком.
Перевод В. Дорогокупли
Начало формы
1. Амнезия (мед.) - заболевание, характеризующееся отсутсвием
воспоминаний или неполными воспоминаниями о событиях и переживаниях
определенного периода времени. [вернуться]
2. Адъюнкт-профессор - лицо, проходящее научную стажировку, помощник
профессора. [вернуться]
3. Цикадовые (или саговники, бот.) - класс голосеменных древесных
растений, распространенных в тропиках и субтропиках. [вернуться]
4. Лепидодендроны - род вымерших крупных деревьев (высотой до 30 м),
существовавших на Земле до конца каменноугольного периода. [вернуться]
5. Сигиллярии (бот.) - семейство вымерших древовидных растений, имевших
колоннообразные стволы высотой до 30 м. [вернуться]
6. Агглютинация (лингв.) - образование грамматических форм и
производных слов путем последовательного присоединения к корню слова
грамматически однозначных аффиксов. [вернуться]
7. Лабиринтодонты (зоол.) - подкласс вымерших земноводных, внешне
напоминавших крокодилов или саламандр. [вернуться]
8. Криноидеи (зоол.) - разновидность морской лилии, класс иглокожих,
шаровидные или чашечкообразные морские животные. Ископаемые экземпляры
достигали в длину двадцати метров. [вернуться]
9. Брахиоподы (или плеченогие, зоолю) - класс морских животных типа
щупальцевых с телом, покрытым двустворчатой раковиной. [вернуться]
10. Полипы (зоол.) - морские либо пресноводные кишечнополостные,
живущие, как правило, большими колониями (напр. коралловые полипы). Способны
к регенерации утраченных частей тела. [вернуться]
Страницы:
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -