рефлексов  и  связанными  с  самоограничивающейся  системой.   Очевидно,
следует запрограммировать и произвести новых посланцев".
   С этой мыслью Мозг двинулся дальше своих создателей. Тогда он  понял,
как действие мимикрии, чистого рефлекса, создало себя.  Но  Мозг,  вещь,
созданная рефлексом, имело неизбежный  эффект  обратной  связи,  изменяя
первоначальные рефлексы, которые его создали.
   - Что надо сделать с машиной на реке? - спрашивали посланники.
   Получив новое обобщенное понятие, Мозг  видел,  как  создавался  этот
вопрос - на основе все тех же отживающих рефлексов.
   "Следует обслуживать выживание", - думал он.
   - Машине разрешить временно двигаться вперед, - приказал Мозг.  -  На
некоторое время, не следует подавать видимых признаков надоедания, но мы
должны быть на страже. На машину под покровом ночи мы переправим  группу
маленьких  смертоносных  посланцев.  Им  должны  быть  даны   инструкции
проверить каждую возможную щель в машине и оставаться незамеченными. Они
не  должны  предпринимать  действий  против  находящихся  в  машине  без
приказа! Но они должны  оставаться  готовыми  уничтожить  находящихся  в
машине при первой необходимости.
   Мозг снова затих, стараясь получить сведения, что приказы  его  будут
выполняться. И  к  нему  пришло  новое  понимание,  как  будто  это  был
совершенно  автономный  фрагмент  исследования.  Понимание  это  было  и
интересным, и одновременно  устрашающим,  потому  что  здесь,  существуя
внутри самого себя, было элементом, способным к  спорному  и  отдельному
действию.
   "Решение  -  осознание  решения,  -  думал  Мозг,  -  это  наказание,
накладываемое  на  собственное  существующее  я  сознанием.   Существуют
сознательные решения, которые могут отделиться и обосновываться. Как  же
человеческие существа выдерживают такой груз решений?"
   Чен-Лу откинул голову назад, уперевшись головой в угол между окном  и
задней стенкой, уставившись в  дынеобразный  изгиб  луны,  восходящей  в
небе. Луна была цвета расплавленного меда.
   Разъеденная кислотой линия шла по диагонали  от  окна  к  запутанному
изгибу внешней оболочки. Глаза Чен-Лу следовали вдоль этой линии,  и  на
мгновение,  когда  он  пристально  смотрел  на  то   место,   где   окно
заканчивалось возле него, ему показалось, что он  увидел  ряд  крошечных
точек, похожих на едва различимых комаров, идущих по окну.
   В мгновение ока они исчезли.
   "Они что, привиделись мне?" - подумал он.
   Он подумал, что надо заставить посмотреть других, но Рин была  близка
к истерике уже почти час, после  того,  как  явилась  свидетелем  смерти
лагеря. Ее еще саму надо было приводить в чувства.
   "Наверное, они только в моем воображении, - думал Чен-Лу. - Это  свет
луны - пятна перед глазами, в этом нет ничего необычного".
   Река здесь сужалась до  размеров,  не  превышающих  шестикратный  или
семикратный размах крыльев машины. Пенистая  стена  нависающих  деревьев
вставала на пути воды.
   - Джонни, включи на несколько минут лампы крыльев, - сказал Чен-Лу.
   - Зачем?
   - Они увидят нас, если мы сделаем это, - сказала Рин.
   Она услышала в своем голосе ноты истерики и была шокирована этим.  "Я
энтомолог, - сказала она себе. - Что бы там  ни  происходило,  это  лишь
вариации чего-то знакомого".
   Но рассуждение не принесло успокоения. Она поняла,  что  ее  затронул
самый первобытный страх, вызывающий инстинкты, с  которыми  разум  не  в
ладах.
   - Не будет никакой ошибки, - сказал Чен-Лу, и  он  старался  говорить
мягко и рассудительно. - Что бы там ни напало на  наших  товарищей,  оно
знает, где мы находимся. Я просто хочу при свете удостовериться в  своих
подозрениях.
   - Что, за нами следуют, да? - спросил Хуан.
   Он включил бортовые огни. Неожиданный свет выхватил ярким сиянием две
щели,  наполненные  насекомыми,  которые  стали  быстро  разбегаться   -
белокрылая толпа.
   Течение вынесло  машину  за  поворот.  Огни  коснулись  берега  реки,
высветив очертания переплетающихся медузообразных  корней,  прилипших  к
темно-красной глине, причудливые изгибы течения и выхватили узкий остров
- высокие камыши и трава склоненные течением.
   Хуан выключил огни.
   В  неожиданной  темноте  они  услышали  зудящий   шум   насекомых   и
металлические  колокольные  призывы   речных   лягушек...   Затем,   как
замедленная реакция, кашляющий лай стаи красных обезьян где-то на правом
берегу.
   Присутствие лягушек и обезьян, как  чувствовал  Хуан,  несло  в  себе
какое-то значение,  которое  он  должен  был  понять.  Но  это  значение
ускользало от него.
   Впереди он видел ночных летучих мышей,  мелькающих  в  лунном  свете,
опускающихся к реке, чтобы напиться воды.
   - Они следуют за нами... наблюдают, ждут, - сказала Рин.
   "Летучие мыши, обезьяны, лягушки, все  живущие  в  тесном  общении  с
рекой, - думал Хуан. - Но Рин говорила, что река несет яды. Может  быть,
в этом кроется вся причина?"
   Он пытался изучить ее  лицо  в  сумрачном  отражении  лунного  света,
который проникал в кабину, но получил только отражение вытянутой в длину
отдаленной тени.
   - Я думаю, мы будем в безопасности, - сказал  Чен-Лу,  -  если  будем
держать кабину герметично закупоренной и получать воздух  через  фильтры
заслонов.
   - Открывать только днем, - сказал Хуан. - Мы можем видеть, что вокруг
нас днем и, если надо, будем пользоваться ружьями.
   Рин сжала губы, чтобы они не  дрожали.  Она  откинула  голову  назад,
посмотрела сквозь прозрачную полоску,  идущую  по  крыше  кабины.  Дикая
бездна звезд заполняла небо, а когда она опускала взгляд,  она  все  еще
могла видеть звезды -  расплывающиеся  концы,  дрожащие  на  поверхности
реки. Совершенно неожиданно  ночь  наполнила  ее  чувством  неизмеримого
одиночества, которое было в то же время давящим,  держащим  ее  в  замке
между двух стен джунглей с обеих сторон реки.
   Ночь  была  наполнена  запахами  джунглей,  которые  проникали  через
фильтры  задвижек.  Каждый  вдох  был  насыщен  резким  и  отталкивающим
запахом.
   Джунгли принимали форму сознательной угрозы  в  ее  воображении.  Она
ощущала что-то там снаружи в ночи -  думающую  сущность,  которая  могла
поглотить ее без малейшего  колебания.  Чувство  реальности,  с  помощью
которого мозг ее постигал этот образ, обтекало  ее  и  проходило  сквозь
нее. Она не могла бы описать его  форму,  за  исключением,  может  быть,
огромности... но он был там.
   - Джонни, какова скорость течения в этом месте? - спросил Чен-Лу.
   "Хороший  вопрос",  -  подумал  Хуан.  Он  наклонился  вперед,  чтобы
рассмотреть мерцающие цифры альтиметра.
   - Высота здесь восемьсот тридцать метров, - сказал  он.  -  Если  мне
правильно удалось установить  местонахождение  нас  на  реке,  то  русло
опускается  на  семьсот  метров   на   протяжении   следующих   тридцати
километров. - Он быстро составил в уме уравнение.  -  Я  могу,  конечно,
очень приблизительно сказать, что скорость составит  что-то  в  пределах
шести, восьми узлов.
   - А не  будут  ли  нас  искать?  -  спросила  Рин.  -  Мне  почему-то
продолжает казаться...
   - Я так не думаю, - сказал Чен-Лу. -  Любой  поиск,  если  он  вообще
идет, будет поиском меня - и  не  ограничится  несколькими  неделями.  Я
знал, где искать тебя, Рин. - Он заколебался, размышляя над  тем,  чтобы
не сказать слишком многого, что дало бы возможность Хуану  догадаться  о
многом. - Только несколько моих помощников знали, куда я еду и зачем.
   Чен-Лу надеялся, что она услышит в его  голосе  нотки  секретности  и
сменил тему разговора.
   - Вы знаете, как я сюда попал,  -  сказал  Хуан.  -  Если  кто-нибудь
вздумает меня искать... где бы они стали искать?
   - Но ведь может такое случиться, не так ли? - спросила Рин. Голос  ее
показывал, как отчаянно ей хочется верить в такой случай.
   - Всегда есть шанс, -  сказал  Чен-Лу.  А  сам  подумал:  "Ты  должна
успокоиться, Рин. Когда ты мне  понадобишься,  не  должно  быть  проблем
страха и истерик".
   Затем он настроился на то, каким образом лучше дискредитировать Хуана
Мартиньо, если они доберутся до цивилизации. В это предприятие, конечно,
следовало бы занести помощь Рин. Хуан представлял собой идеального козла
отпущения, и вся ситуация к этому располагала - если только ему  удалось
бы убедить Рин помочь. Естественно, если она  заупрямится,  ее  придется
уничтожить. Полночь наступила в пещере над водоворотом реки прежде,  чем
Мозг получил следующее сообщение о  трех  человеческих  существах  и  их
плывущей машине.
   Большая часть разговора, сообщенного танцующими посланниками, вскрыла
только  трудности  и  напряжение  обстоятельств,  в  которых   находятся
человеческие существа. Человеческие существа понимали, по  крайней  мере
подсознательно, что они  находятся  в  расставленной  ловушке.  Основная
часть разговора могла быть оставлена для более поздней оценки, но в  нем
заключалось одно  дело,  требующее  немедленного  внимания  Мозга.  Мозг
чувствовал что-то близкое досаде, оттого, что он  не  все  предугадал  в
этой задаче с помощью собственной логики.
   - Немедленно должно  быть  направлено  достаточное  количество  групп
действия,  -  приказал  Мозг,  -  чтобы  сопровождать  машину,   но   не
показываться в их поле зрения, выдавая растущее  их  число.  Эти  группы
действия  должны  быть  готовы  лететь  через  реку,   и,   как   только
понадобится, спрятать машину от взоров  поисковых  групп  или  случайных
воздушных машин в небе над ними.
   Одно из дополнительных крыльев задело лозу у берега и пробудило Хуана
от легкой дремоты. Он оглянулся назад и увидел сквозь сумрак, что Чен-Лу
настороже и внимательно смотрит.
   - Пора пробуждаться и принимать вахту, - сказал  Чен-Лу.  -  Рин  еще
спит.
   - Мы часто так касались берега, как сейчас? - прошептал Хуан.
   - Немного.
   - Я должен использовать этот речной якорь... который сделал Виеро.
   - Это не помешает нам касаться берегов.  А  он  может  за  что-нибудь
зацепиться и задержать нас.
   - Падре покрыл его крючки. Я не думаю,  что  он  будет  цепляться  за
что-то. Ветер сейчас по течению, и будет таким  до  утра.  Тяга  в  воде
подобно этой увеличила бы нашу скорость.
   - Но как ты его выбросишь отсюда?
   - Да-а... - Хуан кивнул. - Лучше подождать до утра.
   - Было бы лучше, Джонни. Рин беспокойно  зашевелилась.  Хуан  включил
бортовые огни.  Два  потока  освещения  выпрыгнули  на  стену  джунглей,
высветили группу саговых пальм на фоне зарослей. Огни прошли сквозь  два
потока порхающих, снующих насекомых.
   - Наши друзья все еще с нами, - прошептал Чен-Лу. Хуан выключил огни.
   Рин стала тяжело хватать воздух, как будто задыхалась. Хуан  взял  ее
за руку и мягко спросил:
   - С тобой все в порядке?
   Не пробудясь полностью, Рин почувствовала  его  присутствие  рядом  с
собой  и  испытала  первобытное  желание  быть  под  его  защитой.   Она
устроилась около него и пробормотала:
   - Так жарко. Неужели никогда не наступит прохлада?
   - Она что-то видит во сне, - прошептал Чен-Лу.
   - Но ведь жарко, - сказал Хуан.  Он  почувствовал  замешательство  от
того,  что  Рин  так  явно  нуждалась  в  нем,  почувствовав,  что   его
замешательство позабавило Чен-Лу и доставило тому удовольствие.
   - К утру мы должны почувствовать  небольшое  облегчение  от  зноя,  -
сказал Хуан. - Почему бы вам не поспать немного, Трэвис?
   - Да, я сейчас засну, - сказал Чен-Лу. Он вытянулся на узком ящике  и
задумался: "Мне придется убить их? Они такие дураки, Рин и Джонни... так
очевидно тянущиеся друг к другу, но сопротивляющиеся этому".
   Ночной бриз ударил в грузовик. Рин поближе придвинулась к Хуану, дыша
глубоко и умиротворенно.
   Хуан стал пристально смотреть в окна.
   Луна ушла за горы, остался только свет звезд, выделяющий темные  тени
вдоль обоих берегов. Гипнотический поток неясных фигур настраивал  Хуана
на дремоту. Он сосредоточил внимание  на  бодрствовании,  вглядывался  в
темноту, ощущения его были напряжены до предела.
   Было только движение реки и прерывистый напор бриза.
   Ночь  пробудила  в  Хуане  чувство  таинственности.  Река  эта   была
заполнена, заселена духами каждого пассажира,  которого  она  когда-либо
несла, а  сейчас...  присутствием  другого.  Он  чувствовал  это  другое
присутствие. Ночь притихла от него. Даже лягушки молчали.
   Что-то пролаяло в джунглях слева, и Хуан вдруг  подумал,  что  слышит
первый стук деревянных барабанов. Отдаленный... очень отдаленный: слабая
вибрация скорее чувствовалась, чем слышалась. Звук ушел раньше,  чем  он
мог убедиться в его наличии.
   "Индейцев всех вытеснили из Красной зоны, - думал он.
   - Кто бы мог пользоваться такими барабанами? Мне,  должно  быть,  все
это только кажется, свой собственный пульс, вот что я слышал".
   Он затих, прислушиваясь, но было только дыхание  Чен-Лу,  глубокое  и
ровное, и тихий вздох Рин.
   Река стала шире, и течение замедлилось.
   Прошел час... другой. Казалось, что время тянется вместе с  течением.
Тоскливое одиночество завладело Хуаном. Кабина грузовика, окружающая их,
казалось хрупкой, ненадежной -  искореженная  и  непостоянная  вещь.  Он
удивился, как он  мог  доверить  свою  жизнь  такой  машине  высоко  над
джунглями, когда она была так уязвима.
   "Нам никогда не выбраться!" - думал он.
   Голос Чен-Лу тихим журчанием прорвал тишину.
   - Эта река, наверняка это Итанура, Джонни?
   - Я полностью уверен в этом, - прошептал Хуан.
   - Где здесь ближайшее поселение?
   - Пограничная зона в Санта Мария де Гран Гуяба.
   - Семьсот или восемьсот километров, да?
   - Приблизительно так.
   Рин заворочалась в руках Хуана, и он почувствовал ответственность  за
это хрупкое женское  создание.  Он  заставил  мозг  отвлечься  от  таких
мыслей, а вместо этого сосредоточил их на реке  перед  ними:  петляющее,
извивающееся русло со стремнинами и перепадами. На всем своем протяжении
эта дорога таила угрозы, смертельным присутствием того,  что  он  ощущал
вокруг них. И была еще одна опасность, о которой он не упомянул другим -
эти воды изобиловали рыбой-людоедом, пираньей.
   - Сколько перед нами стремнин? - спросил Чен-Лу.
   - Я не уверен, - сказал Хуан. - Восемь-девять, может быть больше. Это
зависит от времени года и высоты воды.
   - Мы  должны  будем  использовать  горючее,  чтобы  перелетать  через
стремнины.
   - Эта штуковина не выдержит много взлетов и посадок, - сказал Хуан. -
Это правостороннее плавание...
   - Виеро хорошо знал свое дело, она должна выдержать.
   - Надеюсь. - У тебя печальные мысли, Джонни. Это не то настроение для
такого предприятия. Сколько еще до Санта Марии?
   - Если повезет, шесть недель. Вы хотите пить?
   - Да. Сколько у нас воды?
   -  Десять  литров...  и  у  нас  есть  еще  маленький  горшок,   если
понадобиться еще.
   Хуан принял банку от Чен-Лу и сделал большой глоток. Вода была теплая
и безвкусная. Он возвратил банку.
   Далеко-далеко раздавался птичий зов: "Тула! Тула!" -  подобный  звуку
флейты.
   - Что это было? - прошептал Чен-Лу.
   - Птица! Ничего... кроме птицы.
   Хуан вздохнул. Крик птицы наполнил его предчувствием, как лихой  знак
из его прошлого, полного предрассудков. Поток ночных звуков  пульсировал
в его висках. Он пристально смотрел в темноту и неожиданно  увидал  свет
летящих искр вдоль правого берега, понюхал ветер из джунглей, как  выдох
злого дыхания.
   Почти  полная  безнадежность  их  положения  давила  на   него.   Они
находились накануне сезона дождей, отделенные от любого убежища  сотнями
километров водоворотов и пучин.  И  они  были  целью  жестокого  разума,
который использовал джунгли в качестве оружия.
   Мускусный запах попал  к  нему  от  Рин.  Он  наполнил  его  глубоким
чувством осознания, что она женщина... и желанная.
   Река билась позади машины. Хуан  почувствовал  их  союз  с  течением,
которое тянулось к морю подобно черному шнуру.
   Прошел еще час... затем еще один.
   Хуан вдруг осознал присутствие светящегося  огня  справа  -  рассвет.
Крики и свисты обезьян приветствовали свет. Их грохот  пробудил  птиц  к
утреннему разговору  в  прикрытой  темноте  леса:  прерывистые  свирели,
чириканье от верхнего до нижнего регистра перемежались со свистом.
   Багряный свет пополз по небу,  перешел  в  молочно-серебристый  свет,
который сделал более  четким  мир  вокруг  дрейфующего  грузовика.  Хуан
взглянул на запад, видя подножья гор - одна  за  другой  набегали  волны
гор, выступающих на фоне отрезка Анд. Он понял тогда, что они  вышли  из
первого крутого спуска реки к высокому плато.  Грузовик  спокойно  плыл,
как огромный водный жук на фоне  деревьев,  объятых  танцующими  языками
пламени лесных цветов. Медленное течение поворачивало  в  завихрения  от
плывущих предметов. Кудри тумана висели на воде, как островки кисеи.
   Рин проснулась, выпрямилась в руках Хуана и стала  смотреть  вниз  на
поток. Река напоминала проход в соборе между высокими деревьями.
   Хуан помассировал руку, где голова Рин замедлила циркуляцию крови.  А
тем временем он изучал сидящую рядом с ним женщину. Она была  похожа  на
маленького ребенка:  рыжие  волосы  в  беспорядке  разбросаны,  на  лице
выражение невыразимой невинности.
   Она  зевнула  и  улыбнулась  ему...  а  затем  внезапно  нахмурилась,
полностью  проснувшись  и  осознав  ситуацию.  Она  тряхнула  головой  и
повернулась посмотреть на Чен-Лу.
   Китаец спал, а голова его была сейчас откинута в угол.  У  нее  вдруг
возникло чувство, что Чен-Лу воплощает павшее величие, как будто  бы  он
идол из прошлого своей страны. Дыхание  его  прервалось  низким  храпом.
Тяжелые поры обозначились на коже, и на лице его лежал оттенок сгоревшей
кожи,  который  она  никогда  раньше  не  замечала.  Над  верхней  губой
выступила  полоска  седеющих  коротко  торчащих  волос.  Неожиданно  она
поняла, что Чен-Лу красил волосы. Тщеславие ее было задето тем, что  она
не подозревала об этом раньше.
   - Ни одного дыхания ветра, - сказал Хуан.
   - Но прохладнее, - сказала она.
   Она выглянула в окно со своей стороны, увидела  пучки  речной  травы,
тянущиеся  после  плывущего  грузовика.  Он  поворачивался  от   каждого
течения.  Течение  несло  в  себе  определенное  великолепие:  медленные
завихрения, как формальный танец в ритме реки.
   - Чем это пахнет? - спросила она.
   Хуан принюхался:  ракетное  топливо...  очень  слабый  запах,  мускус
человеческого пота... плесенью. Он знал и без  дополнительных  вопросов,
что именно запах плесени вызвал ее вопрос.
   - Это плесень, - сказал он.
   - Плесень?
   Она посмотрела вокруг  себя  всю  внутренность  кабины,  рассматривая
гладкий  рыже-коричневый  материал  углов  по-толка,  кожу   на   пульте
управления. Она положила руки на запасное рулевое колесо с ее стороны  и
сдвинула его.
   "Плесень", - думала она.
   Джунгли уже протянули сюда свою голову.
   - Мы уже на грани сезона дождей, не так ли? - спросила она. - Что они
принесут нам?
   - Несчастье, - сказал он. - Высокий уровень воды... стремнины.
   Вклинился голос Чен-Лу:
   - А почему смотреть на это только с худшей стороны?
   - Потому что мы вынуждены, - сказала она.
   Хуан внезапно почувствовал голод. Руки его задрожали,  рот  горел  от
жажды.
   - Передайте бачок, - сказал он.
   Чен-Лу передал бачок вперед. Он издал бульканье, когда Хуан взял его.
Он  предложил  его  Рин,  но  она  покачала  головой,   она   испытывала
неожиданное чувство тошноты.
   "Яд в воде настроил меня на временное отражение ее, -  подумала  она.
Звук, исходящий от пьющего Хуана, доставил ей  болезненное  ощущение.  -
Как он жадно пьет!" Она отвернулась, не в состоянии больше  смотреть  на
него.
   Хуан возвратил бачок Чен-Лу, думая о том, как  тайно  он  пробудился.
Первое,  что  они  узнали  об  этом,  был  его  голос,  настороженный  и
вмешивающийся. Чен-Лу, вероятно, лежал там, притворяясь,  что  спит,  но
бод