тал выжидать.
     Он не успел еще долго пробыть  в  ожидании,  как  появился  Ап-то-то,
ехавший шагом к северу. Лошадь  шла  так  тихо,  что  охотники,  Гардин  и
Линден, сидевшие, как нам известно, неподалеку, не услыхали топота.
     Последовавшие события были интересны и любопытны.
     Ап-то-то, которого было можно узнать по  необыкновенной  форме  носа,
остановил свою лошадь против Оленьей Ноги и, держа конец  повода  в  руке,
стал  на  колени  и  приложил  ухо  к  земле.  Это  показывало,   что   он
прислушивается к чьим-то шагам, вероятно, шагам неприятеля. Он  ничего  не
услышал, потому что ни охотники, ни Оленья Нога не шевелились, а  мальчики
были слишком далеко, чтобы их можно было услышать.
     По-видимому, результаты были  удовлетворительны,  так  как  Ап-то-то,
встав на ноги, свистнул, так хорошо подражая какой-то  птице,  что  Оленья
Нога не догадался бы о происхождении звука,  если  бы  своими  глазами  не
видел, что его издает человек. Ни Гардин, ни Линден не  обратили  на  него
внимания.
     Ап-то-то посмотрел по направлению  к  прогалине,  как  прежде  сделал
Оленья Нога,  думая,  что  он  там  что-нибудь  увидит.  Но  шавано  и  не
подозревал, кто должен ответить ему на сигнал.
     Вдруг появился не кто иной, как сам великий вождь Черный Медведь,  и,
оглядываясь направо и налево, подошел туда, где его ожидал Ап-то-то.
     Они поговорили несколько минут, причем близкое  расстояние  позволяло
подслушивающему их давно слышать все, что они говорили.
     - Где англичане - иенгезе? - спрашивал сахем.
     - Один из них пленник, а юноши бежали на лошадях!
     Ап-то-то оказался удивительно посвященным во все  последние  события.
Может быть, следы давали некоторый ключ к разгадке.
     - Где другие иенгезе?
     - Далеко в лесу, где они не могут укрыться от храбрых воинов  Черного
Медведя!
     Относительно этого пункта Ап-то-то не был так хорошо осведомлен,  как
относительно других, или может быть, он почему-нибудь впал в заблуждение.
     Удовлетворенный  ответами,  вождь   стал   рассматривать   лошадь   и
любоваться ею.
     Он осмотрел ее со всех сторон, обойдя кругом, как жокей по профессии,
и похвалил ее в восторженных выражениях.
     Тут шавано стал подозревать истину. Вероятно, Ап-то-то украл  лошадь,
чтобы подарить ее вождю. Между  варварами,  как  и  между  цивилизованными
народами, встречаются льстецы,  в  том  числе  был  и  Ап-то-то,  желавший
заслужить благоволение высших мира сего.
     То, что случилось дальше, подтвердило его предположение.
     Американские индейцы, вообще, хорошие ездоки, и Черный Медведь  ловко
и грациозно вспрыгнул на спину животного и взял в руки  грубый  повод.  Он
сказал, что-то Ап-то-то,  чего  Оленья  Нога  не  расслышал,  и  потом,  к
удивлению шавано, пустил лошадь в галоп не  по  направлению  к  хижине,  а
прочь от нее.
     Ап-то-то следил за  ним  глазами,  пока  тот  не  скрылся,  и  затем,
повременив  с  минуту,  направился  к  прогалине  где,  как  уже  сказано,
присоединился к индейцам, сторожившим хромого охотника.
     - Великий Дух услышал молитву Оленьей Ноги, - подумал  шавано.  -  Он
послал ему Черного Медведя!
     Оленьей Ноге понадобилось не более нескольких минут,  чтобы  обдумать
план кампании.
     Шавано   догадался,   что   вождь,   обрадовавшись   подарку,   будет
прогуливаться взад  и  вперед  по  дороге  быстрым  галопом.  Американские
индейцы в этих случаях бывают наивны, как дети.
     Казалось бы, как и оказалось впоследствии, что Черный  Медведь  делал
большую неосторожность, предаваясь таким образом своей радости.  Он  знал,
что где-то по соседству находятся несколько белых и сам страшный шавано, и
что такого рода препровождение времени может быть для него очень опасно.
     С другой стороны, с точки зрения виннебаго,  поступок  вождя  не  был
совсем неблагоразумен. Его воины сожгли хижину  охотников,  и  хотя  он  и
потерял нескольких из своих подчиненных, остальные настолько  превосходили
врагов числом, что смело могли относиться к последним презрительно, думая,
что у них нет других планов, как только поскорей убежать. Двое  уж  так  и
сделали, третий был пленником, и вера Черного Медведя не только в  похвалы
Ап-то-то, но и в  действительную  храбрость  его  воинов,  заставляла  его
думать, что для него не может быть и речи о личной опасности.
     Итак, он пустил лошадь скорым галопом, и стук  копыт  раздавался  еще
некоторое время после того, как он достиг поворота дороги.
     Оленья Нога увидел в поступке мрачного вождя  прямой  ответ  на  свою
молитву.
     Последний, вероятно, не уехал бы  далеко,  а  повернул  бы  и  поехал
обратно. Оленья Нога желал заманить вождя как можно дальше от его народа.
     Правда, у вождя был нож, томагавк и карабин, но все это мало  значило
для шавано, который не испугался бы, будь всего этого раз в шесть  больше.
Его план заключался в том, чтобы взять  в  плен  вождя  виннебаго,  -  все
равно, сколько бы у него ни было оружия, только бы он на  некоторое  время
был отрезан от своих воинов.
     Нечего и говорить, что весь успех  лежал  во  внезапности  нападения.
Кому посчастливится  бы  захватить  врага  врасплох,  тот  и  окажется  бы
победителем.
     Идя потихоньку вдоль дороги, индеец все  время  караулил  приближение
лошади, возвращающейся с маленькой прогулки с Черным Медведем на спине. Он
знал, как важно взять его в плен насколько возможно дальше от его  войска.
Как хорошо было бы встретить Черного Медведя в десяти милях отсюда!
     Шавано вдруг остановился и наклонил голову направо и налево. Да,  это
был стук копыт скачущей лошади, и она приближалась сюда.
     Оленья Нога быстро выбрал ближайшее к дороге дерево и, бросившись  за
него, хладнокровно ожидал вождя, который через несколько секунд должен был
очутиться около него.



                            30. ВОЖДЬ-ПЛЕННИК

     Черный  Медведь,  вождь  виннебаго,  справедливо  гордился  подарком,
предложенным ему преклоняющимся перед  ним  подданным  Ап-то-то,  так  как
такую лошадь было трудно найти даже после долгих поисков. Вероятно, также,
новый  владелец  был  настолько  благосклонно   расположен   к   человеку,
поднесшему ему подарок, что имел намерение выдвинуть его вперед без особых
с его стороны заслуг.
     Ап-то-то во всем этом деле выразил такую деликатность, которая  могла
прийтись по вкусу сравнительно более развитой натуре вождя:  вместо  того,
чтобы отдать ему лошадь перед всеми, он отозвал его в сторону и  отдал  ее
так, что этого - как он думал - никто  не  видал.  Все  это,  естественно,
произвело надлежащее действие на вождя виннебаго.
     Лошадь, которая сильно рвалась вперед, шла быстрым  галопом  и  скоро
очутилась на повороте дороги. Может быть, Черному Медведю  и  приходило  в
голову, что неосторожно заезжать так далеко в стране хотя бы и  ничтожного
неприятеля. Если у него в этом отношении было какое-нибудь  сомнение,  оно
наверное рассеялось, когда в следующий момент из-за  дерева  выпрыгнул  на
дорогу человек не более чем в двух десятках футов от него.
     Лошадь  так  испугалась  этого  появления,  что  вдруг  остановилась,
упершись всеми четырьмя ногами в землю, и издавала тревожное фырканье.  Не
будь ее всадник так ловок, он наверное перелетел бы через голову.
     Опомнившись,  вождь  увидел  Оленью  Ногу,  стоящего  на   дороге   с
карабином, причем левая рука была протянута, чтобы в любой момент схватить
ствол  у  замка,  а  правая  лежала  на  спуске,  на  который   надавливал
указательный палец. Голова была слегка наклонена налево, и  открытый  глаз
зорко наблюдал за вождем.
     Целью служила не темная грудь удивленного воина, а его лоб, и, стоило
еще чуточку нажать на железный язычок, выдававшийся на нижней части ружья,
чтобы тотчас вылетела пуля, пробив насквозь темнокожий лоб.
     Черный Медведь не был трусом, но никогда в своей  жизни  ни  был  так
встревожен, как сегодня.
     Оленья Нога стоял так близко, что,  когда  оба  краснокожих  смотрели
друг на друга, вождь мог бы  подумать,  что  это  он  направляет  длинный,
толстый ствол. Он заметил, что прорезь прицела  приходилась  как  раз  над
самым дулом, а другая прорезь около замка, и за ней  блестел  черный  глаз
шавано. Солнечный луч проникал сквозь ветки, и, падая на ствол ружья,  так
освещал дуло, что Черный Медведь мог видеть на несколько дюймов освещенную
его часть.
     Кто настолько крепок нервами, что может равнодушно  смотреть  в  дуло
ружья, наведенного на его голову?
     После первого скачка лошадь остановилась неподвижно, хотя уши ее были
прижаты назад, ноздри расширялись, и она дышала громко и скоро.
     В  тот  момент,  когда  Черный  Медведь   был   испуган   неожиданным
появлением, он держал ружье в левой руке, а повод в правой. Поэтому  можно
себе представить, что требовалось некоторое время для того, чтобы  он  мог
взять оружие на плечо.
     Так, шавано захватил виннебаго врасплох, и оба стояли в ожидании.
     Черный Медведь едва успел подумать  о  своем  положении,  как  Оленья
Нога, стоя с выдвинутой вперед правой ногой, в позе охотника,  только  что
уверившегося в верности наводки и готового стрелять, сказал:
     - Если Черный Медведь не будет молчать и поднимет свой  карабин,  или
даст сигнал своим воинам, Оленья Нога спустит  курок,  и  вождь  виннебаго
погибнет, прежде чем успеет спеть свой предсмертный гимн!
     Вождь узнал  молодого  шавано  и  чувствовал,  что  находится  в  его
распоряжении, так как тот захватил его  врасплох.  Если  бы  не  последнее
обстоятельство, он никогда не подчинился бы ему и  сражался  до  последней
капли крови.
     - Чего хочет шавано от Черного Медведя?
     - Черный Медведь - пленник Оленьей Ноги. Он должен поворотить  лошадь
и ехать шагом, пока Оленья Нога не велит ему остановиться. Если он  поедет
слишком быстро или возьмет свое ружье, Оленья Нога убьет его!
     - Что шавано будет  делать  с  вождем  виннебаго?  -  спросил  Черный
Медведь.
     - Оленья Нога скажет ему это раньше, чем солнце зайдет на запад!
     Черный Медведь, казалось, хотел возразить,  но  Оленья  нога  говорил
слишком серьезно, и минуты были слишком дороги, чтобы терять хоть одну  из
них. Не опуская ружья, он сказал:
     - Оленья Нога не может ждать Черного Медведя!
     Последний был в достаточной  степени  философ,  чтобы  примириться  с
положением. Он был способен вступить в отчаянную  борьбу,  если  бы  шансы
были равны, чего в это время как раз не было. Итак, он повернул лошадь  по
направлению к Гревиллю и поехал умеренным  шагом,  между  тем  как  шавано
следовал сзади.
     Теперь шавано больше не было необходимости все время держать  карабин
на плече, так как с тех пор, как виннебаго был к  нему  спиной  и  ехал  в
непосредственной близости, он всегда мог  предупредить  какое  угодно  его
действие. Поэтому шавано опустил ружье, держа левую руку около замка  так,
чтобы при первом случае поднять его и выстрелить.
     Оленья Нога чувствовал, что наступило время,  когда  ему  понадобится
помощь Линдена и Гардина. Ему могли попасться навстречу другие  виннебаго,
и появление одного из них могло бы разрушить его почти уже осуществившийся
план.
     Поэтому, следуя за своим пленником, он трижды издал сигнальный  звук,
которого ожидали его товарищи.
     Гардин и Линден, думая, что  от  них  требуется  немедленная  помощь,
скорым шагом бросились к дороге. Выбежав на нее,  они  увидели  виннебаго,
едущего на лошади Боульби тихим шагом, и Оленью Ногу, следовавшего за  ним
на расстоянии нескольких ярдов.
     Удивившись сначала, охотники скоро поняли, в чем дело, хотя  вряд  ли
догадались, кто был пленник. Они не могли надеяться на такое счастье,  как
взятие в плен самого вождя виннебаго.
     Последний одновременно с Оленьей Ногой услышал  звуки  приближающихся
шагов и осмелился бросить быстрый взгляд назад.  То,  что  он  увидел,  не
могло улучшить состояние его духа.
     Если один Оленья Нога  мог  удержать  вождя  в  плену,  то  насколько
облегчалась задача, когда к нему на помощь подоспели два ветерана границы?
Черный Медведь мог  думать,  что  его  единственная  надежда  находится  в
прибытии подкрепления.
     Он мог бы дать сигнал, на который бросилась бы вся  толпа  виннебаго.
Но никто лучше его не знал, что за этим  последовала  бы  его  немедленная
смерть.
     Гардин и Линден быстро догнали Оленью Ногу, который объяснил  им  все
происходившее.
     - Так это сам Черный Медведь! - воскликнул удивленный  Линден.  -  Да
это самая замечательная удача, о какой я когда либо слыхал!
     - Великий Дух отдал его Оленьей Ноге! - кротко возразил шавано.
     - Что же мы будем теперь с ним делать?
     - Пусть мои братья позаботятся о том, чтобы он не убежал!
     - Кажется, у него на это  мало  шансов,  если  только  его  воины  не
заподозрят, в чем дело, и не бросятся на нас!
     Рассуждая таким образом, они продолжали двигаться  по  дороге,  пока,
наконец, не достигли ручья в десяти милях  от  хижины  в  горах,  где  был
предпринят новый важный шаг в плане, придуманном шавано.



                          31. ПЛАН ОЛЕНЬЕЙ НОГИ

     Какие только мысли не проносились в мозгу  у  краснокожего  воина  за
время этого томительного для него периода! Он, гордый сахем могущественных
виннебаго, он, одержавший столько побед над другими племенами, он, который
разбивал в прах все искусство неприятеля, взят в плен молодым шавано!
     Положим, последний пощадит его жизнь, но как посмотрит теперь вождь в
лицо своим воинам? Это было горькое сознание, но оно  немного  облегчалось
мыслью о том, что никто из его народа не знал постыдной  действительности.
Хотя он и был взят в плен одним только Оленьей Ногой,  но  теперь  он  был
пленником его и обоих охотников. Конечно, не будет греха в  том,  если  он
объявит народу, что был вынужден уступить трем храбрым врагам.
     Это все еще было бы сносно, но при теперешнем  положении  дел  Черный
Медведь едва ли мог рассчитывать на  пощаду  со  стороны  двух  охотников,
друзей пленного Боульби.
     Во все время этого долгого путешествия к ручью, Серный Медведь не раз
спрашивал себя, нет ли шансов на побег. Он мог  бы  пришпорить  лошадь,  и
пустить ее во весь опор, но даже и в этом случае не смог бы избежать  трех
пуль, пущенных в него из карабинов.
     Вероятно, в  голове  у  вождя  появлялись  и  другие  планы,  но  они
представляли мало шансов на успех, и он  отложил  их.  Как  ни  храбр  был
вождь, он был слишком осторожен,  чтобы  навлечь  на  себя  верную  гибель
каким-нибудь необдуманным действием.
     Очень может быть, что Черный Медведь, размышляя о том, что один белый
был  пленником  виннебаго,  надеялся,  что  его  освободят  в   обмен   за
последнего. Белые, без сомнения, будут рады  получить  своего  товарища  в
обмен за вождя виннебаго, между тем как индейцы охотно отдали  бы  сколько
угодно пленников в обмен за своего вождя.
     Оленья Нога объяснил своим товарищам, что именно в этом и  заключался
его  план.  Он  решительно  не  мог  выдумать  никакой  другой  комбинации
относительно освобождения Боульби, пока ему не представился случай взять в
плен самого Черного Медведя.
     - Оленья Нога увидел, что Великий  Дух  указал  ему  путь,  -  сказал
молодой шавано, и лицо его  сияло  благодарностью  Тому,  кто  всегда  ему
покровительствовал, - он знал, что Великий Дух  приведет  виннебаго  туда,
где Оленья Нога сделает его своим пленником!
     - План хорош, - сказал Линден, - но я вижу одно препятствие!
     - Что же видит мой брат?
     - Нам придется иметь дело с  людьми,  которым  нельзя  доверять.  Эти
виннебаго обещают все, что угодно,  но  при  первом  случае  нарушают  все
обязательства!
     - Мой брат говорит правду, - спокойно ответил шавано, -  Оленья  Нога
этого не забыл. Великий Дух научит его, как спасти брата, который не может
ходить!
     Лошадь,  на  которой  ехал  Черный   Медведь,   продвигалась   вперед
медленным, ровным шагом, а двое белых  и  молодой  шавано  шли  сзади,  не
позволяя ему сделать ни малейшей попытки к бегству.
     Иногда он бросал беглые взгляды  назад,  но  то,  что  он  видел,  не
добавляло ему надежды.
     Наконец, как уже было сказано, они достигли широкого, мелкого  ручья,
в десяти милях от  лагеря  в  горах.  Тут  Черный  Медведь  остановился  и
вопросительно посмотрел на своих провожатых, ожидая приказаний.
     Первое, что попросил Оленья Нога - был его карабин. Он сделал бы  это
раньше, но считал, что не подвергается никакому риску,  позволив  пленнику
оставить при себе оружие, тем  более,  что  это  избавило  его  от  лишней
тяжести во время перехода.
     Вождь нахмурился и заколебался. Шавано протянул руку, и по блеску его
глаз Черный Медведь понял, что медлить опасно.  Не  говоря  ни  слова,  он
передал  ружье  Оленьей  Ноге,  хотя,  вероятно,  в  душе  его   клокотала
ненависть, так как его лишили главного средства защиты.
     - Оленья Нога, - сказал Линден, - что толку возиться с этим проклятым
виннебаго - ведь он наш враг. Мы можем избавить себя от хлопот,  пустив  в
него пулю. Что ты скажешь?
     И охотник взвел курок своего ружья и наполовину поднял его  к  плечу,
взглянув на шавано и ожидая его позволения, которое, как он думал,  тотчас
будет дано.
     Оленья Нога быстро понял, что означает этот поступок.  Он  увидел  по
глазам охотника, что он говорит не серьезно, и знал, что ничто не заставит
его сделать такую жестокую вещь, какую он  только  что  предложил.  Линден
обратил внимание на гневное сопротивление вождя и хотел дать  ему  хороший
урок, чтобы заставить быть послушнее.
     Догадавшись о намерениях друга, шавано перевел предложение сахему. На
его раскрашенном лице так ясно выразился испуг, что Гардин  сказал  своему
другу:
     - Ты напугал его на целый год!
     - Если он теперь будет делать то, что ему приказывают, я достиг своей
цели!
     Оленья Нога уверил своего пленника,  что,  если  он  будет  причинять
какое-нибудь беспокойство, его застрелят без милосердия, но, если он будет
повиноваться, ему не сделают никакого зла, по крайней мере, теперь.
     Объявив это, шавано подверг  Черного  Медведя  испытанию,  велев  ему
въехать в середину ручья и затем ехать по течению, пока  ему  не  прикажут
остановиться.
     Черный Медведь заставил лошадь войти в ручей до  середины,  где  вода
почти касалась ее живота, и затем, по приказанию Оленьей Ноги, повернул  и
поехал вниз по течению.
     Несколько раньше поток делал изгиб, скрывший Черного Медведя от  глаз
тех, кто мог переправляться через брод. Оленья Нога и его товарищи шли  по
берегу так осторожно, виннебаго найти их следы было почти невозможно.  Они
шли почти рядом с вождем, пока все это  расстояние  не  было  пройдено,  и
тогда Оленья Нога дал ему знак подняться на берег. Он повиновался  так  же
быстро, как и прежде: охотники взглянули друг на  друга  и  улыбнулись.  У
Оленьей Ноги тоже как-то странно блеснули глаза.
     Лошадь выбежала на  довольно  плоский  берег,  фыркая  и  спеша,  что
выражало ее неудовольствие путешествием в холодной воде, и Оленья Нога дал
Черному Медведю понять, что тот  должен  слезть  и  устроиться  как  можно
удобнее на неопределенный отрезок времени.
     Молодой шавано подробно объяснил товарищам свой план еще раньше,  чем
события дошли до настоящего момента. Он привел Черного Медведя в потаенное
место, где предполагал оставить его, пока  будут  идти  переговоры  насчет
Боульби.
     Гардин и Линден должны были внимательно сторожить  его,  пока  Оленья
Нога будет вести переговоры.
     Нужно  помнить,  что  огромную  выгоду  для  шавано  представляло  то
обстоятельство, что он имел двух помощников, которые хорошо понимали его и
были готовы оказать ему всевозможную помощь. Они были ветеранами в  лесной
жизни, поэтому были прекрасными помощниками во всяком его предприятии.