первокурсникам перед тренировкой по баскетболу
- о том, как важно, чтобы команда всегда была единым целым".
   Он скинул с плеча рюкзак, закинул его на заднее сидение и сел в машину. И
тут же заметил утолок, торчавший из-под пассажирского сидения.
   Уголок чего-то черного. Как будто бумажник.
   Лестер схватил его, подумав прежде всего, что это  бумажник  Сэлли.  Если
она обронила его здесь во время выходных  дней,  то  теперь  наверняка  ищет
повеют. И волнуется.  Он  сможет  успокоить  ее,  отдав  бумажник,  и  тогда
остальной разговор будет завести гораздо проще.
   Но бумажник принадлежал не Сэлли;  он  понял  это,  как  только  нагнулся
пониже и разглядел его. Этот черный, кожаный, а у Сэлли  синий,  замшевый  и
гораздо меньшего размера.
   Удивившись, он раскрыл его. Первое, что он увидел, поразило словно ударом
молнии. Бумажник принадлежал Джону Лапонту из Управления шерифа.
   Какого черта Джон Лапонт делал в его машине? Сэлли  пользовалась  машиной
всю субботу и воскресенье, так  что  же  ты  задаешь  себе  такой  идиотский
вопрос?
   - Нет, - произнес он вслух. - Нет, не  может  быть,  чтобы  Сэлли  с  ним
встречалась. Не может этого быть!
   И все-таки встречалась. Она и помощник  шерифа  Джон  Лапонт  встречались
весь год, несмотря на разраставшуюся рознь  между  католиками  и  баптистами
Касл Рок. Они расстались, правда, до того, как возникла  проблема  с  Казино
Найт, но...
   Лестер вышел из машины и проверил все отделения бумажника. Удивление  все
возрастало. Вот водительские права Джона - он на фотографии с усами, которые
носил в пору общения с Сэлли. Лестер знал, как называли за глаза такие усики
- дамские щекоталки. Вот  рыболовное  удостоверение  Джона.  Вот  фотография
родителей Джона. Это охотничье удостоверение. А это... это...
   Лестер уставился на фотографию. Джон и Сэлли. Фотография  мужчины  и  его
девушки. Любимой девушки. Они стоят у входа в тир на ярмарке.  Смотрят  друг
на друга и смеются. Сэлли держит в руках большого плюшевого медведя.
   Вероятно, Лапонт выиграл его ей в подарок.
   Лестер не мог оторвать от снимка глаз. На лбу  у  него  вздулась  вена  и
ритмично пульсировала. Как она его называла? Лживой скотиной?
   - Чья бы корова мычала, - пробормотал Лестер. В душе рождалась ярость.
   И очень быстро. И когда кто-то тронул его за плечо, он выронил бумажник и
обернулся, сжав кулаки. Чуть было не запустил ни в чем  не  повинного  Заику
Додда так далеко, откуда не видать.
   - Т-Тренер П-Пратт? - с трудом выговорил Додд. Глаза у него  округлились,
но не от страха. Скорее от любопытства. - С-с в-вами в-все в п-поряд-дке?
   - Нормально, - угрюмо буркнул Лестер. - Отправляйся домой, Слоупи.
   Нечего тебе тут кататься.
   Он нагнулся, чтобы поднять с земли бумажник, но Слоупи оказался проворнее
и опередил его. Прежде  чем  отдать  бумажник  Лестеру,  он  с  любопытством
посмотрел на водительское удостоверение Джона Лапонта.
   - Д-да, - сказал он. - Этто тот с-самый д-дядя.
   Он вскочил на свою роликовую доску и  хотел  отъехать;  но  Лестер  успел
схватить его за футболку. Доска выскользнула из-под ног Слоупи, отъехала  и,
наткнувшись на камень, перевернулась.  Майка  с  надписью  на  спине  ПРИВЕТ
ПОКЛОННИКАМ РОКА порвалась у горла, но Слоупи, казалось, не обратил  на  это
внимания. И  не  удивился  такому  поведению  тренера,  и  уж  нисколько  не
испугался. Но Лестер этого не замечал. Ему было не до физиогномики.  Он  был
человеком,  который  под  внешним  спокойствием  и  невозмутимостью  скрывал
бешеный неуправляемый нрав. Дремлющий ураган. Некоторые люди могут всю жизнь
прожить, так и не  обнаружив  в  себе  эпицентр  этого  урагана.  Лестер  же
обнаружил его или, скорее, наоборот, тот его обнаружил, и теперь  закрутился
в вихре. Не выпуская рубашки Слоупи из кулака размером с консервную банку  с
ветчиной, он приблизил свое взмокшее от пота лицо к лицу заики. Вена на  лбу
пульсировала все быстрее.
   - Что ты хочешь сказать словами "Тот самый дядя"?
   - Это тот  с-самый  д-дядя,  к-который  вст-тречал  мисс  Рэ-рэт-клифф  в
ппятницу п-после шко-олы.
   - Встречал после уроков? - хриплым голосом  переспросил  Лестер.  Он  так
встряхнул мальчишку, что у того зубы выбили дробь. - Ты уверен?
   - Да, - подтвердил Слоупи. - Он-ни с-сели в в-вашу м-ма-шину. Д-дядя  был
з-за р-рулем.
   - За рулем? Он сел за руль моей машины? Джон Лапонт  вел  мою  машину,  в
которой сидела Сэлли?
   - Н-ну  вот  эт-тот  дя-дя.  -  Слоупи  ткнул  пальцем  в  фотографию  на
водительских правах. - Но перед т-тем, как сесть, он-ни поце-це-целовались.
   - Неужели? - Лицо Лестера окаменело. - Ты не перепутал?
   - Н-неее, - Слоупи кивнул. - Т-т-точно. - На лице его расплылась  широкая
и довольно похотливая улыбочка.
   Вкрадчивым, вовсе не похожим на  свой  обычный  доброжелательно-небрежный
(эй-братва-пошли-погуляем), тоном Лестер спросил:
   - Он ее поцеловал или она его? Как ты считаешь, Слоупи?
   Мальчик с готовностью закивал:
   - Она тоже, тренер Пратт. У нее б-было т-такое сла-адкое лицо.
   - Сладкое лицо? - Лестер купался в своем новом нежном голосе.
   - Ага.
   - Сладкое лицо, говоришь?
   - Т-точно.
   Лестер  отпустил  Заикалку,  как  называли  его   некоторые   ребята,   и
выпрямился. Вена на лбу так колотилась, как будто хотела вылететь наружу.
   Он улыбался. Улыбка была не из приятных и обнажала такое количество белых
крепких зубов, которое казалось неестественным для нормального человека.
   Голубые глаза превратились в узкие треугольники. Короткая стрижка  встала
дыбом..
   - Т-тренер П-пратт? - спросил Слоупи, - Ч-то-т-то не т-так?
   - Все так, - ответил Лестер, не стирая улыбки с лица. - Все именно так. -
В воображении он уже  сжимал  руками  шею  лживого  католика,  самого  ярого
жополиза Папы Римского, победителя всех плюшевых медведей на свете, вонючего
бабника, французского поедателя дерьмовых лягушек, Джона Лапонта.
   Дырка от задницы, принявшая человеческий облик. Дырка от задницы, которая
научила любимую девушку Лестера, умевшую лишь слегка раскрывать губы,  когда
он целовал ее, делать сладкое лицо.
   Да, сначала он разберется с Лапонтом. Тут проблем  не  возникнет.  А  как
только с этим будет покончено, он поговорит  с  Сэлли.  Или  еще  что-нибудь
сделает.
   - И буду прав, как никогда, - сказал он все тем же тихим, почти  ласковым
тоном и сел за руль "мустанга". Машина накренилась влево, когда ее придавили
двести двадцать фунтов костей и мышц Лестера  Пратта.  Он  повернул  ключ  в
замке зажигания, заставил двигатель пару раз издать боевой  тигриный  рык  и
сорвался с места, взметнув тучи пыли и взвизгнув шинами. Заикалка, кашляя  и
театральным жестом отмахиваясь  от  облака  пыли  и  дыма,  побрел  к  своей
роликовой доске.
   Ворот его майки порвался окончательно, представив на  обозрение  ожерелье
из грязи вокруг шеи. Слоупи улыбался. Он сделал так, как просил мистер Гонт,
и все сработало, лучше не бывает. Тренер Пратт взбесился, как бык,  которому
показали красную тряпку.
   Теперь он может пойти домой и полюбоваться своим оловянным чайником.
   - Все хорошо, если бы еще т-только н-не з-з-заикаться, - сказал он вслух,
ни к кому не обращаясь. Заика Додд прыгнул на свою роликовую доску и укатил.
15
 
   Шейла никак не могла дозвониться до Генри Пейтона, то  линия  занята,  то
связь прерывалась, и как только она  преуспела  на  этом  поприще,  зазвонил
персональный телефон Алана. Шейла  отложила  сигарету,  которую  только  что
вынула из пачки, и сняла трубку.
   - Управление шерифа. Касл Рок. Линия связи шерифа Пэнгборна.
   - Привет, Шейла, мне надо переговорить с Аланом.
   - Полли? - Шейла нахмурилась. Она была уверена  в  том,  что  это  именно
Полли, но никогда не слышала от нее такого тона -  холодного,  официального,
словно говорит секретарь какой-нибудь солидной компании. - Это ты? - Да.
   Мне нужно  поговорить  с  Аланом.  -  Слушай,  Полли,  это  сейчас  никак
невозможно. Он на связи с Генри Пейтоном.
   - Поставь меня на очередь, я подожду.
   Шейла слегка растерялась.
   - Знаешь... тут такое дело... это очень сложно. Алан сейчас на дежурстве,
мне пришлось его соединять с Генри.
   - Если ты смогла соединить его с Генри, то сможешь соединить и со мной, -
холодно настаивала Полли. - Так?
   - Да, но... я не знаю, сколько они будут...
   - Мне все равно, пусть разговаривают, пока хоть  ад  не  обледенеет.  Как
только линия освободится, соедини меня сразу же. Я не  просила  бы  тебя  об
этом, если бы не было срочной необходимости, понимаешь, Шейла?
   Шейла это понимала. А еще она понимала, что с Полли что-то происходит,  и
испугалась за нее.
   - Полли, с тобой все в порядке?
   Последовала долгая пауза. Затем Полли ответила вопросом на вопрос:
   - Шейла, скажи, ты  печатала  какое-нибудь  письмо  от  Алана  в  Комитет
социальной помощи детям в Сан-Франциско?  Или,  может  быть,  просто  видела
конверт с адресом этого заведения?
   Перед глазами Шейлы запрыгали красные точки.  Она  всегда  считала  Алана
Пэнгборна чуть ли не  святым,  а  Полли,  кажется,  его  обвиняет  в  чем-то
страшном. Она не знала, в чем именно, но  понимала,  что  это  серьезно.  Не
сомневалась в этом.
   - Такую информацию я не могу давать всем и каждому, - сказала  она  и  ее
собственный тон похолодел градусов на двадцать. - Думаю, тебе лучше спросить
самого шерифа.
   - Да, ты права. Пожалуйста, соедини меня с ним, как только сможешь.
   - Полли, что случилось? Ты злишься на Алана? Ты ведь сама  должна  знать,
он никогда не сделает ничего такого, что бы...
   - Я уже ничего не знаю, - сказала Полли. - Прости,  если  я  задала  тебе
неуместный вопрос. Прошу только, соедини меня с ним как можно  быстрее,  или
мне придется самой отправляться на его розыски.
   - Нет-нет, я свяжу, не  сомневайся.  -  Шейла  нервничала,  понимая,  что
происходит нечто ужасное. Она, как и многие другие в Касл Рок, считала,  что
Полли  и  Алан  влюблены,  и,  как  всякая  женщина,  надеялась,   что   эта
влюбленность завершится счастливо. В сказке... любовь ведь всегда  побеждает
злые силы. Но теперь она чувствовала, что Полли не просто злится, ей тяжело,
больно, она страдает, и в голосе ее звучит еще  кое-что.  Шейла  самой  себе
боялась признаться, что это кое-что похоже на ненависть.
   - Не клади трубку, Полли. Разговор может скоро закончится, и я сразу тебя
соединю.
   - Хорошо. Спасибо, Шейла.
   - Не за что. - Шейла нажала кнопку связи и отыскала свою сигарету.
   Прикурив, она глубоко затянулась и, задумчиво сдвинув  брови,  посмотрела
на оранжевый огонек в конце сигареты.
 
16 
 
   - Алан? - позвал Генри Пейтон. - Алан,  ты  меня  слышишь?  -  голос  его
звучал, как у диктора по испорченному радиоприемнику.
   - Да, Генри, я тебя слышу.
   - Мне полчаса назад позвонили из ФБР, - сказал Генри  из  глубины  своего
хрипящего  приемника.  -  Новость   относительно   тех   отпечатков   просто
удивительная.
   У Алана застучало в висках.
   - Те, что с дверной ручки в доме Нетти Кобб? Частичные?
   - Ну да. Слушай, они совпадают с отпечатками  одного  из  ребят  в  твоем
городе. Он проходил  по  ограблению  в  1977  году.  И  еще  отыскались  его
отпечатки со времен службы в армии.
   - Не тяни кота за хвост. Кто это?
   - Зовут этого типа Хью Альберт Прист.
   - Святоша Хью! - воскликнул Алан. Он был бы не  менее  удивлен,  если  бы
Генри назвал имя Дж. Дэнфорда Квейля.  Они  оба  имели  к  Нетти  одинаковое
отношение - то есть никакого. - Зачем Хью Присту убивать собаку  Нетти?  Или
бить окна в доме Вильмы Ержик?
   - С этим джентльменом я незнаком, поэтому  ответить  на  твой  вопрос  не
могу. Сам  у  него  спроси.  Советую  сделать  это  побыстрее,  пока  он  не
задергался и не решил навестить своих дальних  родственников  в  Драй  Хамп,
Южная Дакота.
   - Неплохая идея, согласился Алан. - Я тебе перезвоню, Генри. Спасибо.
   - Держи меня в курсе, старина. Знаешь, все-таки это дело висит на мне.
   - Да, обязательно.
   Послышался металлический щелчок отключения, и освободившаяся линия  стала
посылать длинные гудки. Он хотел было положить микрофон на место,  но  снова
услышал голос Шейлы, теперь уже не столь взволнованный, но явно растерянный,
что случалось с ней крайне редко.
   - Шериф, у меня на связи Полли Чалмерс. Она  просила  соединить  ее,  как
только ты освободишься. Десять-четыре?
   Алан удивился. Полли? И сразу испугался,  как  пугаешься,  когда  телефон
внезапно звонит в три часа ночи. Полли  никогда  не  звонила  ему  во  время
дежурства, и если бы он спросил, почему, сказала  бы,  что  это  не  этично,
этика всегда была в жизни Полли наиважнейшим фактором.
   - Что случилось, Шейла? Она не сказала? Десять-четыре.
   - Нет, шериф. Десять-четыре.
   Нет. Ну конечно, не сказала. Он и сам мог бы догадаться. Полли не  станет
рассказывать о своих проблемах всем и  каждому.  Даже  тот  факт,  что  Алан
спросил об этом, подсказывает, как он удивился.
   - Шериф!
   - Да, Шейла. Соединяй. Десять-четыре.
   - Девять-сорок, шериф.
   Щелчок.
   Алан стоял на самом солнцепеке, и сердце его учащенно билось. Все это ему
очень не нравилось. Снова щелчок, и вслед за ним еле слышный шепот Шейлы:
   - Говори, Полли, ты на связи.
   - Алан? - Голос прозвучал так громко, что он  вздрогнул.  Это  был  голос
великана, разъяренного великана. Он понял это с первого слова.
   - Да, Полли, я слушаю, в чем дело?
   Наступила  пауза.  Где-то  в  самой  глубине  этого  молчания   слышалось
бормотание других голосов, люди разговаривали друг с другом о своих делах.
   У него было время подумать, что, их разъединили, он успел понадеяться  на
это.
   - Алан, я знаю, эта линия прослушивается, но ты поймешь меня. Как ты мог?
Как ты только мог?
   Что-то было знакомое в этом разговоре. Очень знакомое.
   - Полли, я не понимаю тебя.
   - Нет, ты наверняка все понимаешь. - Голос ее становился все  глуше,  все
труднее было разобрать слова, и Алан понял, что если она не плачет, то очень
скоро это случится. - Очень тяжело вдруг понять, что не знаешь  человека,  о
котором думала, что знаешь все. Тяжело понять, что лицо, которое ты  любила,
всего лишь маска.
   Что-то очень знакомое, и он теперь понял, что именно. Все, как в страшных
снах, преследовавших его со дня смерти Энни и Тодда:  он  стоит  на  обочине
дороги, а они проезжают мимо в "скауте". Они едут навстречу своей смерти. Он
знает это и не в силах ничего изменить. Старается поднять руки, помахать, но
они как будто налились чугуном. Он хочет крикнуть, но  не  может  вспомнить,
как открывается рот. Они проезжают мимо, как будто он невидимка.
   И вот теперь то же самое - Полли разговаривает с ним, как с невидимкой.
   - Энни... - Он с ужасом услышал, как произнес это имя и запнулся.  Полли,
я не знаю, о чем ты говоришь, но...
   - Нет, понимаешь! - закричала она. - Не говори,  что  не  понимаешь,  это
ложь. Почему ты не дождался, пока я сама все тебе не расскажу, Алан? А  если
не мог дождаться, почему не спросил меня? Зачем действовал за моей спиной?
   Как ты только мог?
   Он крепко зажмурил глаза, стараясь поймать хаотично  пляшущие  мысли,  но
это не помогло. Перед глазами внезапно всплыла отвратительная картина:  Майк
Хортон из "Джорнал-Реджистер" склонился над газетным сканнером и ожесточенно
стенографирует в блокноте.
   - Я не знаю, в чем ты меня подозреваешь, но наверняка ошибаешься.
   Давай встретимся, поговорим...
   - Нет, я не думаю, что в состоянии тебя сейчас видеть, Алан.
   - Ничего подобного. Ты в состоянии, и мы поговорим обязательно. Я...
   Но в этот момент в их разговор вмешался  голос  Генри  Пейтона,  вмешался
мысленно, в памяти Алана. "Почему бы тебе не поговорить  с  ним  теперь  же,
немедленно? Пока этот тип не задергался  и  не  отправился  навестить  своих
дальних родственников в Драй Хамп, Южная Дакота?".
   - Что ты? - спрашивала Полли. - Что ты?
   - Я просто кое-что вспомнил, - сдержанно произнес Алан.
   - Неужели? Ты вспомнил о письме,  которое  писал  в  сентябре?  Письмо  в
Сан-Франциско?
   - Я не возьму в толк, о чем ты,  Полли,  Я  не  могу  прийти  немедленно,
потому что... потому что тут недоразумение. Но позже...
   Слова, которые произносила Полли, перемежались со всхлипами, и было очень
трудно их разобрать, но он разбирал.
   - Неужели ты не понимаешь. Алан? Позже уже ничего не будет.  Уже  никогда
ничего не будет. Ты...
   - Полли, прошу тебя...
   - Нет, оставь меня в покое, ты, лицемерный, лживый сукин сын.
   Щелчок.
   И снова Алан слушал гудки освободившейся телефонной линии.  Он  огляделся
по сторонам, по-прежнему стоя на углу улиц Школьной и Мейн с видом человека,
который не знает где находится и не понимает как сюда попал. В глазах у него
поселилась такая муть, какая возникает в последние  несколько  минут  боя  у
боксеров - вот-вот колени подогнутся и они упадут на ринг  для  того,  чтобы
заснуть долгим сном. Как все это случилось? И как это случилось так  быстро?
Он представления не имел. Казалось, будто весь  город  за  последнюю  неделю
потерял рассудок... что безумие это инфекционного  характера  и  Полли  тоже
заразилась. Щелк!
   - Эээ... Шериф? - Это была Шейла, и по ее напряженному тону он понял, что
она держала ушки на макушке во время его разговора с Полли. - Алан?  Ты  еще
там?
   Он почувствовал непреодолимое  желание  вырвать  микрофон  из  розетки  и
швырнуть в придорожные кусты. А потом уехать. Куда-нибудь. Просто  перестать
обо всем думать и ехать навстречу солнцу.
   Но вместо этого он собрал все силы и подумал о Святоше Хью. Вот  что  его
теперь должно волновать,  потому  что,  вполне  вероятно,  именно  Хью  стал
причиной смерти двух  женщин.  Его  первоочередная  проблема  -  Хью,  а  не
Полли... И поняв это, он почувствовал большое облегчение.  Он  нажал  кнопку
передатчика.
   - Я слушаю, Шейла. Десять-четыре.
   - Алан... кажется, я потеряла связь с Полли... я не хотела  подслушивать,
но...
   - Все в порядке, Шейла. Мы закончили. - Что-то  было  неприятное  в  этом
слове,  но  он  не  желал  сейчас  задумываться.  -  Кто  рядом   с   тобой?
Десять-четыре.
   - Джон на охоте, -  сообщила  Шейла,  явно  обрадовавшись  перемене  темы
разговора. - Клат на дежурстве. Неподалеку от Касл Вью, судя  по  последнему
десять-двадцать.
   - Ладно. - Лицо Полли, искаженное гневом,  попыталось  пробраться  к  его
сознанию, но Алан не пустил его и сконцентрировался на Хью Присте.
   Несколько страшных секунд он не видел  ни  одного  лица,  только  зияющую
чернотой пустоту.
   - Алан? Ты меня слышишь? Десять-четыре?
   - Да. Не оглох еще. Соединись с Клатом и скажи, чтобы он подъехал к  дому
Хью Приста, это в конце Касл Хилл Роуд. Он знает где. Думаю, Хью на  работе,
но если вдруг у него выходной,  пусть  Клат  прихватит  его  в  контору  для
разговора. Десять-четыре?
   - Десять-четыре, Алан.
   - Предупреди его, чтобы действовал с осторожностью. Скажи, что  Хью  надо
допросить по делу о смерти Нетти Кобб и Вильмы Ержик. Остальное он  додумает
сам. Десять-четыре.
   - О! - Шейла была возбуждена и обеспокоена. - Десять-четыре, шериф.
   - Я сам поеду в гараж, надеюсь перехватить Хью там. Десять-сорок. Все.
   Конец связи.
   Кладя на место микрофон (ему казалось, что он его года четыре из  рук  не
выпускал), Алан подумал: "Если бы я сказал Полли  все  то,  что  только  что
сказал Шейле, ситуация могла теперь казаться не такой омерзительной".
   А может  быть  и  наоборот  -  как  сказать  наверняка,  если  вообще  не
понимаешь, в  чем  эта  ситуация  состоит?  Полли  обвинила  его  во  лжи...
лицемерии. Это говорит о многом и ни о чем конкретно. Кроме того,  было  еще
кое-что. Сказать, в чем дело, диспетчеру и  предупредить,  что  человек,  до
которого они должны теперь добраться, может  быть  опасен  -  одно  дело.  А
сказать  то  же  самое  своей  любимой   женщине,   да