шериф Велич одной рукой держал стакан, из которого  тянул  вино,  а
другой щупал маленькую блондинку, такую же пьяную, как и он.  А  вместе  с
тем, у нее было не глупое лицо и она должна  была  понимать,  на  что  она
пошла. Он вспомнил слова доктора Уолкера: "если они  достаточно  взрослые,
значит, у них подходящий возраст". Она просто делала  свой  бизнес,  и  ей
было все равно, будет ли это шериф или кто-нибудь другой.
     Латур старался не смотреть на старика. В течение  тридцати  пяти  лет
Велич был разумным шерифом, честным и плохо оплачиваемым. Его единственным
развлечением было задержать время от времени слишком подвыпившего траппера
или разбить морду тем, кто оказывался на  его  пути,  или  когда  кто-либо
принимал его старшую  дочь  за  его  жену  и  становился  немного  слишком
предприимчивым. И у Велича тогда было лишь  его  содержание,  а  это  было
немного. Теперь, в  последнее  время,  он  оказался  посредине  настоящего
борделя, со сверкающими огнями и полного нефти.  Он  стал  хватать  обеими
руками билеты по сто долларов и не упускал никакой возможности хапать  где
только можно, заводил свои порядки на незаконный бизнес во Френч Байу,  из
которого извлекал немалую выгоду.
     За другим столом в одиночестве обедал Джон Шварт. Заметив, что  Латур
смотрит на него, он ему ласково кивнул головой. Латур ответил ему.  Как  и
мамаша Джо,  этот  богатый  адвокат,  который  также  был  и  плантатором,
относился к редким жителям Френч Байу, которых открытие нефти не изменило.
     Латур незаметно рассматривал его. Шварт был тем, каким  Ольга  хотела
видеть его, Латура. У него было состояние,  которым  мог  обладать  Латур,
если бы на его землях была обнаружена нефть. Как и обычно, в  этот  жаркий
сезон человек закона был одет в отличный белый костюм. Все, что он  делал,
все, что он говорил,  было  ясно  и  определенно  и  совершенно  в  рамках
законности. Он никогда не был ни грубым,  ни  вульгарным.  Он  никогда  не
позволил бы себе плюнуть, даже если бы у него был полон рот слюны.
     Адвокат закончил свой обед и подошел к столику Латура.
     - Мне очень приятно видеть тебя, Энди. Ты не возражаешь, если я выпью
кофе за твоим столиком? - Он вежливо ждал ответа.
     - Пожалуйста, садись, - ответил ему Латур.
     Шварт сел.
     - Спасибо. А как поживает твоя жена?
     - Ольга чувствует себя хорошо.
     - Отлично. Я узнал, что ее брат... как его зовут?
     - Георг.
     - Да, конечно. Я узнал, что ее брат Георг приехал сюда к вам.
     - Это верно.
     - Из Сингапура? И он проделал такой долгий путь?
     - Да, он приехал из Сингапура.
     - Это хорошо с его стороны.
     Латур был доволен, что Шварт находит это хорошим, но  для  него  брат
Ольги был только лишним ртом, которого нужно было кормить  на  его  жалкое
жалование помощника шерифа.
     Шварт медленно пил черный кофе, который ему принесла мамаша Джо.
     - Я очень хотел бы познакомиться с Георгом. Приходите ко мне все трое
в один из вечеров. - Шварт задумался. - Нет, лучше приходите обедать,  это
будет лучше. Вот что  я  тебе  скажу,  Энди.  Сегодня  вечером,  когда  ты
вернешься домой спроси у своей жены, какой вечер ей больше подходит. И  мы
пообедаем вместе вчетвером.
     - Спасибо, - сказал Латур, - я ей не забуду это передать, Джон.
     Это приглашение доставило ему удовольствие. Ольга будет  очень  рада.
Она могла проводить несколько дней в обдумывании, что она наденет на обед,
а когда этот обед  уже  будет  в  прошлом,  она  несколько  вечеров  будет
вспоминать об этом. Джон Шварт жил на широкую  ногу,  так,  как  надеялась
жить Ольга до своего замужества. И они оба интересовались одними и теми же
вопросами искусства и литературы.
     Одна мысль вызвала горькую усмешку на лице Латура. Факт заключался  в
том, когда  он  в  первый  раз  привез  Ольгу  во  Френч  Байу,  он  очень
приревновал ее к Джону, причем совершенно безосновательно, в  чем  он  сам
скоро убедился. Никакой мужчина не мог  устоять  перед  чарующей  красотой
Ольги, но  Джон  был  слишком  джентльменом,  чтобы  хоть  лишнюю  секунду
задержать свой взгляд на лице Ольги или начать ухаживать за  женой  своего
друга. К тому же, существовала еще  одна  причина.  Причина  невозможности
измены со стороны Ольги. Это было ее  религиозное  воззрение.  Ее  религия
запрещала развод. Знает Бог, что после того, как  Ольга  и  Латур  провели
долгие часы в объятиях друг друга, об этом вообще не говорилось. Ольга,  к
тому же, была воспитана на Востоке, где с колыбели девушкам внушалось, что
их тело после замужества принадлежит только мужу, нравится им это или нет.
Короче говоря, факт заключался  в  том,  что  разлучить  их  могла  только
смерть. Совместная жизнь могла стать для Ольги невыносимой,  но  они  были
связаны навсегда. Латур до сих пор не  мог  сказать,  должен  ли  он  быть
доволен таким положением дел или нет.
     Жестом головы адвокат указал на  помещение,  в  котором  шериф  Велич
развлекался с девочкой.
     - Не очень приятно смотреть, не правда ли?
     - Да, - согласился Латур, - не очень.
     Шварт авторитетно проговорил:
     - Мы все же представляем из себя что-то и нам начинает надоедать жить
в таком кабаке. И мы собираемся изменить все это. Как только  нам  удастся
достигнуть командных мест. Это займет некоторое время, но это настанет.
     Шварт подумал немного, потом продолжал:
     - И когда мы достигнем этого, место Велича займешь, ты, Энди.
     Латур сделал отрицательный жест.
     - Нет, спасибо.
     Из любопытства Шварт спросил:
     - Ты что же, собираешься все  время  заниматься  этим  делом?  Ловить
мошенников? А? Может быть, ты снова хочешь заняться адвокатурой?
     - Да, если смогу.
     Шварт покончил со своим кофе.
     - Ты добьешься  этого.  Ты  человек,  который  получает  то,  к  чему
стремится. Если ты позволишь... - Он немного смутился.  -  В  общем,  будь
осторожен, Энди.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Только это. Я не знаю ни по  какому  поводу,  ни  почему,  но  идет
молва, что кто-то хочет тебя спустить.
     Латур вынул из своего  кармана  расплющенную  пулю  и  бросил  ее  на
скатерть.
     -  Совершенно  верно.  Сегодня  вечером  этот  неизвестный   "кто-то"
попробовал два раза.
     Адвокат с интересом рассматривал пулю.
     - Стреляли прямо в городе?
     - Нет, он стрелял в меня из зарослей сахарного тростника  на  частной
плантации Лакосты.
     - Я попробую собрать сведения, - сказал Шварт,  выпуская  из  пальцев
пулю. - Возможно, что я обнаружу что-нибудь. - Он слегка улыбнулся. -  Как
тебе известно, когда адвокат практикует столько времени,  как  я,  у  него
появляются разные источники информации, которыми  официальные  следователи
не располагают.
     - Я знаю, - ответил Латур. - И спасибо. Большое спасибо, Джон, что ты
занимаешься мной.
     Латур посмотрел вслед адвокату, когда тот выходил из ресторана, потом
закончил свой обед с  большим  аппетитом,  чем  начал.  Было  так  отрадно
думать, что ты не одинок, что существуют еще люди, подобные Джону  Шварту,
в Френч Байу.
     Покончив с едой и выпив второй стакан  вина,  Латур  вышел  на  улицу
Лафит, не слишком торопясь попасть домой.
     Его ответ Шварту был искренним. Он не хотел занимать места шерифа. Он
принял  должность  помощника   шерифа   лишь   только   из   экономических
соображений, чтобы заткнуть дырку в бюджете. Если бы он смог, он надеялся,
будучи записанным в адвокатское сословие, открыть частную  контору.  Латур
закурил сигарету и глубоко затянулся. Затруднение заключалось еще  в  том,
что для  того,  чтобы  получить  диплом,  даже  учитывая  послабления  для
демобилизованных студентов, Ольга и  он  были  вынуждены  жить  еще  более
стесненно, тратя половину того, что тратили теперь. Им пришлось бы считать
каждый пенс.
     Латур направился  в  сторону  нового  порта  и  остановился,  услышав
знакомый голос.
     Джек Лакоста вернулся во Френч Байу. Его  окрашенный  в  яркие  цвета
пикап стоял перед баром "Тарпон", а старый ярмарочный пройдоха и  шарлатан
постепенно собирал вокруг себя группу уличных зевак.
     Латур пожалел, что не знал о возвращении Джека. Заросли тростника, из
которых в него стреляли, находились на территории Джека  Лакосты.  И  Джек
обычно ставил свой "пикап", который, как правило, тащил прицеп, на лужайке
перед домом. Было возможно, даже очень возможно, если в этот момент он  не
был слишком пьян, что Джек Лакоста видел человека или, во  всяком  случае,
машину того, кто дважды стрелял из карабина в Латура.
     Помощник  шерифа  подошел  к  фургону.  Во  время   своих   последних
странствий, Лакоста подцепил девушку, новую девушку  для  выступлений.  Ей
было  максимум  семнадцать-восемнадцать  лет.   Она   была   рыженькая   и
очаровательная. Чтобы привлечь еще больше народа к своему фургону,  старый
человек нарядил ее в платье в  виде  кринолина  с  узкой  талией  и  таким
большим вырезом,  что  была  видна  половина  груди.  У  девицы  было  что
показать. В тот момент, когда Латур поднял на нее взгляд, она стала играть
на банджо и петь, чтобы помочь Лакосту привлечь побольше клиентов.
     Латур надеялся, что малышка знала, на что она пошла. Лакоста когда-то
был красивым парнем. У него всегда был золотой голос и хорошо  подвешенный
язык, но в последнее время, особенно после того, как он  стал  стареть,  у
старого мошенника стало обычаем жестоко обращаться  со  своими  женщинами.
Одно было совершенно  очевидно:  как  только  Лакосте  удавалось  получить
несколько долларов, которые не были необходимы на еду или  на  бензин,  он
немедленно напивался.
     Латур посмотрел на  лицо  мужчины,  стоявшего  на  платформе  прицепа
"пикап".
     В настоящее время он был до такой степени пьян, что с трудом держался
на ногах, но тем не менее,  это  был  необычный  человек.  Удовлетворенный
количеством окружавшей его толпы, Лакоста сделал знак девушке,  чтобы  она
перестала играть и петь и начал говорить.
     Латуру было забавно его послушать. Старый человек  опустился  еще  на
одну ступеньку общественной лестницы. Он уже не стеснялся ни в выражениях,
ни того, чем торговал. Лакоста продавал панацею от  определенного  недуга,
возвращающую старикам юность и  потерянное  время.  И  молодым  людям  это
давало возможность жечь свечу с обоих концов. Это был идеальный товар  для
Френч Байу, потерянная молодость по доллару за флакон.



                                    3

     Латур терпеливо ожидал окончания речи Лакосты в надежде поговорить  с
ним. Но на половине своей прекрасной речи, не успев даже  начать  продажу,
колени старого шарлатана подогнулись под ним, и не выпуская из сжатых  рук
своей продукции, он повалился на импровизированную платформу.
     Рыжая девица безуспешно старалась  поднять  его  и  даже  приподнять.
Кто-то из толпы позвал доктора. Его сосед стал смеяться.
     - Ему только не доставало доктора! Старик болен. Все, что  ему  надо,
это отправиться домой и выспаться!
     Латур протолкался сквозь толпу и влез на платформу.
     - Подождите, я это сделаю, - сказал он, обращаясь к толпе.
     Девушка с беспокойством посмотрела на него.
     - Кто вы?
     - Меня зовут Латур. Я помощник шерифа.
     - Вы хотите задержать его?
     Латур  задумался.  Задержать  Джека  Лакоста  за  невоздержанность  в
городе, наполненном пьяницами, было также нелепо, как подложить  фальшивую
грудь Джине Лолобриджиде. Или этой малышке.
     После ночи в тюрьме старый мошенник  заплатит  свои  восемь  долларов
штрафа и снова  отправится  напиваться.  Латур  лишь  хотел  поговорить  с
Лакостой, если тому удастся хоть немного протрезветь.
     - Нет, - ответил он. - Все, что я хочу, это вытащить  его  отсюда.  Я
дотащу его до сидения машины и вы сможете устроить его там.
     - Спасибо,  -  просто  проговорила  малышка.  -  У  нас  не  было  бы
возможности заплатить штраф.
     Латур потряс обеспамятевшего человека и хлопнул его по щекам. Это  не
произвело никакого впечатления и положение осталось прежним. Латур  удвоил
усилия и взял Лакоста под руки. Старый шарлатан  немного  пришел  в  себя,
достаточно, чтобы понять, что он находится в руках полицейского. Он  сразу
же превратился в орущего пьяницу.
     - Уберите свои грязные руки,  полицейское  отродье!  -  закричал  он.
Затем обратился к присутствующим. - Ну, не стойте так и не дерите горло! -
Потом он перестал сопротивляться и стал жаловаться на свою горькую долю. -
Не давайте задерживать меня! Вы знаете, почему он  хочет  бросить  меня  в
яму? Для того, чтобы забрать у меня мою женщину!
     Маленькая рыжеволосая женщина стояла неподвижно, потом стала  умолять
Латура:
     - Я прошу вас, не слушайте его.
     И, обратившись к Лакосте, она сухо проговорила:
     - Закройся, старый дурак, пьяница. Агент просто хочет тебе помочь.
     Лакоста указательным пальцем ткнул в молодую женщину:
     - Ты так думаешь? - Он уже забыл о том, что просил помощи у зрителей.
- А вы, все тут, кто вы такие? Что вы  делаете?  Что  вы  думаете,  что  я
болван? Я отлично вижу,  как  вы  тут  толкались  около  платформы,  чтобы
взглянуть ей под юбку. Потому что она молода и красива, и хорошо  сложена,
и замужем за старым... и вы все хотите ее...
     Пьяные слезы потекли по его щекам.
     - И как я прекрасно вижу, она позволила вам делать  это.  Шлюха.  Вот
такие все женщины. Ничего, кроме шлюх!
     Латур потерял терпение, стащил пьяницу  на  землю  и  усадил  его  на
сидение впереди "пикапа". Потом он обернулся и увидел, что рыжая  красотка
горько плачет.
     - Все в порядке, слезы ничего не меняют, - сказал он ей.  -  Садитесь
за руль и увезите его поскорей, иначе я заберу его в кутузку.
     Девушка села за руль "пикапа", включила  мотор  и  дала  задний  ход,
вследствие чего с  пронзительным  скрежетом  металла  разбила  фары  сзади
стоявшей  машины.  Все  это  еще  больше  развеселило  толпу.  Потом,   не
переставая плакать, она включила скорость и  дернулась  вперед,  ударив  в
бампер машину, стоявшую впереди.
     Латур сдвинул свою белую шляпу на затылок и подумал, почему  это  все
несчастия валятся на его голову. Было совершенно очевидно, что эта девушка
была не в  состоянии  вести  машину.  Если  ей  удастся  свезти  машину  с
тротуара, то все равно  не  проедет  она  и  ста  метров,  как  произойдет
какое-нибудь столкновение... Он просунул руку через открытое окно дверцы и
выключил зажигание.
     - Ладно, - сказал он. - Прошу вас, подождите минутку.  Я  найду  свою
машину и провожу вас обоих.
     Один из зрителей закричал ему:
     - Позабавься хорошенько, Энди!
     Латур открыл рот, чтобы возразить, но не сказал ничего.  То,  что  он
делал, в какой-то степени относилось к его работе. Для  рыженькой  девочки
он  не  представляя  никакого  интереса.  И,  видит  бог,  могла  ли   она
интересовать его! У него и без этого было достаточно неприятностей!


     Давно взошедшая луна  начала  закатываться.  Тот  небольшой  ветерок,
который подул, совершенно замер. По дороге, по краям которой была  стоячая
вода и заросли тростника, было душно, тяжело и сыро.  Латур  ехал  быстрее
обычного. Его мало беспокоило то, что могло случиться с Лакостой,  который
мирно похрапывал на заднем сидении. Возможно, тряска по дороге поможет ему
немного протрезветь, чтобы быть в состоянии немного поговорить,  когда  он
вернется к себе домой.
     - Как вас зовут? - спросил Латур у малышки.
     Все еще плача, она ответила:
     - Рита.
     - Вы замужем за Лакостой?
     - Я не горжусь этим.
     - Я спросил вас не об этом.
     - Да. Четыре месяца назад мы поженились в Пончатуло.
     - Почему?
     - Этот вопрос я задаю себе каждый день.
     - Сколько вам лет?
     - В прошлом месяце мне исполнилось семнадцать лет.
     Латур уже перестал  сердиться  и  ему  было  жаль  малышку.  Молодая,
красивая, хорошо сложена, она могла сделать лучшую партию,  чем  выйти  за
этого старого бурдюка с вином - Лакосту.
     Как будто догадываясь о его мыслях, она сказала:
     - Мои родители умерли, когда  я  была  совсем  маленькой.  И  я  была
служанкой в обжорке и хлебнула там достаточно. - Она пожала своими  голыми
плечами. - В то время он путешествовал с королевским цирком Роберта, и  он
обещал мне, что я тоже буду выступать.
     - Да, понимаю. А когда вы оба приехали на Френч Байу?
     - Сразу же после полудня. Думаю, что около часу дня.
     - Его машина стоит там же, где обычно стояла до сих пор?
     - Этого я не знаю. Это на маленькой лужайке перед  старым  домом,  по
этой дороге.
     - Это как раз то направление, - сказал Латур, проезжая мимо  большого
эвкалипта, - когда стреляли из  зарослей  тростника.  А  что,  вы  и  Джек
находились дома в начале вечера, скажем в семь с половиной часов?
     Девушка немного подумала.
     - Это было, примерно, время ужина.
     - Мы выехали сюда только ночью.
     - А вы случайно не слышали двух выстрелов?
     - Да, я их слышала. И сразу же после этого  двое  мужчин  проехали  в
машине по направлению к Френч Байу.
     - А вы их не видели?
     - Не особенно ясно. Но мне кажется, что один из них  был  черным.  Но
почему вы спрашиваете?
     Латур пропустил мимо ушей этот вопрос.
     - А вы не видели и не слышали другую машину, или кого-нибудь  идущего
вскоре после выстрелов?
     Рита вытерла последние слезы подолом юбки.
     - Нет, я никого не видела.
     - А Джек был вместе с вами тогда, когда раздались эти выстрелы?
     - Нет. Он был на лужайке. Он возился с карбюратором  машины.  -  Рита
сделала жест руками. - Это просто удивительно, что  машина  еще  ходит.  Я
думаю, что она так же стара, как и он сам.
     Латур предложил ей сигарету и воспользовался зажигалкой  от  доски  с
приборами.
     - Теперь скажите мне, когда вернулся домой  Джек,  он  не  говорил  о
выстрелах или о ком-нибудь, кого он видел?
     Девушка затянулась и тихонько свистнула:
     - Послушайте, мистер, к чему ведут все эти вопросы? Что, Джек, сделал
что-нибудь плохое сегодня днем?
     Латур честно ответил:
     - О, нет! Я этого не думаю. Я спрашиваю только потому, что  вы  и  он
были тут, когда раздались выстрелы. Я надеялся, что он сможет мне  кое-что
объяснить, то, что мне необходимо выяснить.
     - Понимаю, - сказала Рита. - Нет, Джек ни о чем мне не говорил, но  я
слышала, или мне показалось, что я слышу, что он как  бы  разговаривает  с
кем-то. - Оборот, который принял их разговор, пробудил в ней воспоминания.
- Я только ошиблась, когда сказала, что не слышала никакой другой  машины.
Я услышала одну. Теперь я вспоминаю. Это было  приблизительно  пять  минут
спустя после выстрелов.
     - Спасибо, - сказал Латур, - большое спасибо.
     Темный домишко Лакосты  находился  в  сотне  метров  от  дороги,  под
большой магнолией. Латур повернул по узкой дорожке и остановился насколько
было можно поближе к дому.
     - Я помогу вам внести его в дом.
     Девушка потеряла все свои иллюзии,  которые  у  нее  были,  пока  она
считала Лакосту способным  создать  ей  определенный  уют  и  положение  в
обществе. Все исчезло после первого взгляда на дом.  Теперь  она  казалась
совершенно безразличной.
     - Если вы хотите, чтобы он вернулся в дом,  надо  помочь  ему.  Я  бы
оставила его там, где он есть. - Она открыла дверцу машины. - Подождите, я
зажгу лампу.
     Латур остался там, сражаясь с москитами, пока желтый свет керосиновой
лампы старого фасона не осветил металлическую кровлю, окна и вход в домик.
Потом он подобрал инертное тело Лакосты и понес его внутрь помещения в  то
время, как Рита держала дверь.
     Девушка извинялась за плохое освещение.
     - У нас есть еще одна угольная лампа, но  Джек  ее  разбил  в  первую
неделю после свадьбы. - Она головой указала направление вглубь  домика.  -
Он спит вон там.
     Латур понес старого мошенника в маленькую комнату в