ть  будет.  Она
сказала: "Вот, видишь, женщина? Будем с ней жить, она  мне  как  бабушка
будет!" Честно! Не веришь? Клянусь!
   - Сколько вам лет, Заур?
   - Мне? Сорок два, кажется. Паспорт потерял.
   - Я старше вас на четыре года, - пробормотала Сутолокина,  -  а  Валя
совсем молоденькая...
   - Это ничего, - понятливо покачал  головой  Заур.  -  Все  хорошо:  и
молоденький, и старенький...
   - Я попрошу вас, Заур, уйдите, пожалуйста. - Сутолокина присела рядом
с кривоногим Бубуевым. - Я должна подумать.
   - Хорошо, пожалуйста. Думай. - Заур начал одеваться. - Я ночью приду,
да?
   Когда Заур вышел, Сутолокина  уткнула  лицо  в  подушку  и  заревела.
Кажется, от стыда. Впрочем, она  в  этом  себя  убеждала,  но  до  конца
убедить не могла. Очень возможно, что это были слезы радости...
   Тютюка, будь он в данный момент в материальной форме,  подпрыгнул  бы
от  восторга.  Замерив  отрицательный  потенциал   Сутолокиной,   стажер
обнаружил, что этот потенциал равен семидесяти пяти  процентам.  Готовая
продукция, черт побери! Что касается Заура, то у  того  залетело  аж  за
восемьдесят. Впрочем, у него и до этого было немало. Поднялся минус и  у
Котова, немного, но поднялся.
   Котов, слушая, как удаляются шаги Бубуева, чуть не лопнул от зависти.
Ему захотелось узнать, кому  удалось  его  опередить.  Он  встал,  надел
кроссовки и вышел в коридор. Тут уже было пусто. Котов прибавил шагу, но
тот, кто шел впереди, быстро миновал все пролеты до  первого  этажа,  и,
когда Котов оказался в вестибюле, там находилось несколько мужчин, и все
они выходили во двор. Среди них был и Заур Бубуев, но  Котову  почему-то
показалось,  что  уж  этот-то  никак   не   может   быть   соблазнителем
Сутолокиной.  Слишком  неинтеллигентно   выглядел   гость   с   Кавказа.
Подозрения пали  на  представительного,  спортивного  вида  мужчину  лет
пятидесяти. Что-то было  в  нем  отставное,  генеральское  или  хотя  бы
полковничье. Котов догнал его, прошел мимо и  украдкой  глянул  в  лицо.
Тютюка, находясь в своей пылинке, не знал, что предпринять.
   С одной стороны, стажер мог, если бы  захотел,  устроить  драку.  Для
этого за глаза одного короткого импульса  -  Котов  был  как  взведенная
пружина. Но Тютюка очень беспокоился, как бы не напортачить.  А  ну  как
Котов своим маваши-гири угробит бедолагу? А у  того,  согласно  замерам,
плюс за семьдесят перевалил.
   С другой стороны, можно было как-нибудь по-тихому указать  Котову  на
Бубуева и дать возможность поквитаться. Это опять вызвало бы  драку,  но
тут оказывалось, что мордобой не только не накидывал Котову минуса, но и
прибавил бы плюса. Отчего так получалось, было не очень ясно,  но  такая
информация к Тютюке пришла. Вероятно,  в  каком-то  аспекте  действовало
известное хрестоматийное правило "Минус на Минус дает Плюс".
   Так Тютюка ничего и не придумал. Поэтому Котов  благополучно  миновал
генералоподобного  мужчину  и,  убедившись,  что  у  того   симпатичное,
мужественное лицо, несколько успокоился.
   "Что я переживаю? - подумалось ему. - Она же старая, ей как раз такой
нужен..."
   Владислав зашагал в направлении столовой.

НЕПРИЯТНОСТИ ЗАУРА БУБУЕВА

   Заур пошел в общежитие обслуживающего персонала. Он хотел найти  Валю
и сказать ей, что выполнил ее поручение. Однако в это самое время  из-за
поворота аллеи прямо на него вышла знакомая четверка.
   - Какая встреча! - расплылся Колышкин. - Заурчик!
   - Наверно, долг привез? - подхватил Лбов. - Верно, дарагой?
   Бубуев похолодел. Колышкин и Лбов нежно, но очень крепко  обняли  его
за плечи и заставили изменить направление движения.
   -   Никита,   Андрей.....    -    пробормотало    "лицо    кавказской
национальности", - кое-чего нету...
   - Да ты шутишь! - ухмыльнулся Колышкин.  -  Прямо  так-таки  и  нету?
Такой мелочи? Ну ты жмо-от...
   Как-то незаметно все пятеро оказались довольно далеко от людных мест,
в гуще кустов, совсем скрывших их от посторонних взоров.
   -  Соска,  -  мотнул  головой  Колышкин,  -   походите   по   округе,
погуляйте... Присмотрите...
   - Понятненько... - скорчила гримасу Соскина. - Пошли, Элка!
   Когда девицы ушли, Зауру стало еще хуже. Он начал трястись.
   - Слушай, ты мужчина, нэт? -  пародируя  кавказский  акцент,  спросил
Лбов. - Мужчина, да?
   - Мужчина... - пробормотал Заур, хотя ему больше всего в этот  момент
хотелось умереть и в следующий раз родиться цветком или, на худой конец,
- женщиной.
   - Не-ет, - покачал головой  Колышкин,  -  ни  хрена  ты  не  мужчина,
Заурчик! Мужчина слово держит, себя уважает. Ты просил отсрочку,  верно?
Просил?!
   - Ну, просил... Андрей, слушай,  я  "Волга"  покупал.  Не  рассчитал.
Долги залез, совсем плохо. Денег нет.
   - Ну, знаешь, проблемы твои. Ты нам обещал, что за отсрочку  будет  с
процентами. Обещал, верно? Обещал?!  -  И  Колышкин  вроде  бы  легонько
стукнул Заура тыльной стороной ладони по животу, но у того сразу сбилось
дыхание.
   - Не расслабляйся, - тренерским тоном заметил кандидат в  мастера  по
боксу. - Держи пресс!
   С этими словами Андрей сунул кулаком под ребра Зауру.
   - Зачем бьешь? - охнул Бубуев. - Сильный, да? Мурату скажу!
   - Что ты, что ты - имитируя сильны испуг, замахал руками Колышкин.  -
Не говори, родной, а то мы в штаны со страху написаем!
   В этот момент Лбов очень больно, хотя и  не  в  полную  силу,  двинул
Бубуева кулаком по спине.
   -  Не  горбись!  Прямо  корпус  держи!  -  посоветовал  Колышкин.   -
Вообще-то, Заурчик, с Муратом мы  уже  все  выяснили.  Ты  ему  тоже  не
платишь. Мурат сказал: "Заур говорит, что вам платит.  У  вокзала  я  не
хозяин". Честный у тебя земляк, хороший. А мы уж думали,  что  он  решил
нас от вокзала попятить. Так что он нам тебя отдал. Ему жулики не нужны.
Вообще-то, мы люди культурные и интеллигентные. Живем в новую  эпоху.  К
рынку переходим,  в  светлое  царство  капитализма.  А  при  капитализме
главное - плати. Ты понимаешь это, чурек? Понимаешь? Понимаешь?!
   - Ай! - скривился Заур. - Зачем бьешь? Больно!
   - Это называется серия по корпусу, -  пояснил  Колышкин.  -  Серию  в
голову покажу попозже. Садись!
   - Ногами бить будешь? - садясь и сжимаясь в клубочек, выдохнул  Заур.
- Я отдам, понимаешь?! Очень быстро отдам! Но сейчас - нету.
   - Какой ты все-таки нервный, подозрительный, - посетовал Колышкин.  -
Давай уточним позиции. Никита,  скажи-ка,  милый,  когда  этот  господин
последний раз отстегивал?
   - Та-ак... - напряг память Лбов, - в мае!
   - А на сколько отсрочку просил?
   - На месяц вроде бы...
   - Интересное кино, верно? - закатил глаза Колышкин.  -  А  нынче  уже
июль. Мы тебе говорили, Заурчик, что ты должен все отдать до  тридцатого
июня? Говорили?
   Лбов, как футболист по мячу, дважды пнул Заура по бедрам.
   - Ну конечно, нам нетрудно и самим было зайти, - вздохнул  Андрей,  -
но мы уж решили отдохнуть, развеяться. Даже обрадовались, когда  ты  тут
появился, думали: есть еще у людей совесть! А  ты,  оказывается,  пустой
пришел. Обидел ты нас, Заурчик, очень обидел... Не знаю уж, что с  тобой
делать.
   - А давай, командир, - предложил  Лбов,  доставая  из  кармана  кусок
капронового шнура, - узелок за ухо - и на солнышко...
   - Вонять будет,  -  заметил  Колышкин,  -  отдых  нарушится.  Нет,  я
все-таки очень  добрый  человек.  Неудобно  как-то  из-за  мелких  бабок
каких-то в лесу пейзаж портить. Представляешь,  завтра  утром  люди  тут
гулять будут - а  на  дереве  дерьмо  висит!  Потом  прокуратура  всякая
приедет, ментура... Лишние расходы. Нет, покамест поживешь еще, Заурчик.
Отдашь ты нам уже побольше -  еще  десять  процентов  набежало.  Значит,
дорогой корешок, ждем мы тебя первого августа, понял? При себе иметь или
деньги, или собственную голову в авоське, понял?!
   - Понял! Понял! - обрадованно завопил Бубуев.
   - Плохо понял,  -  прищурившись  процедил  Колышкин,  сильным  пинком
сбивая сидящего Бубуева на бок, а второй отвешивая точно  в  беззащитный
копчик. - Обрати внимание, дорогой,  по  роже  мы  тебя  не  били.  Даже
костей, по-моему,  не  поломали.  А  это  значит,  что  мы  тебя  просто
воспитывали. Ты пойми, чурка с глазками, если ты  бабки  к  условленному
дню не добудешь, разговор будет построже.  А  сейчас  мы  уйдем,  но  ты
отсюда уберешься как можно дальше, мы ведь отдыхаем -  пойми  это!  Если
сегодня мы тебя еще раз увидим - нервы могут  не  выдержать...  Мы  идем
обедать, вот тебе время на смыв. Не успеешь - нырнешь в озеро, понял?
   - Все понял, - прохрипел Заур.
   - Пошли, Лоб!
   Колышкин и  его  дружок  исчезли  в  кустах.  Где-то  неподалеку  они
встретились со своими  подругами,  и  до  лежащего  на  полянке  Бубуева
донесся дружный хохот четырех глоток.
   Кряхтя, Заур встал, ощущая гудение и боль во всем теле, отряхнулся  и
заковылял прочь. Жизнь, такая прекрасная после победы  над  Сутолокиной,
показалась ему ничтожной, ужасной и гнусной. Он жалел, что его не  убили
до  смерти.  Валлаги,  его  избивали,  а  он  только  стонал  и  пытался
увернуться. Вот что значит расслабиться и разгуливать здесь без кинжала!
Посмотрим, как бы тогда вели себя  эти  сволочи!  Заур  с  удовольствием
представил себе, как он всаживает большой, острый как  бритва  кинжал  в
живот Колышкину, и ему стало полегче. Месть! Вот о чем следовало  думать
мужчине! Надо смыть позор со  своего  рода!  Привезти  сюда  всю  родню,
подпалить этот проклятый курятник и р-рэзать!
   Однако стали приходить и более  трезвые  мысли.  Он  представил  себе
большую,  хорошую,  гибкую  резиновую  дубинку,  которой  его  лупили  в
отделении милиции, когда он в первый раз, по дурости, решил пожаловаться
на Колышкина. "Да ты пьяный!" - заорал дежурный. "Какой пьяный, слушай!"
Заур был еще молодой, это два года назад было. Тут ему и  всыпали.  Нет,
надо идти к Мурату. Обещать ему любые деньги - только  бы  отомстил.  Он
земляк, он поймет. Да, но ведь Мурат ему сказал:  "Не  ходи  на  вокзал,
слушай! Там своя компания. Торгуй у нас, базар  хороший,  слушай.  Плати
только - все о'кей будет!" Пожалел денег, вах! Сейчас пойдешь к  Мурату,
а Мурат скажет: "Тебе говорили, Заур. Старших слушать надо!  Ты  земляк,
да, но мне тут надо и дела делать. Был бы со мной - я бы тебя не  дал  в
обиду. А ты решил умным быть - и дураком остался. Нет, дорогой,  крутись
как хочешь. У меня времени нет тобой заниматься. Твои долги для  меня  -
тьфу, понял?"  Вариант  мести  с  привлечением  родственников  тоже  был
неприемлем. Отец и дед еще не простили женитьбы на Вале, но еще больше -
ее побега. "Ты не джигит! - сказал дед. - Ты баба! Такой  жене,  которая
уходит, голова резать надо!"
   Заур доплелся до общежития, поднялся, постучал в комнату Вали.
   - Открой! - крикнул он громко. Валя отперла не сразу,  что-то  там  у
нее заворочалось,  зашуршало.  Встала  на  пороге,  перегородив  широкой
фигурой вход в комнату.
   - Что пришел? - спросила она с явным намерением не пускать его.
   - Поговорить надо, плохо мне...
   - Здесь говори, все свои!
   - Пусти, женщина, а?!
   - Я тебе сейчас пущу... - угрожающе прошипела новоявленная Гюльчатай.
   Заур был довольно массивный, хотя и низкорослый, но Валю  сдвинуть  с
места не смог. Ответным толчком она отбросила его от двери.
   - Говори, чего надо, и вали отсюда!
   - Тебя надо, слушай.
   - Все сказал? Что, вторую жену нашел?
   - Нашел, да. Саша зовут, тридцать второй комната, как говорила.
   Валя несколько оторопела. Заур воспользовался этим и  проскользнул  в
комнату. Здесь было несколько предметов, которые сразу насторожили  его.
Например, мужские брюки, висевшие  на  спинке  стула.  Да  и  задернутые
шторы, сквозь которые чуть пробивалось солнце, тоже о  чем-то  говорили.
Заур понял: свершилось нечто страшное и позорное.
   - Где он? - В глазах кавказца сверкнул кинжальный  булат.  -  Говори!
Где мужик?!
   Валя тем временем пришла в себя и  тут  же  поняла,  что  лучший  вид
обороны - это наступление.
   - Ты сам себе нашел! - заорала она так, что задребезжала люстра. -  Я
пошутила насчет  второй  жены,  а  ты  и  рад  стараться?!  У-у,  кобель
черножопый!
   Этого Заур вынести не мог и набросился на Валю с  кулаками.  Впрочем,
его слишком эмоциональный удар пришелся куда-то  в  мягкий  бок,  а  вот
ответная  оплеуха,  которой  наградила  его  бывшая  супруга,  оказалась
рассчитана  точно:  по  носу,  а  заодно  и  по  глазам.  Ослепленный  и
разъяренный Бубуев всей массой бросился на Валю, свалил на пол, а  затем
попытался вцепиться  в  горло.  Валентина,  однако,  ухватилась  за  его
запястья и заорала что есть мочи: "Помогите,  насилуют!"  -  сопровождая
это  таким  истошным  визгом,  что  никто  не  мог   бы   усомниться   в
справедливости ее слов.
   К счастью для Валентины и  к  несчастью  для  Бубуева  большую  часть
персонала составляли женщины. Человек пять здоровенных теток вломились в
комнату и, дружно  вцепившись  в  Заура,  потащили  его,  осыпая  градом
ударов.  После  одного,  нанесенного  электроутюгом  по  макушке,   Заур
вырубился...
   Пришел он в себя спустя час, не меньше, за  решеткой  в  "уазике".  В
Новокрасноармейском  отделении  милиции  разморенный   жарой   лейтенант
спросил:
   - Ну что, Бубуев, на "клубничку" потянуло?
   - Я, начальник, с женой разговаривал...
   - Чистая сто семнадцатая твой разговор. Ну как, оформлять будем? А?
   -  Сколько?  -  прохрипел  Бубуев.  По   лицу   его,   распухшему   и
исцарапанному, пробежала тревожная волна.
   - Цены поднялись... - вздохнул лейтенант. - Довели страну, сволочи!
   - Начальник! - заранее взмолился  Бубуев.  -  Нет  денег  таких...  Я
"Волга" покупал только-только. Дай поторгую - отдам!
   - Не, так не пойдет, - отрицательно  покачал  головой  милиционер,  -
пока ты там наторгуешь, эти деньги вполовину меньше стоить будут.
   - С собой нет, начальник. Отпусти, а? Соберу!
   - На, - милиционер пододвинул телефон к задержанному, - звони Мурату.
   С колотящимся сердцем Заур ухватился за  трубку  и  трясущейся  рукой
набрал знакомый номер.
   - Мурата можно? Заур Бубуев говорит.
   - Подожди... - ответили из  трубки.  Потрескало,  затем  тихий  голос
спросил:
   - Заур? Чего хочешь, а?
   - Муратик, дорогой, я в милиции, платить надо, иначе все, хана...
   - Какой ты нехороший, Заур! Дай трубочку лейтенанту, пожалуйста.
   У Заура на какое-то  время  отлегло  от  сердца.  Он  передал  трубку
милиционеру. Тот сказал:
   - Слушаю. Так, понял. Так... Ага... Угу... Будет. Все, бывай здоров!
   - Ну? - Заур с надеждой всматривался в улыбчивое лицо лейтенанта.
   - Да как тебе сказать... - вздохнул лейтенант. - Не хочет он за  тебя
платить. Придется оформить по сто семнадцатой.
   - Какой сто семнадцатый! -  взвыл  Бубуев,  теряя  самообладание.  Он
вскочил, но в это  время  сзади  оказались  два  сержанта  с  красивыми,
большими резиновыми дубинками.  Били  они  не  очень  сильно,  но  очень
больно, тем более что многие удары приходились по  тем  местам,  которые
уже пострадали от рэкетиров.
   - В общем, так, - подытожил лейтенант, - ты, Заурчик, сядешь в КПЗ  и
подумаешь на досуге, как и  каким  способом  отмазываться  будешь.  Если
думать отчего-то разучился или борзота напала, это нестрашно. В КПЗ тебя
думать научат. Ну а если  случайно  забыл,  куда  деньги  положил,  тебе
помогут вспомнить, будь уверен.  Конечно,  если  и  впрямь  обеднел,  то
придется тебя все-таки по этапу. Тогда признавайся  поскорее,  не  мучай
себя и других.
   ... Когда Заур, прихрамывая, вошел в двери КПЗ  и  сержант  с  лязгом
закрыл за ним дверь, из провонявшей полутьмы донеслось:
   - Привет, корешок, это не ты Заур Бубуев будешь?
   - Я! - обрадованно воскликнул несчастный, надеясь, что  тут  окажется
кто-то знакомый.
   Тут же со всех сторон с нар, из  темных  углов  повыползли  обитатели
этой страшной норы, по сравнению с которыми  горьковские  ночлежники  из
"На дне" смотрелись вполне интеллигентно.
   - Староват, - прогнусавил кто-то разочарованно.
   - Ничего,  сойдет,  -  успокоил  другой,  и  не  меньше  десятка  рук
вцепились в Бубуева. Он отбивался, брыкался, царапался, его  били  очень
сильно и очень больно. Потом кто-то объявил:
   - Приступим, господа!
   И бедного Бубуева растянули на полу со спущенными штанами...

СТАРОСТЬ - НЕ РАДОСТЬ

   Валя Бубуева, после того как ее искорябанного  бабьими  когтями  мужа
увезли в милицию, а  подруги-защитницы,  порассуждав  насчет  бесчинства
"чурок", разошлись, наконец-то смогла выпустить  из  туалета  обладателя
брюк, висевших на спинке стула. Надо  сказать,  что  он  был  совсем  не
посторонним человеком в доме  отдыха,  но,  к  сожалению,  предпочел  не
появляться ни перед Зауром Бубуевым,  ни  перед  заступницами  Вали,  ни
перед вызванной ими  милицией.  Во-первых,  официально  он  находился  в
Новокрасноармейском (Старопоповском) райисполкоме или, как  теперь  чаще
говорили, в "администрации района". Во-вторых, он  был  директором  дома
отдыха С.Т. Забулдыгиным, а в-третьих, он приходил к Вале Бубуевой вовсе
не  с  целью  контроля  за  жилищными  условиями  сотрудников.  Светозар
Трудомирович был женат, числился - согласно всем характеристикам прошлых
лет - прекрасным семьянином и не хотел, чтобы в характеристику  с  этого
места работы были внесены какие-либо уточнения.
   - Светик, - выпуская "узника совести" из сортира,  попеняла  Валя,  -
что ж ты, миленький, штанишки забыл, а?
   Всовывая ногу в штанину, Забулдыгин внес предложение:
   -  Мне  кажется,  что  нам  пора  немного  изменить  наши  отношения.
По-моему, мы ведем себя слишком вызывающе. Знаешь ли, этот  твой  бывший
муженек может там наговорить лишнего...
   - Это как "изменить"? - подбоченясь, потребовала  уточнений  Валя.  -
Завязать, что ли?
   - Ну... - замялся  Светозар  Трудомирович,  -  можно  перенести  наши
встречи в другое место...
   - К тебе в кабинет, например?  Или  домой,  к  супруге?  А  может,  в
комнату дежурной по корпусу? Ловкий ты как сто китайцев!
   - Ну  ладно,  ладно...  -  попытался  погасить  назревающий  конфликт
директор, окончательно застегнувшись. - Не сердись!
   - Посмотрю еще, как оклад подымешь, - угрюмо проворчала Валя. - В том
году пообещал сколько? А поднял только тогда, когда на  эти  деньги  шиш
чего купишь!
   - Ну, Валечка, это же инфляция, сама  знать  должна,  я  тут  ни  при
чем...
   - Был бы при чем, так вообще б убила, -  буркнула  Валя,  вяло  целуя
директора на прощание.
   Светозар Трудомирович погляделся в зеркало, причесался  и,  осторожно
выглянув в пустой коридор, выскользнул за дверь.  В  руках  у  него  был
портфель, выглядел он очень по-деловому. Впрочем, он и сам  ощущал,  что
ему надо спешить.  Довольно  быстро  он  добрался  до  административного
корпуса,  прошел  в  свой  кабинет  и  набрал  номер  президента  совета
директоров "Интерперестрой лимитед".
   - Запузырин у аппарата! - отозвалась трубка.
   - У меня вот какое дело, Август Октябревич. Тут у нас один хулиган  с
Кавказа появился, наши девушки его в милицию сдали...
   - Как фамилия? - строго спросил Запузырин.
   - Бубуев...
   -  Ты,  Светозар,  перезвони  через  пять   минуток,   я   уточню   и
разберемся...
   Надо  сказать,  что  эти  пять  минут  Забулдыгин  провел  отнюдь  не
спокойно. Очень даже могло оказаться, что Заур Бубуев человек  уважаемый
и известный. Хотя о нем и его социальном положении Светозар Трудомирович
был несколько осведомлен, но все же человек,  который  мог  в  одночасье
купить "Волгу", по его мнению, был личностью не простой,  а  очень  даже
серьезной. Забулдыгин в свое время с трудом накопил денег на "Жигули". С
трепетом он вновь набрал телефон Запузырина и с облегчением услышал:
   - Ерунда. Все  нормально.  Его  оформляют  по  сто  семнадцатой  плюс
сопротивление сотрудникам милиции. Он ничей, так  просто,  дурачишка.  В
общем,  когда  следователь  будет,  о