бросило в жар, хотя в кабине "Джет Рэнджера" и  было  прохладно.
Женщины... Как он боялся их и как отчаянно хотел обладать ими!  Для  Даусона
контроль над мыслями означал  безграничное  богатство,  финансовое  удушение
всего мира. Для Клингера это могло значить неограниченную власть, исполнение
всех его приказов. Но  для  Салсбери  это  означало  возможность  заниматься
сексом сколько угодно, любыми способами, какие только ему взбредут в голову,
с любой женщиной, которую бы он возжелал.  Окуривая  дымом  кабину,  Клингер
заявил:
   - Держу пари, что ты был бы не прочь затащить  обеих  малышек  к  себе  в
постель и засунуть одной и другой. Хочется, правда?
   - А кому бы не захотелось?
   - Их трудно удовлетворить, - хихикнул Клингер. - Чтобы  их  осчастливить,
нужен необычайно выносливый мужчина. Думаешь, ты смог бы выдержать обеих:  и
Кристал, и Дейзи?
   - Я бы заставил их потрудиться.
   Клингер громко захохотал. Салсбери ненавидел его  в  это  мгновение.  Эта
грубая скотина всего лишь влиятельная продажная тварь,  подумал  Огден.  Его
можно купить - и купить дешево.  Так  или  иначе,  а  он  помогает  "Фьючерс
Интернешнл" заполучить контракты с Пентагоном. А взамен он получает отдых  в
Лас-Вегасе, да еще нечто вроде стипендии,  которая  капает  на  его  счет  в
швейцарском банке. В  этой  сделке  только  одно  не  стыковалось  с  личной
философией Леонарда Даусона.
   Салсбери спросил Клингера:
   - А девочек тоже Леонард оплачивает?
   - Ну, не я же. Мне никогда  не  приходится  платить  за  это.  -  Тяжелым
взглядом он смотрел на Салсбери, пока не убедился, что ученый ему поверил. -
В отеле выписывают счет. Он оплачивается "Фьючерс". Но мы  с  Леонардом  оба
делаем вид, что знать не знаем про девиц. Когда он спрашивает меня, как  мне
отдыхалось, это звучит так, словно все, что я могу делать, так только сидеть
на краю бассейна и почитывать книжонки.  -  Эта  мысль  его  позабавила.  Он
продолжал посасывать свою сигарету. - Леонард пуританин, но он хорошо знает,
что личные убеждения не должны мешать бизнесу. - Он покачал головой.  -  Да,
твой шеф - человек.
   - Он мне не шеф, - заметил Салсбери. Казалось, Клингер его не услышал.  -
Мы с Леонардом партнеры, - добавил Салсбери.
   Клингер сверху вниз окинул его взглядом.
   - Партнеры.
   - Вот именно.
   Их глаза встретились.
   Через несколько секунд Салсбери нехотя отвел взгляд.
   - Партнеры, - повторил Клингер. Не верилось ему в это.
   "Но мы именно партнеры, - думал Салсбери. - Даусон мог  нанять  вертолет,
номер в отеле "Фортуна-та", Кристал, Дейзи и тебя. Но меня он не  нанимал  и
никогда не сможет нанять. Никогда".
   В  аэропорту  Лас-Вегаса  вертолет  приземлился  "в  тридцати  ярдах   от
великолепного белого лайнера, на фюзеляже которого  сверкала  алая  надпись:
"Фьючерс Интернешнл".
   Пятнадцать минут спустя они были опять в воздухе, на пути к  незабываемой
полосе земли возле озера Тахо. Клингер  откинул  свой  пристяжной  ремень  и
сказал:
   - Думаю, ты собираешься взять у меня интервью.
   - Так и есть. У нас на это  целых  два  часа.  -  Он  положил  на  колени
диктофон. - Слышал ли ты когда-нибудь о подсознательных...
   - Прежде чем мы начнем, я бы хотел пропустить виски.
   - Думаю, бар на борту есть.
   - Отлично. Просто здорово.
   - Где-то сзади. - Салсбери махнул рукой через плечо.
   Клингер распорядился:
   - Смешай мне четыре унции шотландского  виски  и  четыре  кубика  льда  в
стакане на восемь унций.
   Поначалу Салсбери просто ушам своим не  поверил.  Потом  до  него  дошло:
генералы никогда сами не готовят для себя выпивку. "Не  давай  ему  запугать
себя", подумал он. И все же вдруг почувствовал, как  помимо  воли  встает  и
идет в хвостовой отсек самолета. Словно не владеет собственным телом.  Когда
он вернулся со стаканом виски, Клингер даже не сказал ему спасибо.
   - Так говоришь, что ты один из партнеров Леонарда?
   Салсбери понял, что, взяв на себя обязанности официанта,  а  не  хозяина,
только усилил подозрение генерала, что слово "партнер" к нему не подходит.
   Этот ублюдок проверял его.
   Его стали одолевать сомнения, не слишком ли много для него и  Даусона,  и
Клингера. Способен ли он противостоять на ринге этим борцам-тяжеловесам?  Он
должен был приготовиться к отражению нокаутирующего удара.
   Он немедленно прогнал эту мысль. Без Даусона  и  генерала  он  не  сможет
продолжать скрывать свои открытия, которые финансирует  правительство  и  на
которые оно немедленно захочет наложить  лапу,  лишь  только  узнает  об  их
существовании. У него не  было  выбора,  приходилось  сотрудничать  с  этими
людьми; и он знал, что ему  следует  быть  осторожным,  подозрительным,  все
время начеку. Но человек может, не беспокоясь, позволить себе делить ложе  с
чертом, пока он держит под подушкой заряженный револьвер. Но сможет  ли  это
сделать он?

***

   Особняк Даусона, сосновый дом в двадцать пять комнат, фасадом выходил  на
озеро Тахо в штате Невада; этот дом Даусона получил две награды - за  лучший
дизайн и архитектуру - и был отмечен в "Прекрасном доме".  Особняк  стоял  у
самой кромки воды на поляне в пять акров, а позади  него  поднимались  сотни
величавых сосен; казалось, строение  являлось  частью  окружающего  пейзажа,
вырастало из него, хотя линии здания были вполне современными.  Первый  этаж
был  мощным,  округлым,  сложенным  из  грубого  камня,  без  единого  окна.
Следующий ярус - круг того же  размера,  что  и  первый,  -  был  чуть  выше
нижнего. Со стороны озера второй ярус как бы  нависал  над  первым,  скрывая
маленькую лодочную пристань; на  озеро  выходило  и  окно  двенадцати  футов
высотой, из которого открывался  величественный  вид  на  воду,  и  покрытые
соснами отдаленные склоны. Куполообразная черная, крытая шифером крыша  была
увенчана высоким восьмифутовым шпилем.
   Впервые увидев это сооружение,  Салсбери  подумал,  что  оно  сродни  тем
футуристическим церквям, которые поднимались в  последние  десять-пятнадцать
лет в процветающих фешенебельных пригородах. Забыв о такте, он  выпалил  все
это, но  Леонард  тогда  воспринял  его  замечание  как  комплимент.  Однако
встречаясь, с Даусоном еженедельно  последние  три  месяца,  Огден  узнал  о
некоторой эксцентричности хозяина и уверился, что дом изначально  замышлялся
как храм,  что  Даусон  намеревался  превратить  его  в  священный  монумент
благоденствия и силы.
   Сосновый дом и  стоил  примерно  столько  же,  сколько  церковь:  полтора
миллиона долларов, включая стоимость земли. Тем не менее, это был всего лишь
один из пяти домов и трех громадных квартир,  которыми  Даусон  и  его  жена
владели в Соединенных Штатах, на Ямайке, в Англии и Европе.
   После обеда трое мужчин  расположились  в  удобных  креслах  в  гостиной,
вблизи от окна с живописным видом. Тахо, одно  из  глубочайших  высокогорных
озер в мире, блестело в лучах заходящего, солнца, почти скатившегося с  неба
и скрывающегося за горами. По утрам вода  была  прозрачно-зеленоватой.  Днем
она приобретала цвет чистого голубого кристалла. Сейчас,  прежде  чем  стать
черной, как смоль, вода, словно пурпурный  бархат,  переливалась  у  берега.
Пять или десять минут они наслаждались видом, перебрасываясь лишь отдельными
замечаниями о поданном на обед мясе или о бренди, которое они потягивали.
   Наконец Даусон повернулся к генералу и произнес:
   - Эрнст, что ты думаешь о подсознательном внушении?
   Генералу явно был неприятен этот внезапный переход от отдыха к делам.
   - Это прекрасно.
   - Ты не сомневаешься?
   - Что оно существует? Ни в малейшей степени. У твоего человека есть этому
доказательства. Но он так и  не  объяснил,  какое  отношение  ко  мне  имеет
подсознательное внушение.
   Потягивая бренди, смакуя его, Даусон кивнул в сторону Салсбери.
   Отставив свой стакан, злясь на то, что Клингер  называет  его  "человеком
Даусона", и злясь на Даусона, что тот не поправил генерала,  напоминая  себе
не обращаться к Клингеру по его военному званию, Огден начал:
   - Эрнст, до этого утра мы не встречались; Я никогда не говорил тебе,  где
работаю, - но я уверен, что ты это знаешь.
   - Институт Брокерта, - без запинки произнес Клингер.
   Генерал Клингер руководил сектором Пентагона, входящим в жизненно  важный
Отдел безопасности разработки нового  оружия.  Его  власть  простиралась  на
Штаты Огайо, Западная Вирджиния, Вирджиния, Мериленд, Делавер, Пенсильвания,
Нью-Джерси,  Нью-Йорк,  Массачусетс,  Коннектикут,  Род   Айленд,   Вермонт,
Нью-Хэмпшир  и  Мэн.  В  его  обязанности  входило  выбирать,  наблюдать  за
внедрением и регулярно инспектировать традиционные  и  электронные  системы,
которые защищали все лаборатории, фабрики и полигоны,  где  производилось  и
испытывалось оружие  в  этих  четырнадцати  штатах.  Несколько  лабораторий,
принадлежащих "Криэйтив девелопмент эссошиэйтс", в  том  числе  и  отделение
Брокерта в Коннектикуте,  относились  к  его  ведению;  и  Салсбери  был  бы
удивлен, если бы генералу не было известно имя ведущего научного  сотрудника
в Брокерте.
   - А ты знаешь, какими именно исследованиями мы там занимаемся? -  спросил
Салсбери.
   - Я отвечаю за безопасность, а не за исследования, - парировал Клингер. -
Я знаю только то, что мне положено знать. Например, прошлое  работающих  там
людей, расположение зданий, природу тех мест. Мне не  нужно  знать  о  вашей
работе.
   - Она связана с подсознанием.
   Внезапно выпрямившись, словно почувствовав, что кто-то подкрался  к  нему
сзади, утратив румянец, которым бренди окрасил его щеки, Клингер заявил:
   - Надеюсь, ты подписывал обещание о неразглашении  тайны,  как  и  все  в
Брокерте.
   - Да, конечно.
   - Только что ты его нарушил.
   - И это мне известно.
   - А о наказании за это ты знаешь?
   - Да. Но я никогда от него не пострадаю.
   - Ты очень уверен в себе, да?
   - Чертовски уверен, - кивнул Салсбери.
   - Знаешь, это неважно, что я генерал Армии Соединенных Штатов, а  Леонард
- лояльный законопослушный гражданин. Ты уже  нарушил  клятву.  Может  быть,
тебе не грозит обвинение в измене только потому, что  ты  говорил  с  такими
людьми, как мы, - но, по  крайней  мере,  полтора  года  тюрьмы  тебе  могут
вклеить за разглашение информации без разрешения.
   Солсбери взглянул на Даусона. Наклонившись вперед в своем кресле,  Даусон
коснулся колена генерала.
   - Дай Огдену закончить. Клингер возразил:
   - Это может быть капкан.
   - Что-что?
   - Это может быть капкан. Ловушка.
   - С какой стати мне тебя подлавливать? - изумился Даусон.
   Казалось, его действительно задело такое предположение. Невзирая на  это,
Салсбери подумал, что последние тридцать лет он только тем и занимался,  что
подлавливал и уничтожал сотни людей.
   Похоже, Клингер подумал о том же, хотя он просто пожал плечами  и  сделал
вид, что не в силах ответить на вопрос Даусона.
   - Я действую совсем иначе, - заявил Даусон, то ли не желая, то  ли  не  в
состоянии скрывать распирающую его гордость. - Уж тебе ли меня не знать. Вся
моя жизнь, вся моя карьера основывается на законах христианской веры.
   - Я всех не знаю достаточно, чтобы рисковать, обвиняя в измене,  -  резко
парировал генерал.
   Изобразив отчаяние - оно было слишком показным, чтобы выглядеть истинным,
- Даусон произнес:
   - Старина, мы вместе с тобой сколотили столько деньжат. Но все это жалкие
гроши в сравнении с тем, что мы можем заработать в сотрудничестве с Огденом.
Здесь скрыты просто  немыслимые  источники  богатства  -  для  всех  нас.  -
Какое-то мгновение он изучал генерала, но, не дождавшись  ответной  реакции,
продолжил:
   - Эрнст, Эрнст, ведь я никогда не подводил тебя. Никогда. Ни разу.
   Все еще не убежденный, Клингер заметил:
   - Прежде ты платил мне только за совет...
   - За твое влияние.
   - За мой совет, - настаивал Клингер. -  И  даже  если  я  торговал  своим
влиянием - чего я не делал, это куда как далеко от измены.
   Они уставились друг на друга.
   У Салсбери было ощущение, что его вовсе не! с  ними  в  комнате,  что  он
словно наблюдает за ними в глазок телескопа, расположенного за мили отсюда.
   Голосом, в котором уже не было резкости, звучавшей всего  секунду  назад,
Клингер наконец произнес:
   - Леонард, надеюсь, ты осознаешь, что и я могу подловить тебя.
   - Разумеется.
   - Я мог бы согласиться выслушать твоего человека, все, что  у  него  есть
сказать, - и обернуть услышанное против вас обоих.
   - Накинуть нам петлю на шею.
   - Оставив вам довольно веревки, чтобы удавиться самим, - заметил Клингер.
- А я только предупреждаю тебя, потому что я друг. Я вроде  тебя.  Не  хочу,
чтобы ты попал в беду.
   Даусон откинулся на спинку кресла.
   -  Хорошо,  у  меня  есть  к  тебе  предложение,   и   мне   нужно   твое
сотрудничество. Поэтому-то и приходится идти на риск, а что остается делать?
   - Ты сделал выбор.
   Улыбаясь, явно довольный генералом, Даусон поднял свой стакан с бренди  в
безмолвном предложении выпить.
   Широко ухмыльнувшись, Клингер тоже поднял свой стакан.
   Дьявол их разберет, что тут происходит, подумал Солсбери.
   Когда же он фыркнул и отпил бренди, Даусон  впервые  посмотрел  на  него,
задержав взгляд на несколько минут, и продолжал:
   - Продолжай, Огден.
   И до  Салсбери  внезапно  дошел  скрытый  смысл  только  что  услышанного
диалога. На тот нежелательный случай, если Даусон  действительно  расставлял
капкан   старому   приятелю   и   если   встреча   прослушивалась,   Клингер
предусмотрительно заготовил для себя хоть какое-то алиби  против  возможного
обвинения.  Теперь  на  пленке  в  случае  чего  будет  записано,   что   он
предупреждал Даусона о последствиях его действий. Перед судом -  гражданским
или военным - генерал сможет доказывать,  что  он  согласился  быть  с  ними
заодно, чтобы убедиться в проступке Даусона; даже если никто ему не поверит,
он, скорее всего, сможет сохранить и свою свободу, и свое положение.
   Огден поднялся, отставил свой стакан, подошел к окну  и,  стоя  спиной  к
ним, глянул на темнеющее озеро. Он чересчур нервничал, чтобы сидеть во время
своей речи. Более того, некоторое время он так нервничал, что совсем не  мог
говорить.
   Как две ящерицы, греющиеся на теплом солнышке, наполовину скрытые ледяной
тенью, ждущие установления светового равновесия, чтобы  сделать  единственно
верное движение, Даусон и Клингер наблюдали за ним. Оба сидели в  одинаковых
креслах с высокими спинками, обтянутых черной кожей,  с  отполированными  до
блеска серебряными пуговицами и гвоздиками.  Маленький  круглый  столик  для
коктейлей с темной дубовой крышкой стоял между  ними.  Единственный  свет  в
этой большой, богато обставленной комнате исходил от  двух  напольных  ламп,
стоявших подле камина, в двадцати  футах  от  компании.  Правая  часть  лица
каждого из сидящих мужчин находилась в тени, скрытая мраком, тогда как левая
была явлена каждой черточкой благодаря мягкому янтарному  свету.  Их  глаза,
как глаза ящериц, терпеливо, немигающе ждали.
   Увенчается ли их предприятие успехом или нет, подумал Салсбери, но Даусон
и Клингер выйдут сухими из воды. У каждого  из  них  была  мощная  броня:  у
Даусона его богатство; у Клингера - безжалостность, ум и опыт.
   Однако сам Салсбери не обладал защитой. Он даже не подумал, что  она  ему
понадобится, - как сделал Клингер, обезопасив  себя  притворными  речами  об
изменах и клятвах. Он знал, что его  открытие  даст  возможность  заполучить
деньги и власть, достаточные для них троих, но он только  начал  осознавать,
что алчность не удовлетворишь так просто, как аппетит или жажду. Если у него
и было оружие защиты, так это его интеллект, его светлый и  быстрый  ум;  но
интеллект этот так долго использовался  лишь  в  узких  рамках  специального
научного исследования, что теперь, в обыденной жизни, он мог  послужить  ему
куда меньше, чем служил в лаборатории.
   Будь осторожнее, подозрительнее, все время начеку, напомнил он  себе  уже
второй раз  за  этот  день.  Перед  такими  агрессивными  типами,  как  эти,
осторожность была жалким щитом, но это было  единственным  средством  защиты
Огдена.
   Он заговорил:
   -  Десять  лет  Институт  Брокерта,  находящийся  в  ведении   Пентагона,
занимался  изучением  подсознательного  извещения.   Нас   не   интересовали
технические, теоретические или социологические аспекты  проблемы;  над  этим
работали  другие.  Мы  касались   исключительно   биологических   механизмов
подсознательной  передачи  информации  и  восприятия.  С  самого  начала  мы
разрабатывали  препарат,  который   мог   бы   "подготавливать"   мозг   для
подсознательного  восприятия,  препарат,  который   позволил   бы   человеку
воспринимать любую подсознательную команду, направленную ему.
   Ученые в другой  лаборатории  Си-Ди-Эй  в  северной  Калифорнии  пытались
синтезировать вирусный или бактериологический компонент в тех же  целях.  Но
они были на ложном пути. Он знал это лишь потому, что на правильном  был  он
сам.
   - В настоящее время возможно использовать подсознание,  чтобы  влиять  на
людей, у которых нет твердых мнений о том или ином предмете или продукте. Но
Пентагон хочет получить возможность использовать подсознательные  сообщения,
чтобы менять основные представления людей, имеющих твердые убеждения - очень
твердые, в которых они упорствуют.
   - Мысленный контроль, - бесстрастно кивнул Клингер.
   Даусон лишь отхлебнул бренди.
   - Если подобный наркотик был бы синтезирован,  -  продолжал  Салсбери,  -
весь ход истории изменился бы. И это не преувеличение. С одной стороны, были
бы исключены войны, по крайней мере, в  традиционном  понимании.  Мы  просто
ввели бы наркотик в запасы воды наших  врагов,  а  затем  воздействовали  бы
через их собственные средства массовой информации: телевидение, радио, кино,
газеты  и  журналы  -  продолжающейся  серией  тщательно   структурированных
подсознательных доводов, которые убедили  бы  их  смотреть  на  вещи  нашими
глазами. Постепенно, незаметно мы превратили  бы  врагов  в  союзников  -  и
заставили бы их считать, что подобная перемена произошла по их  собственному
решению.
   Его слушатели примерно минуту молчали, переваривая сказанное.
   Клингер закурил сигарету. Потом произнес:
   - Нашлось бы немало поводов для использования этого наркотика и дома.
   - Разумеется, - согласился Салсбери.
   - В конечном итоге, - почти тоскливо  протянул  Даусон,  -  мы  могли  бы
достичь национального единства и положили бы конец всем распрям,  несогласию
и протестам, которые раздирают эту великую страну.
   Огден отвернулся  от  них  и  взглянул  в  окно.  Ночная  тьма  полностью
поглотила озеро. Он различал звук волн, бьющихся о лодочный причал  всего  в
нескольких футах под ним, прямо за стеклом. Он слушал и  позволял  ритмичным
звукам успокаивать себя. Теперь, уверенный, что Клингер станет  сотрудничать
с ними, он видел невероятное будущее, открывшееся перед ним, и был настолько
захвачен воображаемым, что не мог заставить себя говорить дальше.
   За его спиной Клингер произнес:
   - Ты считаешься руководителем исследований в  Брокерте.  Но  ты  явно  не
кабинетная крыса.
   - Несколько направлений  разработок  я  оставил  за  собой,  -  признался
Салсбери.
   - И ты открыл действующий препарат, наркотик, который подготавливает мозг
для восприятия?
   - Три месяца назад, - сказал Огден, по-прежнему глядя в стекло.
   - Кто знает об этом?
   - Мы трое.
   - И никто в Брокерте?
   - Никто.
   - Даже если ты и оставил за собой, как ты говоришь, какие-то  направления
разработок, у тебя должен быть лаборант.
   - Он совсем неспособный, - пояснил Салсбери. - Вот почему я и выбрал его.
Шесть лет назад. Клингер спросил:
   - И ты думал о том, чтобы присвоить открытие себе, уже так давно?
   - Да.
   - Ты  подделывал  запись  своей  ежедневной  работы?  Ту  форму,  которая
от