- Так что ты сделал? - спросил МакКейн.
     - Что ты имеешь в виду? - ответил Ко вопросом  на  вопрос.  МакКейну,
правда, показалось, что тот знал, что он имел в виду.
     - Ты обещал, что когда-нибудь расскажешь мне, что  ты  сделал,  чтобы
забраться сюда.
     Ко  какое-то  время  работал  молча,  и  МакКейн  подумал,  что   тот
игнорирует вопрос, но Ко неожиданно щелкнул языком и начал:
     - Ты помнишь инцидент на Азиатской Индустриальной Ярмарке  в  Чонкине
пару лет назад?
     - Похоже, звенит... Там был пожар, да? Что-то связанное с КГБ.
     - Китайское движение  традиционалистов  под  названием  "Белая  Луна"
утомительно  протестовало  против  индустриализации,   модернизации.   Они
устроили демонстрацию у китайского павильона... по крайней мере,  так  это
должно было выглядеть.
     МакКейн кивнул.
     - Да, я вспомнил. Только эти люди были вовсе не Белая Луна. Это  были
самозванцы, а всю кашу заварила китайская разведка, чтобы дискредитировать
их и ввести строгие ограничения. Но потом тот парень, который устроил  все
это, признался, что работал для КГБ. Так что все это было рукой Моск...
     Голос МакКейна увял. Он остановился на месте и вскинул голову.
     - Минутку. Накадзима-Лин Комеи-Цо-Лян - это были вы! Вы были  агентом
КГБ и шефом китайской разведки!
     - Заместителем, - поправил Ко.
     - Какая разница. Так что не получилось? Как вы сюда-то попали?
     Ко снова щелкнул языком.
     - Ну, это ведь была моя идея. Конечно, это не совсем честно, но ты не
можешь себе представить, как эта  Белая  Луна  начинала  нам  мешать.  Это
должна была быть простая демонстрация. Люди, которых мы наняли, не  должны
были сжечь весь павильон дотла. Это переусердствовал мой  подчиненный.  Но
ответственность лежала на мне, а у нас очень сильное чувство чести...
     Ко покачал головой и захихикал  коротким  отрывистым  смехом,  словно
больше не в силах сдерживаться.
     - Только, видишь ли, КГБ не имело к  этому  ни  малейшего  отношения,
хе-хе-хе-хе... Я только сделал это признание,  после  того,  как  все  уже
случилось.
     - Вы хотите сказать, что не работали на КГБ?
     - Нет. Это вероятно, первый случай в  истории  мирового  шпионажа,  в
котором они в самом деле были неповинны,  хе-хе-хе-хе...  и  никто  им  не
поверил!
     МакКейн улыбнулся и снова взялся за грабли.
     - Ну и?
     - Ну и КГБ похитило меня, чтобы быть  уверенными,  что  я  больше  не
выкину такую штуку. И вот я здесь.
     Подъехал грузовичок с новой порцией смеси, и они пошли к  мешалке  на
другом конце рабочей площадки. Один из охранников подошел к  ним  поближе,
проверил, чем они заняты и снова вернулся.  Какое-то  время  они  работали
молча. Потом МакКейн сказал:
     - Скэнлон сказал, что я должен поговорить с вами.
     - Да?
     - Вы не слышали о комитете побега, там, в Замке?
     - В Замке можно услышать обо многом...
     - Как вы думаете, это вообще возможно - убежать отсюда?
     - Говорят, что все возможно...
     МакКейн понял, что сейчас придется  постараться.  Он  решил  избегать
острых углов.
     - Если бы существовал комитет побега, если бы выбор  был  за  вами  -
кому бы вы поверили?
     - У меня сложилось впечатление, что ты уже решил это для себя.
     - А кто опасен? Кого бы вы вычеркнули?
     Ко промедлил с ответом, и МакКейн подсказал:
     - Я не имею в виду Лученко и эту шайку из конца камеры. Для начала  -
Нолан и остальные.
     Ко нахмурился.
     - Я не убежден, что Нолан - один из них, - ответил он наконец. - Я не
сомневаюсь, что он  истинный  правоверный,  но  это  не  значит,  что  ему
достаточно доверяют, чтобы сделать  подсадным.  Их  лидеры  с  подозрением
относятся с истинным марксистам. Сталин не обрадовался  предложению  Берии
вербовать прямолинейных идеалистов из английских университетов в тридцатых
годах. Он считал, что люди, способные поверить в такую  ерунду,  не  могут
быть надежными шпионами.
     Ну, по крайней мере Ко заговорил. МакКейн решил продолжать.
     - А что движет такими, как Нолан?
     - Страх свободы.
     - Это звучит непривычно.
     - Нет, если ты задумаешься  над  этим.  На  своем  пути  человечество
развивается  на  пути  к  индивидуализму.   Слияние   западной   философии
индивидуальной  свободы,  связанных  с  этим  экономических  принципов,  и
собственной культуры - пожалуй, величайшая вещь, когда-либо происшедшая  в
Азии. Это та сила, которая создает двадцать первый век.
     - Старая добрая американская система.
     - Да. Но никто  не  говорил,  что  она  должна  навсегда  остаться  в
Америке. В любом случае, родилась она в Европе.
     - О'кей.
     Ко продолжал:
     - Иногда социальные изменения происходят слишком быстро,  чтобы  люди
успевали к ним приспособиться. Когда это случается, люди чувствуют себя  в
опасности, им начинают угрожать силы, которых они не понимают и не могут с
ними справиться. Поэтому они пытаются избежать их,  повернув  часы  назад.
Ранние    общественные    системы,    феодальные     системы     подавляли
индивидуальность, но взамен они предлагали безопасность и стабильность. Ты
знаешь, кто ты, откуда ты, и что от тебя ждут. Как в семье, где  авторитет
семьи ограничивает, но и защищает.
     - Но дети вырастают.
     - Да, и люди тоже должны расти. Но когда перемены слишком  быстры,  и
оставляют их в изоляции, люди поворачиваются  к  авторитаризму  в  поисках
уверенности и  безопасности,  которые  они  потеряли.  Начиная  с  подъема
реформистских религий Лютера  и  Кальвина,  когда  разрушался  европейский
феодализм. Средние классы сбивались  вместе,  чтобы  отдаться  под  власть
всемогущего Бога, мощь которого защитит их.
     - И то же случилось с Германией и нацистами, - заметил МакКейн, махая
граблями.
     - Точно. Они были не готовы  стать  страной  либеральной  демократии,
которую союзники попытались сделать  из  них  в  1918.  Они  искали  такую
власть, к которой привыкли,  сильного  лидера,  который  возьмет  на  себя
ответственность и будет принимать решения, - Ко пожал плечами. - Они нашли
такого.
     Он оторвал руку от грабель и широким жестом показал  на  всю  колонию
вокруг.
     - То же самое относится и к этому советскому  политическому  монстру.
Прогрессивная? Да-да! Ничего подобного. Это последний  реликт  вымирающего
общества.
     - Похоже, вы со Скэнлоном много говорили об этом.
     - А разве ирландцы  не  любят  пофилософствовать  о  жизни,  "которая
значит все"? - ответил Ко.
     МакКейн разогнулся и вынул из кармана штанов платок,  чтобы  вытереть
пот со лба.
     - Кстати о Скэнлоне, - напомнил он. Четыре дня назад он сказал мне...
     Ко оборвал его жестом руки.
     - Не трать время на долгое вступление, - он кивнул головой в  сторону
грузовичка  в  сотне  ярдов  у  них  за  спиной.  Там  лежала  их  одежда,
инструменты, пакеты с завтраком. Когда будешь брать свою куртку,  посмотри
во внутреннем кармане. Там ты найдешь кое-что,  что  поможет  ответить  на
многие вопросы. Смотри на это, как на жест доброй воли со стороны комитета
побега. Они считают, что у вас может быть общие области сотрудничества.  И
у меня сложилось впечатление, что так же думаешь и ты.
     - Значит, он все-таки существует?
     - Конечно.
     - Но как?...
     Ко улыбнулся и покачал головой.
     - Никогда не задумывайся, откуда я знаю то, что знаю.  Давайте  лучше
скажем, мистер Эрншоу, что мы оба что-то да понимаем в разведке.



                                    28

     Когда на педаль газа жмут сильнее, машина едет  быстрее.  В  пределах
нормальной работы мотора его мощность плавно меняется  вместе  с  нажатием
педали. Математическое отношение, связывающее эти два фактора,  называется
"линейной функцией". А вот когда плавно нажимают на  курок  пистолета,  то
это, без сомнения, нелинейная функция; не происходит ничего, пока курок не
доходит до предела,  а  потом  даже  самое  малейшее  увеличение  давления
приводит к резкому и выразительному изменению системы - пистолет стреляет.
     Большинство математических представлений природы имеют форму линейных
функций. Реальные процессы, которые они  моделируют,  однако,  продолжаясь
долгое время, приводят к разрывам функции.  Тогда  эти  модели  становятся
всего   лишь   приблизительными   расчетами,    достаточно    точными    к
действительности, хотя и в очень ограниченных пределах.  Но  твердое  тело
может расплавиться, жидкость  -  вскипеть,  звезда  может  превратиться  в
черную дыру, а обезьяна - в человека. Происходит резкий сдвиг фазы,  после
которого старые принципы и  законы  сменяются  новыми,  и  все  предыдущие
ограничения уже ничего не значат. Вот такие  точки  сдвига  и  есть  самые
интересные места в мире: переход через них называется Эволюцией.
     Пола получила первое представление о том, какие невероятные сложности
могут возникнуть в нелинейных системах, когда изучала  в  колледже  теорию
комплексных чисел. Комплексное число состоит из двух  независимых  частей,
как широта и долгота в координатах точки на карте. И, как точки на  карте,
множество комплексных чисел может  быть  представлено  бесконечным  числом
точек на плоскости - в  отличие  от  обычных  чисел,  которые  могут  быть
представлены точками на бесконечной  прямой.  И  так  как  на  бесконечной
плоскости может существовать бесконечное количество точек, как  бы  близко
они не лежали, точно так же и между двумя числами на плоскости комплексных
чисел может лежать бесконечное количество чисел. И тогда, если провести на
такой плоскости  прямую,  то  значение  чисел,  через  которые  она  будет
проходить, будет плавно меняться вместе с положением на прямой: бесконечно
малое  перемещение  по  прямой  приведет  к  бесконечно  малому  изменению
величины числа. Резких скачков нет.
     Но особенно потрясла  Полу  функция,  которая  называлась  "множество
Мандельброта". Эту функцию  называли  самым  сложным  объектом,  известным
математикам, хотя метод ее  создания  удивительно  прост.  На  комплексной
плоскости берется точка, и число, соответствующее ей,  служит  вводом  для
простой функции. После этого функция рассчитывается, и  в  зависимости  от
границ, в которые попадает результат, соответствующей точке  на  плоскости
присваивается определенный цвет. Повторяя процедуру для  остальных  точек,
генерируют карту с результатами изменения значении  функции  на  множестве
равномерно  изменяющихся   чисел.   Результатом,   как   можно   было   бы
предположить, была не смесь бесформенных комков и пятен, а  организованная
структура! Возникали  совершенно  неожиданные  разрывы  и  нестабильности,
малейшее  изменение  чисел  на  входе  давало  результат,  стремящийся   к
бесконечности, однако сохранялась удивительная последовательность  сложных
и причудливых форм, спиралей, снежинок, волокон, бесконечное  разнообразие
изменявшееся с каждым новым уровнем разрешения.
     Задумавшись  над  тем,  как  с   помощью   простого   математического
соотношения из обычного множества равномерно изменяющихся чисел  создается
такое неисчерпаемое разнообразие форм и структур, Пола неожиданно  связала
это с происхождением форм и структур в окружающем нас мире.  Водовороты  и
снежинки,  паутина  и  кристаллы,  возникавшие   на   экране   компьютера,
настойчиво напоминали о формах, существующих в природе. И разве  вся  наша
Вселенная  не  результат  работы  "физических"  микропроцессоров,  так  же
обрабатывающих  переменные  градиенты  электрических  и  магнитных  полей,
химических концентраций,  давления,  температуры,  скоростей  и  плотности
молекулярных полей, и направляющих растущие эмбрионы галактик сквозь ухабы
пространства-времени? Тогда Пола в первый раз ощутила истинное  восхищение
миром физических наук, из которого родилось и желание понять его как можно
глубже.
     Она напоминала себе об  этих  природных  часовых  механизмах  сейчас,
глядя  на   экран   дисплея   в   лаборатории   компьютерной   графики   в
Административном Центре в Тургеневе.  Эксперимент  "Валентины  Терешковой"
среди всего прочего открыл еще и то,  что  о  создании  сложных  замкнутых
экологических систем пока  известно  очень  мало.  С  помощью  Ольги  Пола
получила работу  в  Отделе  Окружающей  Среды,  по  созданию  компьютерных
моделей циклов взаимодействия  микроорганизмов  и  растений.  Существовали
надежды,  что  такие  модели  можно  будет  включить  в  большую   модель,
отражающую всю биологию колонии вообще - хотя до такой цели было еще очень
и очень далеко. Полу каждый день, пять дней в неделю перевозили  вместе  с
группой заключенных утром  в  Тургенев,  а  вечером  -  обратно  в  Замок.
Большинство времени она проводила в лаборатории графики или в  центральном
вычислительном комплексе, там где встретил свою судьбу Волшебник.
     На  экране  сложная  постоянно  меняющаяся  сеть  цветных   символов,
связанных  между  собой  ниточками-каналами  и  петлями  обратных   связей
динамически  моделировала  общий  метаболизм  одной  из  замкнутых  водных
экосистем, испытывавшихся в биолабораториях в Ландау. Сейчас биологический
цикл внутри "Терешковой" поддерживался промышленной аппаратурой, очищавшей
от отходов и загрязнений атмосферный воздух и воду. В перспективные  планы
входило  создание  для  этих  функций   саморегулирующейся   биологической
системы, миниатюрного экологического цикла земного типа. Однако  сложность
и тонкость реакций, текущих даже в маленькой изолированной водной системе,
более простой, чем любой сельский пруд, была бесконечно велика и  достойна
всяческого удивления. В глубине души Пола  уже  давно  подумывала  уйти  в
отставку из ВВС и заняться делом, которому она могла бы посвятить себя всю
целиком. Но почему-то она всегда откладывала это еще на год...
     Дверь открылась, и в комнату вошла Ольга. Ее  оранжевые  волосы  были
высоко сколоты, под мышкой она несла несколько книг и стопку  бумаги.  Она
положила их на стол за креслом Полы:
     - Ты все еще занята? Я поговорила со Стефаном и взяла книги,  которые
ты хотела прочитать. Вот, держи.
     - Спасибо, - Пола повернула кресло от экрана.
     - Как дела?
     - Ааа... чуть сложнее, чем мы думали. Когда уходит автобус в Замок?
     - Через час. А что? Ты  хочешь  опять  уехать  следующим?  Это  можно
устроить.
     - Да.
     Ольга улыбнулась.
     -  Первый  раз   слышу,   чтобы   заключенный   просился   поработать
сверхурочно.
     - Да я себя снова человеком почувствовала.
     - Шучу. Я тебя понимаю, - Ольга кивнула на экран. - Ты нашла, что  не
в порядке с баком 3?
     - Думаю, да. Зеленые водоросли  служат  кормом  для  рыб  и  выделяют
кислород. Кроме того, они разлагают некоторые вредные газы, вроде аммиака.
Только в системе низкая плотность этих водорослей, что бы там  ни  делали.
Поэтому она задыхается от недостатка кислорода.
     - А почему?
     -  Макрофиты,  которые  они  поместили   туда,   как   очистители   и
бактериальные фильтры, выделяют  антибиотик,  подавляющий  жизненный  цикл
водорослей. Но удалить их трудно, потому что они служат кормом для  белого
амурского карпа. Так что нам необходимо подавить  антибиотик.  Толстолобик
приводит к преобладанию зелено-голубых водорослей, а серебряный  китайский
карп,  поедающий  фитопланктон,  сдвигает  систему  в  сторону  водорослей
диатомей, - Пола вздохнула.
     - Вся экология совершенно изменяется при малейшем  изменении  даже  в
породе рыб. Другими словами, у системы, которую они пытаются  сделать,  не
хватает устойчивости. Она чересчур  чувствительна,  ей  необходимо  больше
отрицательной обратной связи.
     Ольга была удивлена.
     - Ты до всего этого сама додумалась? - Нет, я узнала от  биологов.  Я
им просто помогаю с программой.
     Ольга обошла стол и села напротив.
     - Такие вещи и в самом деле интересуют тебя?
     - Биология?
     - Нет, вообще. Я знаю, ты физик.
     Пола отодвинулась вместе с креслом назад  и  вытянула  ноги  на  край
стола.
     - Меня интересует эволюция - не только в биологическом смысле,  но  и
вообще, как из хаоса возникает порядок.
     - Это я и имею в виду. Основной  процесс,  общий  для  любой  области
науки.
     Похоже, Ольга хотела сказать, что наука, постоянный  поиск  истины  -
это то, что объединяет людей всех рас и национальностей.  Они  подчиняются
одним стандартам этики и научной чистоты и честности,  они  говорят  одним
языком. Единственным врагом для них всех был обман, особенно самообман.  И
этот враг был внутри них всех.
     Пола посмотрела через стол, встретив вопрошающий взгляд русской.
     - Да, именно так.
     Другими словами, они стояли по одну сторону той границы,  которая  не
имела ничего общего ни с флагами, ни с государством.  Она  обвела  комнату
взглядом, подняла глаза на потолок,  пожала  плечами  и  вздохнула.  Ольга
кивнула в ответ, как бы говоря, что,  да,  больше  здесь,  в  этом  месте,
безопасно сказать ничего  нельзя.  Но  Пола  почувствовала,  что  она  уже
сделала то, ради чего пришла.


     Они  встретились  снова  этим  вечером,  в  Замке,  на  сером   пляже
окаймляющем резервуар. Полоса-солнце над головой тускнела в  искусственном
закате. Многие тоже вышли наружу, спеша воспользоваться коротким  вечером,
который будет продолжаться до тех пор, пока не включат огни периметра. Над
водой дул легкий ветерок.  Ольга  подняла  воротник  куртки,  которую  она
носила поверх своей униформы, и они не спеша  пошли  вдоль  воды,  к  тому
месту, где пляж заканчивался стеной станции.
     - Для тебя, наверное, не будет большим сюрпризом то, что у меня  были
свои причины помочь тебе тогда, в лазарете? - спросила Ольга.
     Действительно, в  тот  момент  Пола  была  слишком  взвинчена  своими
обстоятельствами, а потом - слишком обрадована тем, что избавилась от них,
чтобы задуматься об этом. Но с тех пор, как она утвердилась в своем  новом
положении, она иногда думала над этим.
     - Нет, не будет, - честно ответила она.
     - Меня не интересует политическая идеология, - начала Ольга. - Это не
больше, чем  обычные  средневековые  религии  и  суеверия,  прячущиеся  за
другими лозунгами. Их назначение то же самое. Управлять  разумом  людей  с
помощью догмы и обмана. Ни одна из систем не ценит истину, свободу,  любую
форму  независимого  мышления,  и  не   терпит   противоположных   мнений.
Инквизиторов Галилея вопрос вращения  Земли  интересовал  не  больше,  чем
американские креационисты  интересуются  происхождением  жизни  на  Земле.
Действительная   причина   в   обеих   случаях   -   вызов   традиционному
непререкаемому авторитету.
     - А наука - это совсем другое, - закончила за нее Пола. - Хорошо,  мы
смотрим на это одинаково. И к чему ты клонишь?
     - Как и многие другие, я пришла к выводу, что этика и  рациональность
научного подхода к пониманию реальности  могут  помочь  создать  фундамент
более разумного мира, - ответила Ольга.  -  На  нашем  пути  стоят  только
неандертальские  политические  системы.  Системы,  как  наша,  подавляющие
свободное волеизъявление, которое  жизненно  важно,  если  хочешь  создать
что-то  лучшее.  Поэтому  я  занялась  политической  деятельностью,  стала
диссидентом, и по пути потревожила  многих  людей.  Говоря  коротко,  меня
лишили научных званий, арестовали, и отправили сюда.
     Пола кивнула.
     - А потом?
     - Диссиденты, с которыми я  работала,  там  внизу  все  еще  активны.
Многие из них - это те люди, о которых мы говорим: ученые,  интеллектуалы,
мыслители, которые верят в существование нового, более  безопасного  мира,
построенного на честности и разуме.
     Они дошли до того места, где стена станции круто поднималась из воды.
За спиной у них земля за пляжем круто поднималась вверх к  стене  станции,
образуя  холм  на  краю  долины;  вдоль  него   выстроились   домики   для
привилегированных заключенных. Они  остановились  и  Ольга  повернулась  к
П