шейся  атмосферы
между ними. Солнце опустилось ближе к горизонту,  и  его  ДУХОВНОЕ  КОЛЬЦО
больше не очерчивало голову Аритча. Эти двое  были  более  непосредственны
сейчас, если не более искренни. Они изучали индивидуальные  способности  и
выясняли, куда мог быть направлен выгодный разговор.
   Верховный Магистр сгибал бедренные сухожилия.
   Зная  этих  людей  по  длительным  и  тщательным  наблюдениям,   Маккай
осознавал, что старый Говачин страдал из-за длящейся бездеятельности.  Это
было преимуществом, которое можно использовать. Маккай поднял левую  руку,
перечисляя на своих пальцах:
   -  Ты  говоришь,  первоначальные  добровольцы  на  Досади  подвергались
стиранию памяти, но многие их потомки невосприимчивы  к  такому  стиранию.
Нынешнее поколение не знает о нашей Согласованной Вселенной.
   - Насколько нынешнее поколение Досади понимает, они  единственные  люди
на единственной обитаемой планете в существовании.
   Маккаю было трудно в это поверить. Он поднял третий палец.
   Аритч смотрел с изумлением и отвращением на  выставленную  руку.  МЕЖДУ
ОТДЕЛЬНЫМИ ПАЛЬЦАМИ НЕ БЫЛО ПЕРЕПОНОК!
   Маккай продолжал:
   -  И  ты  говоришь  мне,  что   Демопол,   поддержанный   определенными
религиозными  предписаниями,  является  основным  инструментом   тамошнего
правительства?
   - Изначальное условие нашего эксперимента, - ответил Аритч.
   Маккай заметил, что это не было исчерпывающим  ответом.  Первоначальные
условия постоянно менялись. Маккай решил вернуться к этому после того, как
Верховный Магистр большей частью отойдет от мышечной боли.
   - Досади знают природу калебанского барьера, который их окружает?
   - Они пытались запускать зонды, примитивные  электромагнитные  проекты.
Они понимают, что те энергии,  которые  они  в  состоянии  выработать,  не
проникнут через их "Стену Бога".
   - Это то, как они называют барьер?
   - Так или "Небесная Завеса". До некоторой степени, это отмечает меру их
отношения к барьеру.
   - Демопол может  служить  многим  правительственным  формам,  -  сказал
Маккай. - Какова основная форма их правительства?
   Обдумав это, Аритч ответил:
   -  Форма  меняется.  Они  использовали  около  восьмидесяти   различных
правительственных форм.
   Другой ничего не значащий ответ. Аритчу не нравилось стоять перед лицом
того факта, что их эксперимент надел на себя военный мундир.
   Маккай  думал  о  Демополе.  В   руках   знатоков   и   с   населением,
чувствительным   к   программируемым   зондам,   которыми   были   собраны
компьютерные  данные,  Демопол   представлял   основной   инструмент   для
манипулирования простым  народом.  Согласование  объявило  незаконным  его
использование, как угрожающее индивидуальным правам  и  свободам.  Говачин
нарушил этот запрет, да, но  на  поверхность  всплывали  более  интересные
данные: Досади применили около  восьмидесяти  правительственных  форм,  не
отвергая Демопол. Это подразумевало частые изменения.
   - Как часто они меняли форму правления?
   - Ты умеешь делить числа так же легко, как и я, - ответил Аритч. Тон  у
него был раздраженный.
   Маккай кивнул.
   - Досадийские народные массы знают о Демополе, но ты не  позволяешь  им
убрать его!
   Аритч не ожидал такой  проницательности.  Он  отвечал  с  разоблачающей
точностью, усиленной его мышечными болями.
   - Как ты узнал это?
   - Ты сказал мне.
   - Я?
   - Совершенно ясно. Такое частое изменение чувствительно к  раздражителю
-  Демополу.  Они   изменяют   правительственные   формы,   но   оставляют
раздражитель. Очевидно,  они  не  могут  удалить  раздражитель.  Это  было
совершенно ясной  частью  твоего  эксперимента  -  повысить  сопротивление
населения Демополу.
   - Сопротивляющееся население, да, - сказал Аритч. Он содрогнулся.
   - Ты преступил Закон Согласования во многих местах, - сказал Маккай.
   - Мой Легум осмеливается меня судить?
   - Нет. Но если я говорю с некоторой резкостью, вспомни, пожалуйста, что
я Человек. Я  проникнут  глубокой  симпатией  к  Говачину,  но  я  остаюсь
Человеком.
   - Ахх-ах, да. Мы не должны забывать длительного Человеческого общения с
Демополом.
   - Мы выживаем благодаря отбору лучших решительных создателей, -  сказал
Маккай.
   - А Демопол возвышает посредственность.
   - Произошло ли это на Досади?
   - Нет.
   - Но ты хотел, чтобы они  испытали  много  различных  правительственных
форм?
   Верховный Магистр пожал плечами, оставшись безмолвным.
   - Мы, Люди, находим, что Демопол  наносит  сильный  ущерб  общественным
взаимоотношениям. Он разрушает предопределенный удел общества.
   - И что мы могли надеяться узнать, вредя нашему досадийскому обществу?
   - Вернулись ли мы к вопросу предполагаемых прибылей?
   Аритч напряг ноющие мускулы:
   - Ты упрямый, Маккай.
   Маккай печально покачал головой:
   - Демопол всегда поддерживался нами  как  основной  балансир,  источник
чудес решительности-созидания. Предполагалось  производить  растущее  тело
знания  о  том,  в  чем  общество   действительно   нуждалось.   Мыслилось
производить  справедливость  во  всех  случаях,  невзирая  ни   на   какие
неравенства.
   Аритч был раздражен. Он знал наперед, морщась от боли  в  своих  старых
мускулах.
   - Кто угодно мог предъявить такие же обвинения относительно ЗАКОНА, как
практиковавшегося везде, исключая миры Говачина!
   Маккай удержался от грубого ответа. Говачинская  тренировка  заставляла
его сомневаться в полезности закона в  Консенте,  наследуемых  прав  любой
аристократии, любого блока власти либо большинства, либо меньшинства.  Это
была аксиома Бюсаба, что все блоки власти стремились  к  аристократическим
формам, что потомки решительных создателей доминировали  в  нишах  власти.
Бюсаб никогда не использовал потомков своих агентов.
   Аритч повторял про себя; вещь, которую Говачин редко делал.
   - Закон - это иллюзия и обман, Маккай, везде, исключая  миры  Говачина!
Ты даруешь своему закону  теологическую  ауру.  Ты  игнорируешь  те  пути,
которые вредят твоему обществу. Как раз как с Демополом  ты  поддерживаешь
твой закон как неизменный источник справедливости. Когда ты...
   - Бюсаб...
   - Нет! Если что-то не так в твоем обществе, что ты делаешь? Ты создаешь
новый закон. Ты никогда не думаешь удалить или разрушить закон.  Ты  опять
создаешь  закон!  Мы  всегда  стараемся  уменьшить   количество   законов,
количество Легумов. Первейший долг Легума...
   - ...избегать споров. Когда мы создаем новых Легумов, мы всегда  помним
о специфических проблемах. Мы предупреждаем пути, которыми  законы  вредят
нашему обществу.
   Это была удачная возможность, которой хотел Маккай.
   - Почему ты тренируешь Врева?
   С запозданием Аритч осознал, что показал свое раздражение  больше,  чем
того хотел.
   - Ты умелый, Маккай. Очень умелый.
   - Почему? - упорствовал Маккай. - Почему Врев?
   - Ты узнаешь это со временем.
   Маккай видел, что Аритч не будет развивать свой ответ, но сейчас были и
другие темы для обсуждения. Было ясно,  что  Говачин  тренировал  его  для
определенной задачи: Досади. Чтобы тренировать Врева  как  Легума,  у  них
должно быть настолько же важная  проблема  в  душе...  возможно  такая  же
проблема. Основное отличие в подходах к закону, отдельный вид, всплыло  на
поверхность, тем не менее,  и  это  нельзя  было  проигнорировать.  Маккай
хорошо понимал презрение Говачинов ко всем легальным системам,  включая  и
их  собственную.  Они  с  младенчества  были  обучены  не  доверять  любым
обществам профессионалов, особенно легальных. Легум мог только тогда  идти
их религиозным путем, когда он окончательно разделял это недоверие.
   "Разделяю ли я это недоверие?"
   Он  думал,  что  да.  Это  было  естественно  для  агента  Бюсаба.   Но
большинство   сенсов   все   еще   сохраняли   высокое   уважение   к   их
профессиональным обществам, игнорируя сущность напряженной конкуренции  за
новые достижения, которые неизменно  превосходили  такие  общества:  НОВЫЕ
достижения, НОВОЕ признание.
   Но НОВОЕ могло быть иллюзией в таких обществах, потому что  они  всегда
поддерживали систему сохранения равенства, прекрасно  сбалансированную,  с
равным нажимом на стремления эго.
   "Профессионал всегда означает власть", - говорил Говачин.
   Говачины никогда не доверяли власти во всех ее проявлениях. Она  давала
одной рукой и забирала другой. Легумы смотрели в лицо смерти, когда бы они
ни использовали Закон. Чтобы создать НОВЫЙ закон в Судебном Зале Говачина,
нужно было бы  вызвать  изящный  распад  старого  закона  с  сопутствующим
применением справедливости.
   Не в первый раз Маккай задумался о неизвестных  проблемах,  с  которыми
сталкивался Верховный Магистр. Воистину, это должно быть жизнью на  лезвии
ножа. Почти сформулировав вопрос об этом, Маккай передумал.  Вместо  этого
он переключился на неясности по Досади: СТЕНА БОГА? НЕБЕСНАЯ ЗАВЕСА?
   - Часто ли Досади принимают религиозную олигархию?
   - Как внешнюю  форму  -  да.  В  настоящий  момент  они  находятся  под
управлением Электора Говачина по имени Брой.
   - Была ли когда-нибудь у Людей власть, равная власти Броя?
   - Часто.
   Это  было  наиболее  значительное  изменение,  достигнутое  Маккаем   с
Аритчем. Хотя он знал, что следует цели Верховного Магистра. Маккай  решил
исследовать это.
   - Расскажи мне о досадийских ОБЩЕСТВЕННЫХ ФОРМАХ.
   - Это формы военной организации под постоянной угрозой  нападения.  Они
формируют определенные клики, определенные территории  власти,  окруженные
чужими территориями, чьи влияния они отражают.
   - Много ли там насилия?
   - Это мир постоянного насилия.
   Маккай переваривал эту информацию. Военачальники. Военное общество.  Он
знал, что сейчас зацепил  край  настоящего  разногласия,  которое  привело
Говачина к точке уничтожения Досади. К этой области нужно  было  подходить
чрезвычайно осторожно. Маккай выбрал окольный путь.
   - Кроме военных формирований, что является преобладающим занятием?  Как
они понимают вину и невиновность? Каковы их формы наказания, прощения? Как
они...
   - Ты не запутаешь меня, Маккай. Поразмысли, Легум: есть лучшие пути для
ответа на такие вопросы.
   Внезапно остановленный оскорбительным тоном Магистра  Маккай  замолчал.
Он  выглянул  в  овальное  окно,  понимая,  что  отброшен  к   обороне   с
исключительной легкостью. Маккай почувствовал  нервное  покалывание  вдоль
спины. Опасность!.. Золотое солнце Тандалура передвинулось гораздо ближе к
горизонту.  Горизонт  -  сине-зеленая  линия,  затуманенная  километр   за
километром волосяными деревьями,  чьи  тонкие  женские  ветви  качались  и
охотились в воздухе.
   Немного погодя, Маккай повернулся к Аритчу. "Лучшие пути для ответа  на
такие вопросы!"
   Было   очевидным,   куда   направлены   мысли   Верховного    Магистра.
Экспериментаторы хотели, конечно, иметь  возможность  наблюдать  за  своим
экспериментом. Они могли также влиять на эксперимент,  но  было  очевидно,
что существовали пределы этому  влиянию.  Население  устойчиво  к  внешним
влияниям.   Предполагаемые   осложнения    этой    досадийской    проблемы
обескураживали Маккая. О, Говачин всегда умел выкрутиться! "Лучшие пути!"
   Аритч прочистил свои жаберные щели резким выдохом:
   - Предвидя возможность, что другие осудят нас, мы дали право  проверять
нас Планете.
   "Воплощенные дьяволы! Говачин подготовил такой резерв на  их  проклятой
Планете! Конечно, все люди были созданы неравными и должны были  учитывать
свой собственный уровень!"
   Маккай знал, что у него не было другого выбора, кроме как  броситься  в
водоворот:
   - Предвидел ли ты также, что будешь обвинен в серьезном нарушении  прав
разумных?
   Аритч  шокировал  его  кратким   раздуванием   челюстей,   эквивалентом
человеческого пожимания плечами.
   Маккай позволил себе предупредительную улыбку:
   - Я напомню Верховному Магистру, что ОН поднял спорный вопрос Планеты.
   - Правда есть правда.
   Маккай резко тряхнул головой, не заботясь о том, что это  обнаруживало.
Верховный  Магистр,  вероятно,  не  мог  иметь  такую  низкую  оценку  его
легумских умственных способностей. "В самом деле правда!"
   - Я дам тебе правду: Согласование  принимало  закон,  имеющий  к  этому
прямое отношение, и Говачины подписывались под ним!
   Даже произнося это, Маккай чувствовал, он делает именно то,  что  хотел
от него Аритч. ОНИ УЗНАЛИ ЧТО-ТО С ДОСАДИ! ЧТО-ТО РЕШАЮЩЕЕ!
   Аритч массажировал ноющие мышцы бедер, когда сказал:
   - Я напомню ТЕБЕ, Легум, что мы заселяли Досади добровольцами.
   - Их потомки никуда не вызывались добровольцами!
   - Предки всегда  предлагают  своих  потомков  -  для  лучшего  или  для
худшего. Права сенсоров? Осведомленное  согласие?  Согласование  было  так
занято, строя закон на законе, создавая свою великую иллюзию прав, что  ты
почти упустил из поля зрения принцип управления Планетой:  развивать  наши
способности. Люди, которые ни разу не бросали вызов, НИКОГДА  НЕ  РАЗОВЬЮТ
СИЛ ДЛЯ ВЫЖИВАНИЯ!
   Несмотря на опасность, Маккай знал, что должен настоять  на  ответе  на
свой первоначальный вопрос:
   - Что ты узнал от твоего чудовища?
   - Скоро у тебя будет окончательный ответ на этот вопрос.
   Опять же получается, что он действительно мог  следить  за  Досади.  Но
прежде всего следовало показать Аритчу ошибочность его подозрений  в  том,
что Маккай ничего не знает о корне предположений. Спорный вопрос надо было
задать в лоб:
   - Ты не собираешься вовлекать меня?
   - Вовлекать тебя?! - определенно, в голосе Аритча звучало удивление.
   - Независимо от того, как ты используешь то, что узнал  на  Досади,  ты
будешь заподозрен в злых намерениях. Все, что станет известно  кому-нибудь
на...
   - О, вот оно что. Новые данные дают новую власть.
   - А ТЫ не запутаешь МЕНЯ, Аритч. В  истории  каждого  вида  есть  много
примеров, когда новые данные применялись катастрофически неправильно.
   Аритч принял это без вопросов. Они  оба  знали  подоплеку!  Говачин  не
доверял власти во всех ее формах, тем не менее использовали власть  весьма
искусно. Мысли Маккая с трудом меняли направление. Чтобы разрушить Досади,
Говачину придется утаить все, что он узнал, что бы это ни было.  Маккай  -
не-Говачин, следовательно, ему нужно узнать все эти  сведения,  расставить
сеть подозрений, которая должна быть наброшена.  Исторически  неправильное
использование данных  случалось  между  моментом,  когда  несколько  людей
узнавали важный факт, и моментом, когда этот важный факт становился  общим
знанием. Применительно к Говачину и Бюсабу  это  был  "Пробел  в  Данных",
источник постоянной опасности.
   - Мы не хотим пытаться утаить, ЧТО мы узнали, - сказал Аритч, -  только
КАК мы это узнали.
   - А это как раз чисто теоретический вопрос, либо  вы  разрушаете  целую
планету, либо каждую личность на ней!
   - Ах да, чисто теоретический. Чего ты не знаешь, Маккай, так это  того,
что  один  из  наших  субъектов  проверки  на  Досади   уже   начал   (все
самостоятельно!) курс  событий,  который  разрушит  Досади  очень  быстро,
независимо от нашего участия в  этом.  Ты  узнаешь  все  это,  когда,  как
хороший Легум (которым ты, мы знаем, являешься), ты  поедешь  туда,  чтобы
испытать этого монстра.



                   От имени всего нашего святого  собрания  я  обещаю  три
                вещи  святой  конгрегации  людей,  находящихся  под   моим
                правлением. Во-первых,  что  святая  религия,  которую  мы
                взаимно поддерживаем, будет всегда  сохранять  их  свободу
                под моим покровительством; во-вторых,  что  я  смягчу  все
                формы   жадности   и   несправедливости,   которые   могут
                проявиться во всех нас; и  в-третьих,  что  я  распоряжусь
                немедленно миловать во всех приговорах, так что мне и  вам
                милостивый Господь сможет явить Свое признание.
                                     Присяга Власти, досадийские документы
                                     Святой Конгрегации

   Закончив молиться, Брой поднялся, нащупал позади себя стул и погрузился
в него. Со всех сторон его окружала темнота. Комната  защищалась  пузырем,
прикрепленным ко дну его Градуса. Толстые  стены  комнаты  окружала  вода,
защищая его самок и их яйца. Доступ к пузырю был через люк в полу и  витой
затопленный проход из Градуса. Давление в пузыре не  пропускало  воду,  но
пространство вокруг Броя успокаивающе пахло Градусом. Это помогало усилить
настроение, в котором он сейчас нуждался.
   Только что Бог разговаривал с  ним.  Приподнятое  настроение  наполняло
Броя. Бог говорил с ним, только с ним. Слова свистели внутри  его  головы.
Сцены сменяли друг друга в его зрительных центрах.
   "Да! Да! Демопол у меня в руках!!!" Бог был убежден и не скрывал этого.
   Сегодня Бог показал ему ритуал, который Брой до этого никогда не видел.
Ритуал был только для Говачина. Он назывался Лаупак. Брой увидел ритуал во
всех его кровавых подробностях, чувствовал его ИСТИННОСТЬ,  словно  каждая
клеточка принимала его.
   Ответственность, искупление - это было  уроками  Лаупака.  Бог  одобрил
выраженное Броем понимание.
   Они общались посредством слов,  которые  Брой  выражал  молча  в  своих
мыслях, но были и другие мысли, которые Бог не мог ощущать. Точно так  же,
как у Бога, несомненно,  были  мысли,  которые  не  сообщались  Брою.  Бог
использовал людей, люди использовали Бога.  Божественное  вмешательство  с
циничными обертонами.  Брой  выучил  роль  Электора  во  время  долгого  и
мучительного ученичества.
   Я ТВОЙ СЛУГА, БОГ.
   По  совету  Бога  Брой  хранил  в  секрете  его  личное  общение.   Это
соответствовало  его  цели  подчинения,  в  то  же  время  это,  очевидно,
соответствовало цели Бога. Хотя были моменты, когда Брою хотелось кричать:
"Вы глупцы! Я разговариваю с голосом Бога!"
   Другие Электоры сделали такую ошибку. Вскоре они потеряли свою  власть.
Брой, рассматривая собранный опыт нескольких жизней, знал, что  он  должен
сохранить эту власть, если намерен был когда-либо бежать с Досади.
   Как бы то ни было, глупцы выполняли его приказания  (и,  следовательно,
Бога) без божественного  выговора.  Все  было  прекрасно.  Он  представлял
подбор мыслей Богу... будучи очень осторожным всегда, где и когда бы он ни
рассматривал собственные мысли. Случалось,  Брой  чувствовал  Бога  внутри
себя, даже когда не молился, не готовился здесь, в темноте комнаты пузыря.
Бог мог выглянуть из глаз Броя в любое время - мягко, тихо - исследуя  Его
мир и крепость этого мира через ощущения смертного.
   "Я хорошо оберегаю Моего слугу".
   Теплота этого заверения,  которая  тогда  протекала  через  Броя,  была
похожа на тепло Градуса, когда он был все еще головастиком, цеплявшимся за
спину матери. Это было тепло и чувство безопасности, которое Брой усилил с
глубоким сознанием того, что  пришло  время  другого  Градуса;  гигантский
серо-зеленый  взрослый  самец  Говачин,  ищущий  добычу  в   воде,   жадно
пожирающий тех головастиков, которые были недостаточно быстры, был  вполне
проворен для побега.
   "Я был одним из быстрых".
   Память того броска вперед, неистового полета в  Градусе  научила  Броя,
как вести себя с Богом.
   В темноте своей комнаты-пузыря Брой содрогнулся.  Да,  пути  Бога  были
жестокими. Вооружившись таким образом, слуга Бога мог быть так же  жесток,
мог преодолеть известный ему факт, что должен быть как  Человеком,  так  и
Говачином. Ему нужно быть единственным настоящим слугой Бога. Эту мысль он
разделял.
   "Берегись, Маккай. Бог сказал мне,  откуда  ты  придешь.  Я  знаю  твои
намерения. Держись крепко на своем трудном пути.  Ты  рискуешь  рассердить
меня".


                   Инженерия  поведения  во  всех  ее  проявлениях  всегда
                вырождается в безжалостное  манипулирование.  Она  доводит
                всех  (тех,  кто